Эффект Пигмалиона

      За церемонией распределения Гарри следил, как и остальные его сокурсники, во все глаза. Когда подошла его очередь, большая часть первогодок уже сидела за столами своих факультетов.       Например, девчонка по имени Гермиона Грейнджер, искавшая в поезде жабу, оказалась на львином факультете вместе с растеряхой Невиллом Лонгботтомом. Брезгливая соседка Гарри по лодке, Дафна Гринграсс, попала на Слизерин. Драко Малфой даже не успел сесть на стул и надеть шляпу, как тоже оказался в рядах слизеринцев. А вот его приятелям Гойлу и Крэббу, вопреки желанию, пришлось отправиться к пуффендуйцам. Мальчишки были сильно расстроены, не говоря уж о самом Малфое, лишившемся в одночасье обоих подпевал.       Казалось, распределяющая шляпа стремилась разделить тех, кто рассчитывал быть вместе. Так, она отправила одну из индианок-близняшек, Парвати, в Гриффиндор, а ее сестру Падму — в Когтевран. Все разлученные первокурсники бросали друг на друга грустные взгляды из-за соседних столов. Начались первые разочарования.       Когда Салли-Энн Перкс заняла свое место среди пуффендуйцев, весь зал немного притих, и в наступившем затишье голос профессора МакГонагалл прозвучал особенно громко и торжественно.       — Поттер, Гарри!       Пробежавший по столам шепоток заставил Гарри болезненно скривиться. Он подумал, что никогда не сможет привыкнуть к этому. В тот самый момент он поймал на себе любопытные взгляды из-за преподавательского стола.       "Они хоть не перешептываются," — подумал мальчик и совсем не ко времени встретился глазами с директором Дамблдором. Тот ободряюще улыбнулся первокурснику и кивнул, словно старому знакомому. Гарри ничего не оставалось, как растянуть губы в ответ. Сейчас знаменитый волшебник выглядел точь-в-точь как на карточке от Шоколадных Лягушек, однако Долорес предупреждала, что под личиной благообразного старца может скрываться все что угодно, как в леденце "Берти Боттс". Хотя с ними мальчику обычно везло, не было никакой гарантии, что в данном конкретном случае начинка не окажется совершенно несъедобной.       Древний зачарованный артефакт мягко опустился на голову сына Поттеров. Гарри тут же услышал скрипучий голос шляпы в своей голове.       — И что с тобой делать, дементорово племя?       Мальчик обиженно фыркнул.       — Будто вы не знаете...       — Представь себе, нет, — негодовала шляпа. — Каждый год обязательно попадается какой-нибудь драклов уникум-универсал, после которого я потом до следующего раза в себя прихожу. Хорошо, что ты один из последних, иначе я бы весь курс потом кое-как распихивала. Ты куда хочешь-то? Решай сам, чтобы мне не мучится.       — Что, даже так? — удивился Гарри. — Правда, можно?       — Да! Быстрее думай, а то к барсукам отправлю!       — Ну тогда... — поток мыслей забурлил в голове мальчика. В последние пару месяцев он только об этом и думал, но окончательно не смог расставить приоритеты. Львиный факультет родителей или факультет, где учились Долорес, его суровый дошкольный наставник и... убийца его родителей — Волдеморт вместе с выводком своих подручных? А может Когтевран? Или даже Пуффендуй? Гарри представил, как будет вместе с Крэббом и Гойлом усердно ковыряться в теплицах и собирать гной бубонтюберов... Когда шляпа загоготала, мальчик опомнился.       — А вы что посоветуете?       Зачарованный артефакт подавился смехом и рявкнул так, что у мальчика зазвенело в ушах.       — Хватит уже на меня всю ответственность перекладывать! Думай быстрее, вон уже директор ерзает на стуле. Не хочу потом из-за тебя ночной вазой для феникса работать.       — Да не перекладываю я! — зашипел Гарри. — Я не знаю, где будет лучше...       Шляпа зловеще расхохоталась.       — Тебе нигде лучше не будет, пока не разберешься со своим прошлым и не отпустишь его.       — Тогда где я смогу во всем разобраться? — в отчаянии спросил мальчик.       Шляпа удовлетворено крякнула.       — СЛИЗЕРИН!       Гарри обалдевшими глазами смотрел в притихший зал. Было очевидно, что все ждали любого другого решения, особенно его будущие товарищи по факультету. Мальчик стянул злорадно хихикающую шляпу, положил ее на стул и твердым шагом направился к столу под серебристо-зелеными флагами. Где-то в глубине души он понимал, что ему, змееусту, там самое место.       Улыбчивая девушка со значком старосты пригласила его сесть рядом. Гарри сдержанно кивнул и занял свое место.       — Джемма Фарли, — представилась она. — И, Гарри, мы не кусаемся. Во всяком случае, не так заметно, как львы.       Мальчик улыбнулся шутке. Его улыбка стала еще шире, когда он увидел, как настороженно смотрит на него Малфой. О, да! Теперь блондинчику недолго осталось ждать знакомства с питомцем Гарри. Особенно если продолжит вести себя, как заносчивый козел, прикрываясь аристократической фамилией.       Однако веселья у Гарри поубавилось, стоило ему вновь взглянуть на преподавательский стол. (Шляпа, тем временем, распределяла Захарию Смита, Дина Томаса и Лайзу Турпин.) Директор Дамблдор по-прежнему улыбался, но взгляд его был странно серьезен. Декан Слизерина (Гарри знал его по описанию, данному тетушкой Долли) вообще сидел, заслонив лицо рукой, а профессор в фиолетовом тюрбане, сидящий рядом с ним, что-то оживленно шептал своему соседу. В этот момент лоб мальчика в районе шрама обожгла сильная боль, он поморщился, потер рукой метку от проклятия и прекратил таращиться в ту сторону.       — С тобой все хорошо? — тихо поинтересовалась Дафна Гринграсс, сидящая по другую сторону от него. Гарри кивнул ей, стараясь не привлекать к себе еще больше внимания. Тем временем рыжий парень, Рональд Уизли, присоединился к Гриффиндору, где его ждали трое таких же огненноволосых. Похоже, родственники. Потом распределяющую шляпу надели на Блейза Забини, и церемония была завершена.       После короткой и наполненной странностями речи директора начался долгожданный ужин, во время которого Гарри успел расспросить Джемму о каждом преподавателе. Староста оказалась очень разговорчивой, и теперь у мальчика имелось некоторое представление о том, чего ожидать от начала учебы.       Больше всего его заинтересовал обладатель фиолетового тюрбана профессор Квиррелл — преподаватель защиты от темных искусств (ЗОТИ). Девушка рассказала, что он раньше вел здесь маггловедение, один из необязательных предметов, потом отправился в кругосветное путешествие, чтобы расширить знания в области темных искусств и способов противостоять им. Правда, вернулся он оттуда немного странным: нервным, заикающимся. Шли слухи, что он встретился лицом к лицу с вампиром где-то в лесах Албании. Теперь этого дерганого типа Дамблдор назначил преподавателем одной из самых непростых дисциплин, хотя, по мнению слизеринки, на это место лучше подошел бы их декан, Северус Снейп. Его личностью Гарри тоже немало заинтересовался. Долорес рассказывала, что он был одним из тех Пожирателей Смерти, которые первыми отказались от своих убеждений после исчезновения Волдеморта. Если Снейпа не заперли в Азкабане с остальными, да еще и приняли на работу в школу, значит его оправдания были убедительными. Или вина была не доказана...       За разговорами ужин прошел довольно быстро. Разомлевшие ученики спешили добраться до своих постелей.       Джемма собрала первокурсников, чтобы отвести их в общую гостиную факультета. По пути из Большого Зала в подземелья староста прочла новичкам вдохновляющую речь о Слизерине и слизеринцах. Некоторые слушали вполуха, но Гарри впитывал каждое слово.       Когда они добрались до тупика в одном из коридоров, мальчик уже имел некоторое представление об отношениях между факультетами, о том, чем слизеринцы отличаются от остальных, и о самых важных бытовых моментах. Самое интересное, что он смог почерпнуть — на Слизерине учатся не только чистокровные волшебники. Джемма советовала всем воздержаться от споров по поводу происхождения, поскольку глупо мериться длиной и ветвистостью своего генеалогического древа, если шляпа, в которой заложена воля Салазара Слизерина, распределила на факультет полукровку или даже магглокровку (к слову сказать, таких прецедентов еще не было). Малфой, конечно, скептически морщился во время этой части речи, но Гарри отметил, что большинство новоиспеченных слизеринцев восприняли это совершенно нормально.       У тупиковой стены Джемма произнесла пароль, и часть каменной плиты отъехала в сторону, открывая путь в общую гостиную. Там было немного мрачно, сказывалась атмосфера подземелий. Но в центре уютно потрескивал камин, разгоняя сырость и прохладу. А воды Черного озера за окнами пропускали яркий лунный свет, отчего это место казалось еще более таинственным.       Староста показала новичкам доску объявлений, где помимо расписания занятий, тренировок по квиддичу и прочих объявлений, регулярно вывешивался новый пароль в гостиную. Сонных девочек-первокурсниц Джемма повела по коридору направо к их спальням. А мальчиков проводил к их комнате по левому коридору второй староста, молчаливый Альфи Урхарт. По дороге Гарри познакомился с двумя другими парнями с курса: худощавым брюнетом Теодором Ноттом и темнокожим Блейзом Забини.       В спальне он тут же нашел свою кровать — по ящику с бумслангом на тумбочке рядом. Мальчик улыбнулся, придумав небольшую шалость. Тихо открыв задвижку на ящике Лэйса, Гарри демонстративно положил сверху свою палочку, достал из тумбочки зубную щетку с пастой и отправился в ванную, провожаемый взглядами сокурсников.       Он уже успел провести почти полный комплекс гигиенических процедур, однако из комнаты не было слышно ни звука. Гарри почти расстроился, но тут раздался громкий крик, а вслед за тем — топот ног старшекурсников по коридору. Попытавшись сделать удивленное лицо, начинающий слизеринец вышел из ванной.       Картина в спальне радовала душу: Нотт и Забини с ногами запрыгнули на свои кровати, а Малфой стоял возле тумбочки Гарри с поттеровской палочкой в руке. На его шее изумрудным ожерельем висел Шнурок и сердито шипел в лицо Драко, побледневшему до оттенка взбитых сливок в меренгах на столе за праздничным ужином.       В дверях толпились старшекурсники, некоторые уже успели переодеться ко сну. Урхарт выставил перед собой палочку, но, похоже, не очень представлял, как снять с Драко змею.       — Что ты так разорался? — укоризненно сказал Гарри блондину на грани обморока. — Ты мне животное до полусмерти напугал!       Он подошел к Малфою, аккуратно снял Лэйса, уложил его в ящик и только потом вытащил свою палочку из дрожащей руки не в меру любознательного сокурсника.       — Одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса, ты ведь это хотел узнать, Драко? Прости, что не успел предупредить — мой бумсланг иногда ведет себя, как самый настоящий сторожевой пес, особенно если дело касается личных вещей.       Кто-то из старшекурсников одобрительно хмыкнул. Урхарт покачал головой.       — Постарайся не оставлять своего питомца без присмотра, Поттер.       — Разумеется, — улыбнулся Гарри.       Волнения улеглись, посторонние покинули спальню, Забини с Ноттом спустились с кроватей, а Малфой, наоборот, ретировался на свою. Блейз подошел к Гарри.       — Ядовитый? — поинтересовался мальчик, с любопытством косясь на ящик со змеей.       — Да, — не стал скрывать Гарри. — Но я уверен, что бояться его не стоит. Просто так он еще никого не укусил. Сейчас я вас с ним познакомлю, чтобы он больше не шипел и не бросался.       С другого конца комнаты подошел Нотт. Знакомиться. Гарри достал Лэйса из ящика и позволил ему, как самому настоящему псу, обследовать по периметру спальню и обнюхать своих соседей. Малфой сидел, насупившись. Хоть это и радовало Поттера, он все же понимал, что им еще очень долго жить и учиться бок о бок, и это не самое лучшее начало отношений с одногруппником.       — Я еще раз хочу извинится, Драко, — он встал напротив блондина. — Мне стоило предупредить о змее. Но, если честно, брать мои вещи без спроса тоже было не самой умной идеей.       Малфой поднял голову. Он хитро улыбался, как слизеринец слизеринцу.       — Мир? — Гарри протянул руку.       — Мир, — согласился тот.       — Слава Мерлину, — буркнул Нотт, осторожно спихивая Шнурка с ботинка. — Давайте спать уже.       Спустя некоторое время в спальне за задернутыми пологами воцарилась тишина. Гарри уютно устроился под теплым покрывалом, вышитым серебряной нитью, и закрыл глаза. Из-за окна доносился убаюкивающий плеск воды. Свою волшебную палочку мальчик положил под подушку. На всякий случай. Ладонь лежала на резной рукояти: это каким-то непостижимым образом помогало Гарри обрести уверенность в будущем. Он вспомнил, как приобрел ее.       Месяц назад со следующего за днем рождения утра Гарри стал отчаянно ждать, когда они вновь отправятся в Косую аллею. На этот раз, за палочкой. Остальные покупки можно было отложить до последней недели августа, но Гарри не терпелось попрактиковаться в заклинаниях, которые он разучивал почти год, используя старую палочку, принадлежавшую кому-то из предков Долорес. Она категорически отказывалась слушаться, но помогала лучше усвоить некоторые сложные движения и взмахи.       К сожалению, крестная как назло не могла пораньше уйти с работы — с новой высокой должностью обязанности госпожи Амбридж стали еще шире. Наконец наступила суббота — выходной у Долорес и день магической практики у Гарри. Мальчик очень надеялся, что ради похода в Косую аллею крестная отменит занятия с наставником. Только вот к завтраку она не появилась, а домашний эльф сообщил, что хозяйка чуть свет снова умчалась в Министерство, и Гарри раскис.       Ровно в десять утра раздался стук в дверь. Мальчик поплелся открывать, но настроения заниматься не было никакого. Все мысли были только о палочке. Наставник с присущей ему суровостью сдержанно поприветствовал ученика, осведомился о том, где пропадает Долорес. И тут Гарри прорвало: он рассказал этому крепкому мужчине с грубым лицом о том, что у него был день рождения, что он очень хочет получить свою палочку, что Долорес так занята, и неизвестно, смогут ли они и завтра вырваться в магазин Олливандера.       Мальчик, на самом деле, не ждал в ответ никакой поддержки. С наставником у него были довольно странные отношения. По стечению обстоятельств, только он мог абсолютно надежно хранить тайну Гарри и Долорес, даже несмотря на то, что на его руке чернела метка слуги Волдеморта. Гарри опасался его и одновременно восхищался опытом по части боевых проклятий, чар и, конечно же, темных искусств. Этот мужчина успел многому его научить, но за весь год занятий не сказал и пары фраз на отвлеченные темы. Так что мальчик точно не ожидал от него суховатой улыбки, протянутой ладони и фразы: "Идем. Она не будет против, я все ей объясню."       Они аппарировали ровно под дверь магазина "Волшебные палочки Олливандера". Наставник остался снаружи, а Гарри, сгорая от предвкушения, пошел внутрь. В кармане мантии позвякивали галеоны.       Изготовитель палочек произвел на мальчика странное впечатление. Гаррик Олливандер с упоением погрузился в воспоминания о том, как двадцать лет назад здесь покупали волшебные палочки его родители. Его не особо заботило, что при этом переживает мальчик. Возможно, ему было ровным счетом все равно, что они погибли, он больше сокрушался по их палочкам. Не прерывая монолога, мастер приносил юному покупателю один пыльный футляр за другим, но ни одна палочка не подходила. Гарри стал от волнения тереть лоб. Тогда мистер Олливандер, бросив на него ошеломленный взгляд, поспешил куда-то вглубь магазина, бормоча на ходу что-то про "ожидание в полвека".       И через минуту Гарри уже держал в руках свою одиннадцатидюймовую палочку из остролиста, которая отозвалась на первое прикосновение радостным снопом красных искр.       Обрадованный мастер огорошил юного волшебника информацией о том, что сердцевина этой палочки изготовлена из пера того же феникса, что и у палочки Волдеморта. Хоть это и заставило Гарри вздрогнуть, но не смогло омрачить счастья от долгожданной покупки. Он попрощался со старым волшебником, сунул палочку в карман мантии и вышел на улицу.       — Я вижу, кому-то не терпится ударно позаниматься? — подняв бровь осведомился наставник.       Мальчик горячо закивал, а когда мужчина протянул ему руку для аппарации, благодарно пожал ее.       — Спасибо, Бертрам.       Теперь, лежа на кровати, на которой, возможно, спал сам Волдеморт или кто-то из Пожирателей Смерти, по соседству с детьми Пожирателей Смерти, в спальне факультета, деканом которого был Пожиратель Смерти, Гарри сжимал под подушкой свою палочку, и ему было до странности спокойно. Западный Глэморган, окрестности Суонси       Долорес Амбридж только что, впервые за последние пять лет, накричала на домашнего эльфа. Излишне чопорный Манфред (у него даже имя было такое пафосное... Манфред — это вам не Тинки-Винки какие-нибудь), был готов торжественно удалиться, чтобы чинно и печально постучаться головой об печку, наказывая себя за перепутанную корреспонденцию. Но госпожа замминистра сжалилась над разнесчастным существом.       С отбытием Гарри в Хогвартс в доме воцарился такой же хаос, как в первые месяцы после того, как он здесь появился. Только тогда обитатели особнячка пребывали в круглосуточном тонусе, чтобы хоть как-то приучить к магической реальности выросшего среди магглов мальчишку, а сейчас все были так расстроены, что даже у исполнительного Манфреда все валилось из рук. Домовуха Пэрис (благослови Мерлин юмор ее первых хозяев) вообще весь день прорыдала на кухне, отчего ужин был, мягко говоря, мало съедобным.       Долорес пришлось махнуть на все рукой и самой заварить себе чай. Ведь в целом, домовики служили ей вполне достойно, с тех пор, как она взяла их к себе, воспользовавшись удачным моментом. Зря что ли амбициозная ведьма пару лет протирала мантию в бюро распределения домашних эльфов?       Отослав грустного домовика, Долорес отхлебнула едва теплый чай, скинула домашние туфли, прошлась босыми ногами по мягкому ковру кабинета, а потом склонилась над столом спиной к двери в поисках нужных бумаг. Теперь работу все чаще приходилось брать и на дом.       Дверь отворилась практически бесшумно. Легкий холодок пробежал по ногам.       — Инкарцеро!       Ведьма не успела среагировать, слишком уж неожиданным было нападение в собственном доме, скрытом не одними охранными чарами. Стянутая крепкими веревками, она всё же могла слегка пошевелиться. И абсолютно ничего не мешало ей говорить.       — Бертрам! На оргию с дементорами тебя за такие шутки!       Невысокий блондин подошел ближе к плененной женщине. На его лице, изрядно посмуглевшем за лето, блуждала хищная улыбка.       — Ты ходишь по краю, Бертрам! Напомнить про Непреложный Обет? И позволь узнать, что ты делаешь в моем доме? Гарри уехал в Хогвартс, так что в твоих услугах больше нет нужды, — голосок-колокольчик звенел возмущенно. Но в нем не было слышно и капли страха. Скорее кокетство... и желание.       Мужчина подошел совсем близко. Его темные глаза откровенно блуждали по стянутой путами аппетитной фигуре госпожи замминистра.       — Бертрам... — предупреждающе воскликнула Долорес, в которой еще боролось отрицание, но тот лишь усмехнулся и продолжал оценивающе смотреть на богатую фактуру полускрытую вырезом кокетливого домашнего платья женщины. Гладкая волшебная палочка из черного дерева с серебряной окантовкой над рукоятью коснулась ее шеи под подбородком, а затем скользнула вниз, туда, где под белым кружевом ручной работы скрывалось нешуточное богатство амбициозной, но все еще "мадмуазель" Амбридж. Женщина замерла от волнения, когда над ее ухом раздался властный шепот.       — Диффиндо!       Путы, стягивавшие плечи над грудью, упали к босым ногам, и Долорес сделала судорожный вздох. Одна за другой падали веревки, но вместо долгожданного освобождения она все сильнее попадала в плен тяжелого взгляда карих глаз, шепота, слетавшего с жестких губ, легких касаний обветренной солнцем кожи.       — Ненавижу это... — прошептала женщина, притягивая к себе того, по чьей милости она попала в лапы немецкой разведки.       Молодость, неопытность и горячность десять лет назад сыграли против подающей большие надежды работницы Министерства. Первый роман, тайные свидания, редкие часы наедине — все рухнуло на злополучном заседании Визенгамота по делу Каркарова, когда открылась оборотная сторона жизни чистокровного мага, работника министерства и любителя охоты за опасными магическими существами Бертрама Яксли.       Признаться тогда в постыдной связи — значило поставить на карьере жирный крест, а молча надеяться, что любовник-Пожиратель при допросе не обнародует их отношения, тоже было бы глупо. Поэтому после напряженных размышлений Долорес Амбридж (также член следственного комитета Визенгамота) навестила Яксли в Азкабане и предложила ему взаимовыгодный обмен: она стирает ему часть воспоминаний о службе Темному Лорду и заменяет их новыми настолько, чтобы этого было достаточно для оправдания и освобождения. А он, в свою очередь, приносит Непреложный Обет никогда и ни при каких обстоятельствах не разглашать факт их связи и не причинять вреда (или делиться информацией, которая может причинить вред) самой Долорес и всем, кто связан с ней прямыми магическими (брак, усыновление, крещение) или родственными узами. Яксли согласился сразу.       Обливиэйтом Долорес владела в совершенстве — сказалась практика в рядах стирателей памяти в департаменте чрезвычайных происшествий, поэтому бывший любовник вскоре вышел на свободу. Казалось бы, можно было вздохнуть спокойно.       Но в один далеко не прекрасный день в Косой аллее ее подловил один очень неприятный тип, сотрудник немецкой магической разведки. У него была целая папка с колдографиями из маггловского отеля, где они с Бертрамом время от времени встречались, и колба с воспоминаниями ночного портье. Так безоблачная жизнь Долорес Амбридж превратилась в напряженную, опасную игру без надежды на освобождение.       Первое время на нее накатывало лютое отчаяние и хотелось бросить все, но позже, с появлением Гарри, стало в каком-то смысле легче. Мальчик давал ей мощный стимул жить полной жизнью, несмотря ни на что. Тогда же возобновились ее отношения с Бертрамом, а позже она попросила его стать наставником юного волшебника, поскольку сама была не особо сильна по части защиты от темных искусств и в дуэльной практике.       Но вот Гарри уехал в Хогвартс, а наставник ее крестника в данный момент помогал новоиспеченной госпоже заместителю Министра Магии отвлечься от каждодневных проблем единственным безотказным способом. Роскошный зад Долорес ритмично двигался по гладкой поверхности стола, сминая отчеты начальников департаментов, рабочую корреспонденцию и черновик будущей речи Корнелиуса Фаджа для благотворительного бала в Министерстве. Только так, полностью отдаваясь бывшему слуге Темного Лорда, ведьма могла хотя бы на краткий миг почувствовать себя цельной, не раздираемой на части двойной жизнью и множеством опасных тайн.       — Скоро увидимся, Долли, — уверенно заявил Яксли, прежде чем оставить женщину, совершенно забывшую о своем намерении поработать сверхурочно.       — Ни за что! — фыркнула Долорес, одергивая неприлично задравшееся платье.       Оба знали, конечно, что это — наглая ложь.