Ледяная свобода

      Ни минутки не остается у него на мрачные думы по приезде в родной край. С наслаждением берется он за обустройство дома своего: обветшал он столько лет без хозяина. Стоило оно того, все, что сделано, - стоило! Маленьким и бедным показался он Тино после дворца австрийского да имперских палат. Но он не честолюбив - стоял бы дом крепкий и уютный, и то хорошо. Столько сделать нужно, чтоб вновь страна его цвела, но главное он уже сделал - вернулся. Новую жизнь вдохнул в людей своих: по-другому засияли глаза их, никому больше они не прислужники. Соединился с ними дух земли финской, и к сердцу его песня народная* приложилась. Понял тогда Тино, какую фамилию взять желает: сам народ фамилию ему подарил: Вяйнямёйненом звали героя песни той.       Сначала отмыл старый дом свой до блеска Тино, чтоб было, куда губернатора хозяйского принять, когда приедет, да начал все для большой стройки нужное собирать. Решил он новый дом себе сладить в другом месте: столицу построить, как у остальных. Не век же в лесу дремучем жить. Работает он, а сам воздухом родным все не надышится, в лесах деревья свои обнимает. От холодной Лапландии до зеленых карельских лесов перво-наперво прошел он весь дом свой, заново с ним знакомясь. Морошки да грибов в лесу невпроворот, в озерах и реках рыба тугая плещется, а на крайнем севере небо всполохами разноцветными украшено! Как хорошо! И звенит от радости душа финская! Оно стоило того, все сделанное стоило!       Не так уже кусает боль, за заботами спрятанная. Вот приедет Иван - наговорятся они вдоволь. И будет перед кем похвастаться. Все-таки Иван первый, кого близко узнал Тино после плена в шведском доме. Бревнышко за бревнышком ложится, встает от земли дом смоляной, теплый, солнцем согретый. Окнами в лес смотрит дом Тино, двор широкий. Спорится работа у него в руках - вот удивится Иван, когда в гости заявится!       Сдержал свое слово Российская Империя, приехал-таки через месяц, да не с пустыми руками. Ружье новое в подарок своему Княжеству привез с нашлепками филигранными. - Смотри, Княжество, вот это - приклад, а вот сюда пулька ложится. Кремешок по пороху ударит, и выстрел получится. Сначала поставь курок на предохранитель, а то полыхнет. Открой эту полочку и насыпь немного пороху. Получилось? Закрывай и взводи курок. Прижми к плечу покрепче, вот так. Удобно? - стоя за спиной, Иван почти обнимает его, помогая Тино прицелится. - Этой рукой снизу держи да в мушку гляди. Видишь? А теперь вдохни, задержи дыхание и... стреляй!       Промахивается первый раз Княжество Финляндское, вздрагивает. Пугает его шум выстрела и толчок в плечо, но терпеливо учит Иван его подарком своим пользоваться. Успокаивает и снова заставляет ружье перезарядить. - Не дергайся, когда пульку кладешь, а то выронишь, а враг ждать не будет. Вот так. Теперь снова к плечу. Прицелься. Готов? Кивок. Тино сосредоточенно смотрит на мишень одним глазом. - Стреляй! - командует Иван.       Они устроили стрельбище на лесной опушке, пока губернатор назначенный да Великий князь финляндский в доме Тино обустраиваются. Ваня на ствол осины мишень нанес мелком, шагами отмерив расстояние до него. Знает Иван - финн славится своим верным глазом. Осталось только ему к ружью приноровиться. На этот раз уже лучше. Пуля царапает ствол дерева, а Тино уже не подпрыгивает после выстрела. - Ну, понял? - спрашивает Иван из-за плеча и приобнимает немного. При параде он, красный с золотом царский мундир с эполетами ловко сидит на его ладной фигуре. Не лукавит, не врет себе Тино, знает, что спать придет Иван в его постель, и слова его вспоминает: "Привыкнешь ты, Княжество, понравится тебе, сам просить станешь". На мишени сосредоточиться пытается, но думается ему лишь о ласках сладких. Прав был Иван - с жаждой тела не поспоришь. Княжество Финляндское снова промахивается.       Темно. Хвоей пахнет в свежесрубленном доме. Перемешанная, раскиданная постель словно большой белый сугроб, и свет несмелой луны очерчивает Ванин крупный нос. Тино лежит ухом на его груди и сердце российское слушает. Отдыхают они, а Иван, по обыкновению, подложив одну руку себе под голову, болтает о делах своих и вообще обо всем. Другой рукой за плечо влажное Тино обнимает и поглаживает слегка. А Тино, закрыв глаза, по обыкновению вполуха слушает его тихий голос. - ... снова сцепились. Хозяин у Франца миром править хочет. И ка-а-ак пошел он по всей Европе. Кому там досталось-то? Эх, память моя... Испании. Итальяшке. Холлу. У Баша он чего-то там оттяпал. По немцам, разумеется, пробежался. Представляешь рожу чистоплюя Эдельштайна, когда они к нему на ковры в грязных сапогах? Вообще Франц-то давно в его сторону язык вывешивал, а тот возьми и окажись женолюбцем, и все тут. Взбесился Франциск, и схлестнулись мы с ним. Австрия, я и он. В общем, наломали мы тогда с Эдельштайном дров. Еле ноги унесли. Кстати, Тимоха, ты читать-то умеешь? - Мгм, - лениво отвечает Тино, считая мерные удары в Ивановой груди. Ему даже не хочется спрашивать, кто такие Холл и Баш. - Тогда книжек тебе привезу в следующий раз. Особливо по военной стратегии. Генерала Кутузова записки. Вот почитаешь, чтоб не допускать на войне таких ошибок, как этот австрийский сноб. Да и я тоже хорош... - А когда следующий раз будет? - поднимает голову Тино. В темноте при свете луны Ивановы глаза кажутся ему темными омутами. - Да вот и не знаю. Эх, Европа, Европа, полная ж..., котел бурлящий, я хотел сказать, - вздохнув, говорит Иван, и рукой его голову снова на грудь себе склоняет. Ложится покорно Тино - нравится ему так лежать. В комнате тихо и спокойно, но Ивановы слова пугают. - Не знаешь? - Получил я тут прямо перед отъездом к тебе письмо от Керкланда. В блокаду взял его Франц, поэтому и запросил он у меня помощи. Сказал он также, что у Франции есть аппетит и на Россию. Значит, снова война проклятая. Вскидывается Тино, над Ваней нависает. - Ты воевать будешь? - спрашивает он тревожно. - Придется, наверное. Европа вся Франции подконтрольна, везде сидят братья да сватья Наполеоновы. Не верю я, чтоб Франц при таком могуществе моей земли не захотел. Знаю, озлит его мой отказ объявить блокаду Англии - вот тебе и повод. А у меня пол царской семьи у королевы Англии в родичах.       Тино снова на руках поднимается, в глаза заглядывает. Хочет разглядеть, что на самом деле чувствует и думает Иван, да темно. Ничего не видно в них. - Помочь тебе? - спрашивает тогда он, и ответом ему Ванин смех. Переворачивается Иван и сам уже нависает над ним, в глаза заглядывает. - Ах, какой ты! - и аккуратно шеи губами теплыми касается. - Уголок ты мой нетронутый, тихий. И снова в шею целует. - Фамилию-то придумал? - Придумал, - говорит из подушек Тино. - Я буду Вяйнямёйнен. Тино Вяйнямёйнен. Иван падает на бок и заливается совершенно неуместным хохотом. - Нет, и ты ж еще говорил, что об мою можно язык сломать!