Драбблы (Брюс/Тим)

Лос-Анджелес — Юнион-стэйшен — избитое и банальное место для встречи, и какого чёрта ты в одежде Матчеса? — спрашивает Тим, и что-то у него внутри перекатывается, конвульсивно дёргается, харкает кровью и умирает. А всё потому, что Матчес обладает самой идиотской в мире растительностью на лице и худшим вкусом в одежде. Дик себя пяткой в грудь бил и клялся, что Брюс не пользовался его старым гардеробом для создания образа, но Тим ему не верит. Джейсон так вообще прямо сказал, что видел, как Брюс копается в модных катастрофах Дика и потом выбирает похожие тряпки для Матчеса. — Ай, не будь такой недотрогой, цыпа, — говорит Матчес. Тим чувствует, как ланч подкатывает к горлу, врезается в нёбо и сползает обратно в желудок киснуть. — У меня славные воспоминания об этом местечке. Мы же здесь встретились в первый раз. Тим напоминает себе, что буквально позеленеть, если ты не шейпшифтер какой, не получится, но с уверенностью может сказать, что приобретает близкий к зелёному оттенок, когда Матчез закидывает возмутительно мускулистую руку ему на плечи и прижимает его к себе. Сгиб руки вжимается в рёбра, вышибив из Тима дух. Им, чёрт возьми, повезло, что никто не рассчитывает увидеть Тима Дрейка посреди Юнион-стэйшен в час пик. Матчес взмахивает свободной рукой, и кофе в стаканчике опасно плещется. Будь Матчес Брюсом и имей Тим возможность вести себя как Тим, он бы отобрал этот кофе и оценил его по достоинству. Потому что несмотря ни на что, на Юнион-стэйшен кофе можно купить преотличный. Тим всё равно тянется, скорее по привычке… …и не может до конца сдержать писк, когда Матчес выдыхает на него. Ему двадцать, а не десять, он должен бы уметь не пищать. Но, похоже, Матчес будит в нём плаксивого младенца. — Растлитель ты малолетних, — шепчет Тим. Матчес заводит его дальше, в самое сердце станции, и суёт ему в ладонь билет — не очень понятно как, потому что одной рукой он всё ещё держит Тима за плечи, практически прилепив Тима к своему боку, а вторая занята кофе. — Господи. Жду не дождусь, когда смогу на тебя Дика и Джейсона натравить. Они Матчеса ненавидят почти так же сильно, как я, — «почти», потому что Тим мог бы поклясться, что они уже давно затеяли игру, кто быстрее сможет доконать Брюса, когда тот надевает именно эту маскировку. — Детка, ты мои чувства ранишь, — издевательски щебечет Матчес. Мерзкие накладные усы мажут Тима по виску. — Матчес просто хочет хорошо провести с тобой время. Какое ещё в задницу «хорошо провести время». Им предстоит расколоть какое-то дело, о котором Тим имеет лишь смутное представление, и он здесь для того, чтобы вытащить Брюса из пекла, потому что Брюс попёрся один, как распоследний кретин. Тим очень жалеет, что не спихнул задание Дику. Или Джейсону. Потому что они оба в миллион раз лучше управлялись с Матчесом. В основном потому, что не стеснялись чуть что орать: «Он меня лапает!» пронзительным фальцетом. Готэм — Ничего нет лучше дома, ничего нет лучше дома, — выдыхает Тим, метнувшись за поворот. — Я так скучаю по Готэму, там не надо так долго искать тень и укромные места. — Вот попробуй теперь огорчиться, что я никуда не люблю ездить, — говорит Брюс. — Ты цел? — Да, — отвечает Тим скорее рефлекторно. Потому что, ну. Кровью он не истекает, ничего не сломал, вроде не надышался и не наглотался ничем подозрительным. На линии на миг повисает тишина. — Дик хочет знать твоё определение «целости», а Джейсон требует, чтобы ты немедленно скорректировал определение согласно стандартам нормы. — Скажи Дику и Джейсону, что они мне не указ. Мне никто не указ. Тим практически слышит, как бровь Брюса ползёт вверх. — Ну нет, ты мне не указ и подавно. Ты мне принадлежишь вообще. Я тебе столько раз жизнь спасал. — Тим прислушивается, но погоню, кажется, удалось потерять. Неясно только, как они вообще его нашли изначально, да и рисковать не хочется. Если бежать дальше, то он скоро будет в центре, а сейчас — Тим сверяется с внутренними часами — три часа дня и выходной. Нарываться на перестрелку в его планы не входит. Со здешней канализацией он практически незнаком, чтобы рискнуть уйти под землю. Как и с расположением улочек и аллей — он может случайно свернуть в жилой район или даже втащить в это ещё одну банду. — Иди дальше, спускайся в метро, — говорит Брюс. — И как это я тебе не указ? — Я владелец контрольного пакета акций, давно эмансипирован и уже совершеннолетний. У меня свой дом, своя база операций и своя команда, которая скорее выполнит мой приказ, чем твой. Я инициатор в постели. Мне продолжать? — Мне кажется, твои братья ненавидят тебя за последний факт. Щелчок сигнализирует, что ещё кто-то подключается к разговору. «Я не хотел знать о вашей сексуальной жизни!» — орёт Джейсон, и одновременно с ним Дик бормочет: «Ну за что ты так со мной, Тим». — Но это правда, — хмыкает Тим. — Если бы не я, он бы просто пялился на меня всю ночь. А это непродуктивно, если хочешь оторваться… — Сворачивай направо. Я тебе послал карту метро. Сигнал может отрезать, когда ты спустишься, — говорит Брюс. Тим проверяет мобильник. — Получил. Спасибо, Б. Я скоро вернусь. Конец связи, — говорит Тим и смотрит на телефон ещё раз, когда приходит сообщение вдогонку. «И не попади под поезд, если хочешь сегодня оторваться». Метрополис — Ты что, свои тени сам делаешь? Ты с собой носишь портативный генератор, о котором я не знаю? — говорит Тим, ныряя под плащ Брюса. Огни Метрополиса делают глазам больно, с учётом того, что линзы в маске предназначались для усиления ночного видения. Брюс что-то бурчит. — Сколько тебя Супермен за это подкалывает, хотел бы я знать. Брюс снова бурчит, а затем очень бережно спихивает Тима с крыши. Тим только закатывает глаза. Ему не нужно даже бросать трос, потому что Супермен уже тут как тут, поднялся вместе с ним один уровень с Брюсом. Супермен хмурится. — Перестань сбрасывать своих протеже с крыш. Они не птицы, всё-таки, — говорит Супермен и поворачивается к Тиму с досадливой улыбкой: — Ты в порядке, Красный Робин? Тим ухмыляется — Всё окей. Спасибо. Э-э, тебе же не пришлось бросить спасение кого-то другого ради этого? Супермен опускает Тима на крышу. — Совсем нет. В разгаре был один жаркий спор насчёт глобального потепления, но сильно сомневаюсь, что там полыхнёт. Могу я спросить, что вы двое делаете вне Готэма? — Можешь попробовать. — Тим пожимает плечами. — Я спрашивал, и в ответ мне только бурчали. По-моему, он просто соскучился по тебе, но не знает, как это выразить. Тим моргает, и в следующий момент Супермен уже стоит между ним и Брюсом. Тим выглядывает из-за спины Кларка. — Ты только что попробовал меня сбросить опять? Уголки губ Брюса дёргаются вверх. Супермен вздыхает. — Бэтмен. Пожалуйста, прекрати ронять моих друзей с крыш в моём городе. — Считай, что это упражнение на доверие, — отвечает Брюс. Кларк поворачивается к Тиму. — Я приношу свои извинения за поведение Бэтмена от его имени. — Ну что ты, Супермен, — говорит Тим и добавляет на пару октав тоньше: — Приятно знать, что в этом мире ещё не перевелись настоящие джентльмены. Сан-Франциско — Тебе вообще-то можно со мной видеться здесь, — говорит Тим, наблюдая за тюленями. — Город не стал вдруг по мановению волшебной палочки запрещённой зоной. — Это город твоей команды, — отвечает Брюс. — Я не хочу являться непрошеным. Тим берет его за руку. — Ты бы знал, по скольким пунктам это просто смешно. Бэтмен. Непрошеный. Как думаешь, здорово будет обнять тюленя? Он физически чувствует, как Брюс расслабляется, и сжимает его пальцы. — Можешь приезжать ко мне в гости, когда я в Сан-Франциско. Даю слово, что Кон меня только чуть-чуть задразнит, и я буду только самую малость не в духе из-за этого. — Ты всегда не в духе, — говорит Брюс. Тим фыркает. — Так ты моё расположение не завоюешь. — Твоё расположение лучше всего завоёвывать взятками в виде техники или сексом, и ни то, ни другое не подходит для конкретно этого случая, — возражает Брюс. — Ты можешь просто сводить меня на ланч. Будет свидание. Или что-то такое. — Тим расплывается в улыбке. — Не знаю как у тебя, но у меня после наблюдений за спящими и тявкающими тюленями просыпается зверский аппетит. — У тебя от всего зверский аппетит просыпается, — говорит Брюс, но встает и тянет Тима за собой. — Куда пойдём? — У меня зарезервирован столик. Брюс вскидывает бровь. — Я приехал сюда полчаса назад. Тим улыбается. — Ты такой очаровательно предсказуемый иногда, Б. Очаровательно. Гонконг — Теперь ты понимаешь, почему Касс хочет вернуться домой, — говорит Тим и дёргается, когда Касс бьёт ему в плечо. — Я сказал хочет? Я имел в виду нужно. Теперь ты понимаешь, почему Касс нужно вернуться домой. — Мне здесь не нравится. Никого не знаю и тяжело вспомнить, который час в другом поясе, — говорит Касс. — Почему я не могу быть Бэтменом в Готэме? — Да, Б. Почему Касс не может быть Бэтменом в Готэме? — Мы сюда приехали не за тем, чтобы вы двое могли меня переспорить, — отмечает Брюс и радуется, что Кассандра в самом крайнем случае его разве что побьёт. Он надеется, что так она выражает уважение к нему, как к отцовской фигуре. — Хорошая возможность, — говорит Касс. — Когда ещё я смогу использовать моего братишку в споре против тебя? Когда вы не скачете по особняку, как кролики весной? Тим звучно припечатывает ладонь к лицу. Брюс вздыхает. Касс закатывает глаза и щипает Тима за запястье. Они вдвоём сцепляются в полушутливой потасовке, из которой Кассандра выходит победителем. Ну конечно. — В общем. Можно Касс уже вернётся к нам? Дэмиан себя хорошо ведёт, когда она с нами, и если она будет жить в особняке, может, Джейсон и Дик от меня наконец отстанут. Они смотрят на него широко распахнутыми глазами. Взгляды эти должны бы принадлежать десятилетним детям, не двадцатилетним взрослым. Взгляды эти возымели эффект всё равно. Предложение было… соблазнительным. Только за прошлые два месяца Дик и Джейсон расценили запертую дверь как вызов, а не как предупреждение о невторжении, трагично большое количество раз. Трагедия заключалась в том, что Джейсон бросался в них всем, что попалось под руку, а Дик смотрел непонимающе и расстроено. Тим после этого согласился на секс в машине и офисе с невозможной горячностью. ( — Если я не могу заниматься сексом дома и нам не светит патрульный секс, мы найдём себе место. Видит небо, Б., я не для того пережил всю мою юность и отрочество, чтобы меня загнали в целибат твои дети, которые не понимают, что запертая дверь значит.) Брюс не знал, считать ли слабостью то, что он согласился хотя бы подумать. — Ты здесь все дела завершила? Касс строит гримасу. Тим щурится. — Хотя бы найди себе вменяемую замену, — говорит Брюс. Тим и Касс обмениваются взглядами. — Пожалуйста. — Ты заставила его произнести «пожалуйста», — говорит Тим. — Большего добиться просто нельзя. Поверь. Или так, или он будет приходить к тебе ночью и многозначительно нависать, пока ты спишь. А тебе этого не надо. — Нет, не надо, — говорит Касс. — Ладно. Сворачиваем дела. Я соскучилась по Готэму и до сих пор не выучила ни слова по-китайски.