Ледяная свобода

      Только быстрее бы прийти в себя, изгнать слабость из тела. Тогда и вправду Тино попробует бежать в Германию, попросит братьев защитить его. Они не откажут. Им только дай повод подраться.       За окошком совсем стемнело, а шведа все нет. Есть хочется Тино, и он, превозмогая дрожь в коленях, добирается до шкафчика за печью, где хранится от крыс завернутый в тряпицу хлеб. И в этот момент во дворе раздается металлический лай и топот копыт. Тино почему-то стыдно, он чувствует себя вором с краюхой хлеба в руке, но сил дойти до кровати и спрятаться там уже не осталось. С грохотом распахивается входная дверь и, нагибаясь, в дом заходит растрепанный Оксеншерна, похожий на лешего в своей грубой кожаной одежде, мехом наружу. Его обычно бледные щеки алеют от быстрой езды по морозу. Он мешкает на пороге собственного дома, а потом с усилием говорит: - Я привез медвежий коготь. Повесь себе на пояс, чтоб не болеть.       При тусклом свете свечи Тино замечает, что одежда и руки Оксеншерны в пятнах крови. Вскруживается разом комната перед его глазами, и он, пошатнувшись, оседает прямо на пол.        Приходит он в себя уже совсем ночью, но Бервальд еще не спит. Он стоит у очага, что-то помешивая в котле. Запах такой - хоть нос зажимай. Нет, готовить он не умеет. - Дай мне пить, - едва слышно просит Тино. Во рту пересохло, и перед глазами пелена пестрая. Швед подходит близко и протягивает ему чашку с дымящимся настоем. Смотрит на него внимательно, хмурится и спрашивает вдруг: - Почему ты все время убегаешь?       От слабости кружится голова, и смешались все слова в голове. Как же выбрать правильный ответ, чтоб не озлить страшного шведа? Не знает Тино, поэтому говорит, что думает: - Потому что я хочу быть свободным! - Почему? - в бесстрастном голосе Оксеншерны вдруг проскакивает недоумение. - Разве я плохо о тебе забочусь?       У Тино заполыхали щеки. От болезни ли или от того, что так долго носил в себе, он вдруг смело глядит в глаза шведу и срывающимся от слабости голосом говорит: - Разве жизнь это? Ты меня с первого дня держишь в доме, словно я вещь какая или женщина! А я задыхаюсь в этой берлоге, на земли свои хочу, я сам жить хочу, сам... - он отчаянно закашливается.       Бервальд выглядит растерянным и от этого сердится еще больше. А Тино уже не может остановиться: - Как ты думаешь, могу ли я так жить, без солнца, без леса? Ходить только туда, куда ты позволяешь? Делать только то, что ты говоришь? Неужели ты думаешь, что мне нравится тут, что хочется твоего общества? Да береза в лесу разговорчивее, чем ты!       Оксеншерна совсем темнеет лицом. - Отпусти меня! - отчаянно дрожа, просит Тино. - Нет.       Тино кажется, что он сейчас шагнет вперед, протянет огромную руку и свернет ему шею. Очертания предметов снова начинают расплываться перед глазами, и он бессильно падает на тюфяк.       Наутро Бервальд сам приделывает к узорному боагану* Тино кривой и желтый медвежий коготь. Огромная сила в когте Хозяина леса, боятся злые духи такого оберега, стороной обходят. Знает Тино, какой подарок получил от страшного шведа, и знает, что победил в схватке тот Хозяина леса, недаром вчера в крови была его одежда. Не знает лишь, заплатил ли швед своей кровью за добычу, или злые псы порвали мохнатого. Если заплатил, то они теперь вроде как побратимы на крови, Тино - кровник ему, должник. И он не может поднять глаз от того, что сказал о своей ненависти в глаза. Совсем тошно становится, когда видит он, что бледен Бервальд и хромает. Значит, получил плату Хозяин чащи за свой коготь: кровью куплено ему здоровье и защита. Застыдивши себя, Тино спускает ноги с кровати и, забыв про свою болезнь, плетется к туеску, где хранит заговоренные травки. - Что ж ты молчал? - осмелев, выговаривает он молчащему шведу. - Сейчас я травы заварю. Кипятка нагрей мне.       А сам достает белые льняные бинты. - Тебе нужно лежать. - Закатай штаны, - приказывает Тино и опускается на колени.       Мадер-акка, дорого заплатил Бервальд, как ходит-то еще! Сидеть им неделю без свежатины. Тихо-тихо шепчет Тино заговор на исцеление, промывая рваные раны и прикасаясь к ним оберегом-молоточком, на плотной тряпице прикладывает холодную травяную мазь и аккуратно бинтует. Молча шипит от боли и смотрит на него удивленно Бервальд.       А Тино уже натягивает на себя теплые штаны, шубу и шапку. Дрожат еще руки, но нужно покормить животных, шведу и ступать-то больно. Беспокойно Тино от того, как сейчас подойдет он к горячему злому жеребцу, как встретят его псы, которые охоту на него вести привыкли. Не порвут ли? - Как коня твоего зовут?       Швед поднимает голову и медленно выговаривает: - Никуда ты не пойдешь! - и пытается встать. Едва уловимое движение бровей показывает, какой болью это дается ему. - Как? - спрашивает Тино уже от двери. - Андэавнаттен. Дух ночи.       Черный конь беспокоится, танцует и прядает ушами. Тино с охапкой сена подходит к нему медленно-медленно, смотрит в черный глаз и зовет тихонько: - Андэ, Андэ...       Протягивает ему на ладони захваченную из дома морковку. Конь недоверчиво косится, мотает шелковой головой, гривой полощет, фыркает. Слышит свое имя, чует - не злой человек пришел, настороженно подходит и губами берет морковку с рук. Тино гладит коня по теплым ноздрям, шепчет ему и вдруг понимает - не дьявол это во плоти, а душа живая, умная, красивая. Слушается Бервальда и морковку любит. Но сил выгулять красавца у Тино нет, слишком слаб.       Собаки еды у него не возьмут, Тино помнит это. Поэтому Бервальд опирается на его плечо, шагая к загону. Псы, завидев хозяина, вертятся, машут хвостами, повизгивают. Тино наблюдает, как швед светлеет лицом, когда гладит их, как они грудятся возле него, стараются подставить голову под ласкающую руку. И открывает, что это не исчадия ада, а обыкновенные веселые охотничьи псы, послушные воле хозяина.       И неуютно становится ему от этого знания. Потому что он вот-вот увидит в Бервальде не бездушного захватчика и оккупанта, а просто человека. Не хочет Тино видеть этого и знать не хочет. Уйти б, чтоб не видеть этой ласковой улыбки, ответа на песью радость, не будет тогда сердце дергать, когда вновь он покинет этот дом. Тино сразу хмурится и заставляет себя думать о том, что животные не виноваты, что направляет несмысленных злая воля. Да и свобода слаще. Тогда он разворачивается и уходит в дом, не заботясь, как раненый швед вернется обратно.