Мой лучший враг

Глава 45

Soundtrack - Shin You Jin "Unfair Death" Вольфганг Амадей Моцарт "Lacrimosa dies illa (Слёзный день)" За час до этого Панси не знала, сколько прошло времени, прежде чем ей удалось начать мыслить связно. Она все еще помнила лежащее на полу тело Драко. Она все еще видела, будто наяву, то, что произошло между ним и Грейнджер за минуту до этого. О да, тот момент идиотизма сложно забыть – когда оба, как в каком-то сопливом фильме, решили предаться чувствам прямо посреди боя, за что один из них поплатился, полностью оправдав звание придурка, идиота, нет, какой же он все-таки дурак! Или теперь уже был им? Злые слезы подступили к глазам, и Панси, наспех блокируя снова зарождающуюся панику, могла думать только об одном: как он мог?! Как мог подвергнуть себя, ее, их всех такой опасности из-за… чего? Любви?! Он же обещал, что они никогда не влюбятся в неправильных людей! Он же… Панси резко поднялась с софы и подошла к окну, наблюдая, как работники лайнера собирают трап, а опоздавшие туристы прямо на ходу запрыгивают на него, похоже, суетливо извиняясь и все же выглядя счастливыми. Такие беспечные, такие… незнающие ничего. Того, что ее лучший друг… Что, возможно, Драко уже… - Нет! – упрямо топнула ногой Панси, тут же убедив себя, что не может все быть так просто. Что Драко не может так нелепо умереть, когда в его жизни все только начало налаживаться. Когда Нарциссе, если верить его словам, стало хоть немного, но лучше. Когда он сам стал выглядеть живым и по-настоящему счастливым не в пример последним – скольки? Пяти, десяти годам?! Зло задернув штору, Панси отвернулась от окна и, чуть помедлив, все же решительно направилась к входной двери. Конечно, Уизли с Холлвурдом велели ей оставаться в каюте, но быть наедине со своими мыслями… С тем, что теперь жило внутри нее и о чем до сих пор не знал Рон, было невыносимо. Уже схватившись за ручку, Панси внезапно остановилась. Она же, правда, так ничего ему не сказала. Не проронила и слова Уизли о беременности, а теперь, когда ей казалось, что жизнь так скоротечна, уже начала по-настоящему бояться, что вдруг… Вдруг момент навсегда упущен? Что, если эти чертовы террористы уже пробрались на лайнер и прямо сейчас где-то там, на палубе, вот-вот разразится бой? В котором, как и Драко, он не устоит?! - Нет! – снова упрямо прокричала себе Панси, крепко зажмурившись, и вылетела из каюты. Она сейчас же расскажет ему все. Она просто обязана сделать это как можно скорее! Пока у нее есть на это смелость. Пока она собрала в себе всю решимость признаться, а там – будь что будет! Ведь если и он пропадет… Падет во время боя, то будет хотя бы знать. И узнает эту меняющую все правду не во время сражения, которое, она надеялась, пока не началось. Не тогда, когда, скорее всего, будет едва ли лучше Малфоя с Грейнджер, поддавшись чувствам, а сейчас, когда уже будто бы и нечего терять. Может, это новое знание – что у него будет ребенок, заставит его жить вопреки всему. Выгрызать победу в бою любой ценой, цепляться за все пути к отступлению, если силы будут не равны! Да, вот почему ей необходимо это сделать сейчас – чтобы хотя бы этот любимый ею придурок остался жив! И помог найти Драко, во что бы то ни стало. Живым или… Панси притопила шагом к больничному крылу, а после влетела в него, уже собираясь, как на духу, сказать заветные слова, но… Грейнджер внутри не было. Как и Рона с Холлвурдом и… - Где они? – спросила она у пухлой медсестры, быстро осматривая пустые больничные койки так, словно те где-то прятались от нее. Может даже под кроватью или… - О, милая, все уже ушли! – рассеянно обернулась к ней француженка, взбивая подушку. – Но хорошо, что ты зашла. Было бы прекрасно выпить еще одну порцию бодрящего зелья, а еще тот твой порез на бедре… Панси не стала церемониться - просто так и вылетела из палаты, на ходу соображая, куда могли деться Рон с Гермионой. Вряд ли, учитывая обстоятельства, они засели в каком-нибудь ресторане или баре: на это была бы способна только она сама во времена, когда в ней было слишком много отчаяния и дури, а еще не жило… это. Ребенок. Так что теперь оставалось только проверить палубы, и она подозревала, на какой именно решили подышать воздухом эти двое. Быстро взобравшись по ступенькам, Панси вылетела на улицу, на миг поежившись от порыва ветра, а после резко остановилась. Она, действительно нашла их – стоявших друг напротив друга и о чем-то беседовавших. Маленькая птичка-сердце радостно затрепетала внутри, лицо невольно озарила улыбка, что эти двое – тот, кого она искренне любила, и ее лучшая подруга, целые и невредимые, беспечно разговаривают, а рядом совсем никого. Ни этих треклятых убийц, ни Холлвурда, ни… Но когда Панси уже собиралась броситься в их сторону, все внутри моментально застыло, как если бы ее личное лето вмиг обратилось зимой. Ее птичка, заточенная в грудную клетку, перестала петь, она будто онемела с широко раскрытыми крыльями и распахнутыми глазами, ведь Рон выудил из кармана… это что? Бархатная коробочка с кольцом?! А потом… когда он уже опустился на одно колено, что-то сказав, а Грейнджер бросилась к нему на шею, птица так и забилась о ребра, раня себя, ломая крылья, неистово пытаясь вырваться в неверии, недоверии, нет… Это просто не может быть правдой! Но эта агония… она и не думала заканчиваться. Ведь Рон был таким счастливым в этот момент, когда, похоже, сделал предложение Гермионе, а она сказала «да». Ведь Гермиона была такой радостной в этот миг, когда ее главная мечта многих лет, наконец, сбылась, пусть и в самый неподходящий для этого момент. А Панси… Ее бедная, маленькая птичка-сердце, будто в последний раз отчаянно ударившись обо что-то твердое – само стекло, за которым кто-то другой был счастлив и не видел, не слышал ее предсмертного зова… разбилась. Разлетелась на тысячи мелких осколков, частичек, перышек, так, что уже и не собрать. Как и ее надежды, ее мечты, ее… Ее просто больше не стало. Шок был настолько сильным, что это было даже небольно – умирать душой. Пока что. Это было так, словно какой-то прирученный, домашний скот идет в руки к хозяину, а потом не понимает, в последний раз взглянув ему в глаза, почему течет кровь. Почему кровь на его руках. Руках того, кому доверился, кому поверил, кому позволил… Себя приручить. Рон все еще улыбался Гермионе, Гермиона в ответ обнимала Рона, а Панси не могла не думать о том раненом животном, которое в ее фантазии пытается неровным шагом уйти прочь, но клинок снова вонзается куда-то под ребро так, что пронзительное, уродливое понимание ситуации велит бежать, бежать в последней попытке спастись!.. Вот только сил на это не остается. И все же Панси, шумно всхлипнув, сделала это – понеслась прочь, куда глаза глядят. Побежала, сбежала, унеслась от чьего-то чужого счастья, ощущая, как та самая птичка умирает, но все же на последнем издыхании пытается надеяться, верить, что все не так. Что ей привиделась. Что она вот-вот снова порхнет ввысь. Что она снова найдет взглядом те самые глаза и тихонько сядет на плечо, получая ласку, к которой только-только привыкла. Но она все еще помнила этот блеск. Пусть не клинка – кольца, которое Рон протягивал другой, а она… Нет, она должна справиться. Она не может, не может, не может… Уже очутившись внутри бара, Панси внезапно поняла, что все кончено. Что, правда, ей уже не на что надеяться и не во что верить. От этой мысли внутри все так моментально заныло, все так заболело, что ей пришлось схватиться за живот и пропустить вдох. И тогда, сквозь слезы взглянув вниз, она поняла: теперь ей это – то, что жило внутри нее - точно ненужно. Она и раньше сомневалась, но теперь была уверена, что должна покончить с этим как можно скорее. Потому что это – уже никому ненужно. Потому что это – теперь лишь напоминание о ее глупом счастье, которого она, очевидно, никогда не была достойна. Всего одна порция правильного зелья – и ребенка, того, что еще не успело превратиться в ребенка, не станет. Да, все так легко решится, все так быстро закончится, будто и не было ничего, вот только… Почему от этой мысли, скорее, решения все так ныло? Неужели после всего, что она увидела своими глазами… После того, как она узнала правду о том, что Уизли ей врал и ни на секунду не переставал любить Грейнджер, она все еще будто… сомневается?! Ну уж нет, Паркинсон! Довольно быть наивной дурой! Хватит лелеять в душе мечты о блядском домике у океана с наконец-то достроенной беседкой, в которой будет резвиться их общий… - Нет! – смахнув слезы и на ходу выхватив у какого-то мага в гавайской рубахе коктейль, Панси залпом выпила его, убеждая себя, что вот, вот же свободная жизнь, к которой она привыкла! Бери и радуйся! Забудь о сказочных миражах и посмотри в глаза реальности – какая же она прекрасная, когда ты молод, свободен и не обременен какими-то там детьми, каким-то там хозяйством и уж тем более – Мерлин, упаси! - мужем! Вот только… Только почему в носу так щиплет при мысли, что она вскоре никогда уже не узнает, был ли это мальчик, гоняющий в ее грезах на детской метле по берегу океана? Или это могла быть девочка, которой Панси заплетала бы самые красивые косы, сидя прямо на нагретом солнцем полу той самой беседки, которую ей уже никогда не будет суждено достроить вместе с Роном?! К глазам моментально подступили слезы, но, к счастью, алкоголь быстро ударил в голову, ведь она уже и забыла, когда ела в последний раз. В сознании снова всплыла увиденная на палубе картина, так что, зло отбросив стакан в сторону, Панси крепко сжала кулаки. - Эй! – услышала она позади себя, но, проигнорировав этот возглас, решительно пошла к бару, думая, что ей, правда, больше нечего терять. Ее сказка закончилась, едва начав сбываться. Ее сказки… никогда и не было. Это была чужая история, в которой она снова оказалась в дураках. В которой она снова была собой – пропащей, ничего не подозревающей дурой. Но как хорошо, что на каждый из таких случаев у нее всегда под рукой было правильное лекарство - алкоголь! - Налейте мне чего-нибудь крепкого! – с чувством скомандовала Панси, растолкав толпу и громко хлопнув ладонью по столешнице так, что пара чопорных девиц испуганно от нее отшатнулись. - Насколько крепкого, мисс? – видимо, даже особо не удивился бармен, когда обернулся к ней с тенью учтивой улыбки, заприметив в ней ту, с кем «все понятно». - Мой парень только что сделал предложение моей лучшей подруге, и она сказала «да», - резко притянула того за рубашку к себе Панси, оскалившись в невеселой улыбке. – Как считаешь, сладкий, насколько крепкое пойло мне сейчас необходимо, чтобы не сдохнуть?! Бармен сглотнул, а после, коротко кивнув, наконец отступил и принялся мешать в шейкере с помощью магии ядреную смесь из такого количества разномастного алкоголя, что Панси моментально сбилась со счета бутылок, щедро проливающихся в ее личный анальгетик. - Уф-ф-ф, тяжелый денек, Паркинсон?! – внезапно услышала она рядом знакомый голос, а после, устало повернувшись, наткнулась взглядом на Престона, который с этой своей расслабленной усмешкой и в рубашке, расстёгнутой на груди почти до середины, имел все шансы сейчас стать ее личным вторым средством, чтобы забыться. - Коул? – слегка улыбнулась ему она, а после вмиг помрачнела. – Что ты тут делаешь?! Ты слышал, что произошло с… - Слушай, если ты решила впасть в алкогольную кому из-за Малфоя, то я не думаю, что это того стоит, - тут же чуть помрачнел Престон, а после слабо усмехнулся. – Мы же оба знаем, что Малфой самый живучий из всех ублюдок, так что… - Ты, правда, считаешь, что он жив?! – всем корпусом развернувшись к нему и наощупь найдя свой коктейль, с тенью надежды спросила Панси. - Не сомневаюсь в этом! – отсалютовал ей Коул, криво ухмыльнувшись, и она, на миг забыв про все от несмелой радости, уже хотела сделать то же самое, как ее руку затормозил бармен. - Этот коктейль нужно пить иначе, мисс, - когда она на него непонимающе уставилась, вкрадчиво склонился к ней тот. – Я его подожгу, а вы в это время должны лечь на стойку головой и широко раскрыть рот. - О, не сомневаюсь, что Уизли это не понравится, - с мрачным смешком прокомментировал Коул, и Панси зло сжала челюсть. Сиюминутная радость была уничтожена упоминанием всего одной фамилии. Так просто, что даже уже не смешно – по-настоящему горько! - Срать я хотела на Уизли, - даже не повернулась она к Престону, все еще смотря прямо в глаза бармену, на лице которого медленно расцвела сочувствующая улыбка. – Давай, поджигай это чертово пойло! Толпа моментально расступилась и предвкушено заулюлюкала, в то время как Коул едва не присвистнул. - Значит, вы расстались? – невинно спросил он, спрятав лицо в бокал, пока она устраивалась головой на барной стойке поудобнее. - Мы никогда и не были вместе, - мрачно буркнула Панси, насильно игнорируя мерзкий голосок, который внутри нее завопил, что она врет. - Готовы?! – скомандовал бармен, палочкой поджигая коктейль, и на ее лицо полыхнуло жаром, а в сознании все то же мешающее чудовище заорало: «Нет!». - Да! – широко раскрыла рот Панси, а потом, под радостный визг зевак, ощутила, как обжигающая жидкость вливается ей в горло. Первое, что она хотела сделать – это выплюнуть эту дрянь. Но все же инстинктивно сделала глоток, а потом… Все моментально закружило, завертелось, раздвоилась, и она уже едва ли понимала, что происходит. Лишь когда кто-то ее поднял, а она быстро утерла рот рукой, Панси поняла, что этот волшебный коктейль по-настоящему имеет волшебные свойства. Все былые кошмарные эмоции притупились, как и способность мыслить связно. Все картины прошлого будто растворились, а их место заняло настоящее, в котором было столько улыбающихся ей лиц, что хотелось обнять каждого от этого желанного ощущения эйфории. - Эй, все в порядке? – привлек ее внимание Престон, и она обернулась к нему с улыбкой. - Теперь – да! – искренне сказала она, подойдя к нему, а после услышала, хотя нет, наверное, ей показалось, что это кричал Уизли? И все же в миг, когда Панси перевела глаза за спину Коула, который уже ее медленно приобнял, она встретилась взглядом с Грейнджер. Которая теперь почему-то не выглядела счастливой. Которая смотрела на нее так, словно Панси вот-вот собирается покончить с собой на ее глазах. «Не делай этого!» - говорил ее взгляд, но Панси было насрать. «Что же ты делаешь, Паркинсон?!» - горько вопрошала она, но было уже поздно. «А что сделала ты, Грейнджер?!» - вот что ей хотелось выплюнуть той в лицо, но вместо этого, ощутив, как непрошенные слезы снова подступают к глазам, она резко притянула к себе Престона и сделала единственное, что могло бы ей помочь забыться, раз даже блядский коктейль не справляется. Она его поцеловала. Поцеловала смело и отчаянно, горько сминая его губы, которые он ошеломленно приоткрыл, в ответ на что она скользнула в его рот языком. Кажется, кто-то снова закричал, но ей было уже плевать. Она упрямо вбирала в себя Коула, упрямо убеждала себя, что ей это даже нравится – целоваться с таким нормальным, единственным нормальным парнем, который отвечал на ее поцелуй и уже с каждой секундой все крепче прижимал к себе. А потом что-то произошло. Панси не сразу поняла, как так получилось, но Престон полетел со стула вниз и рухнул на пол, после чего обзор загородила чья-то широкая спина, а в ее поле зрения попал замахнувшийся для удара кулак. - Нет! – закричала Панси и, кажется, Грейнджер, но было поздно, ведь Уизли, (точно, это же Уизли!) уже смачно вдарил по лицу Престона так, что казалось, черепная коробка того вот-вот расколется о кафель. Толпа моментально испуганно расступилась, а Рон уже готовился нанести новый удар, как Коул проворно увернулся, а после со всей силы дал сдачи Уизли по лицу. Рон чуть отшатнулся, но равновесия не потерял, а потому, будто окончательно взбесившись, уже голыми руками бросится к Престону и так сжал его шею, что тот, казалось, вот-вот задохнется. - Уизли, нет! – бросилась к нему на спину Панси, в попытке оттащить того, но он лишь небрежно дернул плечом так, что она чуть отшатнулась, но снова крепко вцепилась в него. – Оставь его, придурок! Сейчас же! - Заткнись, Паркинсон! – проревел он в ответ, сжимая пальцы на горле Коула так сильно, что тот уже, кажется, начал синеть. – Этот урод посмел тебя… - Я сама! Сама его поцеловала! – отчаянно прокричала Панси, и только тогда Рон, на миг замерев, медленно разжал хватку, а после неверяще обернулся к ней. - Что ты сказала?!.. Коул исступленно закашлялся, перекатившись на бок, но теперь Панси было на него совершенно плевать. Как он там и что. Ведь Уизли смотрел на нее таким взглядом, словно она ранила его в самое сердце, и теперь Панси, находя в его глазах отражение своих же чувств, не могла не думать, какой же он все-таки лицемер! Какой он талантливый мудила, а может, и просто самый конченный из всех, раз сейчас изображает сцену, будто это она его предала, а не он ее минутами ранее! - О, Рональд, ненужно разыгрывать спектакль, будто тебе не насрать, с кем я сосусь! - раздраженно закатила глаза Панси, и от лица Рона отлила кровь. – Тебе же с самого начала было плевать на меня, верно?! Ты просто получил свое, а я подыграла тебе, так что все! Все кончено! Кажется, Грейнджер суетилась где-то в стороне с Коулом, пытаясь ему помочь, а толпа потихоньку стала рассасываться так, словно стала свидетелем чего-то слишком личного, но Панси по-прежнему не сводила глаза с Уизли, который сделал неверящий шаг назад. - Что ты такое го… - начал он, чуть повернув голову. - Убирайся! – просто выплюнула ему в лицо Панси, наступая на него и смаргивая слезы. – Просто оставь меня и забудь… Забудь про все, что было! Хотя… - затравленно коснулась она его щеки, а после, на миг замерев, влепила ему смачную пощечину. – Ты и так это уже сделал! Рон моментально прижал ладонь к месту удара и отшатнулся от нее, словно от прокаженной, а после вмиг так побагровел, что ей казалось – он вот-вот бросится на нее и даст такой сдачи, что потом только собирай. - Так значит, ты с ним?! – сквозь зубы прошипел он, отняв руку от алеющей щек, и обернулся на Престона, который уже успел подняться и теперь, похоже, едва сдерживался, чтобы не начать драку вновь. – Значит вот, с кем ты трахаешься, кому позволяешь быть… с тобой?! Панси проглотила болезненный комок обиды и злости. - В любом случае, тебя это уже не касается! Пошел вон! – топнула она ногой, заставляя себя не плакать, хоть предательские слезы и текли по ее щекам. - Знаешь, - резко притянул ее за запястье к себе Рон, - я всегда знал, что ты та еще стерва, Паркинсон, но теперь… - горько прошипел он ей в лицо. – Ты права: все кончено. Пошла ты к черту! – резко оттолкнул он ее от себя и стремительно пошел прочь. - Вот и правильно! – проорала она ему в спину. - Вот и прекрасно! Проваливай, катись отсюда, ебаный бабник! Тварь! Мудила! И… Слов больше не осталось. Остались лишь оголенные эмоции, под тяжестью которых она, едва не задыхаясь, рухнула на пол и, наконец, навзрыд завыла, понимая, что теперь… Теперь, правда, все кончено. Ее птичка-надежда в грудной клетке, в последний раз издав сдавленный вздох… замерла навек. *** Большой зал, украшенный цветами и эфемерными тканями, поражал воображение. Видимо, декораторы по-настоящему постарались в этот последний вечер круиза, когда вот-вот должен был состояться прощальный светский прием. Хрустальные люстры красиво бликовали в свете свечей, парящих под потолком. Волшебники, облаченные в вечерние дорогие наряды, неспешно лавировали с изящными бокалами средь столиков, укрытых накрахмаленными белыми скатертями, а разнообразие блюд на шведских столах не знало границ. Гермиона насчитала по меньшей мере с десяток разных кухонь мира, а после, отправив в рот канапе с французского стола, успокоилась и устало оперлась рукой позади себя о столешницу. Неспешно сделав глоток шампанского, она меланхолично осмотрелась. Все спецподразделение Аврората в полном составе было здесь: и Холлвурд, сегодня нацепивший на себя подобие маггловского фрака, делавшего его похожим на неуклюжего и злого пингвина. И Найт с Престоном, которые держались чуть поодаль от нее, но все же не спускали с нее глаз, вынужденные ее охранять, как это называл Коул, а скорее – следить, чтобы она не наделала глупостей, чем это было на самом деле. Была и Дейзи, по привычке одевшаяся в какую-то гремучую смесь из розового и леопардового, что просто делало ее собой, а еще… Панси. Которая, как обычно, неспешно пила, а еще выглядела так, что не подходи, убьет. Гермиона кисло улыбнулась и покачала головой. Она не знала, чем так провинилась перед той, но все ее попытки вчера поговорить Паркинсон обрубила на корню, в итоге послав ее к черту, после чего нетвердой походкой скрылась в недрах зала. Как и Рон, который в целом не был настроен ни на какие беседы, ведь, похоже, та стычка с Панси… Гермиона сейчас очень жалела, что, пытаясь помочь Престону, так и не расслышала и слова из их разговора, в котором наверняка было что-то важное. То, что обратило Рона лишь в тень прежнего себя, ведь сейчас, когда тот хмуро сидел за одним из столиков и пялился в свой стакан с огневиски, погрузившись в свои мысли, сложно было поверить, что этот человек умеет улыбаться. Что он способен хоть на что-то еще, кроме как топить печаль в алкоголе и переживать эту личную трагедию в одиночку. Как же Гермионе хотелось ему помочь! Как ей хотелось разделить с ним то, что уничтожало его изнутри, но сейчас у нее не было никаких душевных сил на это. Она чувствовала себя опустошенной и отреченной от всего, от всех, ведь как она ни пыталась сегодня утром уговорить Холлвурда вернуть ее в Аврорат, тот был непреклонен. Он стоял на своем, говорил, что теперь ему это ненужно – чтобы она участвовала в операциях, охраняла периметр или пыталась выудить какую-либо информацию из гостей, попавших под подозрение. И совершенно не понимал, что именно сейчас ей это было, как никогда, важно – хоть что-то знать, пытаться узнать, когда этот огромный роскошный зал, битком наполненный туристами, был для нее будто пустым, ведь в нем по-прежнему не было Драко. О котором она не переставала думать и минуты. Вот и сейчас, когда уже началось основное шоу, когда конферансье объявил о старте какого-то интерактива, в котором, под прикрытием, даже решил поучаствовать кто-то из авроров, она прокручивала в голове все, что узнала, увидела своими глазами. Все то оснащение, те бомбы и палочки, о которых она рассказала Джейкобу, а тот лишь смачно выругался себе под нос. Что, если прямо сейчас на Драко тестируют весь этот инвентарь? Что, если тот бой – он так и не закончился? Что, если Драко прямо сейчас сражается, пытается выжить, пока она неспешно пьет шампанское в этом своем красивом черном платье в пол, которое он, возможно, уже никогда не увидит?! Что, если… - Соберись, - сказала она себе и, отставив бокал, зябко обхватила себя руками и заставила отвести взгляд к сцене. – Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. - Ты в порядке? Мне показалось, или ты сама с собой ведешь беседу?! – услышала она откуда-то справа, а после увидела, как Коул подошел к ней и прислонился копчиком к столу рядом. – К слову, канапе в виде тех крошечных бургеров с американского стола вкуснее. Я проверил. Гермиона ему кисло улыбнулась, а после снова хмуро уставилась на сцену. Дейзи как раз задирала ноги в подобие канкана, а ее необъятные панталоны салатового цвета грозились вот-вот ослепить толпу, вот только Гермионе было не до смеха. Не до того, чтобы веселиться или сравнивать, какие канапе лучше. - Знаешь, я немного не в настроении, - бесцветным тоном сказала она, а после еще пригубила шампанского. – И можешь не утруждать себя любезностями: я помню, что в случае чего… - Должна моментально исчезнуть с глаз долой и не пытаться сражаться, усекла? – светски повел своим бокалом Коул, а после, выдержав ее скептический взгляд, расплылся в сладкой улыбке. – Вот и прекрасно, что мы друг друга поняли. Гермиона скрипнула зубами, а после, невольно глянув на Панси, к которой уже подошел какой-то маг в попытке завести светскую беседу, нейтрально спросила: - Что вчера произошло? Коул проследил за ее взглядом, на миг помедлив, а после, увидев, как Паркинсон, изобразив неуклюжесть, вылила бокал на бедолагу, после чего, как ни в чем ни бывало, удалилась, чуть усмехнулся. - Я и сам не знаю, что, к черту, произошло, веришь?! Конечно, она охотно верила, ведь уже ни черта не понимала в этом театре абсурда, а потому, невесело ухмыльнувшись, сделала еще глоток и снова унеслась мыслями в прошлое, когда Драко еще был рядом. Был… живым. Прошло по меньшей мере полчаса, а может, и больше, прежде чем волшебники окончательно расслабились и развеселились. - Что за вечер! – слышалось откуда-то справа под звон бокалов. - Это лучшее шоу, что я когда-либо видел! – вторил первому голосу кто-то слева под заливистый женский смех. - Еще шампанского! - радостно заключил некто третий, постучав вилкой по фушеру, и внезапно музыка стихла. Зал погрузился в кромешную тьму, очевидно, обозначая начало какого-нибудь очередного танцевального или вокального шоу, которое сулило Гермионе лишь еще более сильную мигрень: голова не переставала раскалываться со вчерашнего дня. И все же организаторы самого печального приема в ее жизни почему-то медлили. Копошатся с реквизитами? Запутались с музыкальной программой? Или… - У-у-у, как страшно. Нас убьют? - послышался рядом чей-то сдавленный смешок, и по телу Гермионы пробежали мурашки. Ведь ей самой уже немного было не по себе, как и, похоже, остальным от этой затянувшейся паузы. В зале пронесся неуверенный шепоток, и она теперь мысленно молила, чтобы поскорее началась новая часть шоу, вот только по-прежнему… не происходило ничего. Гермиона, ощущая, как липкая паника уже обхватывает горло, быстро повернулась в ту сторону, где минутой ранее стоял Престон, а после внезапно почувствовала, как чья-то рука сомкнулась на ее запястье и как кто-то настойчиво повел ее к выходу. - Что происходит? – вздрогнув, попыталась она инстинктивно вырвать свою руку, хоть и неуверенно пошла за ним. Но ответа не последовало. Зато в следующую секунду она услышала низкий голос, прокатившийся по всему пространству: - Ну что ж, дамы и господа! Вот и подошло время для кульминации, а скорее, основной части нашей шоу-программы, к которой мы все так долго готовились и шли! В зале раздался взбудораженный и местами облегченный шепот, но Гермиона моментально напряглась, ощутив, как мелкие волоски на затылке встали, в то время как пальцы на ее запястье сомкнулись еще сильнее, а Престон чуть увеличил шаг. И все же что-то было не так. Что-то, точно, не так, но… что? - Что все это… - начала она, пытаясь затормозить каблуками, но Коул был сильнее – он буквально тянул ее за собой к выходу, хотя, скорее, в его направлении, ведь теперь в коридоре не горел свет. Весь лайнер погрузился во тьму, и, ошеломленная внезапной догадкой, Гермиона попыталась осветить путь Люмосом, вот только… Магия больше не работала! Видимо, несколько волшебников вокруг сделали то же самое, но их испуганные возгласы заглушил все тот же откуда-то знакомый голос, теперь звучавший по-настоящему зловеще: - Представляем вашему вниманию гвоздей нашей программы – самых талантливых авроров, призванных охранять ваше спокойствие во время этого ошеломительного путешествия в один конец! Встречайте же! - Беги! – прорычал ей кто-то, резко оттолкнув ее к выходу, а после, когда она на миг потеряла ориентацию, Гермиону ослепил яркий свет и едва не оглушил зловещий органный звук, разнесшийся по залу и едва не подавивший вскрики ужаса. Быстро обернувшись и попытавшись сфокусировать зрение, она увидела, как толпа врассыпную бросилась прочь, ведь на сцене… На сцене кто-то был. Кто-то… повешенный. Хотя скорее повешенные, но пока… живые. Ужас сковал легкие, воздуха стало мучительно не хватать, ведь теперь, когда Гермиона снова обрела способность ясно видеть, она узнала, кто это был. Яростно сопротивляясь и трепыхаясь, пытаясь вырваться… Дергая ногами в воздухе со связанными позади руками и со светящимися петлями, обмотанными вокруг шеи, прямо над сценой висели Чейзи, эта его подружка, имя которой она в ужасе совершенно забыла, и… Астория. Которая с мольбой смотрела в толпу и в этом простеньком сером одеянии, напоминающем тюремную робу, выглядела такой беззащитной и обреченной, словно уже готовилась встретить неминуемую смерть. - Нет! – закричала Гермиона, чувствуя, что ее буквально сбивают с ног волшебники, которые в панике разве что не карабкались по ней в попытке убежать, вот только двери позади нее резко захлопнулись и теперь… не осталось никаких путей к отступлению. Только тогда она поняла, что тот, кто тащил ее к выходу, а теперь скрылся в неизвестном направлении – это был не Престон. Просто не мог им быть, потому как стоял на таком расстоянии, безрезультатно пытаясь произнести заклятье, что нужно было либо аппарировать, либо разогнаться до нечеловеческой скорости, чтобы так далеко уйти. - Драко? – несмело обернулась Гермиона, шаря по толпе глазами, но лишь увидела, как теперь помимо туристов и авроров, пытавшихся тех увести, в толпе снуют темные фигуры в капюшонах, навевая ужас на всех присутствующих одним своим видом. - Как вам такое окончание круиза, дорогие гости нашего праздника? Правда, впечатляет?! – не унимался голос, снова раздавшийся по залу, и какой-то маг рядом в отчаянии схватил барный стул, а после с разбегу попытался выбить им дверь, вот только все безрезультатно. Они были окружены. Магия не позволит никому из них выйти… живыми. - Бежим! – внезапно схватил ее за руку вмиг подоспевший Рон, а после, услышав шум позади себя, резко обернулся. – Вот черт! Гермиона проследила за его взглядом и увидела, как та самая группа Пожирателей или кем же они были, уже принялась магией оцеплять людей с помощью волшебных лассо, чем нейтрализовали любые попытки тех к отступлению. - Если нам удастся пробраться за сцену, - не сводя бегающих глаз с толпы, сосредоточенно начал Рон, - есть шанс выбраться через черный вход, а потом уже разблокировать двери! - Но как?! – сорвавшись на крик, спросила Гермиона, в панике видя, что своим возгласом привлекла внимание пары Пожирателей, теперь медленно повернувшихся к ней и стремительным шагом направившихся вперед. Рон тут же закрыл ее своей спиной, а потом впервые в нужный момент и правильно сделал то, что по-настоящему умел – со всей силы вдарил по лицу одному и с силой отшвырнул в стену второго. - Сейчас! – проревел он, схватив Гермиону за запястье, и потащил за собой сквозь рев толпы. – Пригнись! - Как, так быстро уходите?! – когда она сделала это, внезапно вышел на сцену кто-то, играя палочкой, из которой лился призрачный свет, удерживающий на весу пленников. – Даже не останетесь посмотреть, как ваши смелые авроры по одному гибнут прямо во имя услады ваших глаз?! Но-но-но, - зацокал маг, и только тогда, уловив знакомую интонацию в его голосе, Гермиона поняла, кто это был. Это же… - Руквуд, - прошептала Гермиона, переведя ошеломленный взгляд на спину Рона. – Это же Руквуд! – уже чуть громче сказала она, но снова была услышана не теми людьми, а потому почувствовала, как ее со спины схватили чьи-то руки. С отвращением взвизгнув, она резко развернулась и с силой наступила каблуком на ногу противнику, в ответ на что тот болезненно взвыл и отпрыгнул, выронив палочку, которую она тут же подхватила, в то время как Рон, на всякий случай дав тому коленом под дых, снова потащил ее в сторону сцены. - Вы же понимаете, что это бесполезно?! – уже скучающим тоном продолжил Руквуд, но Гермиона лишь стиснула посильнее зубы и что есть сил притопила за Роном, на ходу выпуская заклятья в противников из-под полы мантии так, чтобы это не было заметно, а после впереди увидела тяжелую штору, охраняемую приспешниками Высшего. - Все выходы заблокированы, и я заставлю вас досмотреть шоу до конца! - Берите их палочки! – отчаянно закричала Гермиона, увидев, как Престон с Дейзи пытаются выстоять в неравном бою, дерясь вручную, но, похоже, вот-вот будут поражены. – Только так вы сможете… Но в этот момент кто-то выбил из ее рук древко, а потому она, со всей силы дав обидчику по лицу, в ответ на что он отшатнулся, заорала: - Рон! Палочка! Тот моментально бросился к Пожирателю и, вдарив того ногой в грудь, быстро подхватил ее, после чего выпустил Конфундус и на миг сфокусировал на ней взгляд. - Ты в порядке?! - Дверь! – закричала Гермиона, указав пальцем за его спину, и тот, сосредоточенно прицелившись и сделав пару широких шагов вперед, магией распечатал вход, после чего толпа волной вывалилась во все еще темный коридор и что есть сил врассыпную побежала прочь. - Если хоть кто-нибудь сбежит, я закончу все сейчас же! У ваших дражайших авроров не останется и шанса, как и у вас, ведь я найду и убью каждого! – со злобным рыком вышел в центр сцены Руквуд, лицо которого все еще было скрыто серой маской, а затем, подняв палочку вверх, магией затянул петли на шеях пленников чуть сильнее так, что те в ужасе захрипели, а Астория даже издала сдавленный крик. Только тогда все волшебники, обернувшись, в самом деле замерли, больше не решаясь ступить и шага, а Пожиратели, воспользовавшись моментом, накинули на дезертиров волшебное лассо так, что теперь их группа была окольцована им, словно острой, накаленной струной. - Мне же ненужно вам объяснять, что если вы попытаетесь освободиться – лассо сомкнется вокруг вас сильнее, и те, кто стоят ближе всех, рискуют располовиниться?! – холодно провозгласил Руквуд, и крики в зале моментально стихли. Теперь слышались лишь одинокие всхлипы и испуганный шепот, и Гермиона, которую Рон оттолкнул к окну в нишу, спряталась с ним за шторой, молясь, чтобы никто больше не поддался панике. И все же какая-то женщина не выдержала и так пронзительно зарыдала в голос, крича: «Спасите!», что она инстинктивно зажмурилась в ожидании беды. - Молчать! – тут же рявкнул Руквуд, а потом, судя по шлепку, кто-то из Пожирателей отвесил той пощечину, в ответ на что она, в последний раз болезненно всхлипнув, затихла. Эти несколько секунд тишины стали для Гермионы самыми долгими в ее жизни. Казалось, она даже слышала, как кровь бежит по венам, а давление в висках набатом отстукивает похоронный марш, знаменующий конец. И хотя несмелая надежда на то, что где-то в зале есть Драко, не давала ей совсем отчаяться, Гермионе было страшно даже пошевелиться, и рука Рона, которая крепко сжимала ее запястье, красноречиво говорила, что она все делает правильно. Что пока не время высовываться. И все же, затаив дыхание, Гермиона чуть наклонилась вперед и увидела в маленькой прорехе между шторами замершую в ужасе толпу, теперь собранную с помощью лассо в небольшие группы, охраняемые Пожирателями, а справа от себя тот самый проход за сцену, возле которого стояли трое громил, очевидно, вооруженные до зубов. «Нам не спастись», - пролетела обреченная мысль в ее голове, и Рон, словно почувствовав это, чуть сильнее сжал ее пальцы в ободряющем жесте. - Вот и славно, - внезапно услышала она зловеще умиротворенный голос Руквуда, а потом и его тяжелые шаги, очевидно, направляющиеся к краю сцены. – Теперь мы можем поговорить, что называется, по-хорошему! И если вы будете паиньками и сделаете все, что я скажу, эти трое останутся в живых. Во всяком случае, пока что, - с мрачной усмешкой добавил он, в ответ на что по залу снова пронесся быстрый шепоток, но тут же моментально стих. – Я хочу, чтобы вы понимали: мне не нужны вы все. Мне нужны лишь грязнокровки! У кого из вас нечистая кровь?! Ну же, поднимите руки! Было стихшие голоса и возгласы ужаса снова разнеслись по залу, и сердце Гермионы ушло в пятки. Она помнила, что на этом круизе у большинства была грязная кровь. Количество маглорожденных поразило ее еще в первый раз, когда она увидела список туристов, и теперь, когда Руквуд устроил все это шоу, стало ясно, что все… Все с самого начала было подстроено. Что в Министерстве, в самых высших чинах, была крыса – приспешник Высшего, который помог все организовать прямо на глазах Аврората. А может, этот влиятельный покровитель и был… самим Высшим?! - Что же вы стоите?! Поднимите вверх руки, кто готов сдаться, и я обещаю, что ни я, ни мои друзья не тронем вас! А иначе… - снова сказал Руквуд, а после, судя по испуганным возгласам и сдавленному хрипу со сцены, затянул удавки на шеях авроров еще сильнее, - я убью вас всех. - Я! – поднял руку кто-то первым, а после еще несколько голосов присоединились к нему. - И я! - Я, я тоже! - Прекрасно! – расплылся в неприятной улыбке Руквуд, который попал в поле зрения Гермионы, решившейся ступить чуть ближе к шторе. - Не смей, - прошипел Рон, сильно дернув ее за руку, но она пока и не думала двигаться с места. Им нужен был план. У них была палочка, и в теории они могли попробовать освободить пленников от лассо… Или же она могла бы поразить ближайшую группу Пожирателей и, проникнув за сцену, освободить авроров… Или запустить заклятье в самого Руквуда, вот только… это бы было самоубийством. Что такое одна, пусть и мощная палочка, против целого батальона Пожирателей, которые не дадут им и шанса, стоит тронуть только одного из них?! Очевидно, что они, озверев, могут убить их всех, бросив, скажем, одну из тех осколочных бомб, которые она увидела с Драко в той палатке, будто пропахшей смрадом смерти. И тогда всем точно конец. Послышалась какая-то возня, а затем и всхлипы вперемежку с шагами, неуверенно направляющимися к сцене. Гермиона, терзаясь муками бессилия и даже забыв, как дышать, видела, как целые группы людей, под конвоем темных охранников бредут вперед, понуро опустив головы, и их было так много, что сердце досадливо сжалось. - Как приятно осознавать, что хоть у кого-то из вас есть мозги! – довольно отозвался Руквуд, присев на корточки и властно осмотрел испуганные лица стариков, женщин, пары мужчин, которые, не стесняясь плакали. – Ну же, хватит ныть! Вы только что продлили себе и вашим не слишком-то бравым бойцам жизнь! Осталось всех пересчитать, и потом я… - Ублюдок! – сдавленно выкрикнул Чейзи и попытался, раскачавшись, вдарить по спине Руквуда. Но тот, моментально обернувшись, с неприятной улыбкой медленно вскинул палочку, а потом почти ласково произнес: - Круцио. Было видно, что Чейз изо всех сил пытается не кричать, но то, как покраснело его лицо, а на висках проступили вены, говорило: он держится из последних сил. Какофония ужаса разнеслась по залу, и когда Чейзи все же закричал, Гермиона ощутила, как ноги стали ватными, а мелкие волоски на теле встали. - Хватит! Прекратите! – вышел вперед одной из групп Найт, и только тогда Руквуд обернулся. Но палочки не убрал, так что Чейз по-прежнему кривился от агонии, теперь изредка издавая короткие вскрики едва сдерживаемой боли. Страшно было представить, как ему удавалось так долго находиться в сознании! - О, я так понимаю, голос подал очередной ряженый?! – подошел еще ближе к краю Руквуд, и Элвис побледнел. – Что, думали мы не сможем обойти эти ваши чары, на которые вы так рассчитывали, чтобы узнать, кто так трусливо скрывал свои лица все это время?! - У меня тоже нечистая кровь! – не моргнув, горячо сказал Найт. – Возьмите меня, только… - Вздумал со мной торговаться, щенок?! – резко перевел палочку с Чейзи на Элвиса Руквуд. – Что ж, раз ты такой смелый, то, может, сам подскажешь, кого не хватает в этом отряде грязнокровок?! – небрежно повел он рукой над головами сдавшихся туристов, которые теперь в ужасе уже жались друг к другу и откровенно рыдали. Найт, бегло осмотревшись, на миг замер, а после будто само понимание парализовало его. - Что, тоже заметил, что не хватает кого-го особенного?! – снова присел на корточки Руквуд, и Элвис чуть повел головой в сторону. - Не смей, - сквозь зубы тихо прошипел Рон, и Гермиона, в ужасе округлив глаза, сжала его руку, начиная все понимать. Поняв все сразу. - Молчишь?! - чуть наклонился вперед Руквуд, будто вглядываясь в лицо Найта, а после окинул взглядом зал. – Что ж, может, тогда толпа подскажет правильное имя?! Имя самой главной грязнокровки нашего гребаного Магического Мира, которая посмела противостоять Темному Лорду?! Гермиона шумно вздохнула, но Рон тут же прижал к ее рту ладонь. - Гермиона Грейнджер… - услышала она неуверенный шепот неподалеку. - Точно, это же она! – вторил первому второй голос. - Но ее же нет на лайнере? – заключил третий так, словно понимал: они все обречены. - Абсолютно верно! – резко выпрямился Руквуд, всплеснув руками, а после небрежно скомандовал своим сторожевым псам, кивнув на Элвиса: - Отведите это отребье к остальным. Пусть находится там, где ему положено - вместе с грязью, смеющей осквернять своим присутствием такой роскошный корабль и пользоваться его благами! Хотя… до чего только не снизойдешь перед смертью?! – мрачно захохотал он, и Гермиона проглотила комок слез. Кто-то из Пожирателей грубо пнул Найта, а после, взяв за шкирку, повел его к стоявшим у сцены пленникам, которые даже не пытались бороться – будто уже окончательно смирились с неминуемой кончиной. - Дай мне палочку, - тихо сказала Гермиона Рону, уверенно освобождаясь из его хватки. Мысли путались, и все же… у нее созрел план. - Ты с ума сошла?! Ты туда не пойдешь! – тут же зашипел он ей на ухо, так сдавив ее плечо, что она болезненно поморщилась. - Иначе я закричу! – упрямо сказала Гермиона, незаметно наощупь ища в его кармане древко, а потом ловко дернула то на себя, и быстро спрятала палочку в декольте так, что рука Рона поймала пустоту. - Какого черта?! Ни за что! – обхватил ее обеими ладонями поперек талии Рон, и, видимо, ближайший справа Пожиратель, обратил внимание на возню, а потому резко уставился на штору, за которой они прятались. Оба в ужасе замерли, наблюдая, как тот медленно направляется в их сторону, и каждый его шаг был подобен приближению самой смерти. - Что вам от них нужно?! - внезапно послышался голос Панси. – Чертовы ублюдки! Там же старики и дети! Ее возглас заставил Пожирателя остановиться и вскинуть вверх палочку в ее сторону. Чуть сдвинувшись вправо, Гермиона увидела, как та в составе уже значительно поредевшей группы, в которой стоял и Престон с Дейзи, смотрит на Руквуда и едва не трясется то ли от гнева, то ли от страха. Словно почувствовав ее взгляд, Паркинсон быстро посмотрела на штору и, встретившись с ней глазами, снова вернула взор на сцену. «Она знает!» - подумала про себя Гермиона, ощутив, как эта мысль отдалась горечью в пересохшем рту. С ума сойти, Панси! Прямо сейчас рисковала своей жизнью, чтобы спасти их… с Роном. Чтобы спасти их! Все еще не делающих ничего. - О, я так понимаю, голос подала еще одна предательница крови?! – заметно повеселев, поиграл палочкой Руквуд и прошелся по сцене тяжелой поступью. – Мисс Паркинсон, верно?! Та не ответила – лишь упрямо сжала губы в прямую линию и насупилась. - Припоминаю, как гостил в вашем поместье далеким зимним вечером, - будто предавшись ностальгии, воодушевленно продолжил Руквуд. – Мы с твоим отцом так прекрасно тогда ладили. Вместе строили нежные планы о массовых убийствах, мечтали о новом мире без грязнокровок… Кто бы мог подумать, что у старины Леланда такая короткая памяти, раз ради амнистии он внезапно забыл обо всех своих обещаниях и отрекся от всего! От нашей славной дружбы во имя спасения своей драгоценной семьи, в итоге вырастив кого?! Подстилку грязнокровок и предателей крови?! Взять ее! Теперь настал черед Гермионы сдерживать Рона, ведь тот едва не бросился из укрытия, что означало бы неминуемую смерть, в то время как сразу несколько Пожирателей схватили Паркинсон под руки и повели к остальным, предварительно жестко встряхнув ее, в ответ на что та плюнула в лицо одному из них, вот только это было бесполезно: маски все еще скрывали тех, а потому охранник лишь отвесил ей звонкую пощечину и подтолкнул в спину. На глаза Гермионы навернулись слезы. - Ну вот, теперь количество голов совпадает, вот только я по-прежнему не вижу самого желанного гостя на этом чудесном празднике… - когда Панси стала в строй, обвел Руквуд глазами зал, а после раскинул руки в стороны. – Ну же, Гермиона, не заставляй друзей ждать! Явись же, Золотая храбрая девочка! Докажи, что ты настоящая Героиня Войны, которая никогда не оставит друзей в беде! - Не смей! – с силой схватил ее за руки Рон, когда Гермиона уже собиралась сделать шаг вперед. - Ты должен мне довериться, - наконец, продумав до конца хоть и сомнительный, но план, дрожащим голосом сказала она ему. – Не высовывайся раньше времени. Я закричу, когда будет пора! - Но… - Что, неужели никто даже не подскажет гордости всего Магического Мира, что нехорошо опаздывать на праздник в ее честь?! Разве совсем никто не знает, где она сейчас?! – с легким разочарованием покачал головой Руквуд, обведя глазами лица пленников. – Может быть, ты, аврор Найт, в курсе, под каким столом трусливо скрывается наша грязнокровная принцесса?! Думаю, напоминание о том, как она тебя бесстыдно бросила ради своего теперь мертвого бойфренда, могло бы освежить твою память?! Гермиона резко вздохнула, услышав упоминание Драко и заметив, как Найт будто бы на миг засомневался, но, к счастью, все же промолчал и лишь хмуро уставился в пол. - Или, полагаю, ты, аврор Паркинсон, точно знаешь, где сейчас пропадает твоя новоиспеченная подруга?! Не сомневаюсь, что прямо в эту минуту она мило воркует с твоим, не побоюсь этого слова, парнем, который почему-то решил спасти ее, а не тебя, верно?! - Пошел к черту! – выплюнула Панси, и Руквуд моментально послал в нее Круцио, из-за чего из ее груди вырвался такой пронзительный крик, что все тело Гермионы будто заледенело, а по венам разлился животный ужас. - Ну же, Гермиона, выходи! – тут же опустил на миг палочку Руквуд, а после снова прицелился. – Иначе не только Паркинсон – весь Аврорат взвоет от боли, после которой узнает, какова на вкус не только кровь, но и Авада Кедавра! Хотя… К чему эти прелюдии?! Начнем с последнего пункта программы прямо сейчас! Авада… - Хватит! – впав в состояние, похожее на аффект, моментально высвободилась из хватки Рона Гермиона и бросилась вперед. – Оставьте их в покое! Вот! Вот она я! - вскинула она руки вверх, подойдя поближе к закулисной шторе с теми тремя громилами, и по залу моментально прокатился ошеломленный гомон. – Я готова понести любое наказание, только, пожалуйста, не трогайте их! - Наконец-то! – довольно улыбнулся Руквуд, в победном жесте возведя руки к небу, а после указал на нее пальцем: - Взять ее! А дальше… Время будто замедлилось. Гермиона слышала, как целый хор голосов кричит ей: «Н-е-е-ет!». Она видела, как те самые трое Пожирателей, охраняющих вход за сцену, бросились к ней, вскинув палочки. И она знала, что теперь ее план, хотя бы на начальном этапе, сработает, а потому, моментально выхватив из декольте древко, в нужный момент прицелилась в люстру, висящую над головами противников, и сорвала ее магией вниз, после чего та метко обрушилась на громил, в то время как она уже напустила волшебное облако дыма, которое должно было ей, им всем подарить несколько драгоценных секунд. - Сейчас! – прокричала она в сторону Рона, и тот, выскользнув из-за шторы, схватил лежавшую неподалеку палочку и, наконец, ловко скрылся за кулисами. Следом поднялась ожидаемая паника, и Гермиона, увернувшись от заклятья и воодушевившись своей маленькой победой, обездвижила магией охранника, державшего лассо над ближайшей группой пленников, среди которых была пара авроров, а потом отчаянно скомандовала: - Берите их палочки и освобождайте остальных! Бойцам ненужно было повторять дважды – те все сделали правильно, и она, удовлетворившись увиденным, уже присела в исчезавшее облако, чтобы прицелиться в Руквуда, как внезапно поняла, что его… Нет на сцене. Что пока идет бой, а несколько освободившихся групп пытаются противостоять Пожирателям, он прямо сейчас… ведет охоту на нее?! - Как чудесно, что ты не растеряла своей способности так бездарно держать разум открытым, куколка, - внезапно услышала она позади себя, а потом почувствовала, как холодные пальцы обхватили ее поперек шеи и резко притянули к себе. - Гермиона, нет! - бросился к ней освободившийся Престон, но было уже поздно. Она ощутила, как магия поднимает ее вверх, а палочка выскальзывает из пальцев под действием чьего-то заклятья, так что теперь лично для нее… Все было кончено. И хотя аврорам удалось освободить почти всех пленников и поразить проклятьями Пожирателей, все же теперь оставалось надеяться лишь на удачу. Или на Рона, который успеет, должен успеть сообщить обо всем в Аврорат и прийти с подкреплением. - Если хоть кто-нибудь пошевелиться, я вспорю этой суке живот так, что ее грязные кишки окропят каждое из ваших слабоумных лиц! – заревел на весь зал Руквуд, наверняка выглядя настолько убедительным, что бой моментально прекратился, а голоса неуверенно стихли. – Я не шучу! Гермиона прикрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание и приказывая себе не плакать. Она уже и забыла, как это страшно – когда твоя жизнь в руках убийцы, а ты ничего не можешь сделать. И чувствовала это лишь однажды, в далеком прошлом в Малфой-мэноре, когда ее пытала Беллатриса на глазах у Пожирателей, среди которых был и Драко. Почему-то сейчас, когда она была в волоске от смерти, ей вспомнилось, как он на нее не смотрел. Как он, дрожа, будто едва сдерживался от того, чтобы попытаться ее спасти, что-то сделать, чтобы муки закончились, но так… И не решился. Он ее тогда не спас. Конечно, не спас, ведь отрекся от нее еще на четвертом курсе, когда… Гермиона громко вздохнула, когда внезапно в висках зашумело, и перед глазами болезненно всплыло воспоминание о том, чего… не было? О том, чего она совершенно не помнила. И это было похоже на прыжок в ледяную воду с края скалы. - Чего тебе, Малфой? – с бравадой бросает Гермиона, даже не обернувшись, и резко останавливается: она знает, что он настойчиво наблюдает за ней уже несколько дней подряд после того, как, по его словам, они «перекинулись парой слов», а потом ее ударила плеть Ивы. И, наверное, теперь планирует закончить начатое, раз преследует ее всю дорогу к тому самому месту, к которому она возвращалась снова и снова, пытаясь воссоздать в голове события произошедшего с ней. Вот только Гермиона все еще не помнит ничего, а расспрашивать Малфоя о случившемся у нее до сей поры не было никакого желания, ведь это как поводить вспоротой веной у носа упыря, особенно если учесть, что она так и не рассказала Гарри и Рону о произошедшем. С первым они попросту уже какое-то время не разговаривают, а Гарри… У Гарри и так хватает забот с Турниром, так что лишние беспокойства ему ни к чему. Покрывшаяся инеем листва хрустит под ногами Драко, когда он делает медленный шаг к ней, и только тогда, обхватив палочку в кармане, Гермиона резко разворачивается и прицеливается ею в него. От этого стремительного движения пара каких-то птиц-неудачниц, не успевших улететь на юг, резко взмывают вверх с ближайшей ветви Ивы, и та на миг будто недовольно шевелиться, сбрасывая с себя снег. Но Драко бездвижно стоит на месте и смотрит на нее так пристально без тени привычной усмешки, что это ее обескураживает. - Ты что-нибудь вспомнила? – просто спрашивает он, и облако пара вырывается из его рта, в ответ на что Гермиона, сама себя не понимая почему, медлит, а после неспешно опускает палочку вниз. Снежинки медленно кружат вокруг них и красиво оседают на теперь широкие плечи Драко, наверняка припорошив и ее голову. - Нет, - в итоге честно и все же настороженно отвечает она, после чего, будто вынырнув из забытья, крепко сжимает древко и готовится атаковать. – И если ты пришел сюда, чтобы закончить то, что начал, то… - Запомни, - прежде чем она успевает произнести заклятье или хотя бы взвизгнуть, резко притягивает Малфой ее за грудки к себе и шипит прямо в лицо: - Ничего не было. Усекла?! Гермиона пытается не выдать свой страх, но все же ей страшно, ведь то, как на нее смотрит Драко – это не ненависть и даже не презрение. Это… Отчаяние, и горечь, и… Почему он так смотрит?! Что на самом деле тогда произо… - Ничего не было, грязнокровка, поняла?! – вырывает ее из размышлений его громкий голос, а потому она неприязненно высвобождается из его хватки, думая, что как… Как она только могла думать, что он… Не такой придурок, каким хочет показаться. И, объективно, не так уж ужасен. Особенно внешне, при мысли о чем Гермиона невольно прикусывает себе язык и заставляет себя отвести взгляд от его повзрослевшего и красивого лица, сейчас искореженного откровенной злостью. - Ничего и не было! И быть не могло, хорек! – небрежно окинув взглядом снежинки, таящие на его темной мантии, снова смело вскидывает она на него голову, и Драко издает болезненный то ли вздох, то ли стон, неровно отступая назад. - Я тебе отомщу, - в итоге скорее себе, чем ей, шипит он, пока несколько третьекурсников заинтригованно замирают неподалеку, смотря на них. – Ты… Ты причина всего дерьма, Грейнджер. Лучше бы я сдох, чем когда-то… Он не договаривает фразу, вкладывая в свой взгляд столько красноречивых эмоций, что Гермиона, которая, наконец-то, будто начинает что-то вспоминать, болезненно хмурится. - О чем… ты говоришь? Он молчит, а она, слушая шум в ушах, уже в самом деле помнит, как встретила его пьяным под Ивой в тот злополучный день во время Бала и как они сильно поругались, после чего произошло что-то… Что-то… - О, - внезапно чувствует она зуд в черепной коробке, и видит, как горькая усмешка кривит губы Драко, - неужели, ты все же что-то припоминаешь?! А потом вся правда обрушивается на нее так, что голова взрывается от невыносимой боли, а перед глазами теперь пелена из слов, слез, убийственных взглядов, а потом… касаний, объятий, поцелуев, один из которых, последний, ей даже… понравился?! «Нет!» - кричит само отчаяние в ее голове, и понимание ситуации заставляет ноги подкоситься. - Нет, - шепчет Гермиона и, пошатнувшись, уже готовится упасть. Но Драко крепко придерживает ее за локоть, не давая сделать этого, а после резко притягивает к себе. - Да, - с мрачным торжеством шипит он ей в лицо, а после без тени улыбки жестко произносит: - И ты поплатишься за это, Грейнджер. Я обещаю тебе, что однажды я сделаю тебе так же больно, как и ты мне! - Она потеряла сознание?! Гермиона, нет! – сквозь исчезающую дымку этого обрывка-воспоминания внезапно донеслось до нее, а после, когда мираж окончательно растворился, Гермиона приоткрыла глаза и увидела, что уже парит над сценой, в то время как Руквуд неспешно поднимается по ступенькам к ней. - Как вовремя ты очнулась, принцесса! – хохотнув, всплеснул он руками, вот только его взгляд, который она увидела за маской, оставался темным. – Знатный же переполох ты устроила! Я бы даже сказал, впечатляющий! Жаль только, что все было бесполезно. Гермиона, в панике попытавшись вырваться из оков магии, быстро оглядела зал, и увидела, что едва восставшее сопротивление было подавлено рядом подоспевших на лайнер Пожирателей. Престон без сознания лежал у ног одной из групп, среди которой стояла всхлипывающая Дейзи, с щеки которой текла кровь. Панси с Найтом, заметно пострадавшие в бою, держались за руки и, находясь среди пленников у сцены, были под прицелом палочек четырех охранников. А все остальные… Все снова были окольцованы волшебными лассо, так что надеяться на чудо, правда, было бессмысленно. Вот только Рон! Пока судьба Рона была неизвестна, но ей хотелось верить, что ему все же удалось пробраться к черному входу. - Чего ты хочешь, кто ты такой?! – в отчаянии прокричала Гермиона, снова безуспешно пытаясь освободиться. – Ты – и есть Высший, так?! - О, наша золотая всезнайка снова хочет все знать?! – заметно повеселев, подошел к ней Руквуд, а после ленивым движением палочки спустил ее на уровень своих глаз. – Именно это тебя сейчас беспокоит, дорогуша – кто я, в то время как твои друзья вот-вот отправятся на тот свет?! Он, неприятно расхохотался, а она, сглотнув, продолжила: - Тебе нужна я! Убей меня, если ты в самом деле Высший, вот только оставь всех остальных в покое! - Но-но-но, принцесса, зачем так торопить события! Хотя твое предложение после всего, что ты тут устроила, звучит весьма… соблазнительно, - приблизился к ней Руквуд, опалив жестоким взглядом угольных глаз. – Вот только я обещал доставить тебя живой. Но раз ты так просишь… - чуть склонил он голову, темно усмехнувшись. – Думаю, Высший охотно поверит, что произошла досадная ошибка, в ходе которой ты повела себя как плохая девочка, а мне ничего не оставалось, кроме как сказать… Он замер на полу-фразе, а после сделал от нее пару широких шагов и, будто собравшись, медленно поднял палочку, целясь ей прямо в грудь. - Авада Кедавра! – произнес Руквуд, и красный луч вырвался из его палочки, после чего… Вся жизнь пронеслась перед глазами Гермионы. Она помнила тот момент, когда падала с Башни. Помнила, как это было тогда – когда ей казалось, что она вот-вот разобьется. И все же сейчас, когда заклятье вот-вот должно было достигнуть цели, она была уверена – умирать быстро еще страшнее. Не было совершенно никакой надежды на спасение. Все произошло так стремительно, что она даже не успела пожалеть о словах, которые не сказала. О делах, которых не сделала, потратив так много лет жизни впустую. Но когда Гермиона, даже не зажмурившись, уже готовилась встретить свою смерть достойно – смотря ей прямо в глаза, что-то произошло. Красная вспышка почему-то погасла, и под оглушительный крик она болезненно рухнула на пол, на миг потеряв способность мыслить ясно. Невольно зажмурившись, сквозь пелену боли Гермиона услышала, как взревел Руквуд, а потом, приоткрыв глаза, увидела, как его ботинки резко оторвались от земли и взмыли вверх. Все на мгновение будто потеряло смысл, а потом… Потом до нее донесся звук тяжелых шагов и послышался почти звериный рык, эхом разнесшийся по всему залу: - Как ты посмел ослушаться меня, низший?! Как посмел пойти против моей воли?! Воздух в легких, которые будто заново научились дышать, моментально застыл, ведь этот голос… Гермиона в ужасе замерла, хоть и чувствовала, что теперь снова может двигаться. Хоть и видела, как палочка выскользнула из рук Руквуда и откатилась в ее сторону на такое расстояние, что протяни руку – и она ее схватит. - Неужели ты, мерзкое отребье, думал, что можешь за моей спиной ослушаться приказа, и это сойдет тебе с рук?! Думал, я ничего не узнаю?! – поравнялся с ней незнакомец, и она увидела его черные лаковые туфли, отчего сердце почему-то забилось сильнее. - Круцио! Гермиона резко зажмурилась от нечеловеческого крика, а еще прижала руки к ушам, ведь то, как произнес заклятие этот человек – она никогда не слышала в чьем-то голосе такой испепеляющей ненависти. И знала, что заклинание, сказанное с такой силой, имеет по истине разрушительный эффект. Что оно может… убить. Пытка не прекращалась, и Гермиона, решив действовать, все же приоткрыла глаза и на миг перевела взгляд на толпу, которая замерла в таком ужасе, смотря даже не на Руквуда – на того, кто сейчас, очевидно, ожесточенно наблюдал, как тот вот-вот испустит дух, а потому сделала это – боязливо подняла голову, и, кажется, впервые в жизни увидела его. Высшего. - Кто ты? – только и смогла вымолвить она пересохшим ртом, надеясь все же не услышать ответ. Ведь этот человек, на которого она смотрела – был ей и не знаком, и знаком одновременно. Она будто бы знала его всю жизнь – знала его фигуру, сейчас облаченную в другую, отличавшуюся от всех темно-алую мантию, которую уже однажды видела в том странном клубе в Париже, а еще маску… Маску, которая тоже была иной – черной и лаконичной, но все же украшенной редкими рубинами. - Кто ты?! – все же повторила Гермиона свой вопрос уже увереннее, приподнимаясь на локтях, а после, оттолкнувшись ладонью от пола, села. Кажется, Высший ее услышал, а потому чуть повел плечом, и ее смутная догадка… Нет, этого не может быть! Пусть… Пусть все это будет… неправдой! Гермиона шокировано перевела взгляд на Руквуда, чья маска уже съехала, обнажив его лицо, искореженное в муках, и кажется, в зале поднялся неуверенный шепот, вот только никто – ни пленники, ни охранники не делали попыток остановить это безумие. И тогда она решилась действовать сама. - Ты и есть – Высший?! – пошатнувшись, поднялась на ноги Гермиона и уверенно стала за спиной у незнакомца, который сделал шаг вперед к Руквуду, будто вот-вот готового или потерять сознание, или… умереть. – Ты и есть… - Замолчи, - сквозь зубы прошипел Высший, и этот голос… О, как же Гермиона хотела его не знать! Отчаяние вмиг захлестнуло ее, и она вцепилась в его руку с палочкой так, что тот на миг потерял контроль, а потому заклятье оборвалось, и Руквуд шумно рухнул на пол, издав исступленный полу-вздох. В этот же момент ее магией отбросило вбок, и этот человек… Тот, чье имя она просто не могла даже мысленно произнести… Он к ней не обернулся, а лишь снова нервно вскинул палочку на Августа, который в ужасе стал отползать, отталкиваясь пятками от пола. - Эта сука сама напросилась! Она должна получить по заслугам, ведь посмела ослушаться не только меня, но и тебя! – очевидно, потеряв рассудок или действуя отчаянно - обнажая свою истинную натуру перед ликом смерти, презрительно проорал Руквуд. – Разве не этого ты хочешь?! Чтобы твоя гребаная грязнокровная принцесса предстала справедливому суду?! - Она - не принцесса! – взревел Высший, будто проткнув палочкой воздух в направлении Руквуда, и когда тот попытался броситься к своей – отбросил ее туфлей к Гермионе. – Она – Королева! А потом в миг, когда он уже был готов произнести решающее заклятье, Гермиона моментально сориентировавшись, закричала: - Ты не убийца! Казалось, ее крик эхом пронесся по будто затаившим дыхание стенам, и все, всё в зале замерло! Секунды замедлились, часы будто и вовсе остановились, пока Высший, или тот, кто был под этой странной маской, медленно к ней обернулся. - Что?! – только и вымолвил он. – Что ты сказала?! Осмелев, Гермиона сделала шаг вперед, но палочка моментально уткнулась ей в грудь, а потому она остановилась. Но все же подалась вперед так, чтобы ее слова услышал только он. - Ты не убийца, - набрав как можно больше воздуха в легкие, тихо сказала она, и голос дрогнул, когда она на миг скосила взгляд на его туфли, которые уже видела однажды. В тот далекий миг в Министерстве, когда они преградили ей проход, а она согласилась на самую горькую авантюру в своей жизни. - Ты - не убийца, - губа Гермионы все же предательски задрожала, когда она протянула руку к его маске, а он перехватил ее. – Ты не… Кажется, все его тело свело болезненной судорогой, когда Высший резко развернул ее спиной к себе и приставил палочку к ее виску. - Ты меня не знаешь, - прошипел он ей с такой болью, что теперь не оставалось сомнений, кто это был. Кто был под маской. - Никто из вас! – резко перевел он палочку в толпу, а потом, когда, очевидно, заметил, как Руквуд пытается сбежать, припечатал его заклятьем к полу. – Никто из вас не знает… Ни черта. В этот миг Гермиона услышала какую-то возню за кулисой, а после, посмотрев туда, увидела лицо Рона, который прижал палец к губам и беззвучно сказал: «Тише». Вот только если это ее и обрадовало – то лишь на какую-то милисекунду. Ведь для нее уже все было кончено. - Напротив, - не своим голосом сказала она, обращаясь к Высшкему, - я знаю тебя лучше всех. Ведь ты тот, кого я всегда любила. Кого я… не переставала любить, хоть ты и добился своего. Ты сделал мне больно так же, как и я тебе. А потом что-то произошло – и снова, снова перед глазами встала пелена всех тех странных, болезненных вспышек-воспоминаний, среди которых был момент их первой встрече с Драко в коридоре Хогвартс-экспресса… И то, как она увидела, что именно он подложил ей записку на втором курсе с именем Василиска… И те многочисленные моменты, начиная с третьего курса, когда он на нее подчеркнуто не смотрел, но наблюдал за ней, думая, что она не видит… А она видела! И знала, что от его взгляда не укрывается ни одна ласка Виктора, обращенная к ней… Ни одно объятие Гарри или Рона, за чем он наблюдал, даже почти не скрывая ревности… О, Мерлин, как она могла этого не помнить?! Как она могла забыть, что и она, она любила его, кажется, всю жизнь, раз все это имело для нее такое значение еще в далеком детстве?! Любила той самой первой, болезненной, странной любовью, как и он ее, хоть они и дарили столько времени друг другу ничего, кроме боли?! - Я должен убить его, - заходила палочка ходуном в его руке, которая снова была направлена на Руквуда, в то время как его предплечье сдавливало горло Гермионы так, что она не могла дышать. – Я должен… Должен тебя… Гермиона шумно всхлипнула. - Я знаю, - просто сказала она. – Я… знаю. Она, правда, знала, что была обречена с самого начала, раз Высший – это, правда, он. Что они оба обречены, раз для него смерть важнее жизни. Раз для него теперь, уже давно… дело принципа сделать это, ведь иначе… все рухнет. Все, к чему он так давно шел. Все, от чего от пытался ее спасти, да вот только… было слишком поздно. Пожиратели настороженно смотрели на него, на них, уже, наверняка, начиная что-то подозревать. Руквуд не сводил с них потемневших угольков-глаз, будто бы даже уже не насмехаясь. Пути назад не было. Он сделал свой выбор еще под той самой Ивой, желая отомстить за то, что она разрушила все его планы на «правильную» жизнь. Он подтвердил это снова позже, в своем Поместье, когда не сделал и шага, чтобы ее спасти. Он… он просто был собой. А она была дурой, которая посмела верить, что он изменился. И сейчас, когда Гермиона уже готова была пасть от его руки - того, кто еще недавно смотрел на нее с нежностью… Кто говорил о любви и умолял бежать, наверное, еще немного сомневаясь в своем выборе… Она была счастлива умереть хотя бы так – в объятиях лучшего, любимого врага, окончательно смиряясь со своей долью. - Мы обречены, - слышит она его тихий голос из далекого, будто придуманного воспоминания, и каждый цветок на этом странном поле словно стремится спрятать свои лепестки в бутон, ежась то ли от ледяного бриза, то ли от неудобной правды. - Я знаю, - шепчет Гермиона, зарываясь в его шею, и океан будто разбивается вместе с ней о скалы обреченности, которые ни уничтожить заклятьем, ни перелезть. Абсолютно бесполезно. На этот раз она вынырнула из грез на удивление быстро и, обреченно повернув к нему голову, заставила себя ему слабо улыбнуться – прямо в миг, когда он поднес палочку к ее виску. Но в эту секунду внезапно со стороны сцены послышался целый хор голосов, а потом… Она уже едва ли соображала, что происходит. Хватка на шее ослабла, и Высший резко спрятал ее за спину, начав обороняться против целой армии подоспевших авроров. Пленники были освобождены, а потому ринулись вперед, на ходу ловя палочки, которые подоспевший отряд тем молниеносно отлеветировал. И эти вспышки, шум, голоса… Мерлин, остановитесь! Стоп! Ненужно! Не надо! Это же он, ее Драко! Это же они, и это… Это все не может быть правдой! И хотя в бой вмиг вступили темные стражи, пытаясь оградить их, ее, его - своего Высшего – от падения, все же теперь, когда она увидела, как уверенно наступают авроры, как окольцовывают их и умело отбиваются, очевидно, завладев палочками противников, которые имели двойную мощь, стало ясно – это конец. Люстры с грохотом рушились на пол, столы разлетались в щепки, осколки летели во все стороны, беспощадно раня любого, кто оказывался поблизости, и такого боя Гермиона не помнила со времен битвы за Хогвартс. - Беги! – оттолкнул ее Высший, и она, пошатнувшись, еле устояла на ногах, но все же не сдвинулась с места. - Нет! – закричала она, смотря, как тот в одиночку отбрасывает заклятьем авроров, словно кегли в гребаном боулинге, и каким-то образом еще остается в живых. - Гермиона! – послышался рядом до боли знакомый голос, а потом она ощутила, как чьи-то руки обхватили ее сзади за плечи. – Нам нужно идти. Ты в опасности! - не унимался он, и только тогда, пытаясь сбросить чужие ладони с себя, Гермиона раздраженно обернулась, увидев изможденное лицо Астории. В этот миг Рон, как уловила она краем глаза, сделал шаг вперед, а потом ожесточенно выпустил заклятье, которое ударило Высшего прямо в грудь, из-за чего он рухнул на спину, а Гермиона резко бросилась к нему. - Нет! – прокричала она, видя, как маска чуть съехала с его лица, а скула обнажилась. – Ты не можешь… - Ты все испортила, - болезненно сказал ей он, и она неверяще закачала головой. – Ты… Ты никогда меня не слушала. - Нет… - прошептала Гермиона, обхватив его лицо и все же не решаясь признать, кто сейчас лежал перед ней. - Сними ее, она мне больше ни к чему, - упавшим голосом продолжил Высший, слабо потянувшись к маске. – Ну же, Грейнджер, ты же так хотела все знать! - Я не буду! Я… не могу, - не заметила она, как заплакала, и лишь тяжелые капли, упавшие из уголков глаз на рубины, сказали ей об этом. – Я… Не заставляй меня! И тогда он, с силой взяв ее за запястье, сам поднес ее пальцы к маске, а после… Понимая, что она все же должна знать… Что она умрет, если не узнает наверняка, Гермиона сжала подушечками бархатный на ощупь пластик, а после, помедлив, дернула его на себя. - Я тебе отомщу, Грейнджер, - снова видит она лицо подростка Малфоя, и его волосы припорошены снегом, будто пеплом. – Настанет день, и я заставлю тебя за все заплатить, - жестоко говорит он ей, а в ее глазах уже слезы. - За что ты так со мной? – заставляет она голос не дрожать, но тот все же дрожит, и теперь ей так холодно, что она едва может дышать. - Гермиона! - крик Рона ворвался в ее сознание, вот только эта новая вспышка… Она была сильнее. Она не отпускала. И все же Гермиона, блуждая между прошлым и настоящим, не могла себя заставить вынырнуть в реальность, которая была столь страшной, что это воспоминание – оно стало спасением. - За что так со мной ты?! – с силой сжимает ее запястье Малфой, и его рука, облаченная в черную перчатку, дрожит. – За что?! - Гермиона! – попыталась ее оттащить Астория, но потом послышался ее сдавленный крик, и пальцы Гринграсс разжались. Рон… Рон тоже куда-то делся. И теперь смотря в его глаза – глаза Высшего, кем, похоже, был, всегда был Драко, у Гермионы был только один вопрос. Который она уже задавала ему, десять лет назад. О котором вспомнила только сейчас под оглушающий шум боя. - За что ты так со мной, Драко? – тихо заплакала она, смотря ему в лицо, которое будто навсегда покинули эмоции. - Потому что нам никогда не суждено быть вместе! - говорит она в своем воспоминании то, что всегда повторяла себе на протяжении последнего года. - Потому что нам никогда не суждено быть вместе, - в унисон сказал ей ее же слова Малфой в настоящем, будто в последний раз пронзительно – горько, нежно посмотрев на нее, а потом перед глазами блеснула вспышка – и, прежде чем потерять сознание, Гермиона увидела, как кто-то подхватил Драко, и с водоворотом аппарации унес его прочь. Дорогие читатели! Если вы читаете эти строки – предположу, что и до конца главы добрались.)) Я знаю, что большинство заинтересованных в моем творчестве и желающих меня поддержать уже давно подписаны на мой патреон https://www.patreon.com/jane_evans_books, где уже 49 глав и даже известно, кто Высший (=D), но тешу себя мыслью, что есть и те, кто может и хочет оказатть поддержку добрым словом и обратной связью, оставив свой отзыв. Я все вижу и читаю, хоть и не всегда имею возможность ответить, и, поверьте: ваши отзывы - это та самая мотивация, которая толкает меня на то, чтобы выкладывать МЛВ на сайты совершенно безвозмездно.)) А потому жду ваших впечатлений: как вам глава? Ожидали таких поворотов?