Золотой Лес

В те ясные, долгие летние дни Арагорн словно грезил наяву — происходящее с ним не могло быть правдой. Он виделся с Арвен ежедневно; никто не препятствовал их встречам. Вдвоем они подолгу гуляли под сенью громадин Галадхэна или забирались на самую верхушку какого-нибудь мэллорна, и над ними раскрывалось бескрайнее синее небо с белыми барашками облаков. В другой раз они выходили за ворота, шли к реке и сидели там на берегу, наблюдая за зимородками и стрекозами, или отправлялись в недальние березняки собирать землянику. Однажды они выбрались порыбачить, и сколько смеха было, когда здоровущий голавль вырвался из рук Арвен, ускользнул от Арагорна и с брызгами плюхнулся обратно в воду! А как вкусен оказался зажаренный на костре остальной улов… Иногда они брали с собой лютню, и серебряный голос девы струился под тихие переборы и шелест листвы. А не то Арагорн вспоминал давнишние свои умения, и тогда струны звенели в плясовой или вторили задорным гондорским песенкам… Они говорили обо всем подряд: о людях и эльфах, о Ривенделле и Гондоре, о южном море и суровых Мглистых горах, о великих деяниях былого и недавних смешных случайностях… Только когда Арвен расспрашивала Арагорна о его путешествиях, тот старался побыстрее перевести разговор: война тенью стояла у него за спиной и нет-нет, да и прорывалась в рассказах. Тогда следопыт замечал, как омрачалось лицо возлюбленной и грустнели ее глаза, и готов был прикусить свой болтливый язык, не способный вовремя остановиться. Впрочем, пока ему удавалось главное — молчать о своей любви. Это было нелегко: к Арвен так и не вернулась свойственная ей в Ривенделле церемонная обходительность, и она держалась с гостем очень приветливо и просто. Арагорн помнил, что с братьями она вела себя точно так же. Но разве так обращаются девы с теми, к кому склоняется их сердце? Следопыту казалось, что нет, и этим соображением он укреплял свою решимость. Для Арвен он — просто старый приятель и занятный собеседник; она, наверное, только посмеется в ответ на его признание, как смеется над его байками… Однако близость любимой все так же волновала и томила его. Он невольно задерживал ее руку в своей при прощании или сжимал ее крепче, помогая деве перебраться через ручеек или камень; тогда дыхание у него перехватывало, сердце колотилось так, что казалось, этот стук слышен издалека. И точно, в глазах Арвен мелькало странное, задумчивое выражение, нежный румянец становился чуть ярче… а следопыту приходилось нести всякую чушь, лишь бы скрыть свое смущение. Иногда он вместе с Арвен трапезничал с Владыками. Келеборн принимал следопыта как старого знакомого — с добродушной, лишенной всякого высокомерия приветливостью, — и даже Галадриэль смягчилась и более не терзала гостя неуютными вопросами. Раз пригласив Арагорна, Владыки не отступали от своего слова и никак не торопили его, предоставив ему самому решать, сколь долго он будет пользоваться их гостеприимством. И все же ночами он подолгу вертелся без сна, охваченный сомнениями и мечтами. Он понимал, что вечно так продолжаться не может, и, по-хорошему, ему надо бы уходить поскорее, а не длить бессмысленное искушение; он давал себе слово завтра же распрощаться с Арвен… и наутро нарушал его, малодушно позволяя себе еще день незамутненного счастья. Считать счастливые дни не хотелось; но однажды следопыт получил приглашение на праздник под звездами, призванный отметить новолуние. Значит, он гостит в Лориэне уже две недели, вот-вот наступит летний солнцеворот… А он все никак не стронется с места! Он никогда не преуспеет в своих делах, если так и будет сидеть здесь! Надо, в конце концов, поговорить с Арвен, предупредить ее о скором расставании… Может, об этом легче будет сказать между делом, в суете и толчее праздника? Мысль была не из лучших — Арагорн понял это, оказавшись на месте. Праздник устроили на приречном лугу, там, где деревья расступались и открывали небо, сейчас сплошь усыпанное звездами. Возле огромного костра собрались чуть ли не все жители Галадхэна, и Владыка по обычаю объявил о начале торжества. Опрокинули чаши, заиграла музыка… Келеборн первый повел в танце блистательную Владычицу. Очень скоро вокруг огня кружился хоровод танцующих, увлекший и Арвен. Деву встретили хором восторженных приветствий — оказывается, она редко участвовала в общих празднествах. Но сейчас она веселилась от души и — нарядная, сияющая улыбкой — была ослепительно прекрасна. А как она танцевала! Движения ее были — сама легкость, казалось, ноги ее не касаются земли, и она порхает по воздуху, точно птица. Арагорн не мог налюбоваться ею! Обойдя круг, Арвен вернулась к следопыту, потянула его за собой — и вот уже живая мелодия как на крыльях несет их обоих, глаза девы блестят в полумраке, в них вспыхивает вдруг отражение огня, по губам блуждает улыбка… Разве время сейчас для унылых мыслей о разлуке? И Арагорн до завтра выкинул их из головы и целиком отдался волшебному полету. Поначалу Арвен и Арагорн держались вместе; но вскоре рисунок танца сменился, пары разбились, и перед следопытом оказалась белокурая хохотушка, потом другая дева — высокая, тонкая как прутик, с вдохновенным серьезным лицом, потом еще одна, с серебристыми, как лунный свет, волосами… потом Арагорна схватили за руки и закружили в общем хороводе… Следопыт вертел головой, пытаясь отыскать Арвен, от этого спотыкался и сбивался с ритма, и наконец его со смехом выпустили из круга «отдохнуть и подкрепиться, чтобы в пляске не свалиться». Действительно, рядом уже вовсю шел веселый пир. Водруженные на козлы простые столешницы ломились от яств, по соседству полукругом выстроились бочонки с вином и медом. Пирующие, не чинясь, подходили к столам за едой, наполняли кубки, распивали заздравные чаши… Арагорн по примеру прочих взял себе хлеба и оленины, нацедил вина и устроился на траве чуть поодаль. Ночь была прекрасна. Мириады звезд сверкали и переливались в вышине; языки костра взмывали к ним, как будто и сами хотели стать небесными огнями. Но земному пламени не дано было соединиться со звездами, и золотые искры таяли и гасли в их мерцании. Отражением его в траве и кронах деревьев поблескивало множество крохотных фонариков — светлячки превратили земную твердь в подобие небесного чертога. Отвернувшись от костра, Арагорн полюбовался чудесной картиной, потом снова взглянул на хоровод — музыка играла не переставая, праздничная круговерть не ослабевала. И вдруг он заметил Арвен… и еда чуть не стала у него поперек горла: та танцевала с кем-то из эльфов, и ее лицо было по-прежнему радостно и беззаботно. Едкое чувство вдруг охватило Арагорна: острая обида пополам с завистью и злостью. Он обижался на Арвен — она бросила его и танцует с другим! — злился на эльфа и завидовал ему — как смеет тот так смотреть на его любимую, как смеет прикасаться к ней?! Спустя мгновение следопыт опомнился. Да что же это?! Он ревнует, и кого — ту, кому он и слова не сказал о своей любви, ту, которая не связана с ним ни клятвой, ни обещанием… И даже будь по-другому — что за повод! Ведь он и сам в танце улыбался другим девам, держал их за руки… Откуда в нем эта ярость?! Он отвел глаза, несколько раз глубоко вздохнул и кое-как подавил непотребную злобу. Но безмятежности как не бывало, и, стоило увидеть, что партнер у Арвен сменился — теперь это был Альмариль, — как следопыта вновь пронзила ревность. Проклятье! Он что, теперь так и будет подскакивать при виде всякого мужика рядом с Арвен?! Некоторое время он боролся, пытаясь успокоить себя доводами рассудка. Отчасти это удалось, но все равно кровь клокотала в нем, приливала к щекам, да и взгляду, должно быть, сообщилась некоторая жгучесть — по крайней мере, улыбка на лице Арвен погасла, она остановилась и с беспокойством всмотрелась в полумрак вне освещенного круга. Разглядев Арагорна, она нахмурилась было, но тут же снова улыбнулась и помахала ему рукой. Следопыт с облегчением ухватился за этот знак. Он вскочил и подошел к Арвен, надеясь, что разразившаяся в нем буря не слишком заметна снаружи — он скорее проглотил бы язык, чем сознался в недостойном чувстве. Так что он улыбнулся деве и отвесил поклон Альмарилю — тот, поджав губы, с неодобрением взирал на него. По счастью, объяснений не потребовалось: вихрь новой пляски увлек всех троих, и тут уж Арагорн постарался подхватить Арвен при смене фигуры. Он рад был бы и вовсе не выпускать ее из рук, но сообразил, что так он со всей очевидностью обнаружит свои чувства — и хорошие, и дурные. Да и не годилось портить Арвен веселье… И он покорно подчинился велениям музыки и делал как все — менялся местами с другими, подавал руку чужим девицам, поддерживал, кружил и поднимал их, как того требовал танец… Правда, он то и дело искал любимую глазами. Высмотреть ее в общей кутерьме было не так-то просто, но он замечал иногда в толпе ее ладную фигурку и прелестное, оживленное лицо. Ему самому движение под веселую музыку явно пошло на пользу: он уже мог кое-как терпеть вид танцующих с Арвен красавцев. И наконец, когда он опять оказался напротив возлюбленной, взял ее за руки, заглянул в ясные, смеющиеся глаза — остатки злости улетучились бесследно, и он снова почувствовал себя счастливым. Хвала Единому! Это чувство удержалось, даже когда их снова разделила круговерть танца. Между Арагорном и Арвен будто установилась незримая связь; теперь он каждый миг ощущал ее присутствие, и, оглядываясь, безошибочно находил ее в пестрой толпе. На мгновение они встречались глазами… и радость, что вспыхивала в душе Арагорна, отражалась в лице Арвен веселой, чуть лукавой улыбкой. Эта игра не приедалась… И ведь еще они время от времени встречались в танце и могли круг или два не разнимать рук, не отводить друг от друга сияющего взгляда! От этих встреч, от звона арф и пения флейт, от улыбки возлюбленной Арагорн опьянел не хуже, чем от вина; он не чуял под собою ног, музыка сама несла его, и ему казалось, что он мог бы танцевать так вечно. Однако все когда-нибудь кончается. Погасли звезды, поблек и выцвел огонь, бессильный соперничать с утренним светом, да и уставшие музыканты не могли уже переиграть звонкий птичий хор. Собравшиеся восславили в песне вечный хоровод светил, и праздник завершился. Вереницы гуляк потянулись к воротам Галадхэна. Арагорн и Арвен шли вместе с большой компанией, в которой еще не иссякло веселье: кто-то напевал, кто-то пританцовывал на ходу, двое под смех товарищей обменивались хлесткими шуточками… Потихоньку толпа таяла: эльфы расходились по своим деревьям. Следопыт проводил возлюбленную до ее мэллорна, с поклоном поцеловал ей руку — как обычно… К нему вдруг подступила грусть: волшебство праздника прошло, не сказанное так и осталось непроизнесенным, и день, на который он отложил прощание, уже наступил. Нет, пора наконец решиться! Удерживая ее руку, он поднял глаза и хотел было начать прямо сейчас, но Арвен заговорила первой: — Я так устала, — зевнув, пожаловалась она. — Я и забыла, когда столько танцевала!.. Ты приходи сегодня попозже, — продолжала она беспечно, — надо выспаться как следует… И, легко пожав руку следопыту, она сонно улыбнулась и пошла вверх по лестнице — а он так и остался стоять, проглотив все свои решительные слова. Потом он побрел к себе. Что ж, объяснение подождет до сегодняшней встречи. А у него будет время подготовиться. Рассматривая траву под ногами, он пытался сообразить, что именно должен сказать Арвен на прощание, и ничего не замечал вокруг себя… пока краем глаза не уловил какое-то движение. Он вскинул голову — прямо перед ним стоял Альмариль, и мрачное выражение его лица странно не вязалось с яркими праздничными одеждами. — Ты слишком много позволяешь себе, человек, — не утруждая себя предисловиями, процедил эльф. Арагорн молча смотрел на него, ожидая продолжения. И продолжение не замедлило: — Не кажется ли тебе, что ты загостился здесь? Не пора ли и честь знать? — Не кажется ли тебе, что изгонять гостя — бесчестить хозяев? — спросил Арагорн. — Что-то не верится, что Владыки поручили тебе разговор, достопочтенный Альмариль. Во взгляде эльфа что-то мелькнуло, но он только выше задрал подбородок: — Владыки слишком снисходительны к тебе. Их мысли высоки. Они, должно быть, не ведают, что творишь ты здесь — на нашей земле, куда они из милосердия допустили тебя. Арагорн поднял брови: — Да что ты? А я-то думал, что меня позвали из интереса — познакомиться там, поговорить… — Что может быть интересного в человеке?! — презрительно вопросил Альмариль.  — Наверное, что-то есть. Вот ты же пришел ко мне… поговорить.  — Наглец!.. — зло бросил эльф. — Мне одно только интересно: откуда в тебе столько гордыни? — Ты бы полегче со словами, — предупредил Арагорн. — Я ведь, знаешь, могу гордыню-то с наглостью и не сдержать. Что-то им уже надоедает тебя слушать. Он действительно разозлился: ни с того ни с сего эльфу вздумалось нарваться на ссору! Следопыт никак не ждал этого, да и портить отношения с хозяевами ему вовсе не улыбалось. Альмариль же, похоже, задался целью вывести гостя из себя, потому как с прежним запалом заявил: — Я не удивлен! Ты не умеешь держать в узде свои страсти — ни наглость, ни гордыню, ни… ни похоть! Я вижу, сколь настырно ты преследуешь дочь Элронда! Кровь бросилась Арагорну в лицо, и он невольно сделал шаг к Альмарилю. — Что тебе за дело до Арвен и до меня? Что ты знаешь о моих страстях? — спросил он и удивился, каким хриплым стал его голос. — Я знаю, что ты, смертный, мнишь себя равным ей… и смеешь вожделеть ее, как человеческую самку! — яростно прошипел эльф. — Ты забываешься, Альмариль!.. — задохнувшись от гнева, с трудом выговорил Арагорн. — Ищешь ссоры и за этим оскорбляешь женщин?! Да ты себя первого пятнаешь! Молчи, пока не сказал непоправимого, ты… знаток вожделений!.. Слова эти прозвучали едко и зло, и забияка не выдержал: он с маху засветил человеку в зубы. Эльфы бьют быстро и метко, и, будь на месте напавшего Халдир, следопыт, наверное, не сумел бы увернуться. Но Альмариль не был воином, и потому Арагорн успел, чуть отпрянув, разом блокировать удар и схватить драчуна за руку, да еще и подтолкнуть его, пропуская мимо себя. Эльф пролетел вперед, захваченная рука его заломилась за спину, и он, охнув от боли, ничком повалился на траву. А Арагорн присел рядом и коленом прижал его к земле. — Ты напрасно затеял ссору, Альмариль, — тяжело дыша, сказал он. — Не ты приглашал меня — не тебе и гнать меня прочь. Не беспокойся, я уйду — когда сочту нужным. И ты не сторож дочери Элронда. Не тебе указывать, где — и с кем — ей проводить дни. Эльф дернулся, однако следопыт держал его крепко; тогда Альмариль уткнулся лицом в свободную руку и выдавил глухо: — Дурак!.. Ты не понимаешь!.. И Владыки… Они, должно быть, ослепли! Уходи, пока еще не поздно… Ты… ты погубишь ее! Арагорн узнал его отчаяние и злость — он и сам испытал нечто подобное нынче ночью. «С этого и надо было начинать», — подумал он угрюмо, вслух же повторил: — Я уйду, не беспокойся. И я никогда не причинил бы Арвен вреда. Отпустив Альмариля, он встал; однако эльф как будто не заметил этого и даже не попытался подняться. — Вы, смертные… — слова как будто застревали у него в горле, — вы все… глупцы… Не видите… дальше своего носа… Развернувшись, Арагорн пошел прочь. На Альмариля не стоило обращать внимание — вряд ли сейчас тот мог изречь что-либо вразумительное. Однако, едва следопыт отошел на несколько шагов, эльф крикнул ему вслед: — Ты, потомок королей!.. Подумай хоть, кто ты и кто она! Подумай, на что ты обрекаешь ее!.. Следопыт прямиком направился в свое жилище и не раздеваясь рухнул на ложе. На душе у него было муторно. Треклятый эльф достал его, не кулаком, так словом! Хуже всего, что Альмариль кругом прав: он, Арагорн, смертный потомок смертных Королей, возомнил о себе слишком много. Да, он забыл, кто он и кто Арвен — забыл, что он не ровня эльфийской деве. Да, он любит и желает ее, как только может мужчина желать любимую женщину. И да, он дурак: с чего он вообще взял, что она свободна?! Она весела и прекрасна, вокруг полно эльфов… почему он решил, что все эти годы она ждала человека?! Творец, что за глупость!.. Она ничего не сказала ему — ну так он и не спрашивал… Да уж, и еще в одном белобрысый су… эльфийкин сын прав! Самое умное, что может сделать надоевший гость — взять ноги в руки и топать отсюда поскорее. И поскорее сложить голову в какой-нибудь дыре! Со злости Арагорн жахнул кулаком по кровати — и попал по деревянному бортику. Он зашипел и скривился от боли, но в голове у него немного прояснилось. Ему на ум снова пришли горькие слова Альмариля и его скрытое за высокомерием отчаяние. Что-то не похож парень на счастливого влюбленного! Отчего он так взъярился — разгневался на недостойного, что оскорбил своим вниманием деву высокого рода? А может, просто приревновал к сопернику? Да, но если так… значит, эльфу что-то известно о чувствах Арвен? Вдруг… вдруг его ревность не беспочвенна? Ведь, если бы дева любила его, ему не о чем было бы беспокоиться! Да нет, ерунда!.. Ревнуют и на пустом месте, Арагорн знает это по себе… О, если б можно было напрямик спросить у Арвен!.. Новая неизвестность оказалась стократ хуже прежней, она жгла огнем и не давала дышать. Если бы Арагорн посмел, он бы немедленно кинулся к возлюбленной за ответом! Но остатков разума хватило, чтобы удержаться от этого. Он заставил себя раздеться, снова улегся — в полной уверенности, что не сомкнет глаз — и тут же провалился в глубокий пустой сон. *** Настойчивый стук в дверь разбудил его. Арагорн подскочил на кровати, спросонья не соображая, где он и что происходит; и тут под окном послышался веселый голос Арвен:  — Арагорн! Ты здесь? Неужто еще спишь? Вставай скорее, мы ждем! — А… э… Я сейчас!.. — торопливо крикнул Арагорн. Он заметался по комнате, одеваясь. Ну и ну, он проспал свидание, время-то уже далеко за полдень!.. Стыд и позор! И кто это — «мы»? Неужели вместе с Арвен заявился и Альмариль?! Не затеет ли он снова свару? Только этого не хватало!.. Подстегнутый этой мыслью, он быстро плеснул в лицо воды, кое-как расчесался и распахнул дверь, уже готовый встретить презрительный взгляд наглеца. Готовность его пропала зря: рядом с Арвен стояли длинный, застенчивый с виду юноша и золотоволосая девица, с которой следопыту довелось танцевать на празднике. Все трое оделись в простую, удобную для долгой ходьбы одежду; у юноши через плечо были перекинуты две холщовые сумки с припасами, девица держала в руке пустую корзину. Сдержав вздох облегчения, Арагорн поклонился. — Прошу простить меня за неподобающую встречу, — пробормотал он. Девица хихикнула, а Арвен сказала живо:  — Оставь, тут и говорить не о чем… Познакомься, это Лайриэль и Нендил. Они зовут нас на Водопадный ручей — там, наверное, как раз расцвел сребролистник, сейчас самое время собирать его… Ты пойдешь? — Э… да, — ответил Арагорн. Собственно, он был уже готов: здешняя повседневная одежда, которую он впопыхах нацепил на себя, вполне подходила для долгой прогулки. Следопыт прихватил и подвесил к поясу нож, забрал у Нендила одну из сумок, и компания без дальнейших проволочек отправилась в путь. Тропинка вела их вверх по реке, затем повернула направо вдоль небольшого притока. Нендил, напевая про себя, шагал впереди, подружки за его спиной болтали и пересмеивались. Арагорн молча шел последним. После мгновенного облегчения к нему вернулось мрачное, смятенное настроение; он вспоминал ссору с Альмарилем и собственное намерение уйти из Лориэна, терзался ревнивыми домыслами и мучился тоской при мысли о расставании с любимой. Та, наверное, чувствовала его непокой, потому что время от времени оборачивалась и бросала на следопыта серьезные, пристальные взгляды. Но объясниться при посторонних было невозможно, и Арагорн как мог беззаботно улыбался ей. Лайриэль помогала ему в его притворстве: она щебетала не умолкая, так что Арвен просто не могла улучить момент и завести разговор с человеком. Тем временем они продвигались вверх по притоку. Мэллорны сменились обычными ясенями и буками, берега речушки поросли ольхой, в русле появились камни; ложбина, по которой они шли, становилась все глубже и превратилась в овраг с крутыми склонами. Тропка вилась вдоль воды, и путникам время от времени приходилось перебираться с берега на берег — где вброд, где по камням, а в одном месте через поток были перекинуты хлипкие мостки из нескольких тонких жердин. Нендил и Лайриэль перешли их, не замедляя шага, Арвен чуть замешкалась и ступала осторожно. Под человеком жерди трещали и прогибались; он старался не делать резких движений и почти достиг другого берега… но тут ветка под его ногой проломилась и он ухнул в ручей. Проворно обернувшись, Арвен поймала его за руку — и тяжелый следопыт попросту сдернул ее в воду. Глубины в ручье было по пояс, но оба окунулись чуть ли не с головой. Хорошо еще, Арагорн успел вскинуть вверх сумку с едой! Тут же они вскочили на ноги и, мокрые до нитки, растерянно уставились друг на друга. Лайриэль ойкнула, Нендил воскликнул сокрушенно:  — Ох, и как я не подумал?! Надо было еще пару палок кинуть… У Арагорна с волос текла вода, туника облепила тело, и он чувствовал себя последним дураком. Арвен же огляделась по сторонам, снова бросила взгляд на следопыта и вдруг расхохоталась, да так, что и остальные рассмеялись тоже. — Арагорн!.. Прости, я не знала, что так получится!.. — сквозь смех выговорила она. — Да это ты меня прости… — смущенно пробормотал тот. — Уж я-то мог бы быть и половчее… Друзья помогли им вылезти на крутой откос. Арагорна пробирала дрожь: вода в ручье оказалась ледяной, по оврагу тянул прохладный сквознячок, и то, что было приятно во время быстрой ходьбы, вовсе не радовало человека в насквозь мокрой одежде. — Н-нет… д-дальше н-не п-пойду… — стуча зубами, выговорила Арвен, — н-н-надо п-погреться… По счастью, рядом нашлась крохотная полянка, куда доставали солнечные лучи. Следопыт разулся и вылил воду из сапог, за кустами отжал одежду и натянул ее обратно. Арвен тоже сбросила башмачки, сняла верхнее платье и, оставшись в тонкой льняной сорочке, расплела мокрые косы. Волосы укрыли ее плащом — к вящему облегчению Арагорна, который и взглянуть боялся в ее сторону. Тем временем Нендил и Лайриэль насобирали хвороста и запалили костерок. Арвен тут же уселась у костра; но Лайриэль осталась стоять и с нетерпением поглядывала на своего приятеля. — Пойдем, Нендил, — сказала она наконец. — Не возвращаться же теперь! А если мы с тобой будем здесь сидеть, мы и за ночь не обернемся… — Идите, идите, мы вас догоним, — пообещала Арвен. Она уже не дрожала, но с удовольствием протягивала руки к огню. — Сейчас, в новолуние, в сребролистнике самая сила, — извиняющимся тоном проговорил Нендил. — В другие дни из него уже не получится такого действенного снадобья. — Снадобья? От чего? — спросил следопыт. — От боли, — пояснил эльф. — Целителям иногда приходится врачевать тяжелые раны — телесные… а бывает, что и душевные. Следопыт с подозрением посмотрел на него, но тот был совершенно безмятежен. Нет, наверное, он вовсе не намекал на душевный раздрай человека… Все же ради чудодейственного лекарства стоило поторопиться, и Лайриэль с Нендилом ушли, оставив неудачникам их долю припасов. Теперь, когда двое могли без помех начать разговор, между ними повисло молчание. У следопыта слова не шли с языка; дева сидела, охватив колени руками, смотрела в огонь и, кажется, тоже не знала, что сказать. От неловкости Арагорн подобрал с земли веточку и принялся остругивать ее; Арвен некоторое время следила за его руками, потом взглянула ему в лицо и спросила: — Арагорн, что с тобой? Что случилось? О, если б объяснить было так просто! Все заготовленные речи смешались в голове Арагорна; он хотел сказать, что его призывает долг, что его ждут в Ривенделле и в Гондоре, что ему пора уходить… Но вместо этого брякнул: — Арвен… Кто такой Альмариль? Дева в удивлении раскрыла глаза: — Альмариль? Советник Владык, он родом из Дориата… а почему ты спрашиваешь? Арагорн снова замялся: он вовсе не хотел рассказывать Арвен о драке. — Так… — буркнул он. — Ты танцевала с ним… на празднике. — Ну да, — пожала плечами Арвен. — Он искусен в танцах и интересен в беседе, да и вообще взялся опекать меня, пока я здесь в гостях… — Вот-вот. Взялся опекать, — уставившись на свой прутик, мрачно пробормотал следопыт. — Ты как будто недоволен этим? — с интересом спросила дева. — Нет, отчего же… мне все равно, — соврал Арагорн. Он не смотрел на Арвен, но услышал, как та вздохнула. — Что с тобой? — повторила она. — Ты на себя не похож. Нет, ты, конечно, можешь не говорить, но… Стиснув зубы, Арагорн с ожесточением вонзил нож в веточку — та, хрустнув, сломалась, и следопыт с досадой отбросил ее. Нет у него права обижать любимую своей ревностью и дурным настроем. У него и вовсе-то никаких прав на нее нет, дориатский гордец очень вовремя напомнил об этом… Но сидеть с надутым видом и молчать еще хуже — тогда Арвен уж точно обидится, и за дело. Он поднял на деву взгляд, пошевелил губами, соображая, что бы сказать в свое оправдание, и вдруг неожиданно для себя с отчаянием произнес: — Арвен… Я тебя люблю. Нахмурившись, она пристально посмотрела ему в глаза. — Почему ты говоришь об этом… так? — чуть помедлив, спросила она. — Как — так?.. — вконец смешавшись, пробормотал Арагорн. — Грустно. Ты этому не рад? Арагорн в изумлении воззрился на нее: — О Арвен! Но ведь ты… ты-то не можешь любить меня! — Почему? — Так ведь… разве… Эру Милосердный! Ты же знаешь, кто я! Он вскочил, будто для того, чтобы дева рассмотрела его получше: — Я — смертный! Король, у которого ни кола, ни двора! Воин-бродяга! Я… я не достоин тебя, я тебе не пара! — Может, стоит спросить у меня, кто мне пара, а кто нет? — полюбопытствовала Арвен. Она легко поднялась на ноги и встала с Арагорном лицом к лицу. У того дух захватило, так она была хороша — глаза ярко блестели, щеки раскраснелись, густые пряди волос рассыпались по плечам. Но лицо ее было решительным и даже сердитым… Нет, что-то он сказал не так! Может, надо было молчать и дальше? Но он уже не мог остановиться. Теперь, когда он выдал главную свою тайну, он должен был выговориться. Он не может больше прятать свои сомнения. И он должен сказать правду о себе, как она есть. Пусть Арвен выслушает его — а там уж объявляет свой приговор! Шагнув к любимой, он взял ее за руки и начал: — Арвен, я… в тебе — весь мой свет. Но подумай: я-то тебе зачем? Я ведь мало чего стою! У меня нет дома. Мое дело — война. В жизни своей я не уверен — она как огонек свечи: дунь, и погаснет. Твоя же жизнь сияет, как звезда в небесах… Мы… как мы будем вместе? Я не могу вечно сидеть в Лориэне, мне придется уйти… вернуться к людям… — Тебя пугает разлука? Ничего, я подожду. Мне не привыкать, — заметила Арвен. — Да надо ли тебе ждать меня? И сколько продлится ожидание — год? Два? Десять лет? Войне не видно конца… Когда мы сможем встретиться вновь? — Мы ведь еще не расстались, — тихо проговорила дева, — а ты уже печалишься о разлуке. Ты торопишь время. Ты нетерпелив… — Я нетерпелив?! — возмутился следопыт. — Да я терпел уйму лет! Я же смертный человек, Арвен! Моя жизнь не бесконечна — где же мне напастись терпения?! — Напастись терпения на бесконечную жизнь еще сложнее, — заметила его собеседница. Арагорн с недоумением уставился на нее. Она что, шутит?! И тут ему на ум опять пришли слова Альмариля, и он опять подумал, что эльф не ошибся — смертные не видят дальше собственного носа. Если его, Арагорна, мечты станут явью, если он соединится с Арвен — что ждет их потом? — Постой… — голос его сел. — Подумай еще… Нам так и так предстоит расстаться… навечно. Пусть меня минует гибель от оружия… Но когда-нибудь… по вашему счету, довольно скоро… я одряхлею и умру. Ты же можешь жить до конца мира. Он прочистил горло и продолжал через силу: — Арвен… не больше ли подобает царевне эльфов… муж… из ее народа? Бессмертный… мудрый… искусный в беседе… советник Владык? Глаза Арвен потемнели, она чуть отступила и выдернула свои руки из рук Арагорна. — Думаю, я сама вольна выбрать, какой муж мне подобает, — отчеканила она. — К чему ты ведешь эти речи? Если ты сам все решил, зачем ты спрашиваешь меня? А я-то думала, ты хочешь знать, что я чувствую на самом деле! Арагорн во все глаза смотрел на нее — такой он Арвен еще не видел! — А я ведь тоже ждала тебя уйму лет, — продолжала та, поняв, что не получит ответа. — Ждала тебя — смертного воина-бродягу, короля без королевства. Ты не догадываешься, почему? — Я… да, мне казалось иногда, что ты рада мне… но я не смел поверить… я ведь человек, а ты… — Ты забыл, что в моих жилах тоже есть смертная кровь, — сказала дева сердито. — И вот я думаю: не пожалеть ли мне об этом? Я вижу, как люди переменчивы — ты сказал, что любишь… и тут же пытаешься оттолкнуть меня, отдать другому! Подумать только, ты вознамерился выдать меня замуж! За Альмариля! Да ты просто меня не любишь, и твои слова о любви пусты! Должно быть, я ждала тебя напрасно!.. О нет! Слушать такое было невыносимо! И Арагорн быстро обнял Арвен и запечатал ей уста поцелуем. Губы ее ответили, так что поцелуй длился куда дольше, чем нужно, чтобы просто заставить деву замолчать. В конце концов им пришлось перевести дыхание, но следопыт не разомкнул рук. Арвен запрокинула голову; совсем близко он увидел ее глаза — сине-серые, лучистые, с темным ободком вокруг радужки — и свое отражение в глубине зрачков. — Я тоже люблю тебя, Арагорн, — прошептала она. — Тебя… а не мудреца из своего народа. Я не знаю, к добру это или к худу… Но этого уже не изменить. Она потупилась и уткнулась лицом в его плечо. Следопыт замер. Он сжимал ее в объятиях, чувствовал прохладу ее волос и тепло ее дыхания; ее тихий голос колоколом отдавался в ушах, и он не сразу осознал смысл ее слов. — Арвен, так ты любишь меня… — выговорил он наконец. — А я, дурак, боялся спросить… — А мне казалось, в душе ты всегда знал это, — пробормотала Арвен, — но сам лишь почитал меня… Как будто я — не я, а Пресветлая Валиэ Элберет… Ну не глупо ли? — Глупо, — согласился Арагорн. — Вот я и говорю: дурак. Ты не Элберет, ты куда прекраснее! Арвен взглянула на него с возмущением, и он не удержался — снова поцеловал ее. Когда же они оторвались друг от друга, он выдохнул: — За что мне такое счастье? Я его не заслужил… Дева вдруг улыбнулась нежно и чуть насмешливо. — Конечно, не заслужил, — с готовностью согласилась она. От неожиданности следопыт разжал руки, но тут Арвен сама охватила его за шею и прильнула к нему: — И я не заслужила своего счастья. Но разве счастье обязательно должно быть заслуженным? Она подняла на него блеснувшие глаза:  — Нет, любовь — это дар… дар Творца… Он дается не в награду, и дается не каждому. Больно, когда любовь безответна… но стократ обездолен тот, кто вовсе не знал любви. Чего мне страшиться, скажи, Арагорн? Нет, сказать ему было нечего, и он снова и снова целовал лицо любимой, ощущая нежность ее кожи и вкус ее слез. Арвен, смеясь и плача, отвечала ему. У Арагорна в жилах словно бился огонь, земля уходила из-под ног — еще чуть-чуть, и он не сумеет остановиться! Сделав над собой усилие, он отстранился. Дева, прерывисто вздохнув, тоже отпустила его… и тут же руки их встретились, будто они не могли вытерпеть и мгновенной разлуки. Арагорн глаз не сводил со смущенного, радостного лица возлюбленной, в ушах еще звучали ее слова… Неужели это правда? — Ты любишь меня, — прошептал он. — Это похоже на сон… Арвен, я ведь не сплю? Пальцы девы скользнули вверх по его запястью — и следопыт чуть не подскочил от чувствительного щипка! Да уж, такое точно ему не приснилось бы! — Не спишь, — с серьезным видом подтвердила Арвен. — Или, может, хочешь еще раз окунуться — ради пущей уверенности? Рассмеявшись, следопыт помотал головой — он и так толком не обсох еще после внезапного купания. Волосы и платье Арвен тоже были влажными, и она снова начала зябнуть. О, если б Арагорн посмел согреть ее так, как ему хотелось… Но они просто бок о бок устроились у костра. Арагорн подкинул в огонь хвороста, Арвен достала из сумки припасы: флягу с ягодным взваром, две простые деревянные чашки, сверток с пирогами и еще один — с хлебом и сыром. Они поели, потом просушили у огня обувь и платье. Это были самые простые, обыкновенные дела, и влюбленные обращались друг к другу с самыми простыми, обыденными словами. Однако теперь слова исполнились особого смысла, а взгляды и прикосновения, которыми Арагорн обменивался с Арвен, значили еще больше слов. Все беспокойство, все ревнивые подозрения оставили человека, и мир стал вдруг невыразимо прекрасен. Никогда еще не бывал столь ясным солнечный свет, не пел столь пленительно ручей, да и листва на деревьях раньше шелестела совсем иначе… Если бы мог, Арагорн сдержал бы бег времени — здесь, в овражке у костерка он готов был провести вечность. Но остановить время никому не под силу: мало-помалу солнце ушло с поляны, в овраге потемнело — близился вечер. Арвен надела просохшее платье, снова заплела волосы и, взглянув на небо, сказала: — Нам пора. Мы как раз успеем туда до темноты. — Куда? — встрепенувшись, спросил следопыт. А впрочем, это было неважно — с Арвен он пошел бы и на край света. — К водопадам, — пояснила дева и, улыбнувшись, добавила: — Напрасно, что ли, мы шли в такую даль? Ты не пожалеешь, там очень красиво! Разве сегодня можно было о чем-нибудь пожалеть? Конечно, они продолжили путь. Арвен не оступаясь шагала по каменистой тропке. Арагорн любовался ее легкими, грациозными движениями, а затененный деревьями овраг казался ему наряднее чертогов Трандуила. Дно ложбины поднималось, ручей вприпрыжку бежал навстречу — падал с порожков и уступов, разлетался брызгами, бурлил в водобойных ямах; над водой склонялись кружевные листья неведомых человеку растений, тут и там над зеленью поднимались ажурные зонтики соцветий, из-под ног то и дело вспархивали потревоженные мотыльки… Темнело, но дева по-прежнему уверенно шла вперед. Только Арагорн задумался, сумеет ли он разглядеть обещанные красоты во мраке ночи, как стены оврага вдруг раздались, и путники оказались в широкой обрамленной деревьями чаше; в темно-синем небе над ней уже зажглись первые звезды. Чашу замыкала скала — каменное основание холма. Разделенные травянистым пригорком, со скалы срывались два водопада. Один валился плотным мощным потоком; другой разбивался каскадом тонких, мелодично звенящих струй. Внизу они сливались в прозрачное озерцо, и в нем-то и брал начало веселый ручей. Вода мерцала в полумраке, будто вбирая в себя звездный свет. Арагорн моргнул — ему показалось, что и склоны долины отливают серебром. Да, действительно! Землю здесь устилали мелкие кучерявые растеньица, и по мере наступления ночи все явственнее становилось их нежное свечение. Вскоре среди листочков заблистали искорки цветов, а сияние разгорелось так, что озарило стволы деревьев, бликами заиграло на воде. Наклонившись, следопыт провел по необыкновенному ковру рукой — и от его пальцев разбежались радужные сполохи, а в воздухе разлился слабый пряный аромат. — Это сребролистник, — пояснила Арвен. — Он ярче всего в безлунные ночи, и цветет только сейчас, незадолго до солнцеворота. — С ума сойти, — пробормотал Арагорн, — я и не знал, что такое бывает… Волшебная картина еще украсилась, когда среди деревьев во множестве появились светлячки. Живое сияние наполняло долину, словно чашу, отражалось и переливалось в струях водопадов, и не разобрать было, где заканчиваются усыпанные огоньками кроны и начинается звездное небо. От ручья тянуло холодом; Арагорн обнял возлюбленную, чтобы та не замерзла, и как-то само собой получилось, что они снова поцеловались — раз, другой, потом надолго приникли друг к другу. Арвен с робкой лаской коснулась его лица, пальцами провела по щеке… Губы ее были как вода в летний зной, дыхание — словно ветерок над цветущим лугом, сквозь тонкую ткань платья он чувствовал тепло ее тела… Нет, он устоит, он не поддастся соблазну, отпустит ее сейчас… вот-вот… только еще чуть-чуть… — Нендил! Да где же ты?! Ясный голос прорвался сквозь шум воды, и Арагорн с Арвен испуганно отпрянули друг от друга. — Это Лайриэль, — прошептала дева, — они, наверное, уже собрали, сколько нужно…  — Мы им чуть было не попались!.. — ошарашенно пробормотал следопыт. Арвен хихикнула с самым озорным видом — кажется, она не особенно боялась разоблачения. Так или иначе, уединение влюбленных нарушилось, и дева окликнула подругу, помахав рукой. — Смотри-ка, вы все-таки явились, — подойдя, весело сказала та. — Я уж думала, мы вас не дождемся! Нет, мы-то не скучали: Нендил как пришел сюда, так сразу кинулся сребролистник собирать, да еще и привередничал — тут ему мелкий, там — сухой… А корзина у нас одна, вот мне и пришлось вместе с ним лазать по всей долине!.. Лайриэль звенела колокольчиком, посвящая опоздавших во все подробности нелегкой работы. Вскоре явился и Нендил с полной корзиной чудесных растений. Сорванные, они быстро теряли свечение и превращались в невзрачные мелкие цветочки — днем такие и не заметишь среди разнотравья Лориэна. Все вместе, путешественники перекусили оставшейся едой и долго еще сидели на берегу озерца, любуясь игрой водяных струй в мягком серебристом сиянии. Даже Лайриэль примолкла и лишь время от времени восхищенно вздыхала. Ночи в канун солнцеворота коротки. Когда они двинулись в обратный путь, небо уже начало светлеть. В ранних сумерках они достигли злополучной переправы. Нендил с Арагорном укрепили мостки — срубили и перекинули через ручей несколько ольшин попрочнее, — так что на сей раз все перебрались благополучно. Остаток пути показался Арагорну совсем коротким: с первыми лучами солнца они уже входили в ворота Галадхена. Добытчики вскоре распрощались с Арвен и Арагорном; следопыт проводил возлюбленную к ее мэллорну и хотел было по обыкновению поцеловать ей руку, но Арвен, обняв его, легко коснулась губами его губ. «Люблю!.. До встречи», — шепнула она и, одарив Арагорна нежным взглядом, взбежала вверх по ступенькам. Следопыт смотрел ей вслед. Волшебная ночь закончилась волшебными словами, на губах его еще горел прощальный поцелуй, и, как ни странно, он был уверен, что все случившееся не приснилось ему. «До встречи», — сказала она. Конечно, до встречи! Они встретятся уже скоро, пусть только милая отдохнет после долгого пути… У Арагорна сна не было ни в одном глазу; однако нужно было привести себя в порядок, и он вернулся в свой дом. Войдя, он рассеянно огляделся — и вдруг взгляд его упал на походную одежду, которая так и лежала на сундуке. Сердце Арагорна пропустило удар. Опьяненный страстью, он забыл и думать об этом… Скоро он должен будет уйти из Лориэна — продолжить свой путь. И расстаться с Арвен. Сколько лет продлится новая разлука? Жизнь человека коротка, у их любви мало времени. Сколько мгновений счастья отнимут у них скитания и война? Да и вообще — суждено ли им будет свидеться вновь? О, если бы он мог остаться здесь, в Золотом Лесу, рядом с любимой! Следопыт замер. Раньше ему и в голову не приходила такая мысль. Но ведь в этом нет ничего невозможного! Он сражается за Гондор не один десяток лет. И все эти годы не жалел ни сил своих, ни крови. Разве не заслужил он право на покой и любовь? Что изменится, если он в самом деле поселится среди эльфов — здесь, в Лориэне? Да и вообще — что значит жизнь одного человека? Он из рода королей — но в Гондоре нет места королю. Он умелый и удачливый воин, он может вести за собой других — но разве мало у Гондора военачальников, не менее доблестных и искусных? Да, если он останется здесь, он покинет своих товарищей — но он и раньше, бывало, надолго оставлял войско, да вот хотя бы ради вылазок лазутчика. А сколько раз он просто чудом спасался от смерти! Если бы его убили, он уж точно не смог бы больше воевать!.. Он почитает своим долгом борьбу против Мордора. Оставшись в Лориэне, он отдалится от этой борьбы. Но разве от него зависит падение Черной Страны? Смешно! Ее не сокрушить одному человеку. Даже эльфам это не под силу, так сказала Владычица. Значит, так или иначе, когда-нибудь и эльфам придется сражаться с исчадьями мрака. Тогда, если доживет, он будет биться вместе с ними… Арагорн в задумчивости опустился в кресло: соблазн изменить свою судьбу охватывал его все сильнее. Наверное, Владыки не запретят ему поселиться здесь — они явно благоволят к следопыту. Зачем бы иначе Галадриэль пригласила его в Лориэн и тем устроила ему встречу с Арвен? И — теперь он знает точно — Арвен любит его! Должно быть, Владыки не против ее любви. Он и Арвен принесут супружеский обет, а затем будут жить вместе, в мире и согласии, как подобает мужу и жене. Элронд, правда, вряд ли сразу одобрит их союз… Но он не встанет между ними: он не Тингол, он не будет искать гибели человека — возлюбленного дочери… Он представил себе, как это будет — как обрадуется Арвен его решению, какой веселый они устроят праздник… Как сладостна будет их любовь здесь, под сенью невянущей листвы мэллорнов, какой безмятежной будет их жизнь в огражденной чарами стране… Каждый их день наполнится светом и счастьем! А в Гондоре по-прежнему будет литься кровь. Эта мысль ударила его, будто кинжалом, и он вскочил. Если все будет так, как представилось ему — он проживет здесь долгие годы, состарится и, может статься, тихо умрет в своей постели, у Арвен на руках. А его сородичи и друзья лягут в окровавленную землю! Если они победят, в их победе не будет его доли. Если они проиграют… если Гондор падет, пока он будет нежиться здесь в безопасности и довольстве — его предательство не оправдает никакая любовь. Арагорн сжал кулаки. Его рассуждения были разумны, но неверны в главном. Пусть он не может спасти свою страну, пусть его участие в войне ничего не решает, пусть его жизнь не имеет для Гондора ценности — без Гондора она и вовсе не имеет смысла. Потомку королей не нужна корона, но если он променяет участь воина людей на беспечальную долю вечного гостя эльфов — значит, он зря родился на свет. Он не изменит свою судьбу, а просто откажется от нее. Этому не будет прощения. Медленно выдохнув, воин снова уселся и спрятал лицо в ладонях. Да. Тянуть больше нельзя, пора уходить. Сегодня он скажет об этом Арвен. И пусть ему достанет решимости сделать что должно… а там уж будь что будет.