Эффект Пигмалиона

      Наверное, никогда за всю историю Хогвартса туалет Плаксы Миртл не был настолько популярным местом. Когда Гарри с молчаливой Грейнджер за спиной вылетел из канализационной трубы, их уже ждал основной преподавательский состав и пара волшебников в аврорских мантиях. Дамблдор тоже был там, задумчиво улыбаясь в усы. Гарри сразу подошел к нему.       — Вот причина беспорядков в школе, директор, — сказал мальчик, протягивая обезвреженный дневник. — Возможно, вам лучше расспросить обо всем Гермиону.       Это было довольно жестоко с его стороны. На девочке, полностью осознавшей свою вину, просто не было лица. Но Гарри казалось, что это будет самым лучшим уроком для не в меру любопытной гриффиндорки. Пусть знает, что ей далеко не все по зубам, и в магическом мире легко нарваться на смертельно опасную вещь. К тому же это была своеобразная месть за недоверие к нему и исключительное упрямство. Отдай она дневник еще днем, этого похода в Тайную Комнату могло и не быть. И Лэйс, то есть Волдеморт, не принял бы на себя весь удар. На то, что он пожертвовал собой, Поттер даже не надеялся. Возможно, скользкий тип даже что-то приобрел от этого слияния.       — Там внизу остался профессор Локхарт, — вспомнил Гарри. — Он слегка не в себе. Мне слетать за ним?       — Если тебе не трудно, мой мальчик, — с добродушной улыбкой сказал Дамблдор. — А потом бы я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.       — Конечно, директор. Позвольте только принять душ и переодеться. В канализации запахи те еще.       — Ну разумеется, — в голосе Дамблдора проскользнуло недовольство, но возражать при всех он не стал.       Оперативно доставив Локхарта наверх и передав на руки жаждущим подробностей преподавателям и аврорам, Гарри отправился в спальню. Там его уже ждали не только трое соседей, но и весь змеиный факультет.       Поттер в двух словах сообщил им, что всему виной был темный артефакт, который где-то подобрала Грейнджер, он управлял девчонкой и заставлял ее выпускать из Тайной Комнаты василиска. Остальные подробности произошедшего он оставил на откуп Дамблдору. Ведь мало кто поверит, что двенадцатилетний мальчик уничтожил темный артефакт и выжил, находясь в метре от пасти василиска.       Через полчаса он уже был в кабинете директора. Альбус Дамблдор выглядел чрезвычайно довольным. Его феникс-разведчик, самозабвенно чистивший перья на жердочке, громко курлыкнул, приветствуя Гарри.       — Похоже, ты понравился Фоуксу, Гарри. Он известил меня о том, что тебе нужна помощь, — многозначительно произнес волшебник.       — О спасибо, сэр! Спасибо, что прислали на помощь профессора Локхарта! — с чувством произнес Гарри, стараясь не улыбаться слишком сильно.       Дамблдор озадаченно погладил бороду.       — Стало быть, это Гильдерой разобрался с василиском и обезвредил зачарованный дневник Тома Риддла?       — Ну конечно! — Гарри с готовностью закивал головой. — Просто он потом немного ошибся с заклинаниями, и ему отшибло память.       Хитрый огонек засветился в глазах директора.       — Ты знаешь, что такое Приори Инкантатем, Гарри?       Мальчик утвердительно кивнул.       — Им проверяют последние сотворенные при помощи палочки заклинания.       — Как думаешь, что будет, если проверить ваши с мисс Грейнджер и профессором Локхартом палочки?       Мальчик опустил голову. Даже если Дамблдор не может покопаться в его мозгах, держать его за идиота не получится. Но можно попробовать другой метод…       — Я просто не хочу в очередной раз привлекать к себе внимание всей школы, сэр, — умоляющим голосом произнес он. — Поверьте, мне и так хватило за весь год…       — Хорошо, — дружелюбно подмигнул ему директор, очень довольный его просьбой. — Пусть для всех героем будет профессор Локхарт. Но мне-то ты можешь рассказать, как было дело.       Гарри и рассказал. Что призрак Тома Риддла был очень слаб: не мог ни пользоваться палочкой Гермионы, ни приказывать василиску, поэтому никакого вреда, кроме высасывания магических и жизненных сил из девочки, причинить не сумел. Грейнджер всю дорогу провалялась без сознания и ничего не видела. А сам Гарри… Его будто одолело наитие. Его палочка сама пришла в движение, а он произносил заклинание, которое загнало Тома обратно в дневник. И, кажется, уничтожило там его.       — Вы же знаете, что Том Риддл — это молодой Волдеморт? — таинственным голосом поведал Гарри. — А мистер Олливандер сказал, что наши с ним палочки имеют одинаковую сердцевину — перо одного и того же феникса, отданное одновременно.       Ярко-голубые глаза за очками половинками сверкнули.       — Да, я знаю о Томе. Любопытное дело получается с вашими палочками… Кстати, эти перья, если я все верно припоминаю, когда-то отдал Фоукс. Надо будет уточнить у Олливандера, — последнюю фразу Дамблдор сказал больше для себя.       Гарри изумленно взглянул на птицу. Феникс наклонил голову и щелкнул клювом.       — Ты позволишь посмотреть, что это было за заклинание?       — Конечно, сэр, — Гарри без колебаний протянул директору свою палочку. Почему-то ему казалось, что Дамблдор не сможет разобрать ту дракловщину, которую он творил под руководством Волдеморта, ведь Приори Инкантатем показывает лишь образы, а не воспроизводит звуки.       Похоже, так оно и вышло. Альбус Дамблдор долго всматривался в призрачное изображение корчащегося в обратном порядке дневника, которое исправно выдавала палочка, хмурился и теребил бороду. Поттер стоял и с невинным видом ковырял пол мыском ботинка. Когда Приори Инкантатем вытащил из палочки его Экспеллиармус и щиты против Локхарта, Дамблдор скомандовал отменяющее Делетриум, и вернул Гарри его палочку.       — Сложно сказать, что это было, — пожал плечами старый волшебник. — Мне нужно будет свериться с книгами. Можешь идти, Гарри. И не беспокойся: о твоей роли в спасательной миссии никто не узнает. Правда, с профессором Локхартом придется расстаться досрочно. Использовать на учениках заклятие забвения строжайше запрещено. Пусть отправляется в творческий отпуск, напишет очередную книгу.       — Спасибо, сэр! — энергично поблагодарил его Поттер. — Скажите, а вы не думали закрыть доступ к Тайной Комнате? Вдруг кому-то еще придет в голову выпустить василиска?       Дамблдор рассеянно кивнул головой.       — Надо подумать…       Что-то подсказывало Гарри, что это сейчас не являлось приоритетной задачей для директора.       На следующий день школа радостно прощалась с героическим профессором Локхартом. На Гарри посматривали с любопытством, без прежней неприязни. Версия профессора Дамблдора устроила всех. Ну почти всех.       Гриффиндорская троица Уизли–Лонгботтом–Криви по прежнему считали Поттера адептом зла, но после того, как было обнародована косвенная вина Грейнджер в несчастных случаях, вся их энергия была направлена на поддержку подруги. Школьники из чистокровных и многих полукровных семей недоумевали, как можно было проявить такую беспечность, и в открытую сомневались в выдающихся умственных способностях гриффиндорки.       За Поттером остался таинственный ореол змееуста, правда, некоторые девчонки при встрече с ним начинали многозначительно переглядываться и глупо хихикать.       Старшекурсники ликовали. Профессор Снейп пополам с профессором Флитвиком поделили оставшиеся часы ЗОТИ, и в сжатой форме восполнили годовой пробел в изучении этого важного предмета, не единожды помянув бывшего коллегу недобрым словом.       Бумсланг пришел в себя только через пару суток. Когда Гарри поинтересовался его самочувствием, он демонстративно отвернулся. Это означало, что паразит все еще там и чувствует себя вполне нормально. Однако, вскоре стали заметны изменения. Волдеморт стал чаще реагировать на подначки Гарри, будто вместе с призраком юного Риддла получил и его несформировавшийся подростковый характер. Самое забавное, что он стал периодически отзываться на имя Том, будто для него это было что-то привычное.       Гарри стало любопытно, как и зачем Том в свое время создал такой сложный и опасный артефакт, но тот только фыркал и держал пасть на замке. Поэтому мальчик на летних каникулах решил провести самостоятельное расследование.       Драко радовался, как младенец, едва не забрызгав овсянкой стол в Большом зале, когда получил от матери полное приятных известий письмо. Узнав, что «подарочек» Темного Лорда обезврежен, Люциус Малфой сначала расстроился, но потом, осознал, какую опасную и компрометирующую вещь убрал из дома. Более того, отец Драко оперативно перебрал домашнее хранилище артефактов, а потом отвез наиболее подозрительные из них в банковскую ячейку с соответствующим уровнем безопасности. Нарцисса написала сыну, что в особняке сразу стало «легче дышать», и она решила сделать в некоторых комнатах ремонт к его возвращению. Малфой-младший с нетерпением ждал начала каникул, чтобы самому оценить обновленную обстановку.       Была и еще одна хорошая новость: в школу вернулся Хагрид. Гарри и Драко, едва узнав об этом, бросились проведать великана.       Азкабан не успел сильно повлиять на могучего лесничего, но он довольно сильно осунулся и стал более задумчивым. Чтобы как-то его подбодрить, Гарри посоветовал ему написать жалобу в Визенгамот о пересмотре дела полувековой давности о несправедливом обвинении и исключении из школы. Узнав, что ему могут вновь разрешить колдовать, Хагрид заметно повеселел и сразу подрядил ребят помочь ему правильно составить письмо. Гарри написал об этом Долорес, и та подсказала несколько хитрых формулировок, помогающих придать делу быстрый ход. Вскоре школьная сова с письмом улетела в Министерство, а Хагрид по секрету рассказал ребятам, что все это время прятал обломки своей палочки в «неприметном» розовом зонтике.       Происходили и другие маленькие радости. День рождения Драко скрасил напряженную экзаменационную неделю. В прошлом году Гарри пропустил его, валяясь в Больничном крыле после встречи с Волдемортом, и теперь был намерен наверстать, несмотря на ежедневные экзамены. Малфой-младший праздновал на широкую ногу. Вечеринка в слизеринской гостиной по масштабу была сравнима с празднованием победы в квиддичном матче. Гарри подарил другу игрушечных двойников команды «Паддлмир Юнайтед», и Драко задался целью стребовать с родителей мини-стадион и устраивать домашние матчи. А пока крохотные игроки в темно-синей форме развлекали собравшихся невероятными пируэтами под потолком гостиной.       Прощальный ужин в большом зале ознаменовался очередной поучительной речью Дамблдора, призывавшего к бдительности в свете произошедших в этом году событий. Там же раздали финальные баллы. Кубок школы получил Слизерин. Гриффиндор, благодаря беспечности Грейнджер, оказался на третьем месте, немного опередив Пуффендуй, которому в этом году чрезвычайно не повезло в квиддиче.       Гарри покидал школу в отличном настроении.       Дома его ждали хорошие известия. Сириус Блэк, несмотря на адреналиновые вылазки в Косой переулок, не был пойман аврорами, а вернул себе с помощью гоблинов Гринготтса дом в центре Лондона и получил доступ к семейным финансам. И теперь ждал в гости крестника вместе с «родственницей» Долорес.       Сириус появился через день после возвращения Гарри домой, чтобы передать персональные порталы в особняк Блэков. Госпожа замминистра выкроила в своем плотном графике пару часов, и они с крестником прибыли прямо ко входу в мрачный дом на площади Гриммо, 12. Блэк встретил их слегка навеселе, много и невпопад шутил, что явно раздражало Долорес.       Дом Гарри не особенно понравился, но определенно впечатлил. Атмосфера в нем была крайне тяжелая. Чувствовалось, что много лет здесь не жили.       — Ничего здесь не трогай! — сквозь зубы процедила мальчику Долли, заметив, с каким интересом он смотрит на жутковатый, выцветший и неуклонно ветшающий интерьер. — Тут, наверное, по боггарту за каждой дверью.       Сириус, разумеется, все услышал и не удержался от смеха.       — Не гриффиндорка, определено! — и тут же закрыл ладонью рот, приняв виноватый вид.       В следующую же секунду на стене коридора в прихожей распахнулись побитые докси шторки, открывая магический портрет… Темные глаза старухи в строгом черном чепце беспокойно оглядели хозяина и гостей.       — Кого еще ты притащил в мой дом? — ее резкий, неприятный голос эхом прокатился по прихожей. — Опять предатели крови, грязнокровки и прочие отбросы общества?       — Мамаша моя покойная, — с отвращением пояснил Сириус, — леди Вальбурга Блэк. Идемте. Она тут еще долго полыхать будет.       Но Долорес не спешила.       — Добрый день, леди Вальбурга. Меня зовут Долорес Джейн Амбридж, а это мой и вашего сына — у леди Вальбурги ошарашенно округлились глаза — крестник, Гарри Джеймс Поттер.       — Слава Мерлину, я уж подумала, что Сири обзавелся бастардом! — фыркнула женщина с портрета и чуть миролюбивее уточнила. — А ваша прабабка не из Селвинов, случаем?       — Да, леди Хеспер Селвин моя прабабка, — с милой улыбкой подтвердила Долли.       — А как же так вышло, что сынок этого раздолбая Джеймса стал крестником такой милой девочки?       Сириус зарычал. Гарри насупился. А «милая девочка» продолжала ласково улыбаться.       — Гарри славный и очень талантливый ребенок, — сообщила она. — Как-нибудь я расскажу вам эту захватывающую историю.       — Буду ждать, милочка, — вполне добродушно кивнула леди Вальбурга. — Рада видеть тебя в этом доме, который старанием моего непутевого сына скоро превратиться в Мордред знает что.       — Спелись, змеюки, — буркнул Сириус, поднимаясь вверх по лестнице. Гарри недоумевающе посмотрел ему вслед. Теперь ему было совершенно очевидно, что Долорес просто грамотно нейтрализовала скандальный портрет. В Министерстве таких нервных особ пруд-пруди, вот и приходится госпоже замминистра искать ко всем нужный подход.       Ужин, поданный в гостиной, которая была чуть чище, чем остальные помещения, был, мягко говоря, ужасный. Сириус, не стесняясь в выражениях, ругался на дряхлого домовика, который вполголоса отвечал ему тем же. Как понял Гарри, старый Кричер признавал только свою умершую хозяйку, а объявившегося недавно хозяина вынужденно терпел.       — Дурдом, — в сердцах выразилась Долорес, когда Блэк погнался за язвительным домовиком с кочергой.       Тем не менее, абсолютно бесполезным их визит нельзя было назвать. По настоянию мадмуазель Амбридж Блэк порылся в семейных архивах и отыскал ритуалы возведения и укрепления защиты особняка, чтобы ни одна живая душа без ведома хозяина не могла проникнуть на его территорию. Долли также посоветовала Сириусу наладить отношения с портретом матери и домовиком. Нелояльный домовой эльф — возможная угроза для безопасности хозяина. Вначале Блэк воспринял это в штыки, грозясь лично обезглавить упрямого эльфа и поместить его голову в жуткую семейную коллекцию. Но к концу разговора уже не был настолько категоричен. Очень уж не хотелось ему возвращаться в Азкабан.       Наоборот, он готов был носом рыть землю, чтобы отыскать единственного важного свидетеля по его делу — Питера Петтигрю. Правда Долли настоятельно советовала ему подождать с этим. Крестная сообщила, что на днях, в связи с одним письмом (она выразительно посмотрела на Гарри, и тот понял, что речь идет о Хагриде) она инициировала полную проверку дел всех узников Азкабана за последние пол века. Как только комиссия дойдет до его истории заключения без суда, он сможет подать апелляцию через адвоката.       Сириус выслушал все это с большим воодушевлением, но как только понял, что такая проверка может занять целый год, а то и больше, заметно приуныл. Безвылазное пребывание в особняке Блэков, наверняка, казалось ему сродни заключению.       — Под хвостом у него, паразита блохастого, зудит, — ворчала Долорес, когда они возвращались домой. Гарри рассеянно кивал, думая о том, получится ли у него втихаря от взрослых поковыряться в библиотеке Блэков, которую он успел оценить, пока Сириус рылся в архивах. Там было множество редких книг по темной магии, в которых он рассчитывал найти что-нибудь о создании артефактов, подобных дневнику Тома.       В целом, затея удалась. Вечно занятая крестная дала добро на посещения дома Блэков, Сириус был рад, что Гарри принял его в качестве крестного и время от времени скрашивал ему одиночество, поэтому позволял мальчику (под его присмотром, конечно) от вольного копаться в старой библиотеке. Порой, от созерцания мальчика, вдумчиво листающего толстенные тома, крестный впадал в неконтролируемое умиление. В такие моменты бывший заключенный утирал скупую слезу и еле слышно шептал имена погибших друзей, для пущей маскировки прикрываясь выпуском «Ежедневного Пророка».       Время, проведенное среди пыльных пергаментов и фолиантов окупилось неплохой находкой. Гарри попалась небольшая биографическая заметка о выдающемся греческом маге, Герпии Злостном, который был знаменит своими опытами по выведению василисков. Поттеру было любопытно почитать даже краткую выписку об этих животных. В конце-концов, Бэзил так и остался жить в хогвартской канализации. Рано или поздно, змееусту придется его навестить.       Еще в работе мельком упоминалось, что Герпий смог заключить в предмет часть своей души. Гарри тотчас ухватился за эту зацепку, и стал искать более подробную информацию об этом. Находились жалкие крупицы, только по ним ничего нельзя было понять, кроме того, что все относят эту область магии к наитемнейшей, особенно кровавой и смертоносной.       С Томом он не стал делиться своими открытиями, надеясь впоследствии воспользоваться тайным знанием. Как бы то ни было, они по прежнему оставались заклятыми врагами, терпящими вынужденное перемирие.       Тринадцатый день рождения особенно запомнился Гарри тем, что Долорес разрешила ему провести часть дня «как взрослому».       С утра нагрянули традиционные совы от друзей-слизеринцев и Хагрида с разнообразными подарками и поздравлениями. Потом заглянул Бертрам и с важным видом вручил Гарри зачарованный серебряный свисток. Торговец, продавший ему этот артефакт, уверял, что данная вещь способна усмирить даже самого взбалмошного гиппогрифа, пегаса, единорога или фестрала. Правда Яксли предостерег ученика пользоваться им в присутствии кентавров. На них свисток вряд ли подействует, но обидит смертельно. Кентавры не выносят, когда их приравнивают к животным. За такое можно было схлопотать копытом в голову как минимум.       Следом прибыл Сириус (к счастью, разминувшийся с Яксли) на своем летающем мотоцикле и забрал крестника на длительную прогулку. Когда они вернулись уже к обеду, Долорес не находила себе места и ежеминутно капала в ложечку успокаивающее зелье. Ну, а ближе к вечеру, вручив увесистый кошелек с галлеонами, его отпустили в Косой переулок погулять с Драко (под присмотром невидимого домовика).       После Магазина коллекционных карточек и «Все для квиддича» друзья сразу же направились к Фортескъю, где заказали уйму разнообразных десертов. Сюрпризом для обоих стало появление в кафе Дафны Гринграсс с младшей сестрой. Их матушка застряла в ателье и отправила девочек за сладостями, чтобы не путались под ногами. Гарри, как полагается воспитанному магу, пригласил юных леди за свой стол.       Полтора часа пролетели практически незаметно. Драко в девичьем обществе заливался соловьем. Гарри с трудом узнавал друга. В школе он не особенно стремился заполучить внимание девчонок. Гарри, которому любое повышенное внимание было поперек горла, с удовольствием играл партию второй скрипки, периодически что-нибудь добавляя или спрашивая.       Дафна оказалась довольно словоохотливой, а вот ее сестра Астория предпочитала отмалчиваться и отвечать на вопросы тихим голосом, опустив глаза. Гарри почти сразу заметил ее скованность и быстро оставил девочку в покое, а вот Драко наоборот бросился закидывать ее вопросами, чем невероятно засмущал. Малфой почему-то получал от этого несказанное удовольствие.       Они болтали о школе и учителях, о каникулах и путешествиях, делились планами, мечтали попасть на финал Чемпионата Мира по квиддичу следующим летом. Поэтому, когда в кафе зашла миссис Гринграсс в сопровождении миссис Малфой, ребята даже немного взгрустнули. Им очень понравилось проводить время «по взрослому».       Засыпая поздней ночью под ненавязчивую мелодию новенького колдорадио (один из подарков Долорес), Гарри Поттер понял, что отчаянно скучает по школе. Жизнь в особнячке Амбридж, пусть и скрашиваемая редкими вылазками к Сириусу и еще более редкими прогулками, угнетала. В Хогвартсе, даже со всеми школьными запретами, сохранялась иллюзия свободы. Благо, до конца каникул оставался лишь месяц, и тот обещал быть насыщенным: Бертрам планировал подтянуть его по части боевой магии.       Как бы то ни было, лето всегда утекает сквозь пальцы.       Утром первого сентября все обитатели особнячка Амбридж активно участвовали в проводах Гарри в Хогвартс. Пэрис заворачивала сверточки с едой, Манфред проверял, не оставил ли молодой хозяин в комнате что-то из школьных принадлежностей, ну, а Долорес давала крестнику последние наставления.       Гарри вслух заметил, что Долли немного рассеяна, повторяется и путается в словах. На это крестная со вздохом сказала, что на нее повесили очередное утомительное дело. Потом она изобразила заговорщический вид и по секрету сообщила, что вдобавок к своим обычным обязанностям участвует в подготовке Турнира Трех Волшебников, который состоится через год и будет проходить в Хогвартсе.       Гарри так и подпрыгнул от удивления, немедленно пожелав скорее пролистнуть этот (наверняка скучный) учебный год. Следующим летом британские маги проводят у себя финальную игру Чемпионата Мира по квиддичу, а потом еще и Хогвартс окажется в центре внимания. Вот это жизнь!       — Вот только в последние два года в школе Дамблдора творилась самая настоящая дракловщина, — прервала его мысли Долорес. — Меры безопасности и уровень преподавания уже давно нуждаются в хорошей проверке, — она выразительно подмигнула крестнику, потрепала его по отросшим волосам и стиснула в прощальных объятиях.       На Кингс-Кросс Гарри прибыл с Манфредом. В этот раз в купе слизеринцев-третьекурсников было довольно тесно: Драко пригласил к ним сестер Гринграсс. Астория все так же робела и отмалчивалась, больше прислушиваясь к мальчишечьим разговорам, а Дафна весьма живо участвовала в обсуждениях и сама с удовольствием делилась рассказами о прошедшем лете.       Когда девочки отправились в купе сокурсниц, чтобы переодеться в школьные мантии, Блейз задумчиво проводил их глазами.       — Мама говорит, что дочки Гринграссов — хорошая партия. Пожалуй, я с ней согласен. Маленькая только еще немного стеснительная.       Драко хмыкнул.       — Отец попросил меня присмотреться к ним, а еще Паркинсон и Дэвис. Я думаю, на будущее, Астория как раз подойдет.       Гарри, который до этого не задумывался о подобных вещах, стал перебирать в уме девчонок-одногодок и тех, что помладше, но из тех толком не смог никого вспомнить. Пока он был согласен с Забини: Дафна Гринграсс действительно казалась одной из самых приятных в общении и симпатичных девочек.       — О, Мерлин! — взвыл с верхней полки Том. — Если мне весь год предстоит слушать ваши сопливые бредни о девчонках, я удавлюсь на собственном хвосте.       За церемонией распределения Гарри не следил. Вместе со старшекурсниками они обсуждали кандидатуру очередного профессора ЗОТИ. Одно место за преподавательским столом возле Дамблдора пустовало, а из новых лиц можно было приметить худого типа с изможденной физиономией в изрядно поношенной одежде. Гарри никак не мог вспомнить, где он его видел.       Когда распределенные первокурсники заняли свои места за факультетскими столами, Дамблдор взял слово. Новым преподавателем защиты оказался тот самый побитый жизнью и молью тип — Ремус Люпин.       Услышав это имя, Гарри немного разволновался, ведь Люпин, судя по фотографиям, сохранившимся у Хагрида и Сириуса, тоже был другом его родителей и состоял в тайной организации, сражавшейся с Волдемортом. У Поттера были к нему не очень приятные вопросы относительно гибели родителей и передачи малыша Гарри магглам. Если Сириуса «извинял» тюремный срок, то Люпин просто исчез куда-то на долгих двенадцать лет. Мог бы поинтересоваться судьбой ребенка…       От составления плана своеобразного допроса Гарри оторвал знакомый голос, который он ну никак не ожидал услышать именно здесь и сегодня.       — Кхм-кхм. Спасибо, директор Дамблдор. Министерство Магии решило провести инспектирование Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс с целью повышения уровня безопасности и улучшения процесса обучения. Я очень надеюсь, что за этот год мы с вами станем хорошими друзьями.       Ошибиться было невозможно: рядом с директором Хогвартса стояла Долорес Джейн Амбридж собственной персоной, и Гарри мог поклясться, что она едва заметно подмигнула ему.