Драбблы (Брюс/Тим)

Классическая музыка — Это тупо, — бормочет Тим, снова опуская взгляд. Брюс сжимает руку у него на бедре; Тим вскидывает голову. — Почему я не могу вести? Я лучше вожу. Брюс сдерживается и не говорит: «Будешь вести, когда ростом с Дика станешь», и не говорит: «Старикам дорогу, красоте почёт». Вместо этого он улыбается: — Но, Тим. Отец ведь всегда ведёт. Он видит, как Тим пытается сдержать рвущийся наружу смех. — Ты это так решил преподнести? Брюс склоняет голову набок и улыбается, умышленно делает неправильный шаг, чтобы успеть почувствовать, как Тим вздрогнет, прижавшись к нему всем телом, прежде чем отстраниться. — Что преподнести, дружочек? Руки Тима… «сильные» — совсем не то слово, чтобы описать, во что превратилась его хватка после всех тренировок. До боли сильные, они сжимают плечо Брюса и его кисть. В глазах Тима мелькает что-то опасное — что-то такое, после чего достаётся его братьям и сёстрам, и друзьям, что-то, что наводит на мысли о месяцах подготовки сложных планов мести в глухую полночь, — но оно пропадает, когда Тим Уэйн трогательно взмахивает ресницами. Застигнутый врасплох, Брюс сбивается с шага уже по-настоящему — потому что только дураки и Джейсон могут смотреть в эти глаза и не трепетать от ужаса, — и Тим пользуется этим, чтобы бросить их вдвоём наперерез Вики Вейл. Тим Уэйн улыбается ей поверх плеча Брюса и ловко выскальзывает из-под его руки… — О, мисс Вейл. Давно не виделись, как вы? Брюс чудесный партнёр, мне так повезло, что есть у кого поучиться. …и Вики Вейл занимает место Тима, и что она, что Тим улыбаются, как акулы, и Тим уплывает в толпу, махнув на прощание через плечо: «Развлекайтесь, молодые люди». Брюс мысленно обещает себе, что не столько вытрет Тимом все маты, сколько будет целенаправленно использовать против него его привычку полагаться больше на левую сторону тела, и разумеется, это совсем не будет местью. Саунтдреки Глаза Тима мечутся под закрытыми веками, беспокойные даже во сне. Брюс наблюдает, как меняются его губы: сначала расслабленные, затем — с резко опустившимися вниз уголками, затем — почти поджавшиеся. Тим тихо бормочет что-то невнятное и перекатывается на бок. Между бровей у него залегает складка, и он зарывается лицом в подушку. Гонится за кем-то, не просыпаясь, и Брюс осторожно тянется поправить одеяло, накрывает его бедро и плечи. Тим замирает, можно сказать, удивлённо, но через мгновение его лоб разглаживается, выражение лица расслабляется, рот снова приоткрывается. Тим зарывается в одеяло чуть ли не с головой, пока на матраце не остаются только расплёсканные чёрные волосы, и вжимается лицом в подушку, зажатую в смертельной хватке в своих руках. Брюс убирает с его лица прядку и кладёт руку ему на бок. Тим и его кокон одеял заняли почти всю середину кровати. То, как Тим спит, по-прежнему озадачивает и сбивает с толку. Едва ли не больше, чем его предпочтения в еде. Тим ёрзает снова; Брюс успевает задуматься, так ли беспокойно он спит в других обстоятельствах. Нога Тима задевает его ногу, и Брюс цепенеет, готовять откатиться, потому что Тим во сне пинает ничуть не менее больно, чем бодрствуя. Но, похоже, контакт приходится ему по душе, потому что Тим прекращает ёрзать, подвигается ближе к Брюсу и замирает. Брюс улыбается и съезжает пониже, чтобы оказаться с Тимом примерно на одном уровне. Тим тихо вздыхает, когда Брюс оказывается в зоне досягаемости, и перекатывается, упираясь спиной ему в грудь. — Где т'бя н'сило-то, — бурчит он. — Отвр'тительная ты подушка. Диско Он никогда не считал Тима особенно кричащим, ни в словах, ни в жестах, но сейчас Брюс не может не засомневаться в своей правоте. — Почему ты в спандексе с блёстками? — спрашивает он. — И почему в оранжевом? — Потому что я Аквамен, Дик — Супермен, Джейсон — Зелёный Фонарь, Касс — Чудо-Женщина, а Дэмиан — Зелёная Стрела, — отвечает Тим, прочёсывая пятернёй волосы. — Оранжевый, по-моему, мне не к лицу, но Джейсон не захотел поменяться. Брюс разрывается между видом Тима в спандексе и мыслью о том, что его дети вырядились участниками Лиги. — Но ты же понимаешь, что у вас есть свои собственные геройские личины, и одалживать чужие вам совсем не обязательно? Тим вскидывает бровь. — Но, Б., наши — они наши. Никакого веселья. А ты просто бесишься, что никто не оделся тобой. — Да, — говорит Брюс, потому что само собой. — Я уже привык, — добавляет он. Тим, в конце концов, носит всю мыслимую символику, кроме своей собственной. Свою он надевает, только когда спит, или когда болеет, или когда его тошнит и перед глазами троится. Брюс сам не знает почему, но его немного греет то, что у Тима вообще есть футболка с логотипом Бэтмена. Тим фыркает. — Мы решили, что будет нечестно, если Бэтменом пойдёт один из нас. Плюс, если бы нам пришлось решать дракой, кто будет Бэтменом, то Касс бы нами всеми пол вытерла. Мы решили не делать друг другу больно и просто убрали Бэтмена из доступных вариантов. — Прагматичное решение. — Брюс моргает. — А как ты этот костюм надел? Потому что ни замка, ни какого-нибудь прореза Брюс не видит. Тим улыбается. — А что, уже хочешь знать, как вытащить меня из него? — Чем быстрее и практичнее, тем лучше, да, — отвечает Брюс и тянется потрогать материал. На ладони остаётся глиттер. — Он водооталкивающий? Улыбка Тима приобретает дьявольский оттенок. — Хочешь, проверим? Рок На Тиме одна из старых кожанок Джейсона — чёрная в металлических шипах — и очки-авиаторы, которые, кажется, пару месяцев назад использовались для фотосессии в каком-то журнале. Его ноги лежат на столе Брюса. — Ты похож на мелкую шпану. Как тебя вообще охрана впустила? — Не так-то просто поверить, что безупречно прилизанный в своих строгих костюмах Тим Уэйн и Тим Дрейк в своих клечатых рубашках и явно-с-чужого-плеча вещах — это один человек. А когда он решает показать свою более… эклектичную сторону, то и подавно. Улыбка Тима расцветает медленно, расползается шире и того медленнее. Брюс вздыхает. — Ноги на пол. — Обожаю рок-н-ролл, — тянет Тим, рывком убирает со стола ноги и начинает кружиться в кресле. — По ходу, прессе нравится знать, что у Тима Уэйна есть изюминка. — Тим разминает шею и смотрит на Брюса поверх авиаторов. — А ещё мне так удобно. — Я-то знаю, что тебе удобно. Тебе очень удобно, когда другие пляшут под твою дудку. — Танцуй, обезьянка, танцуй. — Мне начинать волноваться? — спрашивает Брюс, опираясь бедром о стол. Пальцы Тима поддевают его шлёвки; похоже, его устраивает просто придержать Брюса на месте. Тим улыбается ему, хитро, пронзительно. — Мы с Джейсоном соревнуемся, у кого имидж плохиша самый плохишистый. Боже. Брюс не то чтобы вздыхает, но он кладёт ладонь на горло Тима, заставляя его запрокинуть голову. — Успокой меня, что ты не приехал на работу на харлее. Тим вскидывает бровь. — За кого ты меня держишь, Б. Я бы ни за что. У меня для этого «Импала» есть.