Эффект Пигмалиона

      Близилась середина декабря, школа была охвачена предрождественским настроением. Студенты и преподаватели предвкушали долгожданные каникулы. Мечтательный блеск глаз профессора Макгонагалл, напевающий себе под нос Филч, улыбка, не сходящая с лица Филиуса Флитвика — эти маленькие рождественские колокольчики звенели для всех, кроме, пожалуй, невозмутимого профессора Снейпа и самого Гарри Поттера.       После инцидента с Пушком жизнь юного шпиона в стенах Хогвартса осложнилась двумя гриффиндорскими наблюдателями. Однако сидеть на месте было выше его сил. За неимением других интересных дел (помимо учебы, разумеется) Гарри часто навещал Хагрида, по-прежнему квохтавшего над драконьим яйцом и под благовидным предлогом — поиск рождественских елей для украшения Хогвартса — изничтожавшего на растопку очага древесину в Запретном лесу. Компанию Поттеру составлял Малфой, наступивший на чувствительное место своим аристократическим убеждениям. В конце концов, не каждому волшебнику доводилось видеть такую диковинку воочию.       Надо сказать, Хагрид тоже в первый раз не особо рад был видеть отпрыска Люциуса Малфоя в своей хижине, но Драко вел себя сдержанно, пообещал хранить тайну лесничего... а на просительный взгляд изумрудных глаз сына Лили и Джеймса у великана просто не нашлось сил возразить. К изумлению Гарри, вскоре эти два антипода взахлеб делились знаниями о гигантских крылатых ящерах. Драко, отдавая дань имени, увлекался всем, что было связано с драконами, а в библиотеке Малфоев было немало книг на эту тему. Хагрид же "болел" драконами с самого детства, и ему тоже было что рассказать первокурсникам. Ребята приносили с собой после ужина гостинцы для Клыка, Хагрид заваривал в огромных кружках разнообразный чай, доставал для ежедневного осмотра свою "деточку" из котла, и время в жарко натопленной хижине летело незаметно. Слизеринцы еле успевали вернуться к отбою, преодолевая засады Филча, старост, упертых гриффиндорцев и дикое желание уснуть прямо посредине пути. А в двух шагах от вожделенного сна их поджидали Нотт и Забини с расспросами, но члены клуба "Одного Яйца" стоически отмалчивались, отчего атмосфера в спальне первокурсников стала довольно натянутой и прохладной. Оба хранителя чужой тайны переживали по этому поводу, но сделать ничего не могли.       С приближением Рождества приближался и срок появления на свет малыша норвежского горбатого дракона, которому нетерпеливый папаша Хагрид уже выбрал имя. За неделю до начала каникул во время ужина он прислал сову с запиской, состоящей из одного лишь слова: “Началось!”. Гарри и Драко оставили едва начатый ужин и пулей помчались в хижину лесника. К сожалению, им не хватило осторожности заметить последовавшую за ними парочку гриффиндорцев.       У Хагрида сегодня было особенно жарко, ему не терпелось поскорее увидеть новорожденного, так что великан старался как мог. Окна были наглухо занавешены, зато внутри было непривычно яркое освещение. Временно ослепший из-за контраста Драко споткнулся и чуть было не опрокинул большое ведро с густой темной жидкостью. Оттуда нещадно разило алкоголем.       — Святые упыри! Что ты тут наставил, Хагрид?! — простонал, потирая ушибленную ногу блондин. Лесник у очага рассмеялся густым басом.       — Хреновая у тебя память, Драко! Это ж цыплячья кровь и бренди. Для Норберта.       Гарри с сомнением покосился на бадью с "детским питанием".       — Ты уверен, что он будет это есть?       — Ну эта... Так в "Разведении драконов" написано, — пожал плечами Хагрид.       Гарри, внезапно осознавший, что потребности подрастающего дракона будут отнюдь не такими невинными, и это вряд ли будет сочетаться с бегающими по соседству школьниками, впервые за весь период инкубации всерьез задумался.       — А что потом, Хагрид?       Великан звякнул ручкой котла, снимая его с очага.       — Так ведь, ясно что... Потом на мясо его переведу.       Гарри замотал головой.       — Я не о том. Как ты его будешь держать здесь? Он же просто не поместится... И ему летать надо будет, да? Тут же школа рядом, Хогсмид, магглы тоже появляются... Это просто опасно.       — Ерунда! — отмахнулся лесничий. — С Нобертом не будет проблем! Я же его сам воспитаю. Приучу... Как Пушка.       Слизеринцы переглянулись. У обоих еще свежи были воспоминания о трех зубастых, слюнявых и смердящих пастях. На лице Малфоя было написано, что он всерьез задумывается о смене школы. Гарри жаль было портить долгожданный момент, но он чувствовал, что хагридова эйфория мешает ему адекватно оценить ситуацию. Медальон на груди молчал, а значит, великан был полностью убежден, что ему удастся выдрессировать гигантскую рептилию.       — Но что скажут об этом преподаватели? Родители учеников? Дамблдор? Министерство? Ты правда думаешь, что они оставят тебя с драконом в покое?       Хагрид аккуратно выложил яйцо в центр стола и нахмурился. Было видно, что слова юного Поттера все же слегка спустили его с небес на землю.       — Да нормально все будет... — пробубнил великан, но легкий холод от медальона выдал зародившееся сомнение.       — А хочешь, я попрошу отца разместить его у нас, в Уилтшире? — неуверенно предложил Драко. — Вокруг мэнора лес, стоят антимаггловские чары. Его можно там устроить очень удобно, а ты будешь его навещать так часто, как захочешь...       Хагрид мрачно прищурился, будто хотел ответить что-то недоброе, но потом просто молча помотал головой.       — Я эта... Сам...       — Но... — пытался возразить Гарри, однако его слова потонули в радостном возгласе без пяти минут драконовладельца.       — Вылупляется!       Три пары глаз стали напряженно всматриваться в рельефную графитовую поверхность скорлупы. Над столом не слышно было даже дыхания. Сопящий Клык проснулся и подошел полюбопытствовать.       Из-под скорлупы раздался тихий, неуверенный стук. Один удар. Пауза. Второй удар. Пауза покороче. Два быстрых удара, и вот пара крошечных кусочков скорлупы упала на поверхность стола. Хагрид шумно вдохнул. Маленький дракончик в яйце набирался сил для следующего рывка. Пара резких ударов, и из-под скорлупы высунулась маленькая, но очень грозная с виду рогатая головка. Хагрид подался еще немного вперед. Было похоже, что он готов помочь малышу поскорее выкарабкаться наружу, но сдерживает свой порыв.       Деловито работая зубами, дракончик отломал еще пару кусков преграждающей выход скорлупы, высунулся по самую грудку, на мгновение замер, а затем сокрушил остатки при помощи крыльев и неуклюже вывалился брюшком на стол.       — Норбе-е-ерт! — расплылся в улыбке счастливый папаша и тут же помчался за специфическим питанием для новорожденного.       Этим вечером слизеринцы едва не опоздали к отбою. Хагрид практически пинками выпроводил их из хижины.       — Готов поставить сотню галлеонов — он сейчас с Норбертом сюсюкается, как маразматическая старушенция! Ути-пути, малыф! Кто это тут у нас такой эта... халофенький? — Драко уморительно кривлялся по дороге в слизеринские подземелья, так что Гарри едва сдерживал хохот.       У входа их встретил суровый староста Урхарт. При виде его сдвинутых бровей улыбки любителей-магозоологов моментально сползли, а после долгой и занудной лекции на тему опозданий им стало совсем не весело. Единственным позитивным моментом было то, что Альфи не снял со своих баллы.       На следующий день за завтраком Гарри пребывал в чудесном расположении духа. Пусть его успехи в раскрытии тайн прошлого и настоящего были довольно жалкими, зато школьную жизнь смело можно было отнести в разряд чрезвычайно увлекательных. Дух грядущего Рождества захватил наконец и Поттера. Мечтательные лица других учеников перестали казаться глупыми, разговоры о каникулах и подарках напоминали о скорой встрече с крестной и остальными обитателями особнячка в Суонси. Гарри прикидывал, удастся ли ему уговорить Бертрама на поход в Косую аллею за подарками. В этом году ему хотелось сделать все "по-взрослому". Его размышления были прерваны вкрадчивым замечанием Забини.       — Этот Уизли все утро таращится на Поттера. Он, наверное, Шнурка в кровать ему подослал...       Гарри машинально посмотрел на гриффиндорский стол. Рон что-то объяснял Гермионе, размахивая вилкой с куском бекона, и при этом умудрялся пристально смотреть на слизеринца. Но Поттеру теперь не особенно хотелось вырываться из плена предпраздничного настроения, поэтому он демонстративно поднял взгляд на зачарованный потолок зала и покачал головой, будто прогоняя неприятные мысли. В тот момент ему казалось правильно продолжать игнорировать странное преследование гриффиндорцев.       Неделя летела к концу. Норберт на своей алкогольно-протеиновой диете исправно набирал массу, потихоньку учился плеваться огнем и с каждым днем становился все опаснее. Гарри и Драко, навещая Хагрида, теперь предпочитали держаться от дракончика на расстоянии одного плевка, хотя сам лесничий, казалось, совсем расслабился. И это касалось не только мер предосторожности с опасным питомцем.       В последний вечер перед отбытием на каникулы слизеринцы вместо уютных коллективных посиделок в гостиной факультета незадолго до отбоя снова направились проведать Норберта. К их удивлению, дверь в хижину даже не была заперта, а занавески, обычно задернутые наглухо, легкомысленно приоткрыты.       Хагрид был в отличном настроении — в отсутствии школьников он собирался выводить питомца на прогулки (естественно, в темное время суток).       — Вы, мальцы, не обижайтесь, но я жду не дождусь, пока вы разъедетесь по домам! То-то заживем мы с Норбертом! А летом совсем раздолье наступит!       — Хагрид, а где ты его держать будешь, когда он перестанет здесь помещаться? — спросил Драко, с опаской и восхищением глядя, как Норберт, догнавший Клыка по габаритам (а с учетом размаха крыльев и вовсе перегнавший), терзает своими острыми зубами большую обугленную кость.       Лесничий почесал бороду. Всем стало понятно, что об этом хозяин недельного дракона еще не размышлял.       — К Пушку его подселит, — буркнул Гарри, удивляясь такой беспечности великана. — Там ему скучно не будет. Только надо втихую его на третий этаж привести.       Драко захихикал, а Хагрид выронил окровавленную тушку цыпленка на пол, где ее мгновенно подхватил длинношеий Норберт и тут же принялся трепать добычу в разные стороны, как настоящий пес.       — Вы ходили смотреть на Пушка?! — загремел Хагрид. — Это очень глупо, Гарри! Профессору Дамблдору это не понравится, если он узнает.       — Если ты не скажешь, то и не узнает, — доверчивыми глазами посмотрел на него сын Поттеров. — Вот мы про Норберта ни единой душе...       — Хорошие вы ребята, хоть и слизеринцы, — вздохнул великан. — Но не суйтесь туда больше. Кто знает, какая еще защита там установлена. Дамблдор и Николас Фламель наверняка постарались, если уж гоблины в Гринготтсе не смогли... — Хагрид осекся, словно испугался, что сболтнул лишнего.       Слизеринцы переглянулись, но не стали набрасываться с расспросами, и лесничий снова принялся задумчиво потрошить цыплят.       — А мне отец говорил, что Гринготтс охраняет дракон, — перевернул тему разговора Драко.       — Все может быть, — кивнул Хагрид. — Только как ему там, бедному, в неволе живется... Я бы ни за что гоблинам Норберта не отдал.       Повисла тяжелая пауза. Кажется, великан начал задумываться о будущем своей "деточки".       — Мое предложение про Уилтшир в силе, — как бы невзначай заметил Малфой.       Хагрид хотел что-то ответить, но тут Норберт, неуклюже хлопая крыльями, вскочил прямо на обеденный стол. В тот же момент все услышали за окном какой-то сдавленный вскрик, а Гарри успел заметить чье-то лицо, мелькнувшее в просвете между цветастыми занавесками.       — Мерлиновы яйца! — подскочил Малфой. — Норберта кто-то видел!       Гарри выскочил на крыльцо — по направлению к замку бежали по свежевыпавшему снегу две маленькие фигурки в школьных мантиях. "Гриффиндорцы", — бухнуло в мозгу.       В недрах избушки бушевал Хагрид.       — Что же теперь будет? А если его заберут? Бедный малыш Норберт!       — Если это были Уизли с Грейнджер, то они точно донесут Макгонагалл, — со вздохом сказал Драко, сбежавший от компании причитающего великана из опасения попасть под горячую руку. — А я почти уговорил его держать дракона у нас…       — Пусть уж лучше они скажут, что застукали нас за пределами гостиной после отбоя, — хмуро ответил Гарри. — Надо идти, пока сюда не пришли. Может быть, проскочим.       Прощание с Хагридом не задалось — опечаленный великан таскал на руках объевшегося курятины, пыхтящего слабым пламенем Норберта, который норовил спалить ему бороду или куснуть за нос. На столе уже стояла большая бутыль бренди. И кто-то явно намеревался употребить его в чистом виде. Уж точно не сердитый затисканный дракончик.       Проскочить слизеринцам не удалось. Профессор Макгонагалл, из-за спины которой торчали торжествующая физиономия Уизли и мрачная мордашка Грейнджер, стояла грозная и невозмутимая, как дементор. О драконе она не сказала ни слова, но за самовольную прогулку первокурсников за стены школы факультет Слизерин лишился тридцати баллов. Впрочем, ровно столько же баллов было снято и с Гриффиндора. С нескрываемым злорадством наблюдая за вытянувшимися лицами любителей пошпионить, Гарри думал, что профессор Макгонагалл удивительно справедливая женщина. А еще он думал о том, как бы завтра в поезде ненароком не проклясть неугомонного Уизли... и Грейнджер заодно. По сжатым кулакам Малфоя было видно, что он размышляет примерно о том же самом.       Утром Хогвартс гудел, как потревоженный улей: студенты с чемоданами, студенты на чемоданах и особо одаренные, типа Лонгботтома, под чемоданами. Все это сопровождалось неожиданно взрывающимися то тут, то там фейерверками (по мнению старшекурсников, к этому были причастны близнецы Уизли, которые вместе с остальными братьями — на счастье младшенького — оставались на каникулах в школе). По дороге к станции и в самом Хогвартс-Экспрессе царило такое лихорадочное оживление, что утомленные первокурсники-слизеринцы закрылись в своем купе и не выходили до прибытия на вокзал Кингс-Кросс.       Гарри и Драко наконец смогли признаться своим сокурсникам в том, где пропадали вечерами последние несколько недель. В любом случае, после каникул о драконе должна была прознать вся школа. Обсуждение этой новости заняло почти всю дорогу.       Уже перед самым выходом Драко пригласил всех троих к себе на пару дней каникул. Гарри вдруг осознал, что за неполных четыре месяца практически перестал воспринимать Малфоя и остальных просто заносчивыми отпрысками аристократических семей, в том числе почитателей личности Темного Лорда. Как ни крути, система хогвартского общежития давала свои плоды. Досадно было понять, что он нарушил одно из важнейших шпионских правил из параноидального списка крестной Долли: “Кругом враги”.       Тем не менее, на приглашение Драко ученик шпионки уклончиво согласился, сказав, что это будет зависеть от опекунши (Гарри никогда не уточнял, кто это, но по умолчанию все считали, что это тетка по матери, маггла).       На платформе 9 и ¾ было гораздо меньше народа, чем в начале учебного года. Учеников встречали один, редко двое взрослых, некоторые семикурсники аппарировали самостоятельно, у кого-то имелись личные порталы, за кем-то прислали домовиков.       Малфоя и Забини забрали матери, за Ноттом приехал его пожилой отец, Лонгботтома встречала чудная старушенция в какой-то чумовой шляпе. Гарри видел, как Грейнджер прошла сквозь стену одна. Видимо, родители-магглы ждали ее на той стороне. Мальчик огляделся. Согласно последнему письму от Долорес, его должен был встретить домовик.       Манфред появился перед ним внезапно. Лицо домовика было серьезно и бесстрастно, парадное красное полотенце без единой складочки, однако дрожащие уши выдавали взволнованность эльфа.       — Хозяин Гарри, позвольте? — домовик с поклоном протянул длиннопалую лапку.       — Добрый вечер, Манфред, — улыбнулся Гарри, протягивая ладонь. Раздался хлопок аппарации, и свои слова он закончил уже посреди гостиной дома госпожи Амбридж. — Я скучал...       — Мой хороший мальчик, — поднялась из кресла Долорес. — Сейчас я буду тебя обнимать! Долго-предолго. Не отвертишься!       Гарри ухмыльнулся, вспомнив, как на вокзале миссис Забини тискала отбивающегося Блейза. Тот, кто в год лишился матери и не знал до пяти лет теплоты и ласки, ценил каждое проявление внимания от близкого человека, даже если оно временами было довольно удушающим.       Крестная щебетала что-то про ужин, про расстаравшихся по поводу его прибытия домовых эльфов, про ненаряженную ель, про новую теплую пижаму и выводок новорожденных низзлов, а Гарри подмечал легкие тени под ее глазами, углубившуюся морщинку между бровей — признак постоянной озабоченности. Он был готов поклясться, что любительница экстра-сладкого чая и приторных пирожных от мадам Паддифут даже умудрилась немного потерять в объемах. Все это значило, что дорогая Долли пребывает в постоянном напряжении и погребена под грузом проблем.       Гарри, вначале намеревавшийся обсудить за ужином свои наблюдения по поводу Квиррелла, решил отложить этот вопрос до лучших времен. Это должны быть самые замечательные и спокойные каникулы. Крестная определенно нуждается именно в этом.       За ужином к ним присоединился Бертрам. Даже ребенку сложно было не заметить, как розовеют щеки Долорес Амбридж в его присутствии. Для Гарри это было довольно странно, и он изо всех сил старался не таращиться на своего наставника и крестную, чей выбор откровенно не понимал. Вместе они смотрелись… как йети и карликовый пушистик.       Домовушка Пэрис и вправду расстаралась с ужином на славу, и мальчик не заметил, как пролетело за разговорами время. Яксли вскоре откланялся, а Долорес, выходившая его проводить, вернулась к Гарри, что-то напевая себе под нос. Мальчик уловил в ее глазах какой-то лихорадочный, немного хищный блеск. Впору было испугаться за ее душевное здоровье.       — Знаешь ли, милый ребенок, какой сюрприз я приготовила тебе на Рождество?       Конечно, он не знал. Поэтому недоуменно пожал плечами.       — Новую метлу?       — Не угадал.       — Билеты на игру "Паддлмир Юнайтед"?       — Мимо. Это довольно неожиданно, но ты оценишь.       — Ты выйдешь замуж?! За Яксли?!       — Мантикору тебе на язык! — взвизгнула Долорес. — Что за сумасшедшая идея?!       — Ну не знаю, — фыркнул Гарри. — Дамбллдор под Империо в чулане?       — О, Мерлин! Гарри! — крестная немного истерично захихикала. — Ну что, не догадываешься?       Гарри взлохматил рукой волосы, изо всех сил пытаясь представить, куда занесло Долли ее специфическое воображение.       — Нет, — сдался он.       Крестная кокетливо прикрыла глаза. Ее щеки розовели румянцем от чрезвычайного возбуждения.       — АЗКАБАН!       Долорес Амбридж только оставалось насладиться богатой гаммой эмоций на лице крестника.