Эффект Пигмалиона

      Как ни хотелось Гарри оттянуть расставание с Долорес, он настоял, чтобы на вокзал его провожал домовик. Крестная последние пару дней пребывала в подавленном настроении, и мальчик думал, что виной тому ее озабоченность делом Блэка, пока вечером перед отбытием в Хогвартс случайно не подслушал ее эмоциональный разговор с портретом прабабки. Выходило, что Долли в прошлом совершила какую-то ошибку, а некий бесчестный субъект, в чью пользу она вынуждена шпионить, постоянно угрожает разрушить карьеру в Министерстве. И сейчас он снова закручивает тиски. Крестная никогда не распространялась о причинах, заставляющих ее заниматься этим опасным делом (и вообще говорила о двойной жизни только намеками), и только теперь Гарри стал понимать, какую непростую игру на протяжении многих лет ведет эта женщина. Мальчик пообещал себе, что обязательно отыщет обидчика Долли, как бы не сложилась дальше их жизнь, и доступно объяснит, что ни за какие проступки нельзя годами изводить женщину с тонкой душевной организацией (как она сама себя называла).       Дорога до Хогвартса в этот раз показалась чуть ли не вдвое короче. В купе, занятом четырьмя слизеринцами, шло бурное обсуждение новости от Хагрида. Гарри, Блейз и Тео старались успокоить не в меру разбушевавшегося Драко. Тот собирался, едва сойдя с Хогвартс-Экспресса, жестоко мстить гриффиндорцам за вынужденную ссылку малыша Норберта, которого втайне уже считал своим. Он несколько раз порывался пройтись по вагонам, чтобы найти Грейнджер, и только разумные доводы Поттера о том, что для наследника Малфоев стыдно воевать с девчонкой, и огромная коробка шоколадных лягушек смогли его удержать.       Мальчики не столько стремились набить животы сладостями, сколько пытались угадать, в какой коробочке прячется недостающий в коллекциях вкладыш.       — Опять Мерлин! — кривился Драко, отшвыривая очередную карточку. — Ну сколько можно?!       — Я возьму? — попросил Теодор. — Моего обслюнявила отцовская шишуга. С тех пор он почти не появляется, а если выходит, то грозится посохом и что-то шепчет... Зловеще так.       Первокурсники расхохотались. Много ли нужно детям, чтобы отвлечься от своих неприятностей?       — Леди Сангвина! — восхищенно воскликнул Блейз, вытаскивая карточку с изображением белокожей брюнетки в костюме Красной Шапочки с хищными чертами лица, на котором особенно выделялись алые губы. Вампирша продемонстрировала очаровательную улыбку и аккуратные острые клычки, а потом растворилась облачком сизого тумана. — Я давно ее ищу.       — Повезло, — отметил Гарри, откладывая в свою коробочку вкладыш с Венделиной Странной, средневековой ведьмой, страдавшей глубокой формой мазохизма. Она специально попадалась инквизиторам под разными личинами больше сорока раз. Венделина любила развлечения с огоньком, поэтому на карточке она страстно корчилась в пламени "очистительного" костра и рассыпалась снопом искр в конце.       — А у меня снова Фламель, — сообщил Тео. — Нужен кому? У меня таких три.       Гарри быстро переглянулся с Драко. Имя этого волшебника они слышали от Хагрида в беседе о запретном коридоре, но после всей этой суеты с драконом напрочь позабыли.       — Мне, — мгновенно нашелся Малфой. Он хитро улыбнулся нахмурившемуся Гарри. — В счет за Мерлина.       — У-у-у... бизнесмен, — прокомментировал удачную сделку Блейз.       — Дашь почитать? — спросил Гарри, которому не терпелось узнать, чем же знаменит этот волшебник. Но вредный Драко решил огласить информацию с карточки вслух. Даже если бы он не выделил голосом строчки, касавшиеся философского камня, Поттер все равно бы понял, что расследование снова сдвинулось с мертвой точки.       К моменту прибытия в Хогсмид каждый из слизеринцев-первокурсников пополнил свою коллекцию карточек не только за счет найденных в новых коробочках, но и путем одно-, двух-, а то и трехступенчатого обмена. Занятие оказалось до ужаса увлекательным.       На платформе их угораздило столкнуться нос к носу с Гермионой Грейнджер. Девочка нахмурилась и постаралась быстро пройти мимо к карете с остальными ученицами из Гриффиндора, но Малфой просто не мог упустить такую возможность. Он встал прямо перед ней, перекрывая дорогу.       — А вот и невыносимая зубрилка и ябеда! — занудным тоном в стиле профессора Биннса сообщил Драко. — Сегодня эта магглокровная особь с болезненным стремлением к справедливости впервые пасется без сопровождения своего собрата по будущим проблемам Рыжего Уиззела.       — Отстань, Малфой, — сверкнула глазами Гермиона. — И не смей нам угрожать. Видимо, ее ответ показался Драко необоснованно дерзким, потому что его глаза немедленно сузились, и лицо хорошенького мальчика стало злобным и даже отталкивающим.       — Я предупредил, Грейнджер. Просто предупредил. Не стоило вам играть в шпионов и подставлять слизеринцев.       Девочка гордо тряхнула каштановыми кудрями, еще выше задирая нос.       — Уйди с дороги, Малфой! Нет никакого желания слушать твой детский лепет. В своих проблемах вы виноваты сами.       Драко дернулся, доставая палочку, но Блейз и Гарри вовремя успели схватить его за руки. Гермиона обошла их и села в карету к другим девочкам.       — Пообещай, что Шнурок заставит эту вздорную козу попрыгать как следует, — зашипел рассерженный Малфой на ухо Гарри.       — Обещаю, мы что-нибудь придумаем, чтобы их проучить, — оградил своего питомца от участия в межфакультетских разборках Поттер. Он не переставал думать о том, что будет, когда Драко столкнется с веснушчатым ябедой.       На ужине слизеринцы перешептывались между собой и периодически бросали мрачные взгляды на гриффиндорский стол. Довольная физиономия Рона Уизли практически лишила Драко аппетита (хотя Гарри подозревал, что тут сыграла большую роль добрая четверть коробки шоколадных лягушек, съеденных в поезде), он методично кромсал пирог с почками, вырезая на его румяной поверхности зловещие рунические символы. Тео и Блейз предлагали устроить масштабную диверсию с котлом рыжего на уроке зельеварения, но Гарри высказал сомнение, что получится сделать это, не привлекая внимания декана. Ведь тогда вместо удачной мести всем участникам придется до конца года драить котлы и отмывать склянки.       — Похоже, он тебя услышал, Гарри, — толкнул его локтем в бок Теодор, едва заметно кивая в сторону преподавательского стола.       Профессор Снейп суровым взглядом сверлил Поттера, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. По всей видимости, декан все еще прекрасно помнил о рождественской встрече в Косом переулке и не утратил желания поговорить об этом. Не то, чтобы Гарри не был готов к разговору... После того инцидента они с Долорес подробно обсудили, что стоит и чего не стоит говорить. Однако крестная предупредила мальчика о возможности "допроса с пристрастием". И если антидот против Веритасерума был пожертвован любимому крестнику из личных запасов шпионки, то амулета, защищающего от ментальных воздействий, раздобыть пока не удалось. Анонимный заказ таких вещей мастеру-артефактору стоил баснословных денег. Долорес хоть и являлась чистокровной ведьмой и имела родовитых предков по материнской линии, родилась в не слишком богатой семье. Большую часть состояния ведьма заработала сама. Но зарплата в Министерстве Магии не шла в расчет с сокровищами действительно знатных родов. Так что амулет для крестника был только в планах госпожи замминистра, а Гарри оставалось надеяться на порядочность Северуса Снейпа и соблюдение бывшим слугой Волдеморта преподавательской этики.       Декан, не откладывая дело в долгий ящик, в конце ужина, проходя мимо стола Слизерина, попросил Поттера зайти к нему в первый учебный день после окончания уроков. По дороге в подземелье первокурсники пытали Гарри расспросами, недоумевая, что хочет от него декан. Поттер только пожимал плечами в ответ, решив, что придумает подходящую версию для друзей постфактум.       В спальне мальчиков его ждал сюрприз: объемный сверток в блестящей оберточной бумаге. Подарок от неизвестного сторожил Лэйс, свернувшись на нем колечком. Под шнурок, стягивающий упаковку, была вложена записка:       ”Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества.”       Подписи под запиской не было.       Несмотря на жгучее любопытство, просьбы остальных ребят и то, что в записке говорилось о его отце, Гарри решил пока не открывать странное подношение.       — Ты трусишь что ли? — подначивал его Драко. — Победитель Темного Лорда боится покушений?       Поттер насупился и не отвечал. Ему не хотелось казаться в глазах друзей чересчур мнительным, но и бездумно открывать сверток, в котором может быть что угодно, он тоже не собирался.       — Вообще-то Гарри прав, — после некоторой паузы сказал Блейз. — Если не указан отправитель, лучше самому не открывать. Вдруг это кто-то вроде Уизли решил подшутить над ним? Кто знает, что он туда мог засунуть? Может чесоточный порошок или навозную бомбу?       — Я покажу ее завтра профессору Снейпу, — решительно сказал Гарри. — Думаю, он сможет сказать, есть ли внутри что-то опасное.       — Параноик, — улыбаясь, пожал плечами Драко и добавил. — Одобряю.       Таинственный сверток отправился на дно сундука Гарри, который ребята придавили сверху самыми тяжелыми книгами. Для верности.       Первый учебный день преподаватели Хогвартса отметили повальным снятием баллов. Ученики, расслабившиеся за время каникул, никак не могли сходу влиться в учебный процесс. А тут еще и новость про дракона разлетелась по всей школе. К неудовольствию парочки гриффиндорских ревнителей справедливости, большая часть учеников жалела, что опасного питомца Хагрида выслали из школы. Так что вместо славы героев-разоблачителей на Уизли и Грейнджер повесили клеймо стукачей.       Драко был доволен, но планов мести не оставил.       После занятий Гарри зашел в спальню за спрятанным свертком, а затем отправился на встречу с деканом. Соседи по комнате провожали его сочувствующими взглядами.       Путь по подземельям был совсем не долгим, но мальчику совсем не хотелось спешить. Перед кабинетом декана он остановился, достал из кармана склянку с антидотом и сделал один хороший глоток. У зелья был неприятный, масляный вкус и такая же консистенция. Гарри ужасно захотелось запить его чем угодно, хоть чаем с Веритасерумом, лишь бы избавиться от неприятного послевкусия.       Минутная заминка была прервана грохотом распахнувшейся двери. Фигура в лиловом тюрбане, по которому безошибочно угадывался профессор-заика, чуть не сбила первокурсника с ног. Несмотря на то, что Квиринус Квиррелл даже не заметил студента, удивленно провожающего взглядом его укутанный затылок, шрам Гарри снова обожгло резкой болью.       — Определитесь, на чьей вы стороне, Квиррелл! — полетел вслед стремительно удаляющемуся профессору ЗОТИ голос его коллеги-зельевара. Это не было похоже на предупреждение... Или было? Гарри не смог определиться, потому что Северус Снейп уже стоял напротив него и с каким-то брезгливым выражением лица косился на объемный сверток в руках своего студента.       — Только не говорите, что вы притащили для меня рождественский подарок, мистер Поттер...       — Я... — растерялся Гарри. — Нет, сэр. Это...       — Да не стойте вы в дверях, Поттер, проходите, — раздраженно сказал декан. — Не хватало, чтобы кто-нибудь вас с этим сверкающим безобразием у моего кабинета увидел.       Гарри робко зашел в кабинет профессора зельеварения. Это была довольно просторная комната, смежная с классом. Беглый, растерянный взгляд мальчика не выявил практически никаких лишних деталей интерьера. Книжный шкаф, письменный стол с массивным креслом, еще одно кресло попроще, камин и небольшой шкафчик с готовыми зельями под замком. В отличие от кабинета Квиррелла, уставленного всякими диковинками, привезенными из путешествий, обстановка здесь была почти спартанская.       — Итак, — Снейп прошагал мимо, распространяя волны раздражения, — что вы с таким остервенением сжимаете в руках?       — Я не знаю, что там, сэр, — выпалил на одном дыхании Гарри. — Я нашел это вчера после ужина на своей кровати. В записке не указано, от кого, и я подумал...       — Правильно подумали. Положите сверток на стол и отойдите, — уже более спокойным тоном скомандовал профессор.       Гарри послушно исполнил приказ и, затаив дыхание, наблюдал за манипуляциями декана. Северус Снейп быстро пробежал глазами записку, удивленно вскинул брови, затем поводил над свертком палочкой, шепча неразборчивые слова. Потом последовало режущее Диффиндо, освободившее упаковку от стягивающего шнура, второе режущее расправилось с оберткой, не задев содержимого.       Таинственный подарок оказался сложенной переливающейся тканью с рассыпанными по ней рисунками звезд, месяцев и незнакомых Гарри орнаментов.       — Поздравляю, Поттер, — трагическим тоном сообщил Северус Снейп. — Теперь у меня прибавилось головной боли.       — Почему, сэр? — испуганно посмотрел на него Гарри. — Это что, краденная вещь?       Декан медленно прикрыл глаза, словно настраивая себя на разговор с тупейшим в мире существом.       — Если я не ошибаюсь, вам прислали мантию-невидимку, мистер Поттер. Для несовершеннолетнего мага да еще и в школе применять ее совершенно недопустимо. Я мог бы забрать ее у вас, возвращая только перед каникулами, но пока ограничусь предупреждением. Если вам придет в голову разгуливать в ней по школе после отбоя, то спешу огорчить: опытные маги одним-единственным заклинанием смогут распознать ваше присутствие. Тогда исключения не избежать. Вам понятно? — спросил Снейп с нажимом.       Гарри лихорадочно закивал. В голове у него происходил полнейший кавардак. Он даже забыл настоящую причину, по которой находится в кабинете декана Слизерина. Зато профессор об этом помнил прекрасно и удачно воспользовался растерянным состоянием студента.       — А теперь расскажите, мистер Поттер, что связывает вас с Бертрамом Яксли, и где вы проводили каникулы? — темные глаза мага слегка сузились, произнося имя наставника Гарри.       Мальчик моргнул несколько раз, сосредотачиваясь, вспоминая заготовленные ответы. Они, как назло, начисто выветрились из головы.       — Я не могу назвать вам место, сэр, — извиняющийся тоном начал Гарри. — Оно скрыто заклинанием. Мистер Яксли — знакомый человека, который последние несколько лет заботится обо мне. Мне бы не хотелось называть вам его имя. Поймите, сэр, это все из соображений безопасности. Моей… и этого человека.       — И по вашему эти ответы должны меня устроить? — скептически спросил Снейп. — Ученик, за которого я отвечаю, живет неизвестно где, неизвестно с кем, приятельствует не с самой безобидной личностью, побывавшей некогда в Азкабане, а я должен просто оставить все как есть? Я мог бы вытащить из вас правду простым взмахом палочки, но это противоречит правилам школы.       Гарри уставился в пол и молчал. Разговор зашел в тупик. Мужчина вздохнул.       — В таком случае мне придется поставить в известность директора. Пусть он разбирается с вашими тайнами!       — Хорошо, — покорно кивнул Гарри.       Снейп раздраженно фыркнул.       — Вы упрямы, как ваш отец. Удивительно, как шляпа распределила вас на мой факультет?!       — Не имел радости знать его, сэр, — огрызнулся мальчик. — До пяти лет в меня вдалбливали, что родители погибли в автокатастрофе, а я отделался шрамом.       Лицо декана сделалось холодной нечитаемой маской.       — Я ошибаюсь, или вы хотите рассказать, как вам плохо жилось у маггловских родственников?       Гарри с досады закусил губу: профессор Снейп поймал его на элементарном желании поделиться с кем-то еще кроме Долорес рассказами о своем детстве, выплеснуть затаенную обиду на так называемых "друзей и боевых товарищей отца и матери", которые на добрых десять лет вычеркнули ребенка Поттеров из жизни. Но он не мог себе этого позволить.       — Нет, сэр, — твердо ответил мальчик. — Я не собираюсь отнимать ваше время.       — Тогда не буду задерживать, — язвительно отозвался декан Слизерина. — Полагаю, в ближайшие дни вас вызовет к себе директор Дамблдор.       — Буду ждать. Хорошего вечера, сэр, — с облегчением выдохнул Гарри и поспешил к двери.       — Мантия, Поттер! — напомнил Снейп.       Гарри вернулся, поплотнее скатал кусок ткани и поспешно ретировался, на ходу пряча сверток под школьную мантию. Он не знал, радоваться ли ему такому удивительному подарку. Мантия-невидимка, конечно, может помочь почти беспрепятственно ходить по школе в любое время, но если он попадется… Об этом Гарри даже думать не хотел.       По возвращении в комнату ему стоило больших трудов, не привлекая внимания Драко, Блейза и Тео, убрать мантию-невидимку в сундук. Пришлось соврать, что “подарком” действительно была навозная бомба, а декан вызывал его к себе, чтобы передать посылку из дома: вещи, которые он по рассеянности забыл. Чтобы избежать неудобных расспросов, он стрелой умчался в совятню отправить письмо Долорес с подробным описанием разговора со Снейпом.       С того вечера Гарри каждый день ожидал вызова в кабинет директора, но Дамблдор все также приветливо кивал и улыбался ему во время ужинов в Большом зале, не проявляя никакого интереса к вопросу о месте проживания маленького национального героя. Это беспокоило мальчика не меньше, чем откровенно истеричное ответное письмо от крестной. В нем Долорес буквально требовала от Гарри спрятать мантию-невидимку на самое дно сундука и забыть о ней до летних каникул. Между посулами неминуемой беды и фатального конца едва начавшегося обучения крестник Долорес Джейн Амбридж, вконец лишенной душевного равновесия, смог найти несколько крупиц ценных сведений.       Во-первых, он узнал, что существует заклинание для обнаружения людей, спрятавшихся под мантией-невидимкой (и прочими видами дезиллюминационных чар) — Хоменум Ревелио; во-вторых, профессор Северус Снейп (и это ужасало Долли почище мантии-невидимки в поттеровских руках) по всей видимости опытный легиллимент, если подвергнуть препарированию память ребенка без последствий для него сущий пустяк; в-третьих, Долорес клятвенно обещала заняться с ним на летних каникулах основами окклюменции. Еще она писала, что ей, наверное, придется ограбить Гринготтс, чтобы раздобыть для Гарри защитный амулет от ментальных вторжений, но мальчик благоразумно списал это на избыток эмоций.       В конце Долорес добавила пару строк насчет продвижения по делу Сириуса Блэка. В судебных архивах Визенгамота не было ни одного, даже самого паршивого пергамента, в котором бы говорилось о проведении открытого или закрытого заседания с вынесением приговора наследнику рода Блэков. В архивах аврората кроме подробностей задержания тоже ничего не нашлось. Если хороший специалист по магическому праву возьмется за это дело, его можно будет пересмотреть. Но Долорес не спешила радовать крестника: до начала процесса она намеревалась выяснить, чьи могущественные руки смогли заточить человека в Азкабан в обход всех процедур.       Дни шли своим чередом, учебный процесс снова наладился, зато разладился поттеровский сон. Почти каждую ночь ему снилась дверь запретного коридора и то, как он находит в тайнике под лапами Пушка шкатулку с философским камнем. Драко подливал масла в огонь: наследнику Малфоев видите ли было скучно. Он предлагал навестить Хагрида, чтобы всеми правдами и неправдами узнать, как обойти злобного цербера. Гарри с трудом находил отговорки, чтобы не делать этого, но его глаза все чаще останавливались на сундуке с вещами, со дна которого так и манила обещаниями приключений мантия-невидимка.       Он не смог устоять.       Однажды ночью, проснувшись после очередных грез о философском камне, Гарри потихоньку встал с кровати, надел домашние туфли и аккуратно открыл сундук. Мантия, казалось, сама прыгнула ему в руки. Мальчик еще раз огляделся, убеждаясь, что остальные спят, и накинул мантию-невидимку. Несколько долгих секунд он с удивлением всматривался в пустоту ниже шеи, а потом накрылся с головой и выскользнул из спальни.       Из подземелья Гарри выбрался без всяких помех. В ночном Хогвартсе было довольно шумно: портреты жили своей таинственной жизнью, привидения наслаждались тем, что в эти часы замок принадлежал только им, а меняющие направление лестницы со стуком и скрежетом проверяли древние камни на прочность. Гарри не спешил в запретный коридор, наслаждаясь такой прогулкой. Тем не менее, вскоре он оказался на третьем этаже возле той самой двери.       Опасения, что после их шумного визита коридор все-таки запрут, не подтвердились: дверь поддалась свободно, и Гарри, скинув с головы мантию-невидимку, вступил в полумрак. При его появлении факелы на стенах стали гореть чуть ярче, и пустые глаза каменных горгулий будто бы ожили. Мальчик торопливо зашагал к заветной двери в самом конце. Возможно, ему стоило быть внимательнее, так как через пару шагов он размашисто шлепнулся на каменный пол коридора, попав носком туфли в выбоину. Мантия-невидимка в падении накрыла его с головой. Это было как нельзя кстати, потому что за его спиной скрипнула дверь с лестницы. Гарри осторожно оглядел себя, с ужасом увидел торчащие из-под края мантии ноги в домашних туфлях и молниеносно подтянул их.       — З-здесь к-кто-то есть? — раздался вкрадчивый голос профессора защиты от темных искусств. — Профессор Дамблдор? Это вы?       Мальчик перестал дышать.       Квиринус Квиррелл, не получив ответа на вопрос, зашел в коридор и одним движением руки, не доставая палочки, погасил все факелы, создал вокруг себя рой пляшущих светлячков и в такой компании направился к логову Пушка.       Гарри не в первый раз видел невербальную беспалочковую магию, но от преподавателя-заики таких умений не ожидал. Он, стараясь не шуметь, отполз к ближайшей стене, однако удача, по всей видимости, покинула его. Впотьмах Поттер с разгона ткнулся головой в какую-то боковую дверь, она с громким стуком отворилась, и мальчик ввалился в незнакомое помещение.       В коридоре взвизгнул Квиррелл и, судя по звуку удаляющихся шагов, решил отложить свое вторжение в тайник с философским камнем. А Гарри подумал, что лучше будет пока отсидеться здесь, на случай, если профессор ЗОТИ станет подкарауливать его на выходе. Он огляделся.       Комната была освещена мягким светом луны. В ней было практически пусто. Всего несколько крупногабаритных, накрытых запыленной тканью вещей. На их фоне особняком стояло массивное зеркало в позолоченной оправе. Чтобы скоротать время, Гарри подошел к нему, освободил голову из-под мантии и посмотрел на отражение.       Сразу стало ясно, что зеркало не простое.       Из зазеркалья, отражавшего гостиную дома Амбридж в Суонси, на Гарри смотрел не только он сам, причем изрядно повзрослевший и одетый в нарядную мантию выпускника. Он сидел на пушистом ковре у камина, играя в магические шахматы с Драко. Еще там была Долорес в своем любимом кресле с таким умиротворенным выражением лица, какого он давно уже не видел. Позади крестной, положив ей руки на плечи, стоял Бертрам. А на гостевом диване сидели обнявшись улыбчивые... Джеймс и Лили Поттеры. За спинкой дивана стоял черноволосый, кудрявый мужчина с усами и аккуратной бородкой, в котором мальчик с удивлением узнал Сириуса Блэка.       Гарри оторопело взирал на эту диковатую идиллию. Он изо всех сил пытался понять, что показывает зеркало. Неужели, это будущее? Тогда как объяснить присутствие родителей? Мальчик сделал пару шагов назад, отвернулся, но его выдержки хватило ровно на несколько секунд, спустя которые он уже неотрывно смотрел в зеркало, тщательно рассматривая каждый образ и каждую деталь фантастической картинки.       Шли минуты, превращавшиеся в часы. За окнами заалел рассвет. Мантия-невидимка лежала на полу бесформенной кучкой. После бессонной ночи глаза Гарри стали слипаться, и он уже был готов заснуть прямо возле зеркала, когда услышал позади осторожное покашливание.       — Вижу, тебя увлекло зеркало Ейналеж, мой мальчик.       Не так, совсем не так он представлял себе первую встречу с директором Дамблдором.