Да-да, автор пытается совершенствоваться в описании постельных сцен. Если вам не приятно такое чтиво, прошу дочитать до момента, как уснул Геральт, и продолжить чтение с курсива, ибо события пойдут своим чередом. И просто принять к сведению, что эскимосы, к примеру, греются, обнимая друг друга…
— Мама, а что послужило инициативой в ваших отношениях? — Эрекция.
Я живописно полетела, аки чайка над морем, оступившись. Только вместо моря был лысоватый травянистый покров, расстилавшийся поверх суровых камней. Вообще, я считала, что только в сказках горы могут быть тотально покрыты скалами — слишком много походов я отходила с друзьями и родителями-любителями активного отдыха. Как же я ошибалась. Ругаясь самым замысловатым образом, припоминая все, чему научил Золтан в столь нелегком деле матершины, я приземлилась на живот и издала протяжный стон, вкладывая в него все свое негодование и боль. Геральт спрыгнул с одного из уступов, многочисленных на тропе гор Махакама, и подал руку, проявляя галантность. Йорвет задумчиво жевал стебель какой-то травы, мрачно поглядывая вверх на крутой подъем. Наверное, он уже меня ненавидел за: а)неуклюжесть; б)факт существования; в)потащилась с ними. Я посмотрела на крутой подъем и вздохнула, выражая одним только этим действием всю вселенскую скорбь туристов. Еще одно падение и лететь будет вдвое больше. Мы вышли из Вергена часа три назад, и все это время я жалела, что с нами нет Трисс — создала бы портал, как Филиппа и дело с концом, никакой лишней физкультуры. Не пришлось бы изображать из себя туриста-любителя, скалолаза-мученика и альпиниста-мазохиста разом. Пейзаж перед нами не менялся совершенно — сплошной камень, очень редкая растительность и витиеватая тропа, которую, судя по всему, прокладывал Сусанин лично для польской делегации. Она постоянно петляла, поднимаясь вверх по крутому склону — первопроходец не искал легких путей, а стремился побольше вымотать себя и будущие поколения. Нет бы все по прямой построить, а лучше — сконструировать подъемник. Ах да, у них же до изобретения электричества еще веков шесть… За спиной у меня болтался рюкзачок, который неизвестно откуда приволок Лютик. Не смотря на свои маленькие габариты, рюкзак был очень тяжелым, как если бы я туда кирпичей наложила и закрепила цементом. Плечи отваливались. Хотя, по сути, там была только теплая одежда, моя собственная, пара книг, которые я прихватила за каким-то чертом, и немного еды. Все самое тяжелое взвалил на себя ведьмак — палатку (которую тоже заботливо приволок поэт), два спальника, котелок, немного дров (которые сложно найти в такой каменной пустыне) и воду. И это не считая того, что у Геральта было собственное обмундирование — два меча, запас бомб и кинжал. Йорвет тоже был нагружен, предпочитая все свое добро носить с собой — собственная палатка, циновка, одеяло, еда и непомерное эго, которое эльф взвалил на свои плечи. Благо, ведьмак отговорил меня тащить с собой кота и гитару, без которых я вообще уже давно не мыслила своего существования, мотивировав тем, что я уже в конец обнаглела. Пришлось оставить все свои главные пожитки на попечение Лютика и Золтана, посему я уже начинала переживать — покормили ли они мою лапушку? Не забыли ли поиграть и погладить за ушком, как он любит — а то ведь рыжий комочек счастья не уснет без этого. И гитару погладить, да…, а то струны заржавеют, она расстроится. День еще не начал клониться к вечеру, а мы с эльфом, кстати, успели снова разругаться. На этот раз причиной наших споров стало вообще мое существование — я посмела дышать рядом с Его Высочеством Йорветом Первым, и теперь меня поливали грязью за малейший проступок. Запнулась — виновата, птицу спугнула-виновата, землетрясение в Африке? И тут Аника подсуетилась. Спорил, Йорвет, правда, в основном с ведьмаком, и куда более стесняясь в выражениях, потому как разговор с Геральтом, это вам не срачи в интернете, тут и по морде можно схлопотать. Белый Волк был не преклонен — оставлять меня в Вергене он не желал по многим причинам, которые озвучивать не собирался никому (я умоляла, чуть ли не ползая на коленях). Сама же ваша покорная слуга во время словесной перепалки только поддакивала Белому Волку и грозно сверкала глазами на Йорвета. И вот теперь я, при победоносном восхождении, комично грохнулась на радость одного ушастого. Спасибо, что без комментариев. Мы вновь продолжили путь — явно приближались к вершине, потому как в лицо дул заливистый ветер и дышать стало намного труднее. Конечно, здесь не Альпы и не Кавказ — снега нигде не было, но открытая поверхность вносила свои коррективы, посылая холодный воздух прямо в глаза под напором, заставляя их слезиться и всплакнуть над нелегкой судьбой-судьбиной. Волосы растрепались, норовя залезть в рот и нос, но ожидать, что все остановятся и подождут, пока я приведу себя в порядок, было бы глупо — слишком уж мы спешили. Йорвет задавал темп, достаточно быстрый для того, чтобы я уже была вымотана. Я раньше немало ходила с Геральтом — с самого первого дня знакомства мы редко оставались в одном городе надолго, но еще никогда не приходилось строить из себя горного барана-скорохода, лавируя по камням, как по канату и взбираться высоту столь резвым шагом. Лидер белок же, похоже, ничего этого замечать не желал: ни ветра, ни крутости подъема, ни моей усталости — Йорвет упорно двигался вперед, спеша на помощь светловолосой красавице. Знание об этом не добавляло какого-нибудь энтузиазма, скорее, наоборот, морально подбивало плюнуть и пойти обратно — пусть сами разбираются. Останавливали только мысли о Трисс, которая тоже сейчас где-то там, в Лок Муинне, и чародейке требуется скорая помощь. Поэтому я шла вперед, стараясь не думать об уютной гостинице, мягком котике и теплой еде — такие мысли отвлекали. Мы же норды, черт возьми. — Холода не существует, — пробормотала я, когда очередной ледяной порыв дыхнул, вызывая мурашки, пробираясь сквозь одежду. — Холод — это отсутствие тепла. Мне тепло и уютно. — Что ты там ворчишь? — недовольно отозвалась спина Йорвета. — Неужели так быстро устала? — Нет, — я гордо подняла голову. — Размышляю просто, что за зверь такой проститутка, если даже в минус тридцать ее можно встретить на улице в одном нижнем белье. — Мне-то откуда знать? — спросила спина. — Я похож на проститутку? — Ну, вполне возможно, — фыркнула я. — На того, кто пользовался ее услугами ты точно похож. Неужели после секса с представителями самой древней профессии тебя не пробивает на разговоры о вечном? Поговорить о их нелегкой жизни и все такое? — я припомнила мадам, подавшую нам список во Флотзаме, где были написаны имена убийц одной из ее подопечных. И список этот предназначался именно обладателю острых ушей, шагавшему передо мной. — Нет, — коротко ответила спина и ускорила шаг. Мы вновь взбирались по каменным ступенькам, сложенным самой матерью природой, тащились по протоптанной, не зарастающей тропинке, в полном молчании. Ведьмак шел в центре, втягивая голову и явно мечтая оказаться где угодно, только не в нашей компании. Между мной и Йорветом словно пробежала толпа кошек — я буравила эльфийскую спину взглядом, мечтая испепелить, скояʼтаэль тоже не упускал случая кинуть какую-нибудь колкость. Наше поведение, в результате, отражалось на Геральте. Ему доставалось больше всех от обоих — даже на него Йорвет попал своим ядом, меня же в расчет лучше брать аккуратно, фильтруя слова. В общем, больше всех себя неуютно чувствовал именно Геральт, но, исполняя свое обещание, в наши отношения не лез, предпочитая просто держать дистанцию от обоих. На горизонте заалел закат, и солнце окончательно склонилось за горы. «Пора уже найти место для привала», подумала было я, но меня жестоко обломали. Йорвет не сбавил шага, проигнорировав просьбу найти, где ночевать. Мы продолжали и продолжали свой крестовый поход на Лок Муинне, и будем идти, очевидно, в самых темных сумерках. Эльф даже не обратил внимание, когда я кинула в спину камень, только чуть сбавил шаг. Ругая командира, я и не заметила, как начали появляться первые звезды. Вот тогда мы и начали останавливаться. Мы вышли на какую-то чуть широкую плоскость, здоровенный уступ. Надо иметь стальные яйца, чтобы ночевать здесь — вдруг укатишься вниз и пролетишь пару десятков метров, в результате сломав себе шею и отбив все органы? Йорвет с ведьмаком кинули свои пожитки на землю — видимо, место понравилось этой парочке и устраивала по каким-то сумрачным параметрам обоих старых вояк. Геральт расчехлил палатку и принялся ставить практически на углу, между каменной стеной и наваленной кучей булыжников, надеясь в таком случае скрыть ее от ветра и непогоды. Эльф извлек малый запас дров и принялся разводить костер, что у него, надо сказать, получилось достаточно успешно, даже при условии весьма шалопутной погоды. Я присела недалеко и вытянула ноги, пытаясь размять их руками — на радостях они онемели и я не чувствовала их в принципе. — Займись едой, женщина, — эльф указал на котелок и мой рюкзак. — Там только сыр и хлеб, — ответила я. — Хочешь, чтобы я бутерброды тебе принесла что ли? — Умение накормить мужчину, имея малый запас продуктов, стройнит девушку на пару килограмм, — пожав плечами, ехидно заметил лидер скояʼтаэлей. — Нет уж, будем сидеть с тобой на одной диете. Только святой дух, только хардкор, — я отвернулась, разглядывая, как Геральт пытается установить палатку, матерясь под нос — она упорно не желала стоять как ей положено, и вся перекосилась, грозя ночью свалиться на голову. Его борьба продолжалась недолго, ведьмак сдался и плюнул на это дело, поэтому просто запихал туда спальные мешки и присел к разгорающемуся костру. — Толку-то от тебя, — плюнул мне Йорвет, грея руки. — Gwynbleidd, я отправлюсь на охоту, поэтому, будь добр, сам поискать источник воды. Если отправиться на запад, то должна отыскаться небольшая горная речка. — Ты тут уже был? — изумленно вытаращив глаза, спросила я. — Да, — кивнул Йорвет. — По вашим меркам очень давно, поэтому могут быть неточности, — он встал, прихватив лук. — Сиди здесь, Amadanwed, и никуда не высовывайся, сделай милость, — с этими словами эльф почти в момент растворился в темноте. Мы с Геральтом остались одни. Я пододвинулась к костру, грея продрогшие кости, вытягиваясь всем телом к источнику тепла. Белый Волк покосился в сторону, куда ушел эльф и тихо спросил: — Как вы еще не убили друг друга? — Сама не знаю, — в тон ему ответила я, глядя на огонь. Языки пламени складывались в причудливый узор, угрожая подпалить мне волосы, но слишком красивые, чтобы оторваться от этого зрелища. Мистическая штука, этот костер. Дает тепло и убивает одновременно. Может освещать и ослеплять. Я протянула к высокой температуре руки, согреваясь, чувствуя, как дрожь унимается и мышцы постепенно начинают расслабляться от жара. — Странный вы народ, бабы, — философски заметил Геральт, подсаживаясь ближе ко мне. — Сами не знают, чего хотят, от этого еще больше бесятся и больше ничего не хотят. — Я ничего и не хочу, — фыркнула я. — Угу, — кивнул ведьмак. — Я заметил. Я согласен пересмотреть свою теорию о его любви к Саскии. Может он ее и любит, зато и ты для него, в общем, не чужая. Он смирился с тобой в своей жизни, скажем так. — Не поняла? — переспросила я, удивленно поглядывая на Геральта. — Когда это ты выпить успел? — Ну, сегодня, когда ты кинулась к Детмольду, Йорвет почти сразу побежал за тобой, стоило ему осознать, что ты пропала, — Геральт стукнул себя по лбу, убивая комара. Потом, почесав место укуса, продолжил: — Это не считая того, что тебя не убили только лишь потому, что этот треклятый скояʼтаэль прекрасно целится на бегу, надо отдать должное. Пару раз тебя почти настигли, но в последний момент его стрелы доставали твоих обидчиков, которых ты даже не заметила, — я с сомнением посмотрела на ведьмака, покрутила пальцем у виска и отвернулась. — Мое дело рассказать, тебе — решать, что будет дальше, — Геральт подкинул парочку поленьев в костер. — Если бы Йорвет действительно меня любил, — хрипло пробормотала я. — То не бежал бы за Саскией, как угорелый. — Я не сказал, что он тебя любит, — покачал головой ведьмак. — Я сказал, что ты ему не безразлична, а тут, поверь, большая разница. Особенно для нас, мужчин. К тому же, Саския — его командир, полководец, его гарант лучшей жизни, вот он и рвется за ней. Я не ответила, размышляя. Ночь уже полностью вступала в свои права — чуть пара метров от костра, и все покрывала беспроглядная тьма. Даже палатку было с трудом видно. Чернота была осязаема, как тот туман, в котором я видела Локи в последний раз. Как это было давно… Я взяла в руки Сердце и стала его оглядывать — оно снова сменило цвет, стало хрустальное, уменьшилось в размере и было жутко холодным. Геральт, осознав, что диалог я продолжать не жажду, встал и, пробормотав что-то, ушел на поиски воды. Я осталась в одиночестве, только вот в гордом-ли? Тьма вокруг обволакивала естество, костер уютно потрескивал, но я чувствовала, что стоит от него отойти, и меня накроет первобытный страх ночи. Наши предки всегда боялись темноты — она полна неприятных сюрпризов, вроде медведей. Я, как истинная дочь человека разумного, уподобилась праотцам и помолилась, что, никакой косолапый не решил зайти на огонек, с целью кого-нибудь покушать. Так как я тут одна, выбора у него не будет — отравится еще, лапочка, а мне Гринпис не простит. Если прикинуть, то только моей ногой может питаться какая-нибудь медвежья семья в течении пары недель. От страха захотелось описаться, но только мысль о том, что, во-первых, чтобы сходить в туалет, нужно пойти в самую гущу темноты, а во-вторых, Йорвет оборжется от вида моего уписанного трупа, я переборола в себе это желание и лишь недовольно заерзала. Вскоре раздались тяжелые шаги и к костру вернулся Геральт, нагруженный мелкими ветками, полным котелком и какими-то грибами. Грибы имели странный вид и цвет, но казались вполне съедобными. Вроде, на сыроежки похожи, а вроде и на белый гриб. В любом случае, у Геральта всё, что не бегает и не издаёт звуки — это гарнир. Раскидав свою добычу поближе к костру, ведьмак водрузил на палку котелок с плескавшейся водичкой, саму палку воткнул меж двух рогатин, типа жердь, и поместил сию примитивную конструкцию над костром. — Мама мне запрещает есть незнакомые грибы, — как бы невзначай сообщила я. — Говорит, от этого мультики бывают. — Да ладно, -одобрительно проворчал ведьмак. — Они съедобные, я проверял. Мы принялись их чистить, попутно я рассказывала о том, какие грибы водятся у нас. Особенно Геральта заинтересовали мухоморы и история о том, что берсерки жрали их перед боем, дабы повысить в себе храбрость и выносливость. Мол, работает так же, как некоторые эликсиры — по сути легкий галлюциноген с весьма забавными эффектами, вроде увеличения здоровья или ловкости. «Эти, — бурчал Белый Волк, ласково нарезая грибочки, — точно хорошие. Мне же от них ничего нет», а аргументы, вроде «тыжведьмак!» он сразу откидывал, продолжая свое дело. Котелок закипел, и первая порция грибов пошла в свое последнее плавание. Запах тут же раздался очень чудесный, такой домашний. Если Йорвет еще и мяса какого-нибудь достанет…м-м-м. Грибочки варились, ведьмак добрел на глазах, эльфа все не было. На все беспокойства Геральт махал рукой и рассказывал странные истории из своей жизни — к нему уже начала возвращаться память и недавно он вспомнил некую Цириллу. Я слушала с интересом об этой девушке-Неожиданности, когда-то давно предназначенной для ведьмака. Насколько я могла понять, эта Цири, мне что-то вроде сестры — Геральт так же привязан к ней, как и ко мне, на том же уровне, может, даже сильнее. Немного обидно. Прошлая жизнь Геральта накладывает на него отпечаток не понятной симпатии и к ней, и к чародейке по имени Йеннифер. При упоминании о подруге дней своих суровых, ведьмак замолчал и уставился в костер, в глазах одновременно читалась и ностальгия, и непонимание, и борьба. Я кинулась за прихваткой, снимая уже пару минут кипевшие грибы. Друг тут же оживился и убежал за мисками, радуясь, что желудок сейчас будет вновь набитым. Бабы — бабами, но и о себе, любимом, подумать надо. Я налила ему густое варево, сама же решила подождать Йорвета. Тех припасов грибов, что осталось, хватит на утро, но только если Геральт сейчас все не сожрет в одну харю. А ведьмак может, он такой — как в Волка помещается столько? Хорошо мужикам, жрут и не толстеют совсем. Женщина же может быть бесконечно интересной и многогранной личностью, но какой в этом толк, если она не стройная? Несправедливость природы. Весело прихлёбывая, Геральт почти в пару минут съел свою порцию и потребовал добавки, хотя бы в виде бутербродов. Пришлось нарезать. Я, право, сомневалась, стоит ли так делать. Я из той породы людей, которая даже если нарежет колбасу, то запросто может попортить вкус. Но, тут вам не трактир, выбирать не приходится, да и ведьмак давно уже привык к оплошностям, поэтому только что хвостом не вилял, глядя на мои старания. Резать на коленках было не очень удобно — я порезалась и приложила палец к губам, начиная посасывать сочащуюся ранку. Видимо, задела капилляр — крови для одной такой малюсенькой царапины подозрительно много. Причитая, я не сразу заметила перемены в друге. Геральт с жадностью глядел на мои действа, особенно на палец. Отставив миску в сторону, ведьмак подошел и ласково убрал волосы с лица. Я опешила, и инстинктивно подалась назад, не зная, что предпринять. Друг, спокойно убрав с колен хавчик, погладил бедро, и устремился к застежке штанов. — Ты че это вдруг? — я отпрыгнула, вставая на ноги. — Йеннифер, — ласково, но басовитым голосом проговорил Белый Волк. — Э-э-э, не угадал и в финал выходит другой уча-а-а-а… — я не договорила, потому что ведьмак погнался за мной с поразительной прытью. Впервые пришлось побывать в роли жертвы старого друга, поэтому, уворачиваясь от попыток сцапать, я бегала вокруг костра, не зная, что предпринять. Белый Волк явно слетел с катушек от своих воспоминаний, кто ж знал-то, что так получится? — Геральт, отстань! — я улепетывала, пытаясь кинуть в Геральта чем-нибудь и стараясь при этом не особо покалечить, что, надо сказать, плохо получалось. Один из брошенных камней залетел ведьмаку прямо в пах, заметно бугрившийся, и тот, взвыв, вдвое быстрее начал носиться за мной. У меня и так было мало сил после перехода через горы, поэтому я решила сменить тактику: — ЙОРВЕТ!!! — заорала я, надеясь, что меня услышали. Геральт уже почти настиг, и только чудо помогло в последний момент увернуться. Друг достал кинжал, чем окончательно сломал бедную психику. Теперь, я, похоже, кажусь кем-то другим. Атака. Я не успела ничего предпринять и рухнула на землю, под тяжестью Геральта. Тот, быстро сориентировавшись, понял, что победил и попытался, не откладывая в долгий ящик, залезть под свитер руками. В бедро мне уперся отнюдь не меч, и я натурально, от страха, завопила прямо в ухо Геральта. Задергалась, пытаясь сбросить с себя эту гору мышц, и укусила друга за нос. За что тут же получила лбом по собственному. — Помогите!!! Геральт сошел с ума!!! — орала я, все еще пытаясь избежать насилия. — Тихо-тихо, — успокаивающей прошептал ведьмак, прикладываясь к шее губами. — А-А-А, БЛЯДЬ! — я снова дернулась, и ведьмак уткнулся носом в землю. Я тут же зашевелилась, и попыталась выползти из-под друга, но меня так крепко прижали, что я с трудом уже даже дышать могла. — Йен, — прошептал ведьмак, возводя губы для нового поцелуя. Я закрыла глаза, почти вся сжалась и… Геральт рухнул сверху, отключаюсь. Над нами, сложив руки на груди и дико взирая на сей каламбур, стоял Йорвет. Вид у него был очень взбешенный, словно эльф сейчас не сцену изнасилования увидел, а застал нас, голубков, прямо в его палатке, ворующих шоколадку. Я резко выбралась из-под друга и спряталась за спину скояʼтаэля, почти вплотную прижавшись к нему. Повернув голову, скояʼтаэль спросил: — Не могли подождать, пока я усну? — голос у него был почти спокойным, только звонким от злости. — Это не то, что ты подумал, — панически пробормотала я. — Я не знаю, что ты подумал, но это не то. Йорвет отлип от меня и присел рядом с ведьмаком на корточки. Послушал пульс, дыхание, заглянул в глаза, приподнял за шиворот и вновь опустил: — Он что-то пил? — Нет, только грибочков поел, — я указала на растекающееся по земле варево, опрокинутое в ходе преследования. От него валил зловещий пар. Сам котелок обнаружился в отдалении от всего этого безобразия, будто он не при делах. Эльф подошел к той части грибов, что я хотела оставить на завтрак, покрутил один экземпляр, вдохнул и выкинул: — Это isernfoilen, — Йорвет собрал оставшиеся грибы в кучу. — Галлюциноген, к тому же с возбуждающим эффектом. Где ты это достала? Нельзя на пару минут оставить… — мужчина отошел чуть от костра, скрывшись в темноте, и, судя по звуку, выкинул отраву с края выступа. — Это Геральт принес, — я пожала плечами и покосилась на ведьмака. — Будем надеяться, что к утру Gwynbleidd проспится, — эльф вернулся, взял ведьмака за куртку на груди и потащил по земле к палатке. — И его отпустит. Иначе вы останетесь здесь, а я пойду дальше. — Ты оставишь меня с этим психом? — я ужаснулась, возмущенно уперла руки в бока и посмотрела на лидера белок. — Он твой друг, разве нет? — ехидно поинтересовался эльф, запихивая Геральта под полог. Накрыв сверху одеялом, он подсел к костру, собрал с земли сыр и хлеб и принялся жевать. — Охота не удалась? — я тоже села к светилу, но с противоположной стороны, так, чтобы Йорвет был в прямой зоне видимости, но между нами не было никаких острых предметов. Эльф не ответил, проигнорировав вопрос, принялся жевать с удвоенной силой. — А как же то, что вы попадаете белке к глаз со ста шагов? — снова молчание, только глаз злобно сверкает. — А может, это были маленькие шаги и крайне пучеглазые белки? — Прекрати паясничать, — фыркнул Йорвет. Я кивнула и, бросив: «Да, да, я дура и уши у меня тупые», убежала в темноту в поисках туалета. Найдя вполне благонадежный с виду камень, я спряталась за ним, слушая, как в лагере шуршит чем-то ненаглядный, но очень ненавидимый эльф. Мы остались, по сути, одни, а это никогда не приводит ни к чему хорошему. Вернувшись, я первым делом отправилась к ведьмаку, проверить его положение. Геральт спал, сладко причмокивая во сне губами, перебивая удовольствие храпом, от которого тканные стены сотрясались. Я заботливо поправила спальный мешок, в который наглый эльф не стал запихивать ведьмака и просто положил на манер одеяла сверху. Едва я прикоснулась к покрытию, Белый Волк задергался, заставляя отступить обратно под защиту главы мятежных эльфов, который ставил палатку рядом. Интересно, как я буду теперь спать? На улице? — Может и мои здоровьем поинтересуешься? — саркастически ухмыльнулся лидер скояʼтаэлей. — Зачем? — пожала плечами я. — Я и так вижу, что ты не сдох, — нет, стоять рядом с Йорветом не выход — тогда мы поцапаемся и не известно, что еще хуже. Ты можешь быть бесконечно права во всем, но какой в этом толк, если твой любимый бежит за тобой с мечом? Я вернулась к костру, и принялась грустно жевать оставленные для меня бутерброды, запивая из фляги Геральта прохладной водой, от которой сводило зубы. Эльф присоединился, сев рядом. Таком положении мы находились примерно минут десять, первым сдался лидер белок: — Может, поговорим? — он подбросил в костер пару веток, которые приволок с собой с охоты. Еловых, от которых ужасно зачадил костер, но имеющих свойство распугивать мошкару. — О чем? — лениво спросила я, протягивая ноги жару огня сугреву ради. — Хочешь, поговорим о устройстве мироздания? — Устройстве мироздания? — фыркнул эльф. В его единственном глазу плясал огонь, отражая наше светило. — Ты издеваешься? — я не ответила, разглядывая свои сапоги. Его это задело, и он раздраженно бросил мне: — Почему ты такая дура? — Потому что так тебе и надо, — в тон ответила я. — И о чем, в таком случае, ты хочешь поговорить? — я сняла очки и устало потерла переносицу. — Например, о нас, — произнес эльф почти беззлобно. Я опешила, но виду не подала. О чем тут говорить, лапуля? О том, что у нас есть один большой любовный треугольник, в котором есть тупой угол — я, огнедышащий дракон, и одноглазый ублюдок, которому еще мама говорила, что он сумасшедший? Не-е-ет, чувак, так не пойдет. Моя логика сработала совсем по-женски: знаю я, что ты сейчас скажешь, поэтому, лучше первая тебя обижу. — Солнце мое! — я возвела очи к небу. — Отношения нужно обсуждать с теми, с кем их имеешь, а не с теми, кого имеешь, — последняя часть фразы была похожа на плевок, который я адресовала в душу Йорвету, но промазала. — Я рад, что не пришлось тебя расстраивать, — спокойно ответил эльф, не меняя тона. — Ты не мог меня расстроить, мои ожидания и так были не слишком высоки, — увидев, что эльф вполне довольно улыбается, отгадывая, что мне банально стало обидно, я решила бить в лоб. — Если ты понимаешь, о чем я. Я ожидала традиционную уже для наших диалогов бурю эмоций, попытку убить на месте, а может даже шквал непечатной брани на смеси общего с эльфийским. В конце концов, я пыталась задеть мужское самолюбие, которое сильный пол так старательно бережет, концентрируя в одном выпирающем органе. Намеки на несостоятельность Йорвета, как мужчины и все такое. А получилось как всегда, наглый эльф и тут обскакал — просто улыбка переросла в самодовольный оскал, настолько отдающий опасностью, что захотелось спрятаться в палатку к ведьмаку — сошедший с ума Геральт не казался таким уж безнадежным человеком, с которым находится гораздо безопаснее, чем с Йорветом. — Не помню, чтобы ты жаловалась. Похоже, ты и твое тело разошлись во мнениях, — не сводя своей жуткой ухмылки, эльф сделал вид, что задумался. — Как ты там говорила? — он потер подбородок. — Ах, да. «Я люблю тебя», — передразнил он со страстным придыханием, которое теперь выглядело скорее, как натуральная издевка. — Да, кажется так ты мне повторяла, и была вполне довольна. — Тебе показалось, — ответно скривилась я. Тело бросило в жар, и отнюдь не из-за костра. Я почувствовала, что лицо заалело от смущения и осознания, что эту словесную битву я проиграла. Язык мой — враг мой, он доведет до Киева даже тех, кому надо в Москву. — Да нет, я отчетливо слышал… — продолжил свои глумления Йорвет. — Спокойной ночи, — я резко встала и направилась к нашей с ведьмаком палатке, бурча под нос проклятия всем — от Йорвета до Одина включительно. Последнему попало, что из всех миров, Всеотец выбрал для изгнания именно этот. Присев у полога, я немного поразмыслила — стоит ли оно того. Геральт все еще может считать меня Йеннифер, а это может плохо кончится. Для меня. Ладно, подожду, пока этот самодовольный засранец уйдет к себе и вернусь к костру — там хотя бы тепло, и никто не станет меня обижать. Я стала вползать внутрь. Геральт уже надышал здесь достаточно, чтобы не жаловаться на холод — спертый, но весьма теплый воздух. Сам виновник недавних событий тихо сжался в углу под спальником и пылко причмокивал губами, прижимая спальник к себе — что снилось Белому Волку, знать совершенно не хотелось, не моего яндекса это порно. Я пробралась в самую глубь палатки и попыталась вытащить из объятий ведьмака свое спальное место, но друг прижал к себе его так сильно, что сил катастрофически не хватало. Я поплевала на ладошки, к в мультиках и стала дергать еще сильнее, пока не накрыла тьма. Крыша и без того плохо стоявшей палатки окончательно рухнула — я запуталась в собственном полевом жилище. Белый Волк тоже отразил перемены «погоды в доме», выпустил спальник и нашарил мою ногу, после чего, не стесняясь, слился в пылком поцелуе с коленом. Я заверещала, переходя на высокие чистоты за минимальный период, выдергивая ногу и пытаясь выбраться из этого лабиринта ткани. Ощупывая дорогу я наткнулась на спасительную руку, которая, крепко ухватив, вытащила в один рывок обратно в ночной воздух. Надо мной раздался оглушительный смех лидера скояʼтаэлей. Йорвет стоял на четвереньках, держась одной рукой за живот, поэтому почти ползал по вытоптанной низкой траве, не в силах успокоится. Я надула губки — тоже мне благодетель нашелся — отвернулась, размышляя, как теперь правильнее поступить. Геральт заворочался в палатке, наматывая многострадальные ткани на себя, и через пару секунд перед нами предстала палаточная мумия, барахтающаяся по земле, причмокивающая сама с собой, периодически, храпя, как взрослый лабрадор. Увидев это, Йорвет окончательно заржал, распугивая (или, наоборот, приманивая) всех чудовищ в округе. От такой картины я тоже улыбнулась, но, вспомнив, что я — вообще глубоко обиженное создание, накинула на себя вновь строгий вид. Эльф успокоился и теперь внимательно следил за продолжением цирка — как пойдут события дальше. Решив, что я — женщина и значит должна жить в тепле, я просто поползла в соседнюю палатку, которая, официально была закреплена за Йорветом. Залезая внутрь, я отметила, что спальное место тут одно — циновка, а сверху не очень теплое одеяло. Ну, кто успел, тот и съел, как говорится. Лесному партизану не привыкать спать где попало. Я быстро скинула сапоги и залезла под одеяло, накрываясь с головой прежде, чем полог палатки открылся. — Не помню, чтобы я тебя приглашал, — грозно сказал лидер Белок, пытаясь рвануть одеяло на себя. Я вцепилась в единственный ближайший источник тепла на всю ночь, пытаясь удержать ровно над своей головой и стараясь при этом особенно не смеяться. Бросив это дело, эльф легонько шлепнул по ноге: — Выметайся. — Выгонять девушку на улицу в такую ночь, — горестно произнесла я, разворачиваясь и пряча место удара к стене. — Где твои манеры? — Отлично, — уже более спокойно проговорил Йорвет. — Тогда двигайся. — Еще чего, — фыркнула я из-под одеяла. — Это мое место. — Не аргумент. — Вот как. Ожидая подвох, я сжалась всем телом, думая, откуда придет атака злобного эльфа. Скояʼтаэль задрал одеяло с ног до, примерно, уровня груди и накинул вторым слоем на голову. «Так и лежи» — услышала я, и прежде, чем задергала ногами, эльф сел на них сверху, придавливая своей немаленькой (что странно для такого дрища) массой. Преспокойно задрал куртку, оголяя мой животик. Я попыталась выбраться из одеяла, за что сразу же получила на голову еще и его кафтан. Не теряя времени даром, эльф провел языком по ореолу пупка, потом прошелся губами по животу, поднимаясь вверх. — Ты что делаешь? — я откинула одеяло и куртку в сторону, смяв их в один большой ком. — Ты тоже грибов обожрался? Передо мной возникло довольное скуластое лицо, один взгляд на которое был красноречивее всяких слов. Да, определенно, объелся. Если он назовет меня Саскией, но все, прости-прощай, Йорвет, ты был плохим товарищем и еще более отвратительным другом. Ты не представляешь, на что способна одна маленькая хрупкая девушка в гневе. Но эльф улыбнулся, и сразу стало на все глубоко индифферентно — Геральта сейчас и пушкой не разбудишь, а больше тут никого нет. Можно расслабится, хоть на секунду забыть и о сегодняшней битве, и о том, что между нами стеной с ковром стоит Аэдирнская Дева, которая где-то там, далеко, пусть и глубоко в душе, тоже любит его. Умеет же Йорвет менять настроение одним мимолетным жестом. Ах, любовь-любовь, что ж ты со мной делаешь, паскуда такая? Йорвет нагнулся ко мне и у самых губ произнес: — Привет, Ани. — Привет, — так же ответила я и сама потянулась к нему. Наши губы встретились. Он буквально впился в меня, сразу же углубляя свой язык в самые дали, проводя им по небу, цепляя мой собственный с бешеной скоростью, словно сейчас кто-то возьмет и уведет меня на расстрел. Я отвечала с не меньшей пламенностью — в отличии от Йорвета, у меня эльфа действительно могут отобрать — слишком много факторов, хотя бы, и он сам, к примеру. Наконец, мы оторвались друг от друга — и тут сознание, только что приглушенное обаянием эльфа, начало просыпаться. Йорвет взял мои очки за оправу, осторожно снял и положил куда-то, вновь прижимаясь, на этот раз не задерживаясь на устах, спускаясь все дальше вниз, пробегал губами по шее, и остановился только лишь в районе декольте майки. Любое прикосновение напоминало о карусели — меня раскручивало, мир вокруг уплывал, играя совершенно новыми красками. Мои пальцы скользнули по бандане, вцепившись туда, где в теории должны были быть волосы, призывая продолжить утаскивать меня в омут. Поразительно послушавшись, эльф задрал мою майку и чуть стянул бюстгальтер, высвобождая грудь и припадая к ней. Руки требовательно потянули рубашку эльфа на себя — не хочу больше изображать из себя бревно, мы на природе, придут еще бобры, определят на стройматериалы для плотины и не будет больше никакой романтики. И тут Йорвет тоже сделал вид, что очень послушный — нехотя отрываясь, от рывком стянул с себя лишний предмет гардероба, обнажая в меру подкачанные, но не имеющие большого объема мышцы, от вида которых меня бросило в жар. Я сама прильнула к его груди, привставая, пытаясь поцеловать каждый миллиметр приятного тела — шея, ключица, крепкая грудь — все это сейчас принадлежало мне, чем я безраздельно властвовала, и никто не сможет сейчас у меня это забрать. Подумав об этом, я осторожно закусила бледную кожу, после чего резко поднялась к линии шеи и впилась туда, не хуже вампира, оставляя засос на память. Счет 2:2. Не ожидавший от меня такой страсти Йорвет расслабился и, обхватив руками, в один рывок поменял нас местами — я оказалась сверху, продолжая при этом изучать открывшееся пространство. Эльф откинулся на спину, только руки продолжали бродить по спине в поисках застежки. Эти действия мне безумно понравились, ведь они такие нежные и немного похожи на массаж. Я сначала спускаться по телу ниже, обводя языком каждый кубик торса, заводя его в пупок и продвигаясь еще ниже, останавливаясь лишь на линии штанов, которые уже заметно жали эльфу в известном месте. Значит, ему тоже не противно, во всяком случае. Хорошо, а если…? Я аккуратно потянула за шнуровку, поднимая, наконец, взгляд на него. Йорвет закрыл глаз, лицо скояʼтаэля невероятно прекрасно, не смотря на все шрамы, отражает гамму эмоций — наслаждение, желание, безудержную симпатию к моей персоне. Приятно, черт возьми. Осознав, что я замаялась, эльф чуть приподнялся и вскинул одну бровь: «Если ты сомневаешься, мы можем прекратить сейчас» — почти беззвучно прошептал любимый, но, противореча сам себе, потянулся за поцелуем. Я ловко увернулась и принялась расслаблять шнуровку, доставая его разбухший член. О да, если мы сейчас прекратим, это будет иметь весьма интересные последствия. Я провела рукой вверх-вниз, аккуратно, стараясь сильно не давить. В ответ раздался глухой стон, хриплый, протяжный. Улыбнувшись, я прикоснулась губами к головке, проводя по ней языком, ища наиболее эрогенную часть. В волосы мне вцепилась рука, то почти царапая ногтями кожу головы, то нежно поглаживая. Выпустив горячий член изо рта, я осторожно провела языком вверх-вниз по стволу, за что была вознаграждена еще одним стоном. Подняв взгляд, я осознала, что для него это, что-то вроде восхитительной пытки, и больше всего ему хочется засунуть свой аппарат в самую глубину моего рта. Чувство власти именно над Йорветом, великим и ужасным, приводило в возбуждение и заводило еще больше. Обхватив член губами, и двигая головой, ритмично погружая его в рот и вынимая, я ощущала, как по мне самой прокатывается волна блаженства, захватывая все естество. Язык описывал спираль вокруг головки, меняя направление, бросаясь из стороны в сторону, все быстрее и быстрее. Эльф стонал, дергался, вцепившись мне в волосы, крепко ухватив и не давая даже шанса освободиться, начиная двигать моей собственной головой, принуждая еще больше ускорить ритм. К горлу подступил спазм, я инстинктивно сглотнула, чем добавила Йорвету остроты ощущений — я почувствовала, что до пика оставалось совсем немного. Понимая это, эльф за волосы отдернул меня и в пару минут, оказался сверху, резко до конца стянул штаны и вошел… и остановился. — Que te tuve d`taobn mo? — тихо пробормотал Йорвет прямо под ухо, прижимая к себе со всей силы, вдыхая запах моих волос. Я обняла его в ответ, и уткнулась в плечо, в надежде, что меня сейчас хотя бы не назвали шлюхой — Старшую Речь я так и не успела изучить за пару дней, поэтому предпочла не отвечать. Йорвет одной рукой взял меня за подбородок и потянул к себе, целуя, успокаивая внутри бушующий ураган, оставляя за собой не бушующее пламя, стремящееся спалить все вокруг, а ровный, безмятежный костер, который будет еще долго гореть и согревать. Ну, мне так казалось. Не отрываясь от моих губ, Йорвет начал двигаться, осторожно, словно боялся спугнуть. Уже при первом толчке я вцепилась пальцами в его спину, оставляя новые следы поверх старых. Лидер белок принял это как побуждение к действию и начал ускоряться, не забывая осыпать шею и грудь поцелуями, вжимая мое тело в землю. Я больше не могла сдерживаться — одновременно стыдно, за то, что это — Йорвет и хорошо, потому что это — Йорвет. Я начала стонать, двигаясь в такт ему. В глазах мутнело от запаха разгоряченного тела эльфа, его объятий — меня снова уносит в неведомые доселе горизонты, кружит над землей. Лидер скояʼтаэлей что-то шептал на ухо, успокаивающее, ласковое, поглаживая при этом бедра. Мое дыхание неравное, сбивчивое, я вся дрожала и никак не могла успокоится — наши тела слились в одно единое «нечто», словно нарисованная писателем мелодия природы, волшебная, прекрасная. Я уже почти достигла точки кипения, поэтому закричала, продолжая двигать бедрами навстречу, вцепившись в кожу эльфа, как в спасательный круг. Йорвет выгнулся, дернулся в последний раз, застонал и затих, падая на меня. Обхватив руками, прижимая к себе, поцеловал в макушку и ласково произнес: — Glaeddyv vort, beanna, Mʼessea`tearth, — он снова погладил меня по голове. — Te essea anetim. — Я все равно ничего не понимаю, — разочарованно вздохнула я, поудобнее устраиваясь у него на плече. — Если ты не прекратишь, я изволю изъяснятся на родном своем языке, и мы посмотрим, кто-кого, — я провела пальцем по груди Йорвета, вырисовывая узор, соответствующий татуировке, которая почему-то напоминала мне о Белом Древе Гондора. — Почему тебе нравится переводить все в спор? — беззлобно улыбаясь, спросил Йорвет. — Я сказал, что я сдаюсь. Ты победила. — М-м-м? — я непонимающе посмотрела на него. Эльф не ответил и, немного замявшись, коротко поцеловал: — Что ты только нашла во мне? — Мразь, сволочь, подлец, преступник, душегуб — как приличной девушке устоять?***
«…- Анна, — Локи требовательно звал через туман, я шла на голос, радуясь тому, что мятежный бог снова решил посетить меня. — Анна, иди ко мне, — я, как и в прошлый раз, сначала нащупала принца и только потом увидела его худощавое, болезненное лицо: — У меня есть две новости, одна хорошая, другая —не очень. — Ну, начни с хорошей, — я прижимаюсь к принцу, боясь потерять его в этом вязком веществе, обволакивающем меня. Интересно, как я умудряюсь тут дышать — эту белую штуку же буквально потрогать можно, она заползает в легкие, но я все равно не задыхаюсь. Странное ощущение. — Хорошая — я нашел твой ключ, — спокойно говорит Локи, и протягивает ладонь. Она раскрывается, и я вижу маленький хрустальный ключик, не больше ногтя, но стоит мне его взять, как рука тут же под тяжестью стремится вниз — эта хрень весит не меньше пуда, зуб даю. Асгардец улыбается, глядя на резко сменившееся лицо: — Плохая, я не могу забрать тебя прямо сейчас. — Почему? — не очень-то охотно спрашиваю я. У меня там личная жизнь налаживается, а ты говоришь про то, что я скоро отчаливаю. Ну, нет, так не пойдет, может это шанс на миллион. У меня теперь друзья, положение в обществе (какое-никакое, но все-таки есть), любимый человек (ну, ладно, не совсем „человек“), а мне говорят, что скоро придется паковать манатки и двигать обратно в свой унылый серый мир-муравейник, где все спешат жить. Вот уж дудки. — Потому что я еще не обжился, — отвечает принц, улавливая настроения. — Прекрати думать вагиной, умоляю. Тот мир тебя не держит — дома тоже друзья и семья, и деньги, и все, что захочешь. Я же обещал наградить тебя за службу. Как только я найду себе обиталище — я дам тебе знак, и ты вернешься, поняла? — Че вы мне все указываете? — фыркнула я, обидевшись. Еще один командир на мою голову. — Потому что я тебе, как бы это не звучало смешно, добра желаю, — принц погладил меня по голове, как любимую собаку. — Но есть еще один нюанс. — Какой? — вздыхаю я. Как всегда, есть одно „но“. У меня так постоянно — „вы хороший работник, но…“, „ты прекрасная девушка, но…“. Пора выкинуть это „но“ из словаря. — Замок не откроется, пока ты не узнаешь, какой черты характера тебя лишили, — поучительно сказал Локи, задевая пальцем медальон. — А пока ты не откроешь замок, ты не сможешь вернуться. — Есть еще какие-нибудь сюрпризы? В ответ принц ухмыляется, его черты стираются и меркнут. Меня протаскивает сквозь облако и выблевывает обратно на землю…» Открыв глаза, я почувствовала, что кто-то прижимает меня к себе и в наглую, чуть слышно, храпит в ухо. Вот уж не знала, что эльфы храпят! Они же светлые и возвышенные, кушают радугу и какают бабочками, а тут на тебе… Суровая реальность, маза фака. К тому же Йорвет навалился всем весом, из-за чего мышцы онемели и их страшно свело. Отвоевав себе немного места на циновке, я выбралась из-под голого мужчины и села. В руках у меня, все еще сжатый в кулак, находился ключ. Теперь он не был тяжелым, скорее наоборот — почти невесомый. Его нельзя потерять. Поэтому я сунула его в карман брюк, тот, что закрывался на пуговку, предварительно запаковав в носовой платок. Если я потеряю ключ — это будет просто апогей глупости, эдакая точка невозврата, после которой я уже никогда не смогу восстановить себя в глазах рангом выше инфузории-туфельки. Осознав, что раньше что-то обнимал, Йорвет заворочался, но просыпаться не спешил — стал шарить рукой во тьме, пытаясь найти меня. Дабы не разочаровывать любимого, я быстренько натянула свитер и трусики, нырнула обратно, в теплые объятия сна и дорогого мне эльфа.***
К началу третьих суток я уже ненавидела камни всей душой. Ну, просто представьте, куда не кинешь взор — кругом они, молчаливые и серые стражи времени, полируемые непогодой и холодными северными ветрами. Да еще и снег к ним добавился — тоже не особо позитивно, особенно если учесть, что появился он после очередного восхождения и провожал нас уже полтора дня, норовя, как теплолюбивый камиказде, залезть за шиворот, там растаять и стекать по спине, вызывая мурашки. От этого настроение упало, хуже некуда. Впереди шел Геральт, буквально прикрывая своей могучей спиной от ветра, но удавалось это с трудом — потоки воздуха постоянно меняли направление. Это как с курящими — в какую сторону от него ты бы не встал, дым все равно будет идти на тебя. События вчерашнего дня были не очень примечательными: сначала проснулся Геральт, укутанный в палатку словно в пеленку младенчик. Не до конца понимая, что произошло, ведьмак кинулся выбираться и искать своих спутников, то есть нас, со смутным желанием раздать люлей виноватым и вообще пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего вечера. Оказавшись на улице, Волк встретил Йорвета (который, видимо, вообще мало спит — в семь утра он еще на ногах, в семь тридцать он уже на ногах), и потребовал ответа, похоже, что спросонок немного с необоснованными претензиями не самого цензурного характера. Эльф в долгу не остался, и, примешивая в свою речь парочку крепких краснолюдских слов, объяснил, что поведение благородного сэра Геральта было недостойным по отношению к прекрасной даме (ко мне, естественно). Белый Волк, скорее всего, не поверил и между ними разразилась словесная перепалка, в которой только-только проснувшаяся я узнала еще много новых словесных оборотов Старшей Речи, подивилась умению эльфа и ведьмака виртуозно соединять несоединимое в одном предложении и, обогатив свой лексический запас лет на тридцать вперед, поставила точку в их споре, наорав на обоих за столь пренеприятнейшее пробуждение, да еще и в такую рань, когда солнце только-только начало вставать на востоке. Оба резко заткнулись и разбрелись в разные концы лагеря, занимаясь утренними делами. Все-таки я завидую мужчинам: что есть женская дружба по сути? Женская дружба — это когда никого замуж еще не звали, но подруги уже решили кто будет свидетельницей на свадьбе, кто крестная первого ребенка, а кто второго, но не дай бог эти девушки поссорятся! Их же больше ничто не сможет объединить, кроме как нелюбовь к третьей. Мужскому населению проще — через час после драки они могут общаться, как ни в чем не бывало, а если еще и набьют чью-то третью морду с пьяных глаз, так вообще — не разлей вода. Она у них как мяч для футбола — пинай, сколько влезет, главное не дырявь. В общем, за ту парочку я не волновалась. Пока я одевалась, ко мне заглянул Йорвет и вместо доброго утра потребовал не одевать больше никогда эту злосчастную майку, особенно после того, что вчера вытворял ведьмак. Радуясь первой ревности, как дитятко —конфетке, я натянула поверх нее свитер (только, тссс, это секрет от эльфа) и гордо вышла наружу, аки модель по подиуму. Белый Волк выглядел подавленным и попытался выпросить прощение, имея при этом вид весьма побитой собаки. Мы сошлись, что это все было давно и не правда, и эпизода этого никогда не случалось, но сегодня еще можно немного помусолить тему грибочков. Мы продолжили путь, изредка доставая Геральта фразами, типа: «твое лицо настолько кислое, что придорожные грибы сами маринуются». Теперь же, спустя чуть больше суток, мы, наконец, прибыли к месту назначения — город я видела еще издалека, и он мне не понравился совершенно. Его надо было назвать не Лок Муинне, а «Дыра», «А давайте лучше в объезд», или, в конце концов, «Вколите мне глаза» потому как от города там осталось только название, а, по сути, это была большая развалившаяся каменная деревня. Ни одной целой постройки я там не увидала. Прям мечта гастробайтеров! Я-то, наивная чукотская девочка, мечтала о комнате в таверне, с теплой ванной, приятным ужином и мягкой постелькой, а получаю только полу-бомжовое существование в побитом жизнью захолустье. Интересно, для высокопоставленных лиц хотя бы нашли хоть один более-менее приличный дом? — Знакомая долина, — пробормотал Йорвет. — Эта дорожка ведет к воротам города, — он указал на одну из неприметных, почти засыпанных снегом тропинок. — Мы уже близко. — Зима тоже, — фыркнула я под нос, догоняя приятеля. — И давно ты тут был? — По вашим меркам — давно, — отозвался эльф. — Тут везде следы гарпий, — сообщил Геральт. — Надо быть осторожнее. И в подтверждение его слов, на нас сверху спикировала парочка этих милейших созданий, оглушая своим клекотом. Геральт, этот противник Гринписа и ненавистник любых других программ по защите вымирающих животных, привычным движением извлек серебряный меч, и одним ударом отсек ближайшей голову. К нему подключился и Йорвет, размахивая своими хвалеными парными мечами. Я осталась в стороне от этого варварства, задумчивая почесывая голову одним из перьев предыдущей напавшей партии (почтим их память минутой молчания). Гарпии с оглушительным визгом, словно коршуны, бросались на воинов, почти не замечая меня — у них были дела поважнее. Я деловито присела на камушек, ожидая окончания битвы, ловя каждое движение своих спутников. Геральт, как всегда, нечеловечески быстр и великолепен — любой твари остается всего пару секунд, чтобы передумать и скрыться восвояси, прежде чем она умерет, но и лидер скояʼтаэлей не отстает — четкие, отработанные движения, резкие, яростные, как и он сам. Последняя гарпия подавилась своим криком и упала на землю. — Caemm, — Йорвет подал руку, помогая подняться. — Не будем терять времени. Мы двинулись дальше по тропе, похожей на серпантин в горах — одно неверное движение и можно сократить путь на землю на пару десятков метров с жесткой посадкой. Снег уже сходил на нет, кое-где начала пробиваться трава и кустики, требовательно поднимая свои ростки к солнцу, которое скрылось за тучами. До города оставалось еще пара километров, которые эльф решил скрасить рассказом: — Эти горы видели упадок двух цивилизаций, — грустно произнес он, идя вровень со мной. — Сначала — враны, потом — мы, Aen Seidhe. — И может быть увидят падение третьей, — я пожала плечами. — Это, вроде как, тенденция в мировой истории, — поняв, что эльф странно посмотрел на меня, я перевела тему: — Эльфы уничтожили вранов? — Нет, — он покачал головой. — Их убили климат и болезни. Когда-то в Велене, в горах, росли цветы, а истоки Понтара не замерзали круглый год. — Забавная теория, — хмыкнула я. — А потом что-то случилось и климат резко поменялся? — Говорят, горы поднялись за ночь, — проговорил Йорвет. — Это и был ключевой момент их истории. — Вот прям-таки за одну ночь? — уточнила я. Эльф осторожно кивнул, соглашаясь. Ведьмак тоже прислушивался к нашему разговору, не понимая к чему я клоню. Я решила не углубляться в детали и пробурчала что-то в духе: «окей, ты меня убедил, твои аргументы были просто восхитительны». Ну, в самом деле, не объяснять же Seidh, который так гордиться своей высокоразвитой расой, что геологические процессы занимают миллионы лет, и что бы подняться хотя бы на пару сантиметров, горам нужно пережить даже не три, а гораздо больше цивилизаций. Поэтому, логичнее всего предположить, что эльфы просто всех ночью потыкали шомполами в ухо, на чем и закончились климат с болезнями. У среднестатистического обывателя, ловившего мух на уроках истории, бытует представление о том, что Римская Империя с ее «амператорами», легионерами и акведуками нежданно-негаданно пала под ударами невесть откуда нахлынувших дикарей в огромном количестве, пришедших севера. Вот тут, скорее всего, было ровно тоже самое, только вместо всяких там варваров-готов к вранам хлынули дикие, едва отряхнувшие из-за острых ушей каменный век, эльфы. Природа, как бы намекает нам, что мы никогда не сможем избавиться от естественного отбора, ни на клеточном, ни на имперском уровне. А потом, как и всякие другие победители, они написали красивую сказку, в которой эльфы вообще мимо проходили, а всю каку-бяку сотворила природа. Они не при делах, как вы могли такое подумать?! Потому теперь и расплачиваются гордые Старшие Народы истреблением собственной расы под влиянием времени. Пассионарность, и все то, что завещал нам Лев Николаич, гласит, что у народов есть подъемы и спуски в истории, которую не каждый социум может пережить. Вот вам самый банальный пример, хоть сейчас на радость историкам.* Но такого широкого полета мысли Йорвету понять было определенно не дано, да и просто ссориться не хотелось — у нас только-только начались какие-то проблески в отношениях. Мы даже за полтора дня, на тихую панику Геральта, ни разу не поругались и вообще вели себя достаточно тихо. Правда, ведьмак мог что-то заподозрить, когда я и во второй раз не пришла к нему ночевать, но от каких-либо оценочных суждений, как мудрый человек, достигший просветления и дзена старикан, воздерживался, издалека наблюдая нашу трогательную «Санта Барбару». Мы тоже свои отношения, какие бы то ни были, на показ, даже перед вездесущим ведьмаком, выставлять не стремились. Тихо, скромно, никому не мешая, сидели в обнимку у костра, а ночевать я к нему ходила, потому что спать практически на снегу холодно и сыро, а у того палатка меньше, и ставить ее Йорвет точно умеет, так что на голову она не рухнет. Именно так и никак иначе. Впереди показался костер, и спутники, как профессиональные разведчики припали к скале, заодно любовно приложив об нее меня. Йорвет, не произнося ни звука, кивнул ведьмаку, обошел нас и скрылся за поворотам, держа наготове оружие. Вот уж сомневаюсь, что это разбойники — они в такую холодину дома сидят. Не совсем дураки же, что б попу морозить ради «дозора» на тропе, где люди-то, в общем, не ходят большими группами. Геральт энтузиазмов не разделял, и тоже, на всякий случай извлек свое пролетарское оружие возмездия, прислушиваясь к каждому шороху. Эльф так же неслышно вернулся и сообщил: — Рыцари Пылающей Розы, — он указал на костер. — Прибыли на мирные переговоры. — О, дядя Зиги пожаловал, — обрадовалась я. — Интересно, кого они представляют? Зигфрид из Денесле, сама порядочность, старый знакомый, еще из Вызимы. Он очень помог нам в разборках с Саламандрами. После смерти предыдущего магистра ордена от руки Геральта (а лично я свято была до сих пор уверена, что это был малыш Альвин, а не какой-то злой Яков из Альдерсберга) Зигфрид стал новым лидером среди своих товарищей. Ему это очень подходит — бравый светловолосый рыцарь похож на своего тезку, Зигфрида, из «Песни Нибелунгов» — идеальный герой эпоса, для которого честь, добро и справедливость стоят на первом месте. Единственное, в чем мы не сошлись во взглядах, это его нелюбовь к нелюдям — по одному ему известным причинам, Зиги их просто не переваривает и чувствует за километр. Возможно, у него в голове опознавательный колокольчик есть. — Они разбили лагерь за пределами города, — указал ведьмак. — Значит, они здесь неофициально. — Зашли на огонек, — передразнила я. — «А не смотаться ли нам к черту на куличики, здоровье поправить, посидеть, подумать!» — сказали рыцари и пришли, так что ли? — Может они не хотят привлекать к себе лишнее внимание? — ответил в чисто-еврейском духе, вопросом на вопрос, Геральт. — Эйльхарт держит дракона запазухой, — злобно проговорил Йорвет. — Король Радовид призвал Орден. Добавь к этому еще Шеалу и Хенсельта… — Это все походит на сходку серьезных авторитетов, при дележке территории, — почесав лоб, указала я. — Только неясно, кто кого крышует. Отличные мирные переговоры. У Радовида должен быть веский повод, чтобы пригласить Зиги и компанию в такую даль. Он видел, что предыдущий магистр сделал с Вызимой, и как сильно у него сорвало башню. — Ему потребовался кнут для Филиппы, — кивнув, ответил Йорвет. — Противовес. Я слышал, они любят сжигать чародеек. — Вот откуда ноги у Инквизиции растут, — вздохнула я. — Не нужно, что бы вас видели. Геральт убил предыдущего магистра, а они, скорее всего, парни злопамятные. Ну, а ты… — я повернулась к лидеру скояʼтаэлей. — Знаю, — пожав плечами и немного отвернувшись, злобно проговорил эльф. — Для них хороший эльф — мертвый эльф. — Да, дядя Зиги ненавидит эльфов. — Можно попробовать пробраться в горы через пещеры, — эльф указал на одну из петляющих развилок на востоке. — Здесь неподалеку есть проход, в Лок Муинне ведет много дорог. Если Радовид взял себе такую охрану, то в городе, наверняка, тоже полно солдат. Все приехали с почетной свитой. Сидят вооруженные до зубов, словно на бочке пороха и ждут, с какой стороны проскочит искра. Но это дает нам шанс, — эльф нервно заходил, размышляя. — Если правители сидят наглухо закрывшись в лагерях, то передвигаться между ними, по городу, можно сравнительно безопасно. — Может, пойдем, пока нас не заметили? — предложил ведьмак, подхватывая меня под локоть. Прости, Зигулечка, но сегодня мы не увидимся. Я обреченно потащилась за друзьями, пытаясь не оборачиваться. Лично у меня, скорее всего, проблем бы не возникло со входом через ворота, но не стоит искушать судьбу. Объяснять Зигфриду, как я одна оказалась в Лок Муинне, да еще и со стороны гор, полных гарпий мне как-то не улыбалось. Не люблю допросы, особенно с членовредительством, а в таковой наш разговор может запросто перерасти. Мы прошли через ущелье и оказались перед большой, зловещей дырой прямо внутри скал. Оттуда тянуло гнилью, и душной, затхлой атмосферой. Уверена, там что-нибудь поселилось, зловещее и мерзкое, вроде большого паука или кикиморы. Йорвет бесстрашно пошел первым, благо дыра, по ошибке именуемая пещерой, была огромной — полтора роста вверх и две меня в ширину, значит, не придётся ужиматься, и никто не заметит, что я все еще толстая. Внутри, непонятно откуда тут было освещение, виднелся водопад и пара больших площадок, на которых можно не плохо развернуться. Вот этого-то я не люблю, обычно, такие площадки попадаются перед встречей с какой-нибудь неведомой гребаной фигней, от которой я потом отхожу пару дней. Так, Ани, бери себя в руки. Рычи, как лев; борись, как медведь; будь непонятной хренью, как утконос! Стоп, про утконоса —это уже лишнее. — Хорошо, что ты здесь, — раздался спереди голос моего суженого, да еще не засуженного. — Смотри, кого я нашел. Обычно, такая радость бывает у мальчиков в детском садике, которые обнаружили дохлую мышь и теперь бегают по группе, тыкая ее в нос всем подряд. А потом долго удивляется тому, что воспитательница с ногами забралась на стол и беспрестанно верещит. Геральт ускорился, на ходу извлекая серебряный меч из ножен. Его медальон подрагивал, реагируя на опасность. — Держись от нее подальше, — пробурчал ведьмак на бегу. — Ты забыл, что такая тварь жила у моей пещеры? — почти по-детски радуясь, закричал Йорвет. Раздались первые звуки сражения. Ну здорово. Давно не видела их, этих крабопауков, которые главоглазы. Я остановилась в нерешительности — путь мне преграждал большой пролом в полу. Если заглянуть внутрь, то можно увидеть, что полет твой будет долгим и занимательным. И Белый Волк, и лидер Белок преодолели его в прыжок, но я-то себя знаю. У них масса тела такая большая в силу хорошо подкачанных мышц и силы воли, а у меня есть только эго и много килограмм лишних витаминов на талии. Впереди Геральт с Йорветом раскидывали дальних родственников главоглаза — эндриаг, тоже имевших известное сходство с пауками. Это монстры, скорее длинные, чем большие, старательно косящие на многоножку со жвалами, очень любят закусить чьим-нибудь мяском. Думаю, их прыгательные способности тоже не высоки, поэтому можно особо не спешить. Постояв, поразмыслив о бренности бытия и тщетности самоопределения, я осознала, что эндриаг не прибывает, да и, судя по стонам, главоглаз тоже вот-вот отправится к праотцам на длительное свидание, я все-таки не избежала прыжка. Пришлось отойти для разбега, качественно так, начать метров за десять, и, умоляя гравитацию ослабить обороты на пару секунд, я все же побежала на встречу приключениям. Впереди, когда я не смогла бы уже сбавить скорость, появился Йорвет, видимо, заметивший, что я где-то замешкалась. Встав, как вкопанный, у самого края, скояʼтаэль с удивлением обнаружил летящую на крыльях амура меня, и, не успев увернуться пал жертвой всеобъемлющей любви. Приятно, когда приземляешься на что-то мягкое. Я тут же попыталась вскочить, дабы не получить в свой адрес гневные слова, но хитрый эльф, воспользовавшись моментом, сцепил руки за моей спиной, и прошептал: — Не знал, что когда-нибудь упаду к твоим ногам. — Ну, чисто технически, мы оба упали к моим ногам, — фыркнула я, оглядывая пространство. Окружающие трупы эндриаг не располагают к какой бы то ни было романтике, но видимо эльф считал, что это не так и вообще, суть — мелочи. Поэтому коротко поцеловал, едва касаясь губ. Правда, и отпустил тоже быстро, поэтому я вставала, почти как под аплодисменты, под звук стучащей оземь челюсти Геральта, который ожидал увидеть что угодно, кроме этого. Потом ведьмак молча, почти не моргая, развернулся и сделал вид, что его никогда тут и не было. Я направилась за прифигевшим другом, старательно обходя трупы членистоногих. Не думаю, что Волку надо что-то объяснять, он же всерьез не думал, что сегодня ночью мы с эльфом обнимались только ради тепла наших тел? Йорвет двинулся следом, не стирая улыбки с лица, что мне, признаться, не понравилось. Словно Йорвет не меня поцеловал, а ведьмаку подгадил. Прям буэ, какое-то, а не милости-пряности. Мы вышли на поверхность, откуда открывался более детальный вид на город. Нет, это не дыра. Это ДЫРИЩА, мать ее. С высоким каменным забором, который окончательно делает ее похожей на концлагерь. Там не то, что бы зданий целых нет, там вообще ничего целого нет, словно на него бомбу сбросили. Много раз, причем, в одно и тоже место. И мне предстоит там жить хрен знает сколько? Еще и при наступающей зиме? А мы на Севере, и значит, холода придут быстро и очень неожиданно. — По ту сторону города есть поросшая лесом долина, — Йорвет указал куда-то в перспективные дали. — Когда-то в ней было полно зверья, а теперь она мертва. Через нее в город и приехали королевские посольства. Поэтому мы ее и обошли. — Так что там, кроме гор, убило вранов? — я нашла глазами одну из, видимо, вранских статуй, изображающей некого рептилоида. Вот уж радость параноиков, которые верят в тайное правительство. Они ж натурально похожи на тех самых разумных рептилий, которые, по мнению разных сумрачных гениев, тайно правят миром на ровне с евреями и масонами. Вот откуда ноги-то растут! Не из попы, а из древних цивилизаций! Может, у нас тоже такие есть, прячутся себе там, живут скромно, не дают покоя всяким шизофреникам. — Шли годы, климат менялся, становилось холоднее и еды у вранов оставалось все меньше, — Йорвет прошел вперед, поведывая нам историю самым будничным голосом преподавателя на последней паре, когда хочется уже всех отпустить, но еще рано и надо чем-то студентов занять: — Их охотники начали спускаться в долину, где уже появились первые люди. А вместе с ними — дизентерия, тиф, воспаление легких. Враны начали болеть. — Как всегда, во всем виноваты люди, — буркнула я под нос. — Не слабая иммунная система, ни бактерии, а именно люди. — Они пытались спастись разными способами, — продолжал эльф. — Построили акведук и систему канализации, вроде эльфских, — ага, а разве враны не были первыми? Может именно эльфы стащили идею у вранов? Ну, не могу я признать, что эльфы светленькие и чистенькие, вот хоть убей. — Но становилось все холоднее, и часть года стоки были во льду. Когда пришли эльфы, город был мертв. Aen Seidhe отстроили его заново, вернули этому месту прежнюю красоту. А потом, через много лет, пришли люди, — Йорвет указал на обломки какой-то башни. — Маршал Раупеннэк доказал, что его армия смертоносней любой болезни. Он напал ночью и перебил всех жителей города, — тут его голос сделался очень горестным, да так, что даже мне стало немного стыдно за этого самого маршала. — Большинство семей погибли в своих домах. Пожары продолжались несколько дней. — Дракон может превратить город в склеп намного быстрее, — заметила я. Мы подошли к какой-то стене, через которую мужчины просто, не особенно запариваясь сначала перекидали все наши пожитки, потом Йорвет преодолел ее в один мах, а Геральт отправил меня следом, слегка подкинув. Приземлилась я удачно, но мимо. Оказавшись на земле и потерев свой зад, я едва избежала надвигающегося сверху ведьмака, в одну секунду преодолев сверхзвуковой барьер и оказавшись на пару метров впереди остальных, за что чуть не поплатилась новым падением. Под нами открылась площадка, устланная когда-то отделочным камнем. Похоже, мы вошли в город. Призывая нас умолкнуть, Йорвет проскользнул вниз, и на пару минут скрылся из зоны видимости. Вернувшись он тихо позвал нас, принял на себя рюкзаки. Я оказалась на вполне цивилизованной земле, некогда служившей полом. Все-таки это уже лучше, чем сплошные тропки под ногами. Я индустриальный житель, а не лесной. Мне подавай асфальт, уют центрального отопления и нормальный унитаз, который спускает воду. И пусть тут с этим проблемы, иметь крышу над головой не тряпичную, а вполне нормальную. тоже не плохо. Особенно, если под этой крышей есть все четыре стены, бадья и кровать. Для средних веков и такое бытовое счастье сойдет. — Это какие-то предместья, — прошептал лидер скояʼтаэлей. — Думаю, нам нужны центральные кварталы. Идем. Накинув свое походное снаряжение (так как все запасы съедены, я одна бегала налегке), мы стали пробираться вдоль лабиринта некогда многоквартирного дома. Комнаты располагались очень странно — как в общаге коридорного типа, когда есть один большой коридор и куча присосавшихся к нему комнат. Медальон ведьмака еле заметно трясся, но с каждым нашим шагом амплитуда его колебаний подозрительно увеличивалась. Не только я это заметила и в какой раз мои мужчины достали свое оружие, отодвигая меня назад. А вдруг во мне проснулся Героизм? Совсем не считаются с моими чувствами. Мы вышли в большую комнату, в которой крыша отсутствовала напрочь. Зато, в большом количестве здесь находились ожившие статуи, напоминавшие те, что стоят на башнях Нотр-Дама, охраняя покой Парижа. «Если это каменное, с крыльями и нападает не раздумывая — это горгулья» — всплыл в сознании очередной поучительный совет ведьмака, позволявший на протяжении всего времени моего пребывания идентифицировать чудовищ. Первые из горгулий с оглушающим грохотом приземлились около Геральта. Ему на помощь ринулся и эльф, но не все так просто в этом мире. Особенно не заморачиваясь, каменная творюга с размаху зарядила эльфу по животу, да так, что я кажется услышала треск ребер ушастого. Ух, не зря я ненавижу эти гребаные камни. Кидаться на подмогу любимому я, правда, не спешила. От меня будет больше пользы, если я не буду мешать. Йорвет поднялся на ноги и прицельно кинул к лапам обидчицы бомбу, от чего создание разлетелось на куски. Причем, не понятно, как это вышло. Та горгулья, с которой разобрался Геральт, тоже не хило рванула, задевая тем, что от нее осталось, ведьмака. Белый Волк выругался, но продолжил бой, который временно казался неравным — один из немногих эпизодов на моей памяти, когда борьба с чудовищами дается ведьмаку достаточно трудно. Лавируя между тварями, перекатываясь и прыгая, как укушенный саранчой кузнечик, Геральт скорее сейчас отбивался, чем атаковал. Йорвета тоже почти прижали к стенке, а его запас взрывных веществ явно подходил к концу. Что-то надо предпринять, определенно. Давай, сознание, ты в такие моменты очень любишь работать в интенсивном режиме, жги уже. Напрягая мозг и переживая за близких, я не заметила, как со спины ко мне подлетела еще одна красавица из рода каменных. Уже когда она почти приземлилась, я отразила, что сама себя загнала в ловушку — выходов было ноль — кидаться на поле боя, или в объятия милейшей твари. Я стала медленно отступать, решая, куда податься: — Эй, я в фонд охраны редких животных членские взносы плачу! — немного возмущенно сказала я, надеясь не понятно на что. Горгулья оскалилась, демонстрируя внушительный набор зубов на радость всем стоматологам и продолжила свои наступления на мою персоналию. — Ой! — только и успела пискнуть я, когда живая статуя, наконец, созрела для прыжка. Меня окинуло каменной крошкой и пылью. Открыв глаза, я могла лицезреть горстку дымящегося камня там, где, вроде-как, только что находилась горгулья и мерцающий защитный щит. Ах, да. В склепе было тоже самое! Когда я научусь приглядывать за тылами? Я кинулась бегать по площадке кругами. Вовремя этот щит вылез! Теперь, главное, чтобы не отключился сам, в не подходящий момент, а от него можно такое ожидать. Поле было не маленького формата, от меня оно описывало идеальный круг в радиусе метра. Не привыкнув к таким своим габаритам (никогда не планировала так разожраться!), я все же старалась не задеть в своем марафоне никого из спутников. Едва касаясь каменных барышень, щит просто их распылял, создавая живописные горки мелкодроблёного булыжника. Теперь, впервые в своей жизни, Геральт предпочел покурить в сторонке, а Йорвет, еще не знающий о новых свойствах (как-то я забыла ему об этом рассказать), сначала было с сунулся ко мне, за что был предупреждающе отброшен щитом в сторону. Уверена, это поле состоит сплошь из флюидов — такие же вредные как я, и размера, как внутренне состояние — большущие. Закончив разборки, оставив после себя много пыли и дорогу из горочек камня, я коснулась рукой Своего Сердца, призывая медальон спрятать свои коготки. Поле резко распалось на осколки и растворилось в земле. — Что. Это. Было? — делая паузу после каждого слова, грозно вопросил Йорвет, отряхивая штаны. — Если б мы сами знали, — развел руками ведьмак. Вид у него тоже был крайне озадаченный, друг не ожидал таких действий. Правда, я и сама не ведала, но, почему бы не воспользоваться ситуацией, раз у медальона проявились такие способности? Геральт выжидающе посмотрел на меня, требуя объяснений. — Я думаю, — словно оправдываясь за провинность произнесла я. — Тут не обошлось без… Локи. В последнем нашем разговоре он не сказал напрямую, но намекнул, что я — очень ценный персонаж. Мог и защиту поставить, он маг все-таки. — Когда это ты успела поговорить с Локи? — ведьмак упер руки в бока, тон его совершенно не понравился. Лицо нашего третьего спутника тоже не предвещало ничего хорошего — единственный глаз подозрительно уставился на меня, словно я сейчас призналась в измене родине. — Недавно, -уклончиво ответила я. — Может, пойдем уже? Мы вроде спешим? — Мы еще вернёмся к этому разговору, — мстительно пообещал эльф. Он, выражая все свое недовольство, нервно подался вперед, обгоняя нас и спускаясь по лестнице. Я старалась на него не смотреть, при этом смутно ощущая вину, за проступок, которого-то и не было. Геральт был так же угрюм, бросая на меня странные взгляды. И чего все сразу так взъерошились? Ну, Локи и Локи. Не первый раз общались же. Ну да, долгое наше общение привело к изгнанию, но это же не повод им его не любить? Мне же норм, и им тоже должно быть все отлично. В конце концов, трикстер же мне защиту поставил, а не убить пытался. Не бросил в беде друга, так сказать, а они не довольны. Вот порешили бы меня горгульи, посмотрю, как они бы запели. Спустившись по лестнице, мы оказались на улице, в одном из узких проемов-тупиков. В конце улочки, в той части, что явно выходила на большой проспект, стояли солдаты. Упрямо, я бы даже сказала нахально не замечая нас, они что-то обсуждали, собравшись в группу. Геральт короткими перебежками пробрался в одну из разрушенных квартир, располагавшейся прямо за углом от охраны. Мы последовали его примеру. Оказавшись снова все вместе, мы затихли и стали вслушиваться: — Филиппу скрутили в последний момент, — тараторил один из солдат. — Она едва заклинание не произнесла. Гниет теперь в реданском подземелье, в особых кандалах. Мы переглянулись. Эйльхарт поймали? Тогда, где Саския? И вообще, за что они ее? Филиппа — важное лицо на переговорах, советница Аэдирнской Девы, вроде как личность не прикосновенная. И теперь в темнице, без возможности пользоваться магией и как-либо выбраться. Есть справедливость на земле! Это тебе, сучка, за Трисс и Саскию. — Радовит прав, что не цацкается с этими ведьмами! — ответил солдату басовитый голос, не отдающий ничем, кроме заразной глупости. — Интересно, что с ней сделают? — задал риторический вопрос первый. Мне вот тоже интересно. — Или палачу отдадут, или скоромят чудовищам. Говорят, их в подземельях полным-полно, — а вот это уже хорошая новость — значит, мы сможем заработать. Ну, не мы, а Геральт. Но бюджет-то общий. — Не знаю, за что ее там заперли, но у всех чародеек совесть не чиста. — Истинная правда! — вторил ему друг. — Никто по ней плакать не будет. Я повернулась к спутникам, пытаясь прочитать их реакцию. Йорвет, одновременно и обрадовался, и вознегодовал, а вот ведьмак… тот был глубоко задумчив и скреб с металлическим скрежетом щетину, пытаясь раскинуть мозгами. В глаза у него читалась загрузка системы, подгрузка дополнительный улит, отвечающих за логику и рациональность, а также работа фильтра-антивируса. — Подземелья — самое подходящее место для Филиппы Эйльхарт, — с чувством произнес Йорвет, первым нарушая молчание и мыслительные процессы Геральта. — Лучше бы была только виселица. — Если ее убьют, об исцелении Саскии можно забыть, — ответил ему ведьмак. — Думаю, ее охраняют, как спальню Императора, — не отступил эльф, с чувством жестикулируя. — Мы туда не проберемся. — К Императору в постель мне не к спеху, — заметил Геральт. — А вот в подземелья войти все-таки придется. — А давайте займемся более реальными проблемами? — взмолилась я, прислушиваясь к урчанию желудка. Потом плаксиво добавила: — Я хочу есть и спать, и голова у меня уже чешется от грязи. Может, сначала разберемся с жильем? — Резонно, — ответил Белый Волк. — Тогда идем в таверну, — Йорвет сложил руки на груди, испепеляюще поглядывая на меня. — Привыкай, тут не Верген. Добро пожаловать в Лок Муинне. В ответ я направилась в глубь улицы, ища обход, дабы не попасться на глаза стражникам.