Мой лучший враг

Soundtrack - Aerosmith «Dream On Live Version» Все время, пока они шли, наконец-то удалялись от места, где чуть не оборвалась ее жизнь, Гермиона пыталась найти нужный эпитет. Пыталась сочинить верную метафору, чтобы описать, как для нее сейчас выглядел Драко. Кем он для нее сейчас был. - Добро пожаловать домой, королева, - странным голосом произнес он, резко распахнув дверь, а потом жестом предложил ей зайти в их номер. И только тогда, встретив его мрачный, пронзительный взгляд, она поняла, кем он для нее, для всех них был. Увидев там все еще не утихающую ярость, найдя там темные, словно сама ртуть, бушующие воды эмоций. - Королева? – сделала несмелый шаг вперед Гермиона. - Я теперь и для тебя... королева?! – едва сдерживаясь, спросила она, и Малфой, схватив ее за руку, резко втянул ее в каюту, после чего с громким хлопком закрыл за ней дверь. - Ты должна была меня послушаться, - наступал он на нее, пока она какое-то время пятилась назад. – Ты должна была бежать сразу, как только я… - Бежать из логова психов, к которым ты меня сам и привел?! – Гермиона замерла, ошарашенная его словами, и уже сама сделала к нему шаг, крепко сжав трясущиеся ладони в кулаки. В его глазах мелькнула тень вины – настоящего раскаяния, которому она… уже не верила. Гермионе казалось, что она висит над пропастью, переполненной кипящей ртутью, которая уже разве что не лизала ее ноги. - Я был обязан сделать это, Грейнджер, - очень тихо, опасно спокойно и все же… обреченно сказал Драко, сверкнув глазами. – Но ты! Ты должна была бежать. Ты должна была… И вот тогда она окончательно поняла все. Она поняла, в самом деле осознала, кем был Драко для нее, для всех них. Высшим. *** Зал озарился всплеском оваций, но Панси их будто не слышала. Лишь смотрела на Рона, лишь, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот, пыталась осознать, что только что произошло. Пока она пела будто бы на публику, стоя прямо в свете софитов, но на самом деле… для него. Только для него. Уизли не сводил с нее глаз. И сейчас, и тогда он по-прежнему смотрел на нее так, будто видел впервые. Что скрывал его взгляд? О чем, говорили его глаза, в которых она видела отражение своих эмоций? Нет, пусть прекратит сейчас, сейчас же, или она… Резко сунув микрофон подоспевшему ведущему, попытавшемуся похлопать ее по плечу, Панси стремглав бросилась вниз по ступенькам со сцены, и, на миг споткнувшись, но все же устояв, понеслась из этого проклятого места прочь. От всей этой музыки, от всех этих гребаных песен, одна из которых все еще… жила в ее душе. Все еще заставляла надеяться, что ей не привиделось. Что все - правда, как говорил Драко. У Рона к ней что-то есть. Прямо так же, как у нее. Прямо так, как у нее… уже очень давно. Возможно, еще до круиза. Наверно, еще до гребаной миссии и с первого шага на полигон Аврората. Когда она увидела его спустя столько лет и… обалдела. Обалдела от того, каким мужественным, и крепким, и… красивым он стал. Хоть она всегда и считала – он не в ее вкусе. Но все же задерживала на нем взгляд еще в Хогвартсе, каждый раз убеждая себя в этом. Можно ли сказать, что уже тогда она была обречена? Можно ли надеяться, что и он был обречен, раз отвечал ей тем же – тоже на нее… смотрел?! - Нет… - смахнув слезы, Панси вылетела из бара и понеслась по коридорам в каюту – находиться где-то, где есть хоть кто-то, было просто невыносимо. - Панси! – услышала она вдалеке, и губы задрожали. - Оставь меня! – даже не обернувшись, притопила она шагом, но, конечно, он не оставил ее. Он же говорил, что никогда ее не оставлял, помните?! - Стой, Панси, подожди! – не унимался Уизли, но она была впереди, она была быстрее, а потому первой влетела в гостиную номера и резко захлопнула за собой дверь, запечатав ту заклинанием. После чего, прижавшись спиной к ней, сползла на пол, тихо рыдая. Ручка нетерпеливо дернулась, но Панси даже не вздрогнула – просто знала, что он не войдет. Не сможет. - Блять… - приглушенно и все же отчаянно выругался Рон, ударив ладонью по двери, а потом снова истерично задергал ручку: - Паркинсон, открывай! Если ты этого не сделаешь, клянусь, я взорву ее к чертовой матери и… - Взрывай! – сквозь слезы сдавленно прокричала она, чуть повернув голову в бок, а потом спрятала лицо в ладони. Мерлин, если бы ей сказали, что ее приход в Аврорат все так, так сильно усложнит, она бы точно… Да ни за что на свете не потратила бы и хренова галлеона на те тупые тренировки, позволившие ей войти в список Избранных! Она бы не вывалила оставшиеся кнаты за те блядские зелья беззубому колдоаптекарю, который сразу ей не понравился, чтобы купить себе билет в ад. - Я не шучу! Я точно, вот прямо сейчас же возьму и разнесу здесь все! Так что отойди, лучше уйди сейчас же! – не угоманивался – как всегда наседал Уизел, когда ей просто хотелось побыть одной. Когда просто хотелось… сдохнуть. Так и закончить на такой светлой и такой тупой счастливой ноте свою смешную жизнь, чтобы потом в некрологе какая-нибудь Рита Скиттер написла: в последнюю встречу все заметили, как лучики надежды искрились в ее глазах. Так стремительно потухших от тягот судьбы. - Раз… - кажется, Уизел отошел, говоря всерьез, и все же Панси не верила. Он точно блефовал! Придурок. - Два… - она не могла наверняка знать, но тот, видимо, вскинул палочку, сосредоточенно прицелившись. Что, неужели всерьез собирается прям-таки взорвать, подорвать дверь, а вместе с тем и ее – все еще не двигающуюся с места? Ага, как же! - Три! – прокричал Уизли, а Панси все же отшатнулась вбок, почему-то инстинктивно прикрыв живот, и в этот миг осознала, как она все же хочет… жить. Как она хочет насладиться хотя бы в последний раз этой такой тупой и абсурдной жизнью, в которой кто-то все же не хотел, чтобы она умерла! В которой кто-то все же хотел,чтобы она осталась жива, а потому медлил и не делал… ничего. - Уизли? – слабо позвала Панси, оправившись от потрясения и прислушиваясь к тишине. Ответом ей было молчание, и это заставило ее несмело подняться на ноги. - Уизли… Рон, - коснулась она двери. – Ты там? И снова, снова ничего. Может, он ушел? Упорхнул к кому-то вроде Грейнджер и, наконец, оставил ее в покое тогда, когда ей этого уже совсем не было нужно?! В носу защипало, и колени подкосились, из-за чего Панси едва не осела вниз, как… - Я здесь, - еле-еле прозвучал его тихий голос, а потому, обуреваемая чувствами, она произнесла отпирающее заклинание и резко дернула ручку вниз, но после… Ее едва не сбил с ног вмиг влетевший внутрь Уизли, напоминающий чертов ураган и, который, похоже, грозился вот-вот в самом деле убить ее. - Твою мать! Совсем рехнулся?.. – едва успев отскочить в сторону, начала Панси, но тут же заткнулась. Едва увидев его ошалелый и решительный взгляд. - Я знаю, что вел себя как кретин, - взъерошив волосы, начал Рон и принялся метаться из стороны в сторону, словно какое-то затравленное животное. – Я знаю, что вчера я нес какую-то тупую чушь, из-за чего ты… - Уизли… - выдохнула Панси, смотря на него во все глаза. За его спиной, там, в окне, лиловые облака озарялись вспышками приближавшейся грозы. За его спиной, там, за пределами комнаты, начинался шторм, но ее давно штормило. Не прекращало ни на секунду. - Я постоянно все портил, я постоянно тупил и делал все так, чтобы ты и на секунду не захотела быть со мной! Чтобы ты… - активно жестикулировал Рон, говоря так бессвязно, что едва не задыхался от эмоций, пока небо гремело совсем рядом. - Уизли… - сделала она шаг к нему и чуть коснулась его предплечья. Его рыжие волосы… Та самая рыжина, над которой она презрительно смеялась в Хогвартсе и называла ее дерьмом – как красиво она контрастировала с цветом надвигающихся туч. Как шла ему, уложенная в теперь всегда модную прическу, что у нее больше не было поводов над этим шутить. Больше не было даже желания и… - И мне искренне жаль! – всплеснул руками Рон, разорвав их прикосновение. – Мне так жаль, Панси, что я ни разу не осмелился тебе сказать эту правду вслух! Что я находил столько дебильных идиотских слов, но никогда … Ни разу… - Уизли, - резко остановила того Панси, обхватив пальцами его за подбородок и возвращая лицо к себе. – Рон… Заткнись. Она видела, как тяжело он дышит, смотря прямо на нее. Как отчаянно блестят его глаза, в которых она наконец-то находила то, чего никогда ей не мог дать ни Тео, ни Драко, ни один из той вереницы случайных парней, в объятиях которых она забывалась так много раз. - Я же правда… - в итоге, начал Рон, и она медленно опустила руку, уже чувствуя, что не дышит. – Люблю тебя. Облака, сверкающие грозами, обрушились на нее. Опоры больше не было под ногами. Вокруг не было ничего – только эти слова, чайками надежды кружившие над ней, в ней самой. Три слова, три простых… слова. Которые впервые ей кто-то сказал так безжалостно искренне, что это отрезало любые пути к отступлению. Что это уничтожило всякие призрачные попытки к бегству и подарило ей такое необходимое ощущение нужности, взаимности, от которого уже никуда не деться. - Я действительно тебя люблю, Паркинсон, - чуть тише повторил Рон, нахмурившись, и сделал шаг, коснувшись ее лица. – Я, правда, так тупо и так блядски влюбился, что... Что если ты мне не поверишь, я… - Я знаю, - сморгнув слезы, положила трясущуюся ладонь Панси на тыльную сторону его руки и чуть потерлась щекой о нее. – Я… давно это знаю… Рон. Они оба замерли, ошеломленные этой пронзительной правдой, влетевшей в них словно луч заклятья. Они оба одинаково вдохнули, но не выдохнули так, словно тот настиг их измученные сердца. - Подожди, - все же чуть отстранился от нее Рон. – Ты… знаешь? Но как… Как дав… - О, Уизли, просто заткнись! – отчаянно мотнула головой Панси, а затем, привстав на носочки, с чувством подалась к нему и зарылась пальцами в его рыжие, такие мягкие на ощупь волосы, которые ей давно хотелось потрогать вновь. Которые бы она трогала всю жизнь, всегда и вопреки всему находя их красивыми. И Рон ответил ей тут же – с отчаянным вздохом подался вперед и, обхватив ее лицо большими ладонями, склонился к ней. Чтобы обрушиться на ее рот в поцелуе. *** Гермиона ничего не ответила – лишь на испуганном выдохе отшатнулась назад, все еще пребывая в настоящем ужасе от своей догадки. Она смотрела на Драко и не хотела верить, но все же верила, что это… правда. - Что, начинаешь что-то понимать, Грейнджер? – спросил он у нее, опасно шагнув к ней, а она не могла вымолвить и слова – будто была чертовой рыбой, бессильно хватающей воздух ртом. Что, вот так просто?! Он прямо сейчас признается ей в том, что он и есть… Он — это… - Ты права, - чуть вскинул бровь Драко и добавил, наступая. – Я чертовски зол. Чертовски зол на тебя, Грейнджер. Гермиона оцепенела, уже невольно пятясь. Он не прочитал ее мысли? Он что, прямо сейчас, внезапно стал таким идиотски… тактичным, чтобы не сделать этого и вмиг не узнать все?! - Что это было, Малфой?! – в итоге все же подала Гермиона голос, опасливо отступая. - Что… все это… - Часть нашего задания, - не сводя с нее грозного взгляда, продолжал Малфой – обволакивал ее своей тьмой, а в комнате вокруг них все сильнее сгущалась мгла. И единственным источником светом была гроза, уже разве что не сверкающая между ними. - Или у тебя есть другие соображения на этот счет? – внезапно остановился Драко возле нее, когда затылок Гермионы едва не уперся в стену. – Есть какие-то еще… мысли?! Она молчала, уже судорожно сжимая палочку, а он по-прежнему не двигался – разве что не опалял своим жаром, хоть все еще находился недостаточно близко. - Почему они называют меня… королевой? Голос предательски дрожал, но все же Гермиона прямо смотрела в лицо Малфою, выражение которого никак не могла считать. Это что… злость? Это что… бессилие, помноженное на отчаяние? А может, это… ярость?! Да, точно – вот что чувствовал сейчас он! Обжигающую ярость – так едва, сложно сдерживаемую, что внутри нее уже все клокотало от страха. - Я, кажется, понял, к чему ты ведешь, - оперся рукой у ее лица Драко и медленно к ней склонился. – Не обольщайся, если считаешь, что королева – это что-то из сбывшихся фантазий детства про принцесс в замках, - прошипел он, а затем хлопнул ладонью по стене так, что она вздрогнула. - Разве королева… Ферзь, не самая сильная фигура на доске? – собравшись, Гермиона все же заставила себя не отвести взгляд от Малфоя, глаза которого потемнели. - В европейской традиции, - процедил он, - а в арабском шатрандже – самая уязвимая! Если рядом нет короля. Гермиона понимала – они уже говорят не о шахматах. Они уже говорят о… - И кто же в таком случае тот самый король? – смело вскинула на Малфоя подбородок Гермиона. – Кто тот, кто заставил все остальные фигуры склонить головы, по твоему мнению, самой уязвимой фигуре?! Драко скрипнул зубами, а после склонился к ней, медленно обхватив рукой ее шею. - К чему ты ведешь, Грейнджер? – опасно тихо начал он. – Неужели полагаешь, что я и есть тот самый… Король?! Она упрямо молчала, шумно втягивая носом воздух и уже по-настоящему боясь его. - Давай, озвучь это! – всплеснул Драко второй рукой и чуть усилил хватку на ее шее. – Скажи, что я и есть Высший, согласно больным фантазиям Престона и бреду Паркинсон! – уже стал он к ней так близко, расставив ноги, что она полностью ощутила его. - Уличи меня во лжи, Грейнджер, - прошипел Малфой в самые ее губы. - Давай же, я жду! Последние слова он уже разве что не прокричал, хоть его тон и оставался приглушенным, и Гермиона сглотнула. - После увиденного… я уже не знаю во что верить, Драко, - неожиданно твердо начала она, почувствовав холодок затылком от, наконец, озвученных сомнений. – Я просто хочу услышать правду. Хочу узнать, кто Король в этой игре, - наконец положила она ладонь на его руку, крепко сомкнув пальцы. Малфой шумно втянул воздух носом и, наконец, отступил в сторону. - Хочешь услышать правду? – мрачно начал он, обнажив зубы. – Хочешь узнать, как обстоит все на самом деле?! Она молчала – лишь завороженно смотрела на него, боясь услышать то, что он дальше скажет. Небо за окном бушевало, и холодный бриз бешено развевал призрачные шторы у лоджии, грозясь те сорвать. - Правда в том, Грейнджер, что мы оба – лишь пешки в этой игре, - снова сократил Малфой расстояние до нее и, на миг застыв, горько усмехнулся. – Правда в том, что ты… Так ничего и не вспомнила, - болезненно коснулся он ее щеки. – А еще… Так и не прочитала мой… - он осекся, невесело мотнув головой и чуть склонив ее в бок, после чего снова мрачно, отчаянно посмотрел на нее. – Ведь иначе! Иначе… ты бы никогда не усомнилась во мне. Никогда бы не поверила, что я – это он! После последней фразы Малфой с силой ударил по стене, отчего Гермиона на миг испуганно зажмурилась, и отстранился от нее, словно она была прокаженной. Словно ее неверие, недоверие к нему окончательно рушило что-то светлое, все что он еще к ней чувствовал. Словно это – весь их разговор, все произошедшее – отталкивало ее от него так, что как ни тяни руки – промахнешься. - А как бы отреагировал ты?! – внезапно ощутив злость от подступившего чувства вины, бросилась к нему Гермиона, крепко сжав кулаки. – Что бы думал ты, если бы я постоянно умалчивала правду?! Драко лишь горько усмехнулся и, покачав головой, зашагал к их личному бару, словно показывая – разговор окончен. - Что бы сделал ты, узнав, что я привела тебя в само чистилище, где тебя едва не пытаются убить, а потом тебе поклоняются, словно гребаному Богу?! Малфой по-прежнему молчал – лишь как-то особенно нервно наливал себе огневиски и добавлял магией льда так, что тот едва попадал в бокал. - Ты сама приняла решение прийти в чертов Аврорат, Грейнджер, - отхлебнув, сквозь зубы сказал он, по-прежнему на нее не смотря. – Ты сама подписалась на работу в проклятом месте, о котором большинству ни хрена неизвестно, кроме одного: мы пытаемся восстановить справедливость, долбаное равновесие в этом мире, где по-прежнему слишком много плохих парней! - Равновесие? – быстро стерев слезинки, зло подступила она к нему. – Справедливость?! О какой, к черту, справедливости ты говоришь, когда обращаешься со мной так, словно я… словно я убогая! Словно я… недостойна узнать всей правды после всего, что между нами… - Я бы хотел тебе рассказать! - Драко резко смахнул все стеклянные бутылки с барной стойки, отчего они разбились вдребезги с оглушительным звоном. - Я бы хотел, чтобы мне ничего не нужно было тебе рассказывать, и так бы и было! Если бы ты не явилась тогда в Аврорат в этом своем блядском платье и не запорхала бы, словно гребаная фея, привлекая к себе и без того лишнее внимание! Гермиона видела – Драко в настоящем бешенстве. Он в настоящем… отчаянии, а потому она невольно чуть смягчилась. - Малфой, я… - Но сейчас главное даже не это, - чуть успокоившись, но все же горячо продолжил он, махнув бокалом, - а то, что ты ни черта мне не веришь! Что ты… не доверяешь мне! – его глаза блеснули, и в ее горле встал ком. –Учитывая все, что с нами… Он горько осекся, а она внезапно обрела холодную уверенность. Отчаянную решимость понести наказание за то, в чем, в самом деле была виновна. За то, что, говоря ему о любви, все же не оправдывала ни единого своего слова. За то, что отказывалась идти за ним куда угодно и верить, что он никому и никогда не даст ее в обиду. - Давай, скажи мне, Драко, - собираясь с мыслями, в итоге переступила Гермиона с ноги на ногу и резко вскинула на него лицо. – Ты слишком долго держал все в себе – так настала пора выплеснуть это наружу! А потому… - шагнула она к нему, словно на эшафот. – Выскажи мне все, что обо мне думаешь! Все, что накопилось! Выражение его лица… Оно не поддавалось описанию. Оно было и ошеломленным, и злым, и… обещающим ей такие неприятности, что Гермиона невольно сглотнула. - У нас тут что, хренов сеанс колдотерапии, а я внезапно должен узнать, что ты не просто манипуляторша – еще и гребаная мозгоправка?! – все же подошел к ней Малфой, держа бокал внизу тремя пальцами. - Что ты чувствуешь, Драко? – не двигалась с места – спокойно наблюдала за ним Гермиона, хоть внутри и сверкали молнии. Хоть внутри все клокотало от концентрации самых темных эмоций, на какие она только была способна. Они оба были злы. Они оба… давно должны были это сделать. Откровенно поговорить и поддаться даже самым устрашающим чувствам. Чего почти никогда, очень редко делал Драко. - Ох, ты все-таки – как это называется? – хочешь об этом поговорить?! – всплеснул руками он, прочитав ее мысли, и его зрачки расширились, а глаза стали по-настоящему черными. – Тогда слушай, - подошел он к ней и навис над нею, словно самая черная туча, в которой уже даже не сверкала гроза – которая готова была вот-вот взорваться и превратиться в сияющие ошметки, принявшие форму кинжалов. – Прямо сейчас я чувствую, что… ненавижу тебя. Он сказал это так искренне и с таким чувством, взглянув ей в глаза, что  Гермиона снова сглотнула. - Продолжай. - Сейчас я ощущаю… ярость, - осклабился Драко, чуть отведя руки назад, - и отчаяние, и… боль. Мне, блять, больно, представляешь?! – невесело хохотнул он так, что что-то внутри нее сжалось. – Больно так, что кажется, я… Я… Он не мог найти слов. Но она нашла их за него. - Что ты ненавидишь меня еще сильнее? Кажется, он коротко кивнул – так она истолковала движение его головы, но после… Когда он, на миг зажмурившись, снова посмотрел на нее, ей показалось – она все же не права. - Нет, это даже уже не ненависть, - прищурился он. – Это все еще боль. Никак не проходящая боль от того, что ты не слушаешься меня. Боль от того, что ты все еще здесь, на задании, когда уже должна была давно бежать! - снова наступал он. – Это больно, Грейнджер, видеть, как ты делаешь это – намеренно причиняешь мне гребаную боль, когда нацепляешь на себя такие короткие юбки, платья и разве что не трахаешься на моих глазах с кем-то, кто… - Ох, так значит, теперь и ты знаешь, каково это! – все же не сдержалась – стала плохим психологом Гермиона, едко осудив «пациента», который, похоже, уже «лечил» ее. И это… стало ошибкой. Это ею стало, ведь Драко, снова придя в ярость, так стремительно толкнул ее к стене, сжав шею, словно грозился вот-вот ее придушить. - Я так давно это знаю, что ты и представить себе не можешь, Грейнджер… Что я пережил, что я переживаю каждый раз! – тряхнул он ее, а после притянул ее лицо к себе. – Когда вижу тебя с другими. А потом… вместе с его признанием. Вместе с ее осознанием, будто выбившим всю дурь о мести из ее головы, произошло неминуемое. Они снова, как тогда, десять лет назад, зло, отчаянно, жарко подались друг к другу, и это… Это уже было не остановить. Это захлестнуло их и не отпускало, не могло отпустить прямо с той секунды, когда Драко горячо вжался в нее всем телом, а она… сама отчаянно набросилась на его рот в поцелуе. *** Она сама набросилась на его рот в поцелуе, когда Уизли все же на секунду отстранился, держась за край ее платья в районе плеч, чтобы задать какой-то неуместный идиотский вопрос в духе: «Ты уверена?!». К счастью, Панси дала ему исчерпывающий ответ тем, как потянулась к ремню на его брюках, и он, наконец, сдался – так и рванул ее платье вниз, которое упало к ее ногам и в котором она чуть не запуталась, пытаясь перешагнуть его и не отрываясь от Рона ни на секунду. Он грубо сжал ее ягодицы, а после провел открытым ртом по ее шее, что вмиг отдалось в Панси острой волной возбуждения так, что ногти сами с силой впились в спину Уизли. Только сейчас, когда они снова целовались, разве что не сжирали друг друга и так страстно шипели от чувственных прикосновений, стало ясно, что тот, их первый раз – он не был ошибкой. Он был началом их сумасшествия, началом безумия, которое заставляло их на ощупь блуждать по комнате в попытке найти опору и сбивать по пути всякие тупые предметы, мешающие сделать это. - Блять… - одновременно выругались Панси и Рон, повалив торшер и разве что не упав за ним на пол. А после, даже не усмехнувшись, горячо взглянули друг на друга и одинаково быстро стянули с себя одежду: Панси – белье, а Уизли – рубашку, оставшись в одних приспущенных брюках и боксерах, из которых призывно торчал налитый кровью член. - Нечестно! – жарко возмутилась Панси, чуть прикрыв грудь, но Рон, с рыком отшвырнув ее руку, склонился к ее груди и поставил на той что-то вроде засоса, а затем поднял ее за бедра, заставив обхватить себя ногами. - Нечестно – заставлять меня так долго ждать! – прорычал он ей куда-то в шею, которую чуть прикусил, и сделал пару шагов, на ходу смахивая перед собой с какой-то поверхности все, что там стояло, и усаживая ее на высокий комод (вот что это было!). Панси шумно, хрипло глотала воздух ртом, притягивая его за голову к себе, в то время, как Уизли отчаянными, страстными и все же… чувственными поцелуями спускался ниже, минуя шею, минуя соски, которые чуть прихватывал ртом, пока наконец не двинулся вдоль ее плоского живота и, наконец, опустился на колени, притягивая ее за ягодицы ближе к себе. С губ Панси сорвался стон, когда он прикусил нежную кожу на ее бедре, а потом двинулся ближе… Ближе… Все же недостаточно близко туда, где все уже изнывало от настоящей похоти. - Блять… - с силой сжала его волосы в кулак Панси, и сама направила Рона к чувствительному месту, от прикосновения к которому языком она едва не кончила. *** Гермиона давно хотела его ощутить, ощущать внутри себя, но Драко не давал ей этого сделать. Снова крепко держа ее за шею, он лишь неистово целовал ее, он наказывал ее тем, что не позволял и пошевелиться, в то время как его рука уже исследовала внешнюю часть ее бедра, двигаясь к ягодицам, чтобы в следующий миг, вместе со скомканным платьем, сжать полушарие в ладонь так сильно, что там наверняка останется след. - Ай! Больно! – всхлипнула Гермиона, а он зло прикусил ее губу, но не ослабил хватку. - Больно, Грейнджер?! – прошипел он, на мгновение отстранившись, пока она уже едва не сходила с ума от яростного желания. – А так?! Его ладонь разжалась, а после, не дав ей насладиться моментом, звонко шлепнула ее по заднице, в ответ на что она обиженно, возбужденно зашипела и темно посмотрела на него. - Ни капли! – зло соврала Гермиона, и Драко, двинувшись свободной ладонью к ее подбородку, с мрачной, похотливой усмешкой сжал его и приблизился, будто снова хочет ее поцеловать. Но не сделал этого. Лишь скользнул рукой на внутреннюю сторону бедра и, задрав подол юбки, резко сорвал с нее тоненькие трусики, в ответ на что она едва не рухнула в его объятия. Он тут же нашел чувствительное место, умело пройдясь по нему пальцем, а Гермиона сжала его возбужденную плоть сквозь брюки рукой, которую он стремительно отшвырнул. - Но-но-но, нет - ты слишком грязная, чтобы трогать меня, – опасно процокал Малфой, и вошел в нее, истекающую, желающую его, сразу двумя пальцами, отчего она судорожно всхлипнула. – Ты касалась этими руками других целый вечер. Неужели решила, что и со мной провернешь тот же фокус?! - Ненавижу! – выплюнула ему в лицо Гермиона, а после до белых кругов зажмурилась, когда он снова жестко вошел в нее пальцами, а затем, все так же кружа большим в центре, продолжил ритмичные, все ускоряющие движения так, что она… Она уже… - Думала, сможешь мне отомстить?! – чуть, изменив угол, Малфой надавил на ту самую точку внутри, из-за чего за прикрытыми веками все вспыхнуло, а внизу живота зашлось истомой от желаемой разрядки. - Вот во что теперь превратились наши отношения – в тупую месть?! – не давал он ей шанса вымолвить и слова – лишь доводил до безумия, которое так накрывало ее, что Гермиона, крепко держась за него, сдавалась его эмоциям, которые теперь были, как на ладони, пока он безжалостно входил в нее пальцами. – Так вот – этому не бывать! – резко вышел из нее Драко прямо за секунду, как она… Как она… Гермиона просто рухнула на пол у его ног, и едва переведя дух, но все еще страстно его желая, вскинула на него мутный от яростных слез взгляд. - Не бывать?! – повторила она за ним, пока все внутри сводило от так и несостоявшейся разрядки. – Ах не бывать, Малфой?! – последовав мгновенно принятому решению, Гермиона подалась вперед и на удивление быстро расстегнула его ремень с пуговицей брюк, после чего рванула молнию вниз и стянула с Драко штаны вместе с бельем до колен. – Так получай! - Что ты… - лишь успел Малфой выдохнуть, пытаясь отстраниться, но она уже крепко обхватила его возбужденную плоть рукой и с таким жаром подалась вперед, встречая ртом головку, что у него больше не было возможности ей сопротивляться. - Ах ты стерва! – схватил ее за волосы Драко, пытаясь отбросить Гермиону, но с громким шипением сдался, когда она, зло смотря ему в глаза, пару раз ритмично прошлась по всей длине губами, чувствуя, как он касается ее горла. Удивительно – она не чувствовала ни приступа тошноты, никаких других позывов, когда кормила, скармливала ему его же лекарство – безжалостно доводила его до ручки так, что ему даже пришлось вжаться спиной в стену, пока рука инстинктивно притягивала ее к себе ближе. В какой-то миг, Малфой, все же обретя ясность зрения, зло вжал ее голову в пах, войдя так глубоко, что Гермиона едва не закашлялась, но не дал ей двинуться с места. - Что? Больно, Грейнджер?! – прошипел он с едва сдерживаемым яростным возбуждением, смотря на нее сверху вниз, и она мстительно чуть прикусила его плоть, в ответ на что он моментально разжал пальцы и громко выругался. - А тебе?! – с чмоком отстранившись от него и пару раз двинув рукой, ему в тон злобно ответила Гермиона, ощущая себя сейчас, в самом деле, мстительной стервой, что почему-то невероятно… заводило. Их обоих. Малфой крепко сжал челюсть, шумно втянув воздух носом, когда она приподнялась на одно колено, желая встать, но на его лицо упала тень, и он снова собрал в охапку ее распущенные локоны, а после опять толкнулся плотью к ней в ее губы. - Все же недостаточно, чтобы отказаться от удовольствия! – вошел Драко в ее рот, а она… Увидев темную усмешку… Тень мрачного… веселья в его глазах. Наконец поддалась – сама приняла свое наказание, скользнув языком по уздечке и вбирая его в себя целиком, в ответ на что Малфой, запрокинув голову и стукнувшись той о стену, жарко выдохнул: «Блять». *** - Блять, - в который раз выдохнула Панси, пока Уизли, крепко сжимая ее бедра, будто вбирал ее всю – правильно скользил языком в нужном темпе и стремительно вел ее к разрядке. И она… она едва ли была способна дышать, но могла громко стонать так, что, если бы не заглушающие в номерах чары, ее услышали бы все туристы, наверняка тут же засобиравшись закурить. - Тебе нравится? – на мгновение отстранился от нее Рон, но Панси снова притянула его к себе ближе, отчего почувствовала новый импульс горячего желания. Где он этому научился? С кем?! Хотя ей сейчас было на это плевать – факт оставался фактом: Уизли умел трахаться, и делал это получше многих. Делал это лучше всех. Вот почему ему прощали всё те пустоголовые девицы, несмотря на его нулевую эмпатию на свиданиях, и обивали его пороги, над чем сейчас Панси не могла даже смеяться?! Ведь сама, сама же на него залипла так, что и не отлепить-прошу-пусть-не-останавливается теперь ее вовсе. И потому лишь выгнула спину навстречу его движениям, лишь впилась ногтями в его голову, думая, что контролирует процесс, чтобы так быстро, так тупо быстро не кончить. Но, конечно, все это было полнейшим фуфлом, ведь у Уизли были свои планы, согласно которым в какой-то момент он подключил к делу пальцы, и она окончательно улетела – прямо так и сдалась, наконец, отпустив его и вцепившись в края комода, пока ощущала, как мышцы сокращаются вокруг него и как он отстраняется от нее, чтобы… Чтобы уже в следующий миг подняться и, обхватив ее за талию, притянуть к себе. А после… войти в нее так чувственно, так страстно и все же бережно, что это стало завершающим аккордом ее личной я-кончаю-мелодии. Уизли на несколько секунд замер, медленно коснувшись ее лба своим, а после, горячо взглянув ей в глаза, резко толкнулся в нее снова, что лишь усилило эти так и неостывшие ощущения и заставило Панси громко застонать. - Рон… - выдохнула она его имя, обхватив его за широкую спину, за которой не могла сомкнуть руки – таким большим, таким… сильным он был. - Скажи, что ты тоже это чувствуешь, Панси, - тут же откликнулся тот, пытливо смотря на нее и на мгновение выйдя почти до конца, а затем снова подался бедрами в нее, все еще контролируя проникновение, хоть она уже давно и была готова принять его полностью. - Что? - все еще до конца не придя в себя, непонимающе чуть опустила она подбородок, и Уизли обхватил ее голову чуть сильнее и соприкоснулся своим носом с ее. - Скажи, что ты тоже… - он быстро поцеловал Панси, начав так медленно, так прекрасно двигаться, чем не помогал – уничтожал любую способность не то, что говорить – мыслить связно! – Скажи, что тоже… любишь меня. Она на миг пораженно распахнула глаза, а после чуть прищурилась и слегка усмехнулась – чего ей это стоило! - Просишь сказать что-то, что слышал от каждой, кого так же трахал на каком-нибудь столе?! В его взгляде промелькнула тьма, и вот тогда, тогда он, наконец, сделал это – стремительно вошел в нее до конца, отчего она ошалело вздохнула вместе с содрогнувшейся поверхностью комода. А потом с тупой, но приятной болью ощутила, как второй оргазм… Уже другой, но не менее мощный, накрывает ее. Не дает дышать. - Так… - медленно вышел Рон, чье движение она ощущала вместе со сладкой истомой, которая разливалась внизу живота, пока мышцы сокращались вокруг него, - я никого не трахал. Потому что это… - снова резко толкнулся в нее, на секунду, замерев, - это не трах, Панси. Это… - Любовь, - сама того не осознавая, выдохнула она ему в губы, и они снова слились в поцелуе, теперь окончательно уничтожившим любые ее попытки с ним играть. *** - Ты же понимаешь, что это не любовь, Грейнджер? – прошипел Драко сквозь зубы, пока она его по-прежнему отчаянно ласкала, все так же не сводя с него взгляда. – Что в этом, во всем этом – нет ничего от гребаной любви?! – чуть погладил Драко ее по лицу, сдвинув прилипшие пряди. - Тогда что это, Малфой? – чувствуя, что он на пределе, отстранилась от него Гермиона, и он стремительно поднял ее с пола за подбородок. – Что это – то, что мы делаем друг с другом?! - О, дай мне минутку, чтобы вспомнить, - рванул он рукой ее платье вниз, оголив грудь, и чуть сжал лицо в районе губ пальцами, притягивая к себе. – Кажется, мы трахаемся? Трах – вот как это называется, раз для всего остального не хватает оснований?! – резко развернул он ее спиной к себе и снова отвесил по ягодице рикошетом шлепок, после чего чуть погладил ее между ног, из-за чего она застонала, но тут же упрямо закусила губы с внутренней стороны. - Хорошо, тогда, пусть это будет лишь трахом, Малфой! - чуть расставив ноги, с вызовом сказала ему Гермиона, слегка обернувшись и упершись ладонями в стену. – Если в остальное теперь ты не способен поверить! Если так хочешь меня наказать! Она чуть выгнула спину, подавшись бедрами назад и потеревшись о его плоть так, что он шумно вдохнул. - А ты, я смотрю, вовсе не против такого наказания, да, мамочка?! – схватив Гермиону за шею, горячо вжался в нее Драко, толкнувшись вперед и сделав пару поступательных движений. – Какая же ты испорченная и похотливая сучка, Грейнджер, раз наслаждаешься в миг, когда должна… должна… страдать! – скользнул он рукой вниз и ощутил, наверняка, почувствовал ее влагу. - Я и страдаю, Малфой! – едва не шипя от возбуждения, попыталась насадиться на него она, полностью оправдывая данный ей эпитет. – От того, что твоя гордость не позволяет тебе меня взять, когда ты сам так этого… С ее губ сорвался глубокий стон, когда он, перехватив оба ее локтя предплечьем, наконец резко вошел в нее сзади, второй рукой намотав волосы на кулак. - Знаешь, я пытался быть заботливым, - снова грубо толкнулся он в нее, из-за чего она пошатнулась на каблуках, но не упала, сдерживаемая его хваткой, - пытался быть нежным, помня, что это, все это у тебя впервые, но… Но сейчас… - Так давай же, сделай это, Малфой! – уже едва не плача от возбуждения и окутывающей черной похоти, яростно выплюнула она. – Отомсти, накажи меня, если тебе от этого… - еще один толчок, до самого основания, - станет легче. И он, едва не взвыв: «Ненавижу!» - наконец послушался ее. Чуть выйдя, снова врезался в нее бедрами так, что она по инерции подалась вперед, но все же удержалась, отпружинив руками и встретив его движением ответным. Потом Драко повторил это снова – медленно вышел из нее и так жарко, отчаянно вошел вновь, опять заполнив ее до конца, что она уже едва держалась на ногах от стремительно приближающейся разрядки, но после... Он внезапно замер. Так и остановился, все еще находясь в ней, и даже будто чуть отпустил ее волосы, уже собираясь… Неужели он собирался ее… оставить? В такой момент?! - И это все?! – чувствуя, что тело едва не колотит от ярости и опаляющего возбуждения, спросила Гермиона. – Остановишься сейчас, когда так и не отомстил по-настоящему?! - Нет, Грейнджер, - все же выскользнул из нее Драко, потянув ее за волосы к себе так, что макушка коснулась его плеча. – Вот это и есть – настоящая месть, - чуть погладил он ее по щеке, а после мягко толкнул к стене, отступив. Она была в шоке. Она была возбуждена и возмущена до глубины души – он что, правда отстранился от нее?! Он что, правда, закончил все, не закончив сам?! - Ты, - ударив ладонями в стену, яростно начала Гермиона, ощущая, как слезы бессилия и ненависти скапливаются в уголках глаз, - ты просто конченный ублюдок, Малфой! – крепко зажмурилась она до белых кругов перед глазами. Она  слышала – он тяжело дышит, но больше… не делает ничего. Наверняка так и стоит – смотрит, как она едва не погибает от желания. - Ты… - все же развернулась к нему в пол-оборота Гермиона. - Ты настолько тонешь в своей ненависти, жажде мести, что этим лишаешь даже не меня – себя всего! – посмотрела она из-за плеча на Малфоя, и только тогда увидела, как сильно… Как сильно он все еще хотел ее, болезненно сжимая руки в кулаки, пока его глаза, его напряженная плоть говорили – он еле сдерживается, чтобы не наброситься на нее. И это снова вернуло Гермиону к себе – к той ее темной части, о существовании которой она и не подозревала. О которой она не знала… Ровно до сегодняшнего дня. - Что ж, раз так, - не сводя с него мстительного взгляда, с тенью мрачной усмешки медленно прошлась она рукой по внутренней стороне бедра, выставив колено вперед, а после со вздохом накрыла ею себя между ног. – Тогда я способна справиться и сама. Ее пальцы скользнули в лоно, и она сладостно застонала, коснувшись затвердевшими сосками холодной стены. Потом она повторила движение и, ничуть не играя, запрокинула голову от наслаждения. Гермиона собиралась сделать это и в третий раз, как Драко, едва не взревев, внезапно подался к ней и отчаянно повалил ее на пол, прижав ее щеку к ковру, в то время, как сам, подтянув ее бедра вверх и заставив ее выгнуть спину, резко вошел в нее, опустившись позади нее на колени. - Ты… Чертова сука, Грейнджер, как ты смеешь… - до конца снова жестко толкнулся он в нее, опять намотав ее волосы на кулак, - как можешь так грязно играть, когда… - отчаянно рыча, уже начал вбиваться он в нее так, что от этой грубости ее тело покрылось мурашками, а воздуха стало мучительно не хватать. Конец был, как никогда, близок. Еще никогда она не желала его так. - Королева всегда побеждает, помнишь же, Малфой?! – уже теряясь в ощущениях, все же из последних сил заставила себя выдавить Гермиона, мрачно усмехнувшись. – Она побеждает, когда Король… выходит из игры. И все. Пару его грубых, безумных толчков, от которых колени саднило. Пару ее быстрых движений пальцами, там, внизу. Один ее полустон-полувыдох и его отчаянный рык, а потом… Темнота. В которую они оба рухнули, когда Драко резко притянул ее к себе, горячо обняв, и отчаянно прошипел: «Ненавижу!», жестко войдя до конца и излившись внутрь, в то время, как она лишь так же улыбалась, наблюдая за вспышками молний перед теперь зажмуренными веками. Она, наконец, завершила свой план мести - это по-настоящему жаркое противостояние - триумфальной победой. Как и те, другие, про которых Гермиона сейчас не знала… И, видит Мерлин, не хотела бы никогда узнать, как в тот же миг, едва ли не за стенкой, Рон с Панси так же одинаково кончили, смотря друг другу в глаза и обхватив лица ладонями, больше не считая это поражением. Гребаная стихийная магия. ____________________________________ Клянусь, откровеннее глав я еще не писала на своем веку! =D Как вам такая экспрессия, девачки? Как вам такой контраст?!