Ледяная свобода

      Оказалось, что после занятий таких Иван поболтать любит. Лежит рядом с ним Тино, обессиленный, лицом в подушку, и молча его болтовню слушает. Ни слова не идет из горла, ни мысли из больной головы. А в сердце словно острый гвоздь вбили ему. - Сладкий ты, - говорит Иван расслабленно, носом трется о влажную щеку. - Только неопытный еще. Ну ничего, нагонишь. В какой же пещере тебя Оксеншерна держал, что ты ничегошеньки не знаешь?       Тино молчит. От противоречивых ощущений готова разорваться голова. Яркое, хоть и болезненное излияние подарил ему Россия, да только зря он сейчас про Бервальда заговорил. Снова душу наизнанку вывернул. - Ты серьезно думаешь, что он на охоту ездил все время? М? Как бы не так. Оксеншерна твой три века всю Европу в страхе держал. Не зря же его Северным Львом прозвали. Воевал он, Тино. И воевал удачно. Его все боялись. Судя по всему, ты на войне ни одного дня не был, да? Хорошо тебе жилось за его спиной. Тино молчит, а Иван, закинув руки за голову, болтает в темноту: - А уж сколько мне он крови попил за три-то века - и не счесть. Так что я рад очень такому исходу дела. А ты рад? Смотрит. Реакции ждет.       Тино закрывает глаза. Рад? Умереть бы сейчас, такое услышав. И ведь сам, сам пришел к России - забери меня. От руки, которая берегла, оказывается. А Иван продолжает: - Ничего. Поездишь со мной, опыта поднаберешься. Познакомлю я тебя со всеми. Франциска знаешь? Францию? Молчание ему в ответ. - Шельмец еще тот, хоть и друг сердечный, - продолжает Россия, нимало не смущаясь. - Ты с ним поосторожнее. Заговорит - не остановишь. И если не обращать внимания на некоторые его заскоки - мировой мужик. Только в последнее время что-то сам с собой разобраться не может, все говорит о...       Уже не слышит Тино, новоявленное Княжество Финляндское, о чем рассказывает ему хозяин. Вспоминается ему теплая рука Бервальда в праздник первой борозды, ласковая, и та ночь колдовская. Сказать ему хотел Бервальд что-то, но по-своему, как мог, а Тино не дал. Глаза богов, глядящих на них со звездного неба, и несмелый тот поцелуй над огнем жертвоприношения как сейчас перед собою видит финн. Плакать хочется.       Потом перетекают мысли Тино на памятный ужин в замке, когда с Бервальдом во Францию ездили. Как кокетничал со шведом Франциск, как всячески внимание привлекал. Как хотелось Франциску понравиться суровому викингу, заполучить его себе. Узнал Тино наконец, что происходит в темной спальне между странами. Думает он, что же делал тогда Бервальд с Франциском и как, если на следующий день Франциск так и сиял, так и вертелся... - ... так что ты удачно сбежал, Княжество. Прям за душу взял меня этим. Все карты в руки дал, чтоб поквитаться наконец-то со шведом. Точку поставить в нашем с ним противостоянии. Теперь, думаю, он нескоро поднимется.       И сладко-сладко потягивается Иван всем своим огромным телом, потом рукою проводит по спине своего Княжества. - Что, Тимоха, может еще разок? Не поднимая гудящей головы с подушки, Тино мотает головой. - Нет? Ну отдыхай тогда, что ж. Первый раз все-таки.       Наутро получает Княжество бумагу гербовую, где за подписью Империи жалован он городом Выборгом и окрестностями, которые он имеет право "присоединити, владети и управляти". Горько становится Тино, до боли сжимает он грамоту владетельную в кулаке. Плата за девство та бумага.

***

      Ни дня лишнего не остается он в доме российском. Быстро собирает он свои немудрящие пожитки и к Ивану в кабинет на прощание идет. Все по-прежнему в его кабинете: и стол, и ковер зеленый, и шкафы книжные с пестрыми переплетами.       Сам Российская Империя в задумчивости читает какие-то бумаги, но поднимает голову на звук. Приветствует посетителя первым. - А, Княжество... Входи. - Я знаю, что по условиям договора я твоя автономия. Но ты обещал. Уехать хочу в свои земли, - начинает Тино серьезно.       Испарина выступила на лбу: а ну взбрыкнет хозяин, при себе решит оставить, постель себе согревать? Иван разглядывает худенького финна внимательно и долго, словно внутрь смотрит. Как голый стоит перед ним Тино и вдруг понимает, что видит древняя Империя хаос, что на душе у него творится. Отвечает Ивану взглядом на взгляд и убеждается в этом. С того момента знает, что не будет чинить ему препятствий Иван. - Отпусти меня, Российская Империя, - говорит Тино, чтоб разбить вязкую тишину. Иван неторопливо кивает ему и отвечает так же неспешно: - Что ж, иди. Ты в своем праве, Княжество. Все просто.       Но не уходит финн, стоит и смотрит на бумаги Ивановы, на шарф на шее, на чашку с чаем, на столе забытую, и молчит.       Иван в кресле своем богатом откидывается назад, ногу на ногу складывает и добавляет: - Уставы и людей своих тебе вскоре пришлю. Ты устрой их, как подобает. Сам я к тебе наезжать буду, думаю, через месяц загляну уже. Посмотрю, как ты устроился. Да, Княжество?       И снова видит Тино, что проницательный Иван в самом сердце его читает. И ничего поделать не может. Просто молчит. - Нарочного пришлю, как придет время на встречи ездить. Опыта тебе набираться надо, - продолжает Иван, чашку берет и чаю пригубляет. - Насчет фамилии-то подумал? Переступает с ноги на ногу финн и отвечает негромко: - Дай подумать еще. - Подумай, но не затягивай. Как приеду в дом твой вскоре - скажешь мне.       Кивает Тино и в тот же день, почти не прощаясь с домочадцами, уезжает прочь.