Ни жив, ни мертв

Гарри и не подозревал, что процесс одевания может быть таким утомительным. Вот уже два часа он изображал из себя новогоднюю ёлку, вокруг которой водят хороводы, бегают и пляшут вприсядку. На него уже пять раз напяливали самые разнообразные штаны и рубахи и каждый раз что-то кому-нибудь не нравилось. Начинался бурный спор и, после долгих препирательств, напяленное с него стаскивали и натягивали другое. Наконец все, вроде, сошлись на белоснежной рубахе с красным узорчатым подолом, но рыжий взъерошенный домовой - домашний портной Вельяминовых в последний момент углядел какой-то непорядок в застёжке. Теперь Гарри с ужасом ждал, что его вот-вот проткнут булавкой - больно уж неустойчиво выглядела конструкция из двух составленных друг на друга стульев, на которой тот балансировал, близоруко щурясь и почти уткнувшись носом ему в шею. В дверь с трудом протиснулся широченный мужик – кузнец поместья принёс парадную кольчугу. Посопев вместо приветствия, он степенно поклонился и молча поднял её за плечики, легко держа полпуда серебра пальцами на весу, словно обычное полотно. Свеженачищенная бахтерца засияла на солнце, на груди чётко выделялся щит родового герба: белый орёл и три палицы на красно-золотом фоне. - А сапоги? Где сапоги??? – спохватился Возгарь, лично наблюдавший за процессом. – Только что здесь были! - И пояса нет! Вот здесь же лежал! – взвизгнула пухленькая домовушка Отрада – одна из невесток Возгаря. Её вскрик послужил сигналом к самому настоящему переполоху: все забегали, передвигая вещи и заглядывая в самые невероятные углы в поисках сбежавшей обуви. Только Гарри столбом стоял в самой середине круговерти – его шее по-прежнему угрожала игла, быстро снующая в руках ничего не замечающего вдохновенного портняжки. Кузнец, сосредоточенно понаблюдав за беготнёй у его ног, аккуратно положил бахтерцу на лавку и вразвалочку подошёл к огромному сундуку, окованному железом. Насколько Гарри помнил, в нём хранилось родовое оружие. Утробно крякнув, ухватил сундук за боковые ручки и поднял, с интересом заглядывая под него. Искомых сапог там не оказалось, только перепуганный паучок застенчиво спешил в местечко поукромнее. Сокрушённо вздохнув, кузнец не спеша поставил тяжеленный сундук на место и медленно развернулся к соседнему шкафу. - А ну, тихо! – гаркнул Возгарь. – Мирон, не трожь шкаф – лишишь барыню её коллекции фарфора! Сапоги сами не сбежали! И если оне сей момент не вернутся,.. КОЕ-КТО ОСТАНЕТСЯ БЕЗ СЛАДКОГО!!! От неожиданного рыка Возгаря все замерли. В наступившей тишине отчетливо раздался тихий скрип дверей и в приоткрывшейся щели показался испуганный глаз. - Деда, не надо… - тихий жалобный голосок тут же перекрыл дикий вопль толстушки. Отрада в ужасе пятилась назад, тыча пальцем в дверь. Вся правая щека её младшенького была обильно вымазана кровавыми разводами, а пальцы оставляли такие же пятна на створке двери. Все просто окаменели, не в состоянии шевельнуться, только Возгарь, как оказалось, лучше других знал своих внуков. Грозно уперев руки в бока, он отчеканил: - Немедленно. Несите. Сюда! - Батюшка! – ахнула невестка. Но домовёнок уже исчез. Дробный топоток немного успокоил присутствующих – ребёнок при смерти не смог бы так быстро перебирать ногами. Через пару секунд дверь распахнулась и в комнату вошли два красных парадных сапога. Правда, под каждым из них тут же обнаружилось по паре маленьких ножек в лапоточках, один из которых развязался и онучи тащились следом. Ростом домовята были куда ниже высоты сапог и только покряхтывали под их тяжестью. Вытащив свою ношу на середину, осторожно, будто хрусталь, поставили на пол и выпрямились, скромно потупясь. - Вот. Мы… это… Почистили… Остатний разок… Вид у обоих был неописуемый – с ног до головы вымазанные дорогущей красной ваксой, волосы дыбом, но в глазах скромная гордость за хорошо сделанную работу. Труженик иглы как раз закончил своё дело. Откусив нитку, он расправил воротник и поднял глаза, только сейчас заметив, что в комнате что-то происходит. Его взгляд упал на «окровавленные» мордашки и то, чего боялся Гарри, всё-таки произошло: игла воткнулась ему в шею, а булавки, которые рыжий держал во рту, высыпались за шиворот. Да ещё и по уху прилетело, когда портной, заорав, взмахнул руками и покачнулся. Гарри едва успел его поймать за штаны, когда пирамида из стульев с грохотом обрушилась. Возгарь неодобрительно покосился на полуобморочного подчинённого, деловито покрутил в руках сапоги, хмыкнул и уже спокойнее спросил: - Пояс где? - Его Жданко тащит, тяжёлый очень. За дверью послышался стук и сопенье. Прикрывшаяся было дверь распахнулась и в комнату, пятясь задом, вошёл старший из возгарят. Он крепко прижимал к животу большую пряжку парадного ремня. Сам ремень волочился следом по полу. В отличие от младших братьев, старший был перемазан не в красном, а в белом – меловая пыль осела на лице и волосах, зато пряжка пачками пускала солнечных зайчиков. Оглушительно чихнув и рассеяв вокруг небольшое меловое облачко, Жданко гордо вручил пояс деду. Когда Гарри вытряс из-за шиворота булавки, обулся, натянул бахтерцу и уже поправлял перед зеркалом ремень, вошла графиня. Остановившись в дверях, она с ласковой гордостью смотрела на сына. Встретившись с ней взглядом в зеркале, Гарри смущённо отвёл глаза и поспешил обернуться. Графиня уже переоделась к приёму: чёрно-зелёное платье в пол мягко облегает всё ещё по-девичьи стройную фигуру. Серебряное кружево по подолу и вороту перекликается с серебром небольшой диадемы, венчающей сложную причёску с вплетёнными в тёмные волосы жемчужинами на тончайшей цепочке. Широкие рукава из полупрозрачной зелёной ткани почти не скрывают изящной линии рук, а серебряные серьги с изумрудами оттеняют мраморную белизну стройной шеи и гармонируют с глубокой зеленью глаз. Только широкая красно-жёлто-синяя лента ордена Ярославны вносила в спокойную серебристо-зелёную гамму нотку тревожности, резкой чертой пересекая наряд. - Я смотрю, над тобой здесь всласть поиздевались? – Елена Леопольдовна обвела взглядом разгромленную комнату, слегка присыпанную мелом и булавками, взяла с комода платочек и протянула его Отраде, торопливо оттирающей собственным подолом ваксу с мордашки одного из сыновей. Тот даже не сопротивлялся - разинул от восторга рот, уставившись на барыню. - Н-нет, что вы, матушка, - растерялся Гарри, но, увидев слабую улыбку, понял, что его просто подначивают. Смущённо улыбнувшись, он опустил глаза и подошёл к ней. - Вы прекрасно выглядите. Правда. - Спасибо, мой мальчик, - тихо сказала она, прикоснувшись кончиками пальцев к его щеке. Гарри вздрогнул – пальцы были холодны как лёд. Он встревожено заглянул ей в лицо, только тут заметив мертвенную бледность кожи и слишком влажно блестевшие глаза. И натолкнулся на предостерегающий взгляд: «Нельзя!» Графиня не желала показывать свою слабость даже домашним. С трудом переглотнув комок в горле, он попытался улыбнуться, но тут же сжал предательски задрожавшие губы. Нет, далеко ему до природных аристократов! Так держать себя в руках он никогда не научится! Надо срочно отвлечься, иначе опозорится перед всеми слугами. - Н-не знал, что у вас есть орден, матушка. – Голос предательски захрипел и Гарри осторожно прокашлялся. Графиня опустила глаза на своё плечо, будто впервые увидела яркую ленту. - Да, в юности я была сестрой милосердия. Пока отец был здоров, у меня была такая возможность. – Она благодарно улыбнулась ему и повернулась к притихшим слугам. – А где плащ? Все засуетились. Возгарь с поклоном поднёс Гарри фамильный меч в украшенных самоцветами ножнах, а когда тот пристроил его на поясе, графиня собственноручно набросила на плечи сына багровый плащ, отороченный мехом песца. Островерхий шлем с серебряной бармицей на императорском приёме полагалось держать в руках и Гарри не стал его надевать. Когда, гордо расправив плечи, он повернулся к домашним, по комнате пронёсся общий вздох восхищения. Украдкой покосившись в зеркало, Гарри даже почувствовал себя неловко от такого великолепия. Тяжёлая на вид ткань плаща ниспадала с плеч, подчёркивая их разворот, и расходилась на груди белоснежными меховыми волнами, открывая восхищённому взгляду домашних родовой герб. На серебряном фоне бахтерцы ярко переливались самоцветы на рукояти меча и на пряжке широкого кожаного ремня, серые штаны аккуратно заправлены в высокие красные сапоги, старательно начищенные возгарёвыми внучатами. Сами домовята так и замерли в восхищении: им ещё не приходилось на своём коротком веку видеть хозяйского церемониального наряда. Возгарь же, повидавший куда больше только одобрительно крякнул. Отрада вдруг быстро заморгала и начала старательно тереть глаза измазанным ваксой платочком. Две домовушки, помогавшие в примерке, тоже захлюпали носами. Рыжий портной, горестно сморщившись, вдруг сжал в кулаке бороду и заткнул ей себе рот, а кузнец Мирон тяжко вздохнул и как-то ссутулился, будто из него выпустили весь воздух. Малыши в недоумении оглянулись на взрослых и вдруг поняли - всё это великолепие означает, что их обожаемый хозяин вот прямо сейчас… Сначала задрожали губёнки у самого младшего, но плакать в голос при хозяевах он не посмел и торопливо уткнулся в материн подол. Средний тут же последовал его примеру и только старший старательно кусал губы и сжимал кулачки, сдерживая слёзы под строгим взглядом деда. Гарри почувствовал, что у него тоже защипало в глазах, и испуганно покосился на приёмную мать: не заметила ли? Но графиня смотрела куда-то на верхние полки шкафа, аккуратно промакивая мизинцем уголки глаз и осторожно переводя дыхание. Он быстро отвернулся и сказал громче, чем требовалось: - Нам, наверное, уже пора. Не хотелось бы опоздать. ** - Елена Леопольдовна! Можно я поведу? Ну, пожалуйста! – Алексей не мог оторвать восторженных глаз от ковра, мягко колыхавшегося над полом огромной пещеры на уровне колена. И не мудрено: сотканный по персональному заказу знаменитой тюменской мастерицей Турусовой, он был настоящим шедевром. Гарри и не знал, что бывают такие, раньше он видел только восточные ковры с геометрическими орнаментами. А этот… Огромные красные розы с золотыми листьями живописно рассыпаны по фону цвета топлёного молока. Длинный густой ворс, золотая шёлковая бахрома по краям чуть волнуется в предвкушении полёта, а сложно выплетенные кисти на углах сами по себе произведения искусства. Передний край изящно поднят, как у саней, около него лежит несколько подушек в той же цветовой гамме – гербовые цвета Вельяминовых. Графиня с улыбкой посмотрела на постанывающего от восторга Лёху и кивнула. Не дожидаясь, пока край ковра услужливо образует ступеньку, Орлов запрыгнул на подушки. Елена Леопольдовна тоже ступила на ковёр. Тот моментально изогнулся, образовав удобное сиденье, и от него отпочковалось ещё несколько подушек. Гарри пристроился рядом. Алексей нетерпеливо оглянулся, чтобы убедиться, что пассажиры уселись как надо, и запустил пальцы в бахрому переднего края, свисающую перед ним. Ничего не произошло. Он ещё раз пробежал пальцами по шелковистым нитям. С тем же результатом. - Систему безопасности включи, - подсказала графиня. Лёха удивлённо оглянулся, но, хмыкнув, послушно провёл ладонью по краю. Впереди замерцала полусфера силового щита, и Гарри почувствовал, что его что-то мягко, но крепко ухватило за талию. Края ковра приподнялись, и он стал до смешного напоминать салон открытого автомобиля. На этот раз заминок не возникло. Старт был настолько резким, что Гарри порадовался невидимым ремням, не давшим ему завалиться вверх тормашками. Лёшка испуганно обернулся. Увидев, что пассажиры на месте, виновато улыбнулся и вновь сосредоточился на полёте. И вовремя: туннель, по которому они летели, круто сворачивал влево. После того, как магглы начали уверенно хозяйничать в небе, регулярные полёты были перенесены под землю. Систему туннелей, оставленных когда-то Золотым Полозом, расчистили, кое-где расширили, поставили указатели и оборудовали освещением. На поверхности летали только в безлюдных местах, каждый раз согласовывая маршрут с расписанием ближайших аэродромов и обвешав ковры и мётлы кучей амулетов, отводящих глаза. Скорость нарастала. Алексей, азартно закусив губу, не отрывал глаз от светящихся впереди указателей. Минут через двадцать он лихо затормозил у поворота к поместью Орловых, где они договорились встретиться с его матерью. - Вот это класс! Шикарный коврик! Да за ним не всякая метла угонится! Но Татьяна Александровна Орлова не разделила восторгов сына. Увидев его «за рулём» она ахнула: - Немедленно пересядь! Лёшенька, как ты мог! Елена Леопольдовна! Ему нельзя доверять управление - он же лихач! Да я под страхом смерти не поеду с таким водителем! Вы даже не представляете, как он носится! Алексей вздохнул и перебрался назад. Графиня Вельяминова не спеша устроилась на передних подушках, вежливо подождала, когда Орлова расправит платье и подоткнёт под локоть расшитый валик и ласково погладила ворс. На этот раз защитный экран накрыл ковёр полностью. Алексей досадливо скривился – такая предосторожность явно показалась ему излишней. - Вот видишь! – повернулась к нему мать. – Елена Леопольдовна – человек взрослый и разумный, зря лихачить не ста… Гарри показалось, что им выстрелили из пушки. Указатели и рекламные надписи на стенах слились в одну смазанную полосу. На поворотах ковёр закладывал такие виражи, что вставал набок, и они не вываливались только благодаря «ремням безопасности». Татьяна Александровна, в ужасе вытаращив глаза, хватала ртом воздух. - Боже! Потише! Пожалуйста, помедленнее! Елена Леопольдовна укоризненно приподняла бровь: - И опоздать на императорский приём? Недопустимо! – после этого стены замелькали ещё быстрее. Татьяна Александровна закрыла глаза и вцепилась пальцами в ворс. Ковру это то ли не понравилось, то ли он сжалился над нервной пассажиркой, но под её руками сам собой образовался удобный поручень. Алексей, ухмыляясь во весь рот, толкнул Гарри в бок. Елена Леопольдовна вела с самым невозмутимым видом, едва шевеля пальцами в бахроме. Они вылетели в широкий прямой туннель с многополосным движением. Моментально перестроившись в верхний ряд, Елена Леопольдовна качнула тяжёлую кисть на левом углу, видимо включая автопилот, и с озорной улыбкой повернулась к мальчикам. - Минут через десять будем на месте. Лёха, пользуясь, что мать по-прежнему сидит зажмурившись, показал ей оба больших пальца. Она подмигнула ему в ответ и почти беззвучно хихикнула. Верхний ярус, видимо, был оставлен для самых скоростных мётел, ковры летели ниже. Гарри успел заметить изумлённые глаза парня на «Молнии», которого они обогнали, как стоячего, когда впереди показался широкий светлый зал станции стольного града Китежа. Аккуратно затормозив, Елена Леопольдовна величаво спустилась с ковра. Подождав, пока парни спрыгнут сами и помогут Татьяне Александровне расцепить судорожно сжатые на поручне пальцы и сползти на пол, она нежно, будто котёнку, пощекотала ковру «брюшко». Раздалось явственное мурлыканье. Он моментально вобрал в себя многочисленные подушки, скрутился в рулон и, хлопком уменьшившись до размеров носового платочка, прыгнул в подставленную ладонь владелицы. Графиня на секунду сжала кулак и тут же отряхнула пустые руки. - Елена Леопольдовна Вельяминова и Татьяна Александровна Орлова, если не ошибаюсь? – раздался звонкий мальчишеский голосок. Все обернулись. Сзади стоял мальчик лет десяти в голубой атласной рубашке-косоворотке. Золотые кудряшки обрамляли миловидное личико с ямочками на щеках. Шаркнув ножкой, он вежливо поклонился. - Я паж Его Императорского Величества. Почту за честь сопроводить вас.