Ледяная свобода

       С первыми петухами начинается задорное утро в доме Российской империи. Тино не спит с самой зари, тут не принято валяться в кровати. Помогает Оле с курами на скотном дворе, дрова рубит для очага. С громким блеяньем проходит мимо них в ворота целая груда белых барашков. Погоняет их статный грузин в высокой папахе, за воротами останавливается он, истово крестится на далекие купола и гонит стадо на тучное пастбище. Наташа хлебы завела, на кухне в муке возится, Торис с Феликсом собираются на рыбалку: литовец подвязывает волосы простенькой веревочкой, проверяет ведерко червяков. Красавчик-поляк скованными руками удочки держит, зевает: все в доме знают, он поспать любит.       Где-то с другой стороны дома в кузне уже стучит молотом черноглазый казах, подковки ладит; много лошадей у Ивана, уход да присмотр за ними нужен. Юркого молдаванина Наташа на базар отправляет: никто не умеет так торговаться, как он. Завсегда гостинца притащит тайком от строгой Наташи, как ему это только удается? И после базарного дня, как зажигает небо звезды, на заднем крыльце собирает он теплую компанию: финна, латыша Райвиса, Оленьку улыбчивую - и пряниками делится или засахаренными фруктами, про базар рассказывает. Однажды принес он петушка на палочке. Никогда не видел Тино такого чуда, а уж сладко как было! Слаще даже, чем австрийский торт с розами.       Часто после ужина не расходятся домочадцы, тянут уютное веселье. Сажают за фортепьяны смущенного Райвиса и песни задушевные поют или стихи читают по книжке, а то на крыльце сидят да на лавочке, и льется меж них тихий разговор. Только Ивана не видно, днями просиживает он в кабинете или уезжает надолго. Занят Иван: огромным территориям присмотр нужен, забота, только к обеду приходит да к ужину иногда.        Затягивают Тино дневные заботы, нравится ему семья российская, сперва и не думает он даже, что война скоро придет на этот уютный и большой дом. Из-за него, финна, воевать придется России с врагом сильным, опасным. А что, если Иван проиграет, - и думать не хочется. Но пока сидит Тино рядом с Оленькой да с маленьким молдаванином на широком крыльце и слушает сказку, которую бархатно говорит казах под свою домбру. Вдыхает терпкий ночной воздух. Как хорошо!

***

- Тимоха! - кричит ему Оленька из окна кухни. - Ваня кличет тебя, иди сейчас, слышишь?       Тино уже привык к своему новому имени. Привычно откликается, отряхивает с колен стружки - новую ложку строгал - и с тревогой в дом бежит, в кабинет на втором этаже, где Иван с утра сидит за бумагами. Стучит в дверь темного дерева и слышит вдруг, как сердце его в груди колотится яро. С тревогой? С надеждой? На пороге встречает его Иван, задорно улыбается, пропускает внутрь.       - Садись, Финляндия. И сам садится.       - Пришел Бервальд. Драться будем. Перед тем спросить тебя хочу еще раз - верно ли ты решил, что, если мне победа будет, моим остаться?       Зашлось сердце у финна. Пришел, значит. Пришел. Биться будет за него. Глядит он на улыбающегося Ивана и решиться не может. Как бросить веками привычное, родное, как уйти из старой жизни в новый дом, к новому очагу, к другим обычаям? Потом острой палочкой в душе кольнуло - снова ли в плен идти к шведу? На этот раз не стерпит он, не поверит словам ласковым, к столбу привяжет и возьмет без жалости. Снова неволить будет, в доме у себя держать, словно девку, подарками да заботами одаривать. А ну пристрастится он к делу срамному и каждый вечер привязывать станет? Вздыхает Тино и, глядя в прозрачные глаза Российской Империи, кивает. Но добавляет:       - Согласен я. Только условие у меня есть... Иван, до этого с интересом наблюдавший за финном, смеется:       - Тебе ли сейчас условия ставить? Смущается Тино, глаза в пол опускает. Прав Иван, да только без условия этого жизнь ему не жизнь будет. И он повторяет упрямо:       - Выслушай, Российская Империя...       Зеленый яркий ковер на полу в кабинете Ивана, играют на нем лучи, окрашивая зеленый в золото. Рабочий стол большой, на века сработанный. Ножки витые у него, а под столешницей листья и плоды виноградные вырезаны. Смотрит Тино, словно спрятаться хочет за листья эти, исчезнуть, виноградинкой стать под пристальным Ивановым взглядом. А тот молчит и на финна смотрит. А потом говорит с усмешкой:       - Ладно уж, что краснеешь. Говори. Коли выполнимое твое условие, учту. Вдыхает Тино глубоко и говорит прямо:       - Отпусти меня в землях своих жить. Слушать тебя буду, только отпусти меня в мой дом, не неволь. Иначе чем ты лучше его будешь?       - Посмотрим, - отвечает Иван и поднимается. - Ну, пойдем. Надобно гостя встретить, как подобает.