Предательница

      Реми лежал на кровати в своей комнате четвертый час. Не хотелось есть, не хотелось ни с кем говорить, даже дышать не хотелось. Ощущение было такое, будто из-под ног выбили землю, и теперь он летит в бездну, и ничто не может его спасти. Да, именно так он себя и чувствовал.       Первые минуты после того, что услышал стоя под дверью в комнату Шельмы, мужчина находился в состоянии шока. Он не мог пошевелиться и с большим трудом заставил себя толкнуть рукой дверь, чтобы посмотреть в глаза Анны. Лишь одного взгляда ему хватило, чтобы понять — все, что он слышал — чистая правда. Но он не мог подобрать слов, чтобы выразить все то, что творилось в его душе, и просто развернулся, уходя прочь. Не было сил смотреть ей в глаза, не было желания переваривать полученную информацию. Он столько лет жил, уверенный в предательстве любимой женщиной, но все перевернулось с ног на голову в один миг.       Она его не предавала. Она его спасла. Отдала свою жизнь в обмен на его.       Затем состояние шока сменилось злостью. Он крушил остатки мебели в своей комнате, хватался за голову и спрашивал самого себя: «за что?».       Как могла она решать за него? Как посмела продать себя?       И больше всего на свете он хотел сейчас увидеть Магнето. Старого ублюдка, испоганившего им с Анной жизнь.       Несколько минут Гамбит продолжал крушить свою комнату, пока гнев не сменился чувством вины. Ведь во всем, что случилось с Шельмой, был виноват он и только он. Если бы он не поперся на эту чертову Дженойшу тогда, если бы он не попался им, если бы… А ведь он чувствовал, что что-то с ним не так, но все списывал на препараты, что кололи ему местные ученые. Как он мог не заметить того, что ему сделали операцию? Как?       Гамбит подбежал к небольшому зеркалу на стене, на ходу скидывая плащ и снимая футболку. Несколько минут он пристально изучал свое тело на наличие шрамов, но не увидев ничего подозрительного, стал одеваться. Это бессмысленно спустя столько лет, если уж он сразу ничего не понял.       Мари, его Мари, его маленькая девочка попала в лапы к этому ублюдку. Захотелось срочно увидеть ее, обнять, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Только сейчас до Реми дошло, что он оставил ее там, в спальне, ничего не сказав, просто развернулся и ушел. Что она подумала, как себя чувствует сейчас? Второй раз за день Гамбиту захотелось биться головой о стену. Слишком больно было осознавать свои ошибки, а в то, что их можно еще исправить, верилось плохо.       Он с трудом понимал, что делает. Просто резко поднялся на ноги и выбежал в коридор. Ему нужно было увидеть ее, это было жизненно необходимо в данный момент. Слишком долго были они в разлуке, и сейчас тоска, что точила сердце все эти годы, вырвалась наконец на свободу. Он понимал, что если срочно не увидит Шельму, то сойдет с ума. Просто не сможет жить дальше. А еще он понимал, что слишком виноват перед ней, и готов был стоять перед любимой на коленях всю оставшуюся жизнь, лишь бы быть рядом, лишь бы чувствовать ее присутствие, смотреть в дорогие зеленые глаза, ощущать едва уловимый запах ее любимых духов, слышать стук сердца.       Реми рывком распахнул дверь в комнату Шельмы, но ее там не оказалось. Мужчина простонал от досады. Где теперь искать ее? Сгоряча она могла натворить что угодно. Гамбит снова бросился в коридор, чуть ли не бегом отправляясь к комнате Вагнеров. Была еще надежда, что она пошла к Ванде. И он не прогадал… Стоило только повернуть в нужный поворот, и он увидел выходящую из комнаты Алой Ведьмы Анну. Женщина еще не видела его. Утерев щеки от слез, Шельма поправила намотанный на шею алый шарф, проверяя, достаточно ли хорошо он прикрывает кожу.       Гамбит в очередной раз выругался, понимая, что по его вине Анна не может показаться на глаза своим друзьям.       — Мари, — прошептал креол одними губами, и та его будто услышала. Анна подняла голову и встретилась глазами с Реми. На секунду в ее взгляде мелькнул испуг. Шельма отступила на шаг назад. — Нет, — выкрикнул Гамбит и побежал за женщиной, что кинулась от него прочь.       Он искренне не понимал, почему она убегает. Почему не хочет выяснить все? Реми отказывался это понимать. Ему было бы легче, если бы она ударила его, кричала.       Он потерял ее из виду, когда забежал в ангар, где его тут же встретило несколько пар любопытных взглядов. Пиро и Блинк, успевшие подружиться за последние сутки, молча проводили его сочувствующими взглядами. Пьетро довольно ухмылялся, глядя на креола в упор. Его явно не радовало то, что жена отца бегает по бункеру от другого мужика. И только Логан так и не повернулся в его сторону, старательно делая вид, что занят ремонтом старого байка.       Гамбит молча прошел мимо мутантов, внимательно разглядывая помещение. Куда Анна могла спрятаться? Взгляд зацепился за опущенный трап Черной Птицы, куда он тут же и побежал.       Он нашел ее в хвосте самолета. Шельма стояла лицом к стене, держась одной рукой за спинку кресла, а второй прикрыла глаза. Даже стоя в нескольких метрах от Анны, Реми чувствовал, как ей плохо. Женщину трясло от волнения и страха. Чего она боится? Его? Это не удивительно после всего, что он натворил.       — Мари, — выдохнул Гамбит и в один миг оказался за ее спиной. Он хотел обнять Шельму, но не мог решиться на это. Руки застыли в нерешительности в сантиметре от хрупких плеч, что снова содрогались от рыданий. Реми растерялся лишь на секунду, а потом сжал ее плечи в ладонях. Анна только сильнее расплакалась и, дернувшись, скинула его руки с себя.       — Не трогай! — закричала женщина срывающимся голосом. — Ненавижу! Ненавижу!       Гамбит рухнул на колени, обхватывая ноги Анны руками и заставляя повернуться к себе лицом, а она и не сопротивлялась.       — Уходи! — снова закричала Мари, но Реми лишь сильнее обнял ее колени, прижимаясь к ним лбом. — Ненавижу тебя! Ненавижу! — кричала Шельма, пытаясь вырваться от него, но только еще больше оказывалась стиснутой в сильных руках. — Ненавижу тебя! Ненавижу Магнето! Вы мне всю жизнь испоганили! Сволочи! Ублюдки! Ненавижу!       В какой-то момент Гамбит понял, что уже с трудом различает, что кричит Шельма в своей истерике, да ему это было и не важно. Пусть кричит, только бы не пропала еще на семнадцать лет.       Кулаки женщины несколько раз сильно били его по спине, заставляя отпустить, но Реми вцепился в нее еще больше, крепко зажмурив глаза. Он ждал, когда она выплеснет свой гнев, чтобы попытаться объясниться. И дождался. Постепенно Анна успокаивалась. С ее губ все еще слетали ругательства и проклятия, но он чувствовал, что она расслабилась. Дождавшись, когда Шельма совсем успокоится, креол поднялся на ноги и, взяв Анну на руки, уселся в стоящее рядом кресло, а женщина крепко вцепилась ему в плечи, уткнувшись носом в его шею. Она больше не всхлипывала, лишь дрожала, и Гамбит принялся ее успокаивать, нежно поглаживая рукой по волосам.       — Тише, ma petite, — шептал он, укачивая любимую в объятиях. — Гамбит идиот. Прости меня, ma jolie.       Время шло, и Реми потерял ему счет. Так спокойно было ему рядом с Мари. Как давно он желал прижать ее к себе, утонуть пальцами в ее волосах, заглянуть в зеленые глаза… Сейчас все было почти так же, как прежде, когда они еще не догадывались, какие испытания приготовила им судьба.       Анна резко отстранилась, выпрямляя спину. Впервые ее лицо было так близко от его, не считая той безумной ночи, и Гамбит смог наконец ее разглядеть. Шельма была по-прежнему красива и почти не изменилась, лишь под глазами образовались неглубокие морщинки, как напоминание того, что прошло слишком много времени. Реми с любовью рассматривал ее, стараясь запомнить каждую мелочь, каждую черточку. Волосы, что были ей раньше до лопаток, сейчас едва доставали до плеч, а вместо седой прядки, красовалась белоснежная ровная челка. Все те же зеленые глаза, что когда-то свели его с ума, и манящие губы, что он столько раз целовал не боясь смерти.       Анна смотрела пристально, будто тоже изучала его лицо, а потом подалась вперед, накрывая его губы своими. Гамбит задохнулся от жгучего желания, моментально обрушевшегося на него с этим безумным поцелуем, который дарила сейчас Шельма. Он отвечал со всей страстью, быстро перенимая инициативу в свои руки, и вскоре уже сам целовал Мари с таким жаром, что женщина начинала дрожать в его объятиях. Его руки заскользили по талии Анны, прижимая еще крепче, еще сильнее. Он хотел большего, но не мог позволить себе. Слишком велик был риск вновь ее потерять. Он боялся, что все это сон, и она вот-вот вырвется из его объятий и снова сбежит, теперь уже навсегда. Но вопреки его страхам, Шельма не отстранялась, заставляя его стонать от желания. Ее руки скользнули под его футболку, даря ласку и надежду на то, что они еще будут вместе. Тонкие пальцы задвигались по его животу, заставляя содрогаться, и Реми не выдержал. Ловко подхватив женщину под ягодицы, Гамбит усадил ее на себя так, что ноги Шельмы оказались по обе стороны от его бедер, и по-прежнему не на секунду не отрывался от сладких губ.       С трудом размотав шарф на шее Анны, Гамбит принялся целовать нежную кожу, где виднелось несколько синяков, оставленных им прошлой ночью. Вскоре на пол полетела ее куртка. Гамбит целовал желанное тело, лаская шею и плечи Мари, а она выгибалась навстречу его губам, подставляя под поцелуи свою кожу. Реми потянул в сторону лямки ее зеленой майки, спуская ее с груди, и Анна застонала, когда губы креола коснулись соска, и потянулась рукой к ширинке на его штанах, что выпирала вперед из-за возбужденной плоти.       Желание все сильнее разливалось по телу, доставляя Гамбиту нестерпимую муку. Рука Мари скользила по его плечу, цепляясь за шею, дыхание рвалось, когда его губы вновь припадали к ее груди. Шельма пыталась расстегнуть его штаны и они вместе рассмеялись, понимая, что застряли, когда молнию заело.       Внезапно раздался грохот, и до них донеслись маты разъяренного Логана из ангара.       Реми замер, тяжело дыша в шею Анны, но не отстранился, а лишь еще крепче прижал ее к себе. С сожалением креол понял, что самолет не самое подходящее место, чтобы продолжать начатое, но у них впереди еще целая ночь, нужно только добраться до комнат незамеченными…