***
Промедление могло стоить им жизней, и поэтому тем же вечером мутанты организовали выступление на базу Стражей. Времени у них почти не осталось, но еще была надежда на то, что удастся уничтожить прибор, который должен заблокировать их силы. Никто не верил в успешность мероприятия, но и никто не остался в стороне. Если суждено умереть, они умрут, но попытаться стоит. — Ты знаешь, я часто вспоминаю ее. Она была груба, но не смотря на это очень жизнерадостна, — рассказывал Пиро историю гибели своей несостоявшейся невесты Блинк. Та внимательно слушала парня. Блинк помнила Домино, и ей было искренне жаль ее. Ее даже не похоронили, не было времени и возможности. Девушка смотрела в темноту за стеклом иллюминатора. Гул самолета не давал уснуть, хотя очень хотелось. Борясь со сном, она старалась слушать Джона и кивать, когда тот о чем-то спрашивал у нее. Наверно, со стороны это выглядело не очень красиво, но она ничего не могла с собой поделать. Накопившаяся усталость почему-то всегда давала о себе знать именно во время полетов. Остальные мутанты, тоже пользуясь случаем, отдыхали, растянувшись на креслах. Кто-то же нервно ходил из стороны в сторону, кто-то, наоборот, старался не привлекать к себе лишнего внимания, предпочитая подумать «о своем» накануне важной битвы. Вагнер без конца махал хвостом, что казалось, еще чуть чуть — и Логан, стоящий рядом с ним, лишит его этой части тела. Пиро начал хлопать по карманам в поисках сигарет и, найдя одну помятую, зажал губами. Он чиркнул спичкой по коробку, зажигая огонь, но закуривать не спешил. Странное ощущение возникло у парня. Он хотел было увеличить огонек в руках, но пламя не слушалось, медленно пожирая спичку. — Джон, здесь не курят! — заругалась на него подошедшая Гроза. Тот поднял на нее удивленный взгляд, но спичку так и не погасил. — Ты меня слышишь? — переспросила Ро. — Я не могу зажечь огонь… — пробормотал Пиро и, когда пламя дошло до его пальцев, громко ойкнул, привлекая к себе внимание присутствующих. — Я просила тебя погасить его, а не зажечь, — продолжала ругаться Ро. — В смысле… не можешь зажечь? — кажется, до женщины начал доходить смысл его слов. Не дожидаясь ответа парня, Ро бросилась к Гамбиту. Она хотела сотворить по дороге что-нибудь вроде снега в салоне, но почему-то не вышло. — Реми, заряди карту! — выпалила она, подбегая к креолу. — Легко, cherie, — Гамбит самоуверенно вытащил колоду и, достав одну карту, довольно продемонстрировал ее Грозе и очень удивился, когда та так и осталась простой картой, ничуть не заалев в его пальцах. — Merde! — креол принялся трясти ее, будто от этого она загорится. Остальные мутанты, увидев неладное, тоже принялись проверять свои способности, и вскоре обнаружилось, что ни у кого они не работают. В самолете поднялась паника. Всем стало ясно: лететь на задание с такими «способностями» — самоубийство. А через несколько минут на передатчик поступил сигнал из Института. — Возвращайтесь, — велел голос Профессора из динамика, и, поняв, что выхода другого нет, мутанты начали поворачивать самолет обратно на базу.***
С походом на базу Стражей не вышло, и теперь расстроенные мутанты разбрелись по разным уголкам бункера. Профессор, Логан, Курт и Гроза заседали в штабе, обсуждая произошедшее. Кто-то проверял работоспособность систем и оборудования. Кто-то, собравшись в кучку, обсуждал потерю своих сил. Вновь прибывшие, в основной своей массе, отправились на отдых, разбредясь по выделенным комнаткам. Вот и Шельма, после долгих уговоров брата, отправилась к себе. И признаться, была даже рада, что согласилась немного отдохнуть. Ей невыносимо хотелось спать. Зайдя в указанную комнату, Анна прикрыла дверь и после секундных поисков выключателя на стене смогла, наконец, зажечь свет. Комната оказалась очень маленькой. Узкая как пенал, без окон, бетонные стены без всякого покрытия, на потолке висела самая обычная лампочка, рядом со стеной односпальная кровать, а в углу стоял стул, и Шельма даже вспомнила, что, кажется, именно эти стулья стояли когда-то у них на кухне. Анна с грустью посмотрела на обшарпанное дерево этого простого предмета и вспомнила, сколько прекрасных вечеров прошло на их кухне в компании друзей. Она улыбнулась себе и принялась стаскивать с тела тяжелую форму. Без ее дара та казалась неподъемной. Тяжелые сапоги на толстой подошве отправились стоять рядом со стулом, плотная кожаная куртка полетела на спинку, а следом штаны и водолазка. Оставшись в одной майке и шортах, Шельма почувствовала, как ноги обдало холодом. Догадка, мелькнувшая в голове, оказалась верной. Обернувшись, она увидела у двери покачивающегося креола. Выругавшись про себя, что не закрыла дверь на замок, когда вошла, женщина подняла на Гамбита испуганный взгляд. Хотя, что там какой-то замок против лучшего вора? Если бы он действительно захотел — его бы это не остановило. — Не ждала, cher? — еле проворочал языком Реми, смотря на Анну затуманенным взглядом. — А я приперся… После этих слов Гамбит бесцеремонно прошел к ее кровати и плюхнулся на матрас, прижимаясь спиной к бетонной стене. Анна потопталась на месте. Ноги предательски мерзли на холодном полу, и единственное, чего ей сейчас действительно хотелось — чтобы креол поскорее убрался, а она залезла под теплое одеяло. Анна с опаской смотрела на Гамбита, взгляд которого бесцельно блуждал по стенам комнаты. — Что ты хотел? — выдавила наконец из себя Шельма и тут же встретилась с красно-черными глазами. Повисло молчание, на протяжении которого оба смотрели друг на друга. — Пришел поговорить, — Реми улыбнулся, окидывая Шельму нахальным взглядом. Женщина смутилась, вспоминая, в каком виде она сейчас, но тут же попыталась взять себя в руки. Он не должен почувствовать, что она боится. Она ведь не боится? Реми встал, направляясь к ней, а та стала отступать назад, не сводя с него глаз, пока не почувствовала за спиной холодную стену. — Ты боишься меня, cher? — Ты пьян, Реми. Давай поговорим завтра, на трезвую голову. — Завтра может не наступить, — креол остановился в одном шаге от Анны и, тряхнув рассыпавшимися в беспорядке волосами, оперся рукой об стену, за ее спиной. — Реми, я не знаю, что тебе сказать. Ведь что бы я не сказала, ты уже не поверишь, — попыталась оправдаться Анна, смотря отрешенным взглядом куда-то в сторону. Внезапно в нос ударил резкий запах алкоголя, и на талию женщины легли мужские руки, сжимая в тисках и притягивая к себе. Пересохшие губы креола коснулись кожи на шее. — Реми… — прошептала Анна, с трудом сдерживая слезы. Сердце забилось, как сумасшедшее, готовое выпрыгнуть из грудной клетки. — Мари, тебе придется все объяснить! — сорвался на крик Гамбит, сжимая пальцами руку Шельмы. — Мне больно, Реми, — Анна попыталась высвободиться, но тот только сильнее сомкнул пальцы, не давая женщине выскользнуть из своих объятий. Губы Реми накрыли ее, жадно, неистово целуя и притягивая ее руками за голову еще плотнее, пока она не почувствовала во рту привкус крови. — Уходи, пожалуйста, — простонала Анна, уже не скрывая слез, когда все-таки смогла вырваться из его объятий. Сейчас, без своих способностей, она была слаба, как никогда, и всем телом ощущала огромную физическую силу Гамбита, вновь приблизившегося к ней со спины. — Что, неужели твой муженек оказался лучше меня? — Реми резко развернул женщину к себе лицом. Ухо и шею Анны обдало жарким дыханием. Она робко коснулась ладонью его щеки, пытаясь успокоить мужчину, смотрящего на нее безумным взглядом. — Ты ничего не знаешь, — попыталась оправдаться та. — Так объясни мне! Ты, маленькая лгунья, столько времени мне врала. Я как последний идиот бегал за тобой, а когда дело дошло до лекарства, ты сбежала к этому козлу, ничего не объяснив. — Все не так! — Анна уже рыдала, потеряв всякую надежду вырваться от него. — Все не так! — А как? — Гамбит снова схватил женщину за плечи и начал трясти. — Как еще? — Пусти, — Анна начала колотить креола по груди, совершенно забыв, что тот пьян и не соображает, что делает. Гамбит только крепче сжал ее в объятиях, не давая свободы действий. — Никогда бы не подумал, что ты станешь его шлюхой… Последняя фраза окончательно вывела Анну из себя, и, вывернув руку из хватки креола, женщина со всего маху зарядила ему пощечину. Гамбит в долгу не остался и грубо кинул Шельму на кровать, а та зашипела, ударившись головой об стену. — Реми… — Анна с ужасом наблюдала, как креол скинул с плеч свой обшарпанный плащ, а затем стянул с себя верх от формы. Женщина подтянула замерзшие ноги к себе, придвигаясь ближе к стенке. — Не надо, — умоляюще покачав головой, она вдруг резко бросилась к двери, но так и не успев дотянуться до замка, оказалась прижатой к кровати телом Гамбита. Реми одной рукой потянул за ворот майки, разрывая ткань и оголяя грудь женщины. — Не надо… — стонала Шельма, все еще пытаясь скинуть с себя креола, губы которого оставляли бордовые отметины на ее шее. Она царапала его спину, била кулачками, пыталась отпихнуть от себя, но осталась лишенной свободы совсем, когда Гамбит выдернул из штанов свой ремень. Ловко заведя руки Анны за голову, Реми принялся крепко связывать их, лишая тем самым Шельму последней возможности к бегству. После этого на пол полетели ее шорты, а следом и его штаны. Анна отвернулась к стене, чтобы не встречаться с безумным взглядом креола и тихонько всхлипывала. — Не надо, Реми. Не надо… — причитала женщина, чувствуя, как язык креола обжигает кожу на ее груди, вырисовывая влажные дорожки. Ладони Гамбита до боли сжимали ее бедра и ягодицы, заставляя женщину вздрагивать. А сердце Анны все так же стучало, как сумасшедшее, гоняя в жилах кровь и бросая ее то в жар, то в холод. Шельма застонала, когда Реми грубо вошел в нее, и обняла связанными руками за шею, перекинув их через его голову. Его губы вновь нашли ее, языком проникая в приоткрытый рот и заставляя стонать от желания. Гамбит с наслаждением смотрел на томно-прикрытые зеленые глаза Анны, выгибающейся ему навстречу. Разум окончательно заволокло пеленой, сменяясь жгучим желанием обладать этой женщиной. Он уже не пытался понять, как так получилось, что он поцеловал ее, и как так получилось, что сейчас насилует Мари, а она вроде бы даже и не против. Он резко вышел из нее, стянул женщину на пол, разворачивая к себе спиной и укладывая животом на постель. Все смешалось в его голове, обрывки фраз из прошлого, обещания, признания. Злость захлестывала его, а в мозгу отчетливо вырисовывалась лишь одна мысль — обладать Мари и он с силой вколачивался в нее сзади, заставляя срываться с губ всхлипы и стоны. Это было сладкое безумие, которое он не мог прекратить, хотел, но не мог. Как же он желал ее все эти годы, как ненавидел. Он мечтал о ней, проклинал и снова желал быть с ней. Гамбит немного замедлился, склоняясь к спине женщины, покрывая поцелуями линию позвоночника и чувствуя, как та дрожит под ним, а затем снова затащил ее на постель, поворачивая лицом к себе и накрывая губы новым сумасшедшим поцелуем. Анна отвечала со всей страстью, ловила губами его губы, стонала от грубых ласк и держала его шею связанными руками так крепко, словно боялась упасть в бездну. Поток движений, накрывший обоих, становился все сильнее и яростнее, пока, наконец, они оба не достигли последней точки, содрогаясь в экстазе в объятиях друг друга. И сейчас Шельме казалось, что весь мир сжался до размеров этой комнаты, когда по телу разлилась сладкая истома, а Реми все еще целовал ее в уголок губ, не выпуская из своих объятий. Он смотрел в ее глаза и понимал, что она по-прежнему любит его. Любит так же сильно, как и он. Иначе почему позволила так с собой обращаться, почему не закричала, почему не позвала на помощь и смотрела с невероятной тоской и нежностью, несмотря на все содеянное им безумство? Задурманенный мозг все же выдал ответ — она не захотела лишиться своих сил, своего проклятого дара и поэтому сбежала к Магнето, который предложил удобную альтернативу. Она предательница. Подлая, двуличная, она предала их! Гамбит стянул с запястий Шельмы свой ремень и, встав с кровати, начал одеваться. Никто ничего не говорил. Анна знала, что это конец, и больше разговоров между ними не будет никогда. И услышав щелчок дверного замка, с головой накрылась одеялом, не в силах больше сдерживать рыдания.