***
Аранион резко остановился и отбросил назад капюшон из волчьего меха, чисто механически поправляя волосы, выбившиеся из длинной косы. Замедлив шаг, он обернулся, изучая окружавшие его скалы. Пейзаж казался тихим, но волчьи инстинкты Иона кричали об опасности - и лишь благодаря этим инстинктам он увернулся от первого летящего в его сторону арбалетного болта. В руке боевого мага тут же сверкнул кинжал, а зубы скрипнули и почти по-звериному оскалились. - Где вы?! - закричал драконорожденный. - Покажитесь, трусы! Ответом ему послужил свист ещё одного арбалетного болта. Первый был отбит кинжалом, второй - остановлен в воздухе, от третьего оборотень увернулся, но затем последовали пятый, шестой и седьмой выстрелы, выпущенные уже одновременно. Его позиция была слишком уязвима, маг понимал это. Засада была подготовлена в этом месте не случайно. Эльф метнул огненный шар в строну невидимых нападавших, а сам в то время бросился к пещере. Но уже на полпути он с раздирающим душу криком упал на холодный снег, глядя как белое становится алым, когда из пронзенной шипами капкана ноги потекла его собственная кровь. Он схватился руками за капкан, надеясь, что силы оборотня хватит на то, чтобы освободиться, а школа восстановления сделает все остальное, но стоило голой коже соприкоснуться с металом, как руки словно обожгло кислотой. Капкан был сделан из серебра. Магический огонь альтмер зажег в руке из последних сил, шипя от боли и скрипя зубами, видя, как к нему приближаются три фигуры. Затем последовал еще один щелчок и правую ладонь пронзила жгучая боль. Заклинание погасло, и альтмер запрокинул назад голову, сцепив зубы. Серебряный капкан, арбалетные болты, изготовленные из серебра, продуманная засада. Ион уже знал, кого увидит перед собой. - Агмейр, Гунмар, Сорин, - последние силы эльфы уходили на то, чтобы говорить. Превозмогая боль, он вымученно улыбнулся, прижимая к груди изувеченную руку. - От вас я не ожидал подобного предательства. - Мы это делаем, чтобы помочь тебе, - молодой норд стащил с головы шлем, отбрасывая его в сторону, и приложил приклад арбалета к плечу, целясь. - Не надо, - голос бретонки, которая изготовила те самые серебрянные болты, дрожал. - Он не заслужил такой смерти. - Только такой и заслужил! - рявкнул в ответ кузнец, удобнее перехватив в руках огромный молот. - Стреляй, парень! Так будет более милосердно. Иначе мне придется раздробить ему голову. Если руки Агмейра и дрогнули, то лишь на короткое мгновение. Если он и сомневался, то недолго. Щелчок, звук летящей стрелы, затем боль, и кровь заливает глаза. Когда сознание Довакина застилала тьма, он отдаленно слышал чьи-то крики. Возможно, свои собственные.***
Аранион не ожидал, что вновь откроет глаза. Он не знал, чего ждать от смерти. Возможно, он лишь очнется в Апокрифе, и его Владыка поприветствует своего Чемпиона, который теперь уже будет безраздельно принадлежать Хермеусу Море. Стоит заметить, что открыть получилось лишь один глаз. В тусклом свете Довакин сумел различить покрытый мхом и плесенью свод пещеры. Запах сырости, что неприятно щекотал нос, также никак не вязался с Бесконечной Библиотекой. К тому же, в воздухе витал еще один хорошо знакомый магу запах - запах неживой плоти. - Лежите спокойно. Не двигайтесь, - пара маленьких, но сильных рук уложила завозившегося альтмера на место. Он попытался сфокусировать взгляд на незнакомце, но затем боль обрушилась на него, словно ледяная вода, заставляя закрывать глаза и сжимать ладони в кулаки, чтобы не завопить. Здоровой рукой эльф попытался дотянутся до лица, но упрямые руки кого-бы-то-ни-было ему не позволили. - Что у меня с лицом? - Вас зацепило серебряным болтом. Глаз не задело, но шрам останется. - Шрам? У меня? - Ногу я обработал и зафиксировал. Капкан раздробил кость, частички серебра попали в кровь. Вот, выпейте это, - Ион почувствовал, как к его губам поднесли что-то, а затем закашлял, когда в рот полилось что-то горькое. - Это противоядие. Оно очистит кровь. Но сейчас главное рука. Если начнется заражение, то вы, возможно, не сможете колдовать. Простите, я не целитель, а лишь алхимик. Аранион молчал, глядя прямо перед собой, и пытался переварить весь поток информации. Прежде, чем снова провалиться в сон, он осознал несколько вещей. Его бывшие друзья пытались (и почти сумели) его убить. Его лицо изуродовано. Возможно, он на всю оставшуюся жизнь останется хромым. И главное - если пронзенная серебряным болтом ладонь не срастется как следует, то он не сможет, как прежде, плести заклинания. А еще его лечил вампир.***
- Кто ты? - это было первое, что спросил Довакин у странного вампира, когда в следующий раз пришел в сознание. Босмер, растирающий в тот миг в ступке какие-то травы, поднял на своего пациента алые глаза. - Мое имя Ронтил. Вы не помните меня? Конечно, не помните, - сам тут же ответил на свой вопрос алхимик. - А вот я помню вас. Помню, как вы ворвались в наш замок, держа в руках лук Аури-Эля. Леди Серана стояла по правую руку от вас. В тот миг у меня промелькнула мысль, что моя смерть будет прекрасной. - Ты из клана Волкихар? Это невозможно. Мы... Стража Рассвета уничтожила всех, кто был в замке. - Видимо, не всех. - Он пришел в сознание? - прервал разговор некто третий. - Да, милорд, - поспешно ответил Ронтил, резко вскакивая на ноги и исчезая из поля зрения оборотня. Аранион услышал чьи-то шаги, а затем над ним появилось лицо, которое он запомнил слишком хорошо. Лицо того, кого он не убил лишь потому, что он так напоминал ему другого мера, в сердце которого Аранион когда-то сам вонзил кинжал. - Вингальмо? - альтмер сам удивился, насколько хрипло звучал его голос. - Этого не может... Как? - Молчи, - холодные, словно льды моря Призраков, пальцы коснулись губ Довакина, заставляя замолчать. - Тебе сейчас следует отдыхать, поэтому говорить буду я. Опустив свое оружие тогда, во время атаки на Волкихар, ты дал мне шанс уйти из замка. Я прихватил с собой Ронтила. Должен сказать, я перед тобой в долгу. И не только за наши жизни. Избавившись от Харкона, ты сделал меня лидером. Во всем Тамриэле найдется лишь несколько вампиров, чья сила может быть сравнима с моей. Горящие огнем самого Обливиона глаза скользнули по повязке, закрывающей правую половину лица юного альтмера, а затем опустились на забинтованную руку и переломанную ногу. - Грязные смертные твари, - прошипел Вингальмо, оголяя клыки. - Прости, что опоздал. Они умирали в муках, если тебе от этого станет легче. Если бы лицо Иона в этот момент не было перекошено гримасой боли, он бы даже улыбнулся. - Почему ты делаешь это? - спросил он. Тонкие, неестественно алые на бледном лице вампира губы тронула улыбка. Он склонился над раненым оборотнем и накрыл его рот своим, даря холодный поцелуй. - Ты мне нравишься, Довакин. Не несло бы от тебя псиной, я бы и вовсе потерял голову.