Мой лучший враг

Название: Мой лучший враг Бета/гамма: Lily Malfoy, Angel_71 Рейтинг: NC-17 Тип: гет Пейринг: Гермиона Грейнджер/Драко Малфой Гермиона Грейнджер/Рон Уизли Драко Малфой/Астория Гринграсс Жанр: йумар, роман Аннотация: Гермиона Грейнджер, рядовой работник Министерства магии, до умопомрачения влюблена в аврора Рона Уизли, который, к сожалению, не отвечает ей взаимностью. И, похоже, только напарник Рона способен помочь Гермионе найти решение столь деликатной проблемы... Отказ: все персонажи принадлежат Дж. Роулинг Комментарий: идея написания фанфика пришла ко мне ещё много лет назад после просмотра американской комедии "Голая правда". Однако то, что вы увидите в фике, похоже на сюжет этого фильма с большой натяжкой. ;)) У фика уже есть обложки, за что спасибо тем прекрасным дамам, которые успели прочитать первую главу до официальной публикации: http://www.pichome.ru/image/5tm http://www.pichome.ru/image/5tZ http://www.pichome.ru/image/5tb http://www.pichome.ru/image/5tT http://www.pichome.ru/image/5ta А еще два трейлера, за которые благодарю Евгению Кошмар и Ирину Лесовую: http://www.youtube.com/watch?v=jTM63SHijhM http://www.youtube.com/watch?v=xuH0mY6gjvg Предупреждения: постхог, возможен ООС, но я считаю, что его тут нет.)) По поводу персонажей. Здесь не будет тупого Рона-урода, любящего пожрать, стервы Астории, не отличающейся интеллектом, и богини секса/мечты любого мужчины/суперуспешной карьеристки (нужное подчеркнуть) Гермионы. Любите читать про таких персонажей — вам точно не сюда. Размер: макси Soundtrack — Boyce Avenue «Pocket full of Sunshine» — Гермиона, принимай! Ей даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять — через секунду на столе окажется очередная увесистая папка заявлений, которые необходимо «срочно рассмотреть». — Рассмотри их срочно, Грейнджер, — донёсся до неё грубоватый голос Люка Майерса — её начальника и по совместительству самого большого лентяя на свете. Его обязанности за последние два года свелись к тому, чтобы каждое утро левитировать документы на стол Гермионы, произнося одни и те же фразы, которые Майерс и не пытался видоизменить для разнообразия. Не успела она об этом подумать, как папка с глухим звуком приземлилась возле неё. «Ну конечно, — раздражённо отметила про себя Гермиона, покосившись на торчащие из-под вздутого картона исписанные листы, — а теперь он попросит меня поставить печати, будто бы это он лично рассмотрел каждое заявление». — И, да, поставь за меня эти грёбаные печати! Я полностью доверяю твоему профессионализму, Грейнджер, — криво усмехнувшись, подмигнул Майерс, и Гермиона почти дословно мысленно повторила его следующую фразу: — В конце концов, ты же не похожа на тех бимбо, которые как зря распоряжаются деньгами, а? Демонстративно окинув её взглядом с головы до ног, Люк противно загоготал так, будто бы не повторял изо дня в день эту сомнительную шутку, вызывавшую у Гермионы желание вырвать себе уши, а лучше — ему язык. Да, начался следующий предсказуемый день каторжной недели. Тихо вздохнув, Гермиона по обыкновению задумалась, как её угораздило попасть после Отдела магического правопорядка в Отдел регулирования инвестиционной деятельности, где вместо того, чтобы уведомлять о принятом решении тех, кто рискнул прислать свой проект на рассмотрение, она вот уже полтора года принимала эти решения самостоятельно. А всё из-за неиссякаемой инициативности: Майерс быстро смекнул, что Гермиона с её умением прогнозировать события, главным образом используя логику и незаурядные мозги, легко справится с тем, чтобы «решать, кому из этих надеющихся на халяву идиотов подкинуть деньжат, а кому — предложить поцеловать зад». — Снова? — послышался скучающий голос справа, и Гермиона оторвала обречённый взгляд от кипы бумаг, вот-вот готовых вырваться из картонного плена и разлететься по всему кабинету. — Снова, — на выдохе произнесла она, посмотрев в холодные глаза второй ассистентки Майерса — Астории Гринграсс, чей стол находился рядом. Астория по большей части была немногословна: как правило, на одном из таких простых вопросов их общение и заканчивалось. Хоть Гермиона и не могла сказать, что питает большую симпатию к этой мисс-идеальная-осанка, во всяком случае, в их отделе Гринграсс была единственным человеком, не вызывавшим у неё раздражения. Осмотрев кабинет, Гермиона увидела наблюдавшую за ней с тенью злорадства секретаршу Майерса, которая, поймав её взгляд, гадко улыбнулась и принялась подпиливать до невозможности длинные ногти. Через пару метров от неё располагались рабочие места двух совсем молоденьких и жутко глупых девиц: Мэри и Кэрри (иногда Гермионе казалось, что их наняли только для того, чтобы бегать то и дело за кофе или флиртовать с парнями из соседнего отдела) — и жеманного парня лет двадцати пяти, который зачастую перебарщивал с косметикой и всегда брезгливо смотрел на её неизменную юбку в пол и застёгнутую на все пуговицы рубашку. Что ж, ничего не изменилось. Совершенно ничего. Ещё раз мысленно посетовав на несправедливость мира и позавидовав друзьям, которые, в отличие от неё, занимались любимыми делами, Гермиона притянула к себе папку и, открыв её, взяла первое заявление. «Стэнли Бродеркейн. План открытия торгового центра для…» — Отказано, — даже не дочитав, поставила печать Гермиона. При нынешней покупательной способности ещё одно место для торговли скорее разорит бедолагу Стэнли, чем поможет ему разбогатеть. «Эмилия Дарк. Школа развития творческих способностей у юных волшебников». Гермиона задумалась и, взмахнув палочкой, трансфигурировала заколдованное заявление в объёмный бизнес-план. Через десять минут Гермиона не без удовольствия поставила штамп «Одобрено» и снова с головой ушла в работу, игнорируя ехидный шёпот, раздававшийся с другой стороны кабинета. Очень скоро шёпот сменился приглушённым разговором, тем не менее следующие пару часов Гермионе вполне удавалось привычно не обращать на него внимание и бесстрастно уродовать или украшать печатями заявления. Однако ещё через час Мэри и Кэрри стали больше хихикать, чем общаться, а спустя какое-то время, очевидно, посчитали, что громкий смех вовсе не помешает работавшим, в противоположность им, коллегам. Гермиона сжала зубы, осознав, что перечитывает одну и ту же фамилию уже несколько раз, в то время как хохот вкатывается в уши, словно пьяный Санта в дом (её до сих пор передёргивало от этого детского воспоминания), и вызывает лишь желание оглохнуть. Только после того, как Гермиона, закрыв глаза, тряхнула головой, а затем, сконцентрировавшись, вновь посмотрела на заявление, она поняла, что уже, наверное, в десятый раз произносит еле слышно… — Малфой, — тихо проговорила она, а потом, нахмурившись, воскликнула: — Малфой! В кабинете разом все притихли, а Гермиона, даже не начав читать название бизнес-плана, посчитала, что за такие отвратительные условия работы (чёртов Майерс), неуместные ассоциации с худшим Рождеством в её жизни (чёртовы Мэри и Кэрри) и годы угнетения в школе со стороны Драко Малфоя (чёртов Драко Малфой!) она имеет полное право поставить «Отказано» этому придурку, который посмел прислать ей на рассмотрение какой-то наверняка идиотский проект в третий или даже в четвёртый раз! — Мерзавец, — с жаром выпалила и одновременно с остервенением опустила печать на заявление Гермиона, будто именно оно было виновато во всех бедах мира, включая глобальное потепление, угнетение общины домовых эльфов и жуткую стрижку, делавшую Гермиону похожей на тётушку Маргарет из Провиденса. — Мерзавец! — чуть громче повторила Гермиона и со злостью отлевитировала лист в папку с красной пометкой «Уведомить об отказе». Гермиона была очень раздражена, ведь она знала, что даже у Малфоя всё сложилось лучше, чем у неё: его оправдали в суде, поверив «искреннему» раскаянию (ха-ха, очень смешно), и даже приняли на работу в Министерство на должность — угадайте кого? — аврора! Драко Малфой — чёртов аврор! Бывший Пожиратель Смерти — аврор! Да они там с ума посходили, раз решили, что человек, так много лет восхищавшийся Тёмным Лордом, вдруг станет помогать Министерству в отлове таких же, как он сам. «Мне тоже это не нравится, Гермиона, но он хорошо владеет тёмной магией и знает множество контрзаклятий, так что аврор из него действительно вышел неплохой», — неохотно как-то сказал Гарри, на что Гермиона лишь презрительно фыркнула. Ага, как же. Из него вышел неплохой подхалим и бабник, если судить по томным взглядам девиц наподобие тех, с кем ей приходилось работать (за исключением Астории, конечно, которую, казалось, едва ли может что-то заинтересовать). А ещё жуткий нахал, раз при таком огромном состоянии ещё смеет обращаться за материальной помощью к ней, к Гермионе! Ну или, вернее, к ней в отдел, куда он настойчиво и методично посылал заявление за заявлением. Что ж, получай, придурок! Почувствуй, каково это, когда тебя унижают, не хотят даже слушать! Ощути, как было все эти годы тем, на кого ты смотрел, как на огромную кучу навоза! Попробуй своё же лекарство, Мал… — Гермиона, — прервал её мысленный поток гнусавый голос Филиппа (того самого жеманного бухгалтера, который красил губы прозрачным блеском и выливал на неё ушат презрения), — с тобой всё в порядке? Выглядишь так, будто наконец осознала, что этот твой видок в стиле постаревшей Селестины Уорлок — полнейший отстой. Все в кабинете захохотали, кроме Гринграсс, которая только слегка приподняла уголки губ, и Гермиона окинула присутствующих таким взглядом, что, будь у неё дар Джинни, те бы уже были увешаны летучими мышами, как ёлки — рождественскими гирляндами. В этот миг очень хотелось высказать Филиппу всё, что она думает о нём и о Министерстве магии, которое после войны стало подчёркнуто толерантно относиться к представителям сексуальных меньшинств, разрешая им «самовыражаться» и «не особенно строго» придерживаться дресс-кода на рабочем месте. И Гермиона поддерживала бы эту политику, если бы не каждодневное напоминание Филиппа о том, что даже он, мужчина, разбирается в премудростях моды и стиля лучше, чем она. — Время обедать! — довольно потянувшись, вышел из кабинета Майерс и кинул взгляд на папку с отклоненными заявлениями. — Вот это да, Грейнджер! Бьёшь все рекорды по отказам. Хотя я тоже считаю — нечего потакать этим говнюкам! Сегодня ты даёшь им пару сотен галлеонов на открытие какой-нибудь картинной галереи, а завтра они уже трахают твою жену! По обыкновению, Люк громко засмеялся над собственной «шуткой» и даже хрюкнул от радости, что так удачно сострил. Остальные подхватили, словно соревнуясь, кто фальшивее изобразит веселье, в то время как Гермиона без тени улыбки пыталась найти предполагавшуюся связь между предметами искусства и занятиями любовью с чужой женой. — Мистер Майерс, но ведь только двенадцать! — плюнув на эту бесполезную затею и не дождавшись, когда стихнет гогот, произнесла Гермиона. — Верно, деточка, — вытер пальцем выступившие слёзы Люк, — обед у нас в двенадцать, потому что сегодня… — …среда, — благоговейным шёпотом закончили за него Мэри и Кэрри, а Филипп даже хлопнул в ладоши и радостно крутанулся на стуле. И тут Гермиона поняла. Святой Мерлин, ведь сегодня действительно среда! Тот самый день, тот единственный день недели, который она ждала с нетерпением… Руки задрожали, губы непроизвольно растянулись в глупой улыбке, а все мысли, заставлявшие тело клокотать от злости всего минуту назад, улетучились. Да, среда была праздником. Настоящим праздником, которого она ждала, как повышения, как Нового года, как… Гермиона не знала, с чем ещё сравнить тот трепет, который она испытывала от одной мысли об этом дне. «Особенном дне», — мысленно поправила она себя, а заодно одёрнула рубашку. — Ты идёшь? — спросила у неё Астория, которая по-прежнему сидела за столом и, судя по всему, снова планировала сохранить нетронутой тоненькую талию, не сходив на обед. И хотя на лице Астории не было и тени каких-либо эмоций, Гермиона всё же довольно давно её знала, чтобы понять — та над ней насмехается. — Да, я иду на обед, — не вовремя раскрасневшись, подчеркнула последние слова Гермиона и, гордо вскинув голову, нарочито медленно пошла к выходу, борясь с желанием пригладить выбившиеся из пучка пряди. Она видела из открытой двери, как Мэри и Кэрри, опёршись на противоположную входу стену, вытягивают шеи и лучезарно улыбаются, глядя вправо, что означало — они совсем близко. — Поторопись, милочка, — взволнованно прошептал Филипп, когда Гермиона сравнялась с ним в проёме, — иначе всё пропустишь. Гермиона даже не стала делать вид, будто её не волнует факт, что всего через пару секунд мимо них пройдут те, о ком грезила практически вся женская половина Министерства магии и даже некоторая часть мужской. Она всё же попыталась пригладить свои невозможные волосы, но, похоже, только больше их растрепала как раз в миг, когда под дружные вздохи из-за угла вывернула компания мужчин, одетых в одинаковую чёрную форму: водолазки под горло, безупречно облегающие натренированные торсы; мантии, доходящие до щиколоток и развевающиеся от стремительной ходьбы; брюки с идеальными стрелками и начищенные ботинки, в которых, казалось, можно разглядеть своё отражение лучше, чем в зеркале. Но больше всего в их обликах привлекали внимание кожаные перчатки, специально созданные, чтобы противник не мог обезоружить человека, надевшего их. Правда, у Филиппа было собственное мнение на этот счёт: он думал, что разработчиком магического артефакта была одна из тех девушек, что сейчас томно смотрели на приближающихся «жеребцов» (Гермиона терпеть не могла это слово из его лексикона), которая проницательно посчитала, что в перчатках «жеребцы будут еще более сексуальны». Однако Гермиона видела всё иначе. Её не волновали мантии, узкие брюки и «жеребцы» как таковые, которые на самом деле были спецотрядом авроров (их отправляли на особо сложные задания, а по средам приглашали на собрания для подробного отчёта об очередной невообразимо опасной операции, проведённой накануне). Гермионе была абсолютно безразлична их красота, обаяние, смелость, отвага, или что там еще перечисляла Кэрри в прошлую среду? Гермионе было, в общем-то, плевать на всех и на всё, кроме одного: среда была тем днём, когда она видела в Министерстве Рона Уизли, в которого была влюблена без памяти ещё со школы. И, конечно же, когда авроры показались в поле зрения, первым, кого она нашла взглядом, был Рон. Он возвышался над всеми, и был единственным обладателем рыжих волос, которые с недавнего времени стал укладывать в модную причёску. Причёска ему по-настоящему шла, что отметили все женщины с этажа Гермионы, все женщины со второго и четвёртого этажей и даже с пятого, где в основном работали замужние дамы преклонного возраста. К тому же недавно репортёры журнала «Ведьмин досуг», на обложке которого в прошлом выпуске красовался Рон — «великолепный аврор, бизнесмен и покоритель женских сердец», — и вовсе написали, что «новый имидж Рональда разожжёт костёр любви в сердце любой ведьмы» (не то чтобы Гермиона читала такие журналы и цитировала статьи вслух, совсем нет). — Гермиона! — радостно воскликнул Рон, увидев её, но она ещё раньше сорвалась с места и быстро пошла к нему навстречу, изо всех сил стараясь не перейти на бег. — О Мерлин, Рон! Я слышала, вас отправляли на операцию по поимке Каркарова! Всё в порядке? — сердечно обняла она его и почувствовала неуклюжее прикосновение больших ладоней к спине. — А, да это ерунда! Мы окружили дом, в котором он скрывался, ну и потом Малфой долбанул одним из тех своих заклятий так, что Каркаров с визгом выскочил наружу, — хохотнул Рон, и Гермиона вспомнила ещё одну причину, по которой может безо всяких угрызений совести ставить Малфою штамп «Отказано» столько раз, сколько он посмеет ей прислать своё идиотское заявление. А всё потому, что Малфой был напарником Рона и проводил с ним в разы больше времени, чем это удавалось Гермионе. Везучий ублюдок! — Я рада, что всё обошлось, — стараясь выкинуть раздражающие мысли из головы, Гермиона отстранилась и решила перевести тему, пока Рона не перехватил кто-то из толпы мечтающих о нём фанаток. — Послушай, Рон, мы так давно не собирались все вместе, — начала издалека Гермиона заранее заготовленную речь, которую репетировала целую неделю. — Как насчёт того, чтобы поболтать за ужином у меня дома? Скажем, в субботу? — Прости, Гермиона, но у меня уже запланированы кое-какие дела, — развёл руками Рон и поправил причёску, поймав своё отражение в стекле за спиной Гермионы. — А как насчёт следующей недели? Может, в пятницу? — Но на следующей неделе Гарри уходит в отпуск, и они с Джинни едут в Египет, ты же знаешь, — виновато пожал плечами Рон. — Ах точно, как же я могла забыть… — попыталась изобразить досаду Гермиона, хотя на самом деле всё прекрасно помнила (они с Джинни только вчера это обсуждали, попивая приятное вино и рассуждая на тему «Когда же всё-таки Рон разует глаза»). — Ну, в таком случае может, ты придёшь один? Ведь накопилось столько новостей! В этот миг Гермиона краем глаза заметила, что Малфой, идущий в конце всех авроров, сбавил шаг и будто бы прислушался к разговору. — Не знаю, Гермиона, выйдет ли у меня… — мельком глянул на Драко Рон. — Ты можешь позвать кого-нибудь с собой, ну или я могу кого-то пригласить, чтобы было веселее, — прибегла к последнему аргументу Гермиона, заметив, что одна из девиц довольно стремительно идёт к Рону. К счастью, она прошла мимо и остановилась рядом с Малфоем, в то время как Рон, на мгновенье задумавшись, внезапно улыбнулся. — Ну хорошо. Я попробую отложить свои… э-э-э… дела и быть в пятницу на ужине, если ты приготовишь тот изумительный пудинг по своему фирменному рецепту! Гермиона предпочла умолчать, что тот «фирменный пудинг» был не чем иным, как разведённым из пакета порошком, с помощью магии принявшим форму пирога, а потому радостно выпалила: — Конечно приготовлю! Она широко улыбнулась и едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от предвкушения восхитительного вечера прямо как те идиотки, что с ней работали. — Но не обещаю, Гермиона, правда, просто те дела… Они очень важны и… — замялся Рон и, почесав затылок, ещё раз взглянул на своё отражение. — Я понимаю, не переживай, — силясь скрыть досаду, произнесла Гермиона. — Но ты всё же постарайся, пожалуйста! Рон глубоко вздохнул и снова виновато посмотрел на неё. — Обещаю, что постараюсь, — слегка склонился он к ней, и у Гермионы чуть не закружилась голова от его запаха, напоминавшего аромат свежескошенной травы. — Значит, в пятницу? — В пятницу, — кивнула Гермиона и кое-как стерпела, чтобы не потянуться к Рону и не чмокнуть его в щёку. Услышав её слова, Рон ещё раз криво улыбнулся и вместе с Малфоем продолжил путь, кинув напоследок: «Ну, пока!» Гермиона смотрела на его широкую спину и думала, что наконец-то ей удастся остаться с ним наедине! И хотя Рон не дал окончательный ответ, она верила в лучшее, ну и самую малость — в Гарри и Джинни с их способностью убеждать. Да, уж они-то точно смогут уговорить Рона прийти — во всяком случае, Гермиона на это очень надеялась. И, возможно, тогда Рон осмелеет и открыто проявит в её адрес те чувства, которые, без сомнения, теплятся в его душе. Скорее всего, он так же, как и Гермиона, давно понял, что их расставание после окончания школы было ошибкой, ведь они были с самого начала друг для друга предназначены! Несомненно. Да по-другому и быть не может! — Кстати, Гермиона! — внезапно развернулся Рон. — Ты же не против, если я кое-кого с собой приведу? В том случае, если у меня всё-таки получится прийти, конечно? Гермиона застыла. Что? Что-о-о?! Видимо, она всё же произнесла этот вопрос вслух, раз Рон, чуть смутившись, повторил: — Ну, девушку. Помнишь Кэтрин? Та новенькая продавщица из «Вредилок». Ты ведь не против, если я её приглашу? Ведь сама сказала — будет веселее! Рон ждал ответа, а Гермиона всё не могла найти слов, думая о мисс-четвёртый-размер, которая всего пару недель работала у Джорджа в магазине и уже, очевидно, успела продемонстрировать свой «рабочий потенциал». Чувствуя себя неудачницей, Гермиона открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать, в то время как все её надежды, все её идеально выстроенные планы разваливались к чёрту от осознания: у Рона есть девушка. И он хочет явиться с ней в единственный день, когда Гермиона может остаться с ним наедине. В единственный день, когда Гарри и Джинни не будет в городе, чтобы Рон мог притащить их с собой. В единственный день, ради которого Гермиона готова была даже сутки провести за плитой, лишь бы у неё получился настоящий грёбаный пудинг, который она никогда не умела готовить. — Гермиона? — обеспокоенно позвал Рон, и она моргнула. — Конечно да, Рон, — её голос чуть-чуть дрогнул. — Приводи… её. Последнее слово Гермиона почти прошелестела, но Рон услышал и как ни в чём не бывало произнёс: — Ага. Ну что ж, тогда, надеюсь, до встречи! Он уже давно ушёл вслед за компанией авроров, свернувших в соседний коридор, а Гермиона до сих пор смотрела ему вслед и, казалось, стояла на осколках несбывшейся мечты, разбившейся из-за появления в жизни Рона какой-то голубоглазой «бимбо», которой наверняка даже пудинг из пакета приготовить не под силу. *** Вдоволь наплакавшись в туалете, прямо как Филипп, не успевший в период распродаж купить «ту маленькую розовую кофточку», Гермиона привела себя в порядок и, взглянув напоследок на своё бледное и будто осунувшееся лицо, вышла в коридор. Все уже отправились в местный кафетерий на обед, так что вокруг не было ни души. Решив, что хуже не будет, если она немного похудеет, отказавшись, по примеру Астории, от еды в полуденное время, Гермиона вздохнула и обречённо побрела к кабинету, уставившись под ноги. Чтобы не думать об оглушительном фиаско в личной жизни и о той пустоголовой Барби, которую ей придётся терпеть на пятничном ужине в случае, если Рон всё же явится, Гермиона заняла себя разглядыванием кафеля, по которому шла. Белые плиты сменялись чёрными, и она совершенно по-дурацки старалась ступать только на светлые, будто это могло сделать её настроение чуточку лучше омерзительного. — Чёрная, белая… Чёрная, белая… — отстранённо бормотала Гермиона, изо всех сил игнорируя внутренний голос, утверждавший, что ведёт она себя как полная идиотка. А в следующую секунду произошли сразу две вещи: Гермиона увидела, что путь преграждают чьи-то ноги, обутые в те самые лаковые аврорские туфли, и где-то совсем рядом раздался насмешливый голос, который она не слышала так много лет, что и забыла, каким раздражающим может быть его тон. — Ну ты и идиотка, Грейнджер. Полная идиотка. Гермиона резко остановилась и, подняв голову, взглянула на того, кто, безусловно, был солидарен с её подсознанием. Ну конечно, кто ещё может так бесцеремонно обратиться к ней, кроме Майерса? Только… — Малфой, — нахмурилась Гермиона. — Какого чёрта ты… — Пригласить на ужин парня, по которому так отчаянно сохнешь, и предложить ему привести кого-то? — перебив её, продолжил Малфой, вскинув брови и укоризненно покачав головой. — Верх кретинизма. Гермиона на миг впала в ступор. Малфой стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, и смотрел на неё таким взглядом, будто ей вручили главный приз конкурса «Неудачница года». — Ты бы, несомненно, получила звание «Неудачница года», Грейнджер, если бы такая премия существовала, — словно прочитав её мысли, фыркнул Малфой и усмехнулся. И в этот момент Гермиона поняла, что, возможно, так и случилось, ведь Малфой был не только засранцем, но ещё и отличным легилиментом. — Иди к чёрту, — устало бросила она и уже собиралась пройти мимо этого будто купавшегося в превосходстве идиота, как услышала фразу, заставившую остановиться. — Я могу решить твою проблему, Грейнджер. Могу сделать так, что Уизли будет твой. Гермионе показалось, будто её ошпарило кипятком. — Что? — резко развернувшись, спросила она. — Я ведь знаю, что ты уже много лет пытаешься обратить на себя его внимание, но безрезультатно. Ты давно лелеешь в душе милый образ о безоблачном счастье с Уизелом: вы живете в уютном домишке в окружении кучерявых рыжих детей, как один похожих на папашу. Я прав? — оттолкнувшись от стены, сделал Малфой шаг навстречу, и только сейчас Гермиона осознала, что он был почти таким же высоким, как Рон. Покраснев, она подумала, что на самом деле в её фантазиях дети были со вполне себе послушными волосами, а их цвет был не настолько… — Стоп, с чего ты вообще решил, что я мечтаю об этом? — смутившись, поинтересовалась Гермиона и скрестила руки на груди. — Ну что ты, это же совсем не очевидно! — округлил глаза Драко. — Ты просто так пялишься на Уизела с таким выражением лица, что мне порой кажется: ещё чуть-чуть — и ты начнёшь расстёгивать блузку прямо на глазах у всего Министерства. — Ты просто больной на всю голову придурок, Малфой, и всё, — покраснев ещё больше, выпалила Гермиона и спросила себя, какого чёрта она вообще ещё разговаривает с ним. — Не настолько больной, чтобы понять — ты в дерьме, Грейнджер, и рискуешь остаться старой девой с такими методами привлечения мужчин, как у третьекурсниц, мычащих что-то невпопад в присутствии предмета своей несбыточной страсти. — Так, довольно, Малфой! Я больше не собираюсь тебя слушать! — уже едва не клокоча от ярости, произнесла Гермиона и сделала пару шагов, когда Малфой преградил ей путь. — А придётся, Грейнджер, потому что я единственный, кто может тебе помочь. За год, что я работаю в паре с Уизелом, я сумел его неплохо изучить! И, поверь, та информация, которую я получил благодаря любви объекта твоего вожделения напиваться после успешного выполнения задания и откровенничать, по-настоящему бесценна. Что-то такое было в его тоне — и на какую-то секунду Гермиона даже поверила Малфою, но потом вспомнила, что, вообще-то, она зареклась доверять кому-то вроде него после того катастрофического свидания с Ноттом (не дай Мерлин Рону о нём узнать!). — Вообще-то, я зареклась доверять кому-то вроде тебя, Малфой, после того катастрофического... — Гермиона тряхнула головой, — неважно. Так что, думаю, эту ценную информацию ты можешь благополучно засунуть себе в зад, — презрительно сказала она и ещё больше разозлилась на саму себя из-за осознания, что уже и говорить начала прямо как её начальник. Дурацкая работа! — Тебе нужно просто поверить мне, Грейнджер, и Уизли будет стенать от любви на пороге твоего дома, — чуть опустив подбородок, Малфой пристально посмотрел на неё таким взглядом, что и МакГонагалл бы не усомнилась в правдивости его слов. Но только не Гермиона, которой всё это уже начало порядком надоедать. Создавалось ощущение, будто Малфой издевается над ней, пытается унизить и окончательно добить после того позора, свидетелем которого стал всего полчаса назад. — С какой стати я должна вообще тебе верить, Малфой? — упёрла руки в бока Гермиона и сделала предупреждающий шаг. — Ты являешься из ниоткуда, оскорбляешь меня, насмехаешься надо мной и после этого предлагаешь «помочь»?! Только не говори, что ты резко воспылал любовью к грязнокровкам и готов бескорыстно сложить голову на алтарь доброты и альтруизма! — Нет, пожалуй, я выберу другой алтарь, чтобы расстаться с одной из самых прекрасных частей тела, — невозмутимо ответил Драко с лёгкой усмешкой, засунув руки в карманы брюк. — Я помогу тебе, но, естественно, небескорыстно. — Ха-ха, так я и думала, — закатила глаза Гермиона и, развернувшись, всё же пошла прочь. — Скажи, что будешь не одна! — донёсся до неё голос Драко, и Гермиона, сжав челюсть, усилием воли заставила себя идти дальше. — Вот увидишь, тогда Уизел сразу же сообщит, что почтит твой дом присутствием, а в пятницу прискачет на ужин, словно подстреленный единорог на водопой! Она уже сворачивала за угол, когда до неё долетела последняя фраза Малфоя: — Я буду ждать тебя на шестом, Грейнджер, возле двери в архив в шесть вечера. Надеюсь, ты передумаешь! — Надейся, придурок, — пробормотала Гермиона и зашла в кабинет, в котором по-прежнему сидела одна лишь Астория, задумчиво расчёсывавшая длинные белокурые локоны. Она с безразличным видом глянула на Гермиону, но задержала взгляд на пару секунд, что означало — все эмоции Гермионы были как на ладони. К счастью, Гринграсс обладала поистине потрясающим качеством — не задавать вопросы в моменты, когда очень хотелось это сделать, так что только слегка нахмурилась и отвела глаза. Вскоре в кабинет вернулись Мэри и Кэрри, а за ними и Филипп с Анжелой — той самой высокомерной секретаршей, которая так раздражала Гермиону. Но сейчас даже Анжела со своей презрительной усмешкой не могла сделать её настроение ещё хуже, чем оно было. Потому что хуже быть просто не могло. *** Сорок восемь. Ровно сорок восемь минут Гермиона пыталась делать вид, будто её не волнуют слова Малфоя и вся сложившаяся ситуация с Роном в целом. Гермиона пыталась работать — честно, пыталась и даже рассмотрела парочку бизнес-планов, рассеянно поставив «Отказано» на каждом, но вскоре поняла, что никак не может выкинуть разговор с Малфоем из головы. Вообще, голова у неё пульсировала, и готова была взорваться от самых разнообразных мыслей, крутившихся вокруг оси под названием «Рон Уизли», и в какой-то момент Гермиона подумала, что сойдёт с ума. А всё дело было в том, что она решительно не знала, как ей поступить. В миг, когда они с Роном прощались, ей казалось — Рон точно придёт на ужин в пятницу, пусть и захватив с собой ненужный балласт. Но сейчас Гермиона внезапно осознала, что, скорее всего, Рону будет куда приятнее в это самое время находиться не в её гостиной, а в своей кровати, покрывая поцелуями фигуристое тело той блондинки, в глазах которой не было даже намёка на интеллект. И вот как теперь быть? Что же делать? «А может, попробуешь поступить так, как сказал Малфой?» — в очередной раз начал искушать её внутренний голос. — Ни за что, — тихо прошипела Гермиона в ответ на мысленный вопрос. «В конце концов, что ты теряешь? Малфой ведь не узнает, воспользовалась ты его советом или нет, если ты сама ему не скажешь», — продолжало звучать в голове. — Да, но ведь Рон может рассказать — они вроде неплохо ладят… — с сомнением возразила Гермиона. «И какого чёрта тебя должно интересовать мнение Малфоя? Ну и что, если он узнает. Ведь если его план не сработает, то у тебя будет возможность посмеяться над ним! Ну а если сработает, то какая тогда в принципе разница, что будет думать Малфой, Рон же совершенно точно придёт к тебе в гости! Может, он даже явится без своей «бимбо», и уж тогда-то ты ему покажешь, на что способна настоящая умная женщина, умеющая любить!» — торжественно заключил внутренний голос. — Умеющая любить, да! — вслух сказала Гермиона и даже слегка подпрыгнула на стуле, едва сдержавшись, чтобы не рассечь кулаком воздух. Только тогда она заметила, что присутствующие смотрят на неё с полуоткрытыми ртами, а возле стола стоит Рон с таким видом, будто только что услышал, что она больше не болеет за «Пушки Педдл». — Тебе нужно взять отпуск, Гермиона, — не сводя с неё насторожённого взгляда, произнёс Рон. — Ты споришь сама с собой вслух и в этот момент выглядишь так, будто готовишь план по захвату мира. Естественно, Рон не хотел, чтобы она стала в очередной раз причиной бурного веселья, но все, кто находился в кабинете, дружно загоготали так, что даже Люк выглянул удостовериться — всё ли в порядке. — Грейнджер, всё в порядке? — спросил он, вопросительно глянув на Рона. — Да, мистер Майрес, просто ко мне зашли на минутку, — поднявшись с места, сквозь зубы проговорила Гермиона и, жестом показав Рону следовать за ней, стремительно направилась к выходу. Оказавшись в коридоре, она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, приложив руки к раскалившимся до предела щекам. — В самом деле, Гермиона! Я, конечно, не слышал, что именно ты там бормотала, но уверен, что тебе необходимо взять хотя бы пару-тройку… — Нет, — перебила Рона Гермиона и наконец подняла взгляд. — Нет, всё в порядке. Просто я рассуждала вслух, одобрять очередной проект или нет. Так зачем ты пришёл, Рон? Она видела, как он замялся и запустил пятерню в волосы. В обычное время Гермиона считала этот жест очаровательным, но сейчас он говорил ей о том, что у Рона для неё не самые приятные новости. — Боюсь, Гермиона, в пятницу у меня не вы… И тут она внезапно всё поняла. Но прежде чем Рон успел договорить, Гермиона, моментально приняв решение, громко выпалила: — Ах как же всё-таки хорошо, что ты зашёл, Рон! Я ведь и сама думала с тобой связаться. Рон на секунду опешил, а затем недоверчиво спросил: — Правда? — Ну конечно, — постаралась беззаботно улыбнуться Гермиона, — ведь я посчитала, что будет нечестно, если я тебя не предупрежу. Рон удивился и уже хотел задать вопрос, но Гермиона снова его перебила на полуслове: — Я ведь тоже буду на ужине не одна, так что хотела у тебя спросить — ты же не против? Едва договорив последнюю фразу, Гермиона замерла и выжидающе уставилась на Рона. Казалось, даже стены затаили дыхание, наполнившись томительным ожиданием, в то время как Рон будто пребывал в состоянии полнейшего ступора. Он смотрел на Гермиону так, словно увидел впервые, и это даже слегка озадачило её, ведь Гермиона не ожидала, что её слова произведут на Рона такое сильное впечатление. — Ну, я… — в конце концов обрёл дар речи Рон и так и застыл с полуоткрытым ртом. Гермионе казалось, что она даже слышит, как в черепе Рона в бешеном темпе крутятся шестерёнки мозга, в котором наверняка произошло замыкание. И в этот миг, глядя на абсолютно обалделое лицо Рона, Гермиона внезапно осознала, что, похоже, план Малфоя работает. «Не может быть!» — подумала она и поняла, что выражение её лица теперь едва ли отличается. — Ох, прости, что перебила тебя. Ты ведь что-то начал говорить? — глухо спросила Гермиона, желая и одновременно не желая опровергнуть тот факт, что Малфой не соврал: он знал, что делать. — Да, — тряхнул головой Рон. — Прости, Гермиона. Я просто… — он издал нервный смешок, а потом произнёс, слегка нахмурившись: — Я хотел сказать, что приду в пятницу на ужин. Гермиона совершенно онемела, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается вихрь эмоций, заставивших губы растянуться в ошеломлённой улыбке, а затем выпалить: — Превосходно! Это просто замечательно, Рон! Рон лишь несмело улыбнулся, после чего снова помрачнел и, развернувшись, зашагал прочь. Чёртов Малфой — он ведь действительно знал, что делать. *** — Что ты хочешь? — без лишних предисловий начала Гермиона, шагнув в узкий коридор на шестом этаже. Малфой медленно обернулся и растянул губы в самодовольной усмешке. Засунув руки в карманы, он опёрся спиной на дверь в заброшенный архив, которым уже давным-давно никто не пользовался. — О, значит я оказался прав? Наша блудная рыжая лошадка решила заглянуть в родное стойло? — Что. Ты. Хочешь? — сквозь зубы повторила Гермиона, буравя Малфоя взглядом. Она до сих пор не могла поверить, что согласилась сюда прийти. Безумие, чистое безумие, что она решила — Малфой может ей помочь. — Я могу тебе помочь, Грейнджер, и сделаю это, — снова угадал (прочитал?) её мысли Драко и скучающе глянул на свои идеально ухоженные ногти, — но взамен и ты должна будешь мне отплатить тем же галлеоном. — Конкретнее, Малфой, — уставившись на него исподлобья, отрезала Гермиона. Драко наконец глянул на неё, слегка насупился, а после довольно продолжительной паузы выдал: — Тебе никогда не говорили, что в этом своём одеянии ты похожа на постаревшую Селестину Уорлок? — Малфой, — уже начала терять терпение Гермиона и сделала предупреждающий шаг к нему. — Повторяю, конкретнее. — Если конкретнее, то ты похожа на очень злую постаревшую Селестину Уорлок, у которой последний секс был лет пятьдесят назад. Гермиона чувствовала, что готова убить. Конечно, она привыкла каждый день работать с людьми, которые дико её раздражали, но Малфой за какую-то минуту общения переплюнул их всех истинным талантом — быть по-настоящему невыносимым. — Ты по-настоящему невыносим, Малфой, — прошипела она. — И если ты решил упражняться в остроумии, то… — Астория Гринграсс, — перебил её Драко, выковырнув воображаемую грязь из-под ногтя. — Я собираюсь на ней жениться. Гермиона опешила. — Что? — Правда, она ещё не в курсе, но, думаю, благодаря тебе, Грейнджер, она очень скоро поймёт, какая это замечательная идея, — подмигнул Драко, и Гермиона даже приоткрыла рот от удивления. — Стой. Я что-то не слышала ничего о ваших отношениях, — нахмурилась Гермиона. — Астория немногословна, верно? — усмехнулся Драко. — Хотя сомневаюсь, что она могла что-то рассказывать обо мне, ведь мы знакомы весьма поверхностно. — И тем не менее ты собрался на ней жениться, — скрестив руки на груди, вскинула бровь Гермиона. — Мне уже двадцать пять, Грейнджер, и я должен думать о будущем. Знаешь, у нас принято рано обзаводиться семьёй, а из того, что есть, Астория — наиболее подходящий для меня вариант. — В самом деле? — недоверчиво спросила Гермиона, вспомнив Асторию — высокую холодную блондинку с идеальными манерами, до которой Малфою, с его привычкой хамить, было очень далеко. — Да, Грейнджер, в самом деле. Не поверишь, но на рынке невест сейчас так же глухо, как и в твоей личной жизни, так что на фоне остальных, Астория — женщина-мечта. У неё крепкое здоровье, привлекательный внешний вид, да и другими она ещё не опробована, что гарантирует безупречную репутацию и максимальный комфорт в браке, — безразлично пожал плечами Драко, и Гермиону даже передёрнуло от отвращения. — Звучит так, будто ты выбираешь не жену, а новую метлу для товарищеских матчей между аврорами, — сухо прокомментировала она. — Грейнджер, как ты могла такое подумать? — будто оскорбился Малфой. — При покупке метлы я куда избирательнее. Гермиона покачала головой. Боже мой, и с этим человеком она собралась иметь дело! С этим беспардонным, наглым, циничным… — Можешь перестать мысленно перечислять мои мнимые недостатки, Грейнджер, — скучающим тоном изрёк Малфой. — Лучше обрати внимание на одно из многочисленных достоинств: я знаю, как ты можешь захомутать в свои чопорные сети Уизела. И ты сама понимаешь, что я не вру. Он действительно не врал, и только это, помимо бесконечной любви к Рону, заставило Гермиону не советовать Малфою, куда именно ему отправиться в увлекательное путешествие сию же секунду. — Значит, я должна буду рассказать Астории, каким изумительным мужем ты будешь? — скептически сказала она. — Но-но, Грейнджер, не надо врать нашей белокурой фее, — ухмыльнулся Драко. — Просто тебе нужно будет иногда добывать для меня кое-какую информацию. Видишь ли, Астория не из тех женщин, кто падок на мою природную красоту и обаяние. — А такие существуют? — холодно обронила Гермиона. — Сказать откровенно, — проигнорировал её слова Малфой, — мне кажется, к ней нужен особый подход, а мне известно, что ты единственная, с кем Астория общается и кого уважает. Гермиона пару секунд безмолвно смотрела на Драко, а потом рассмеялась. — Серьёзно? — едва успокоившись, спросила она. — Ты ведь шутишь, правда, Малфой? — Она не слишком разговорчива, Грейнджер, это верно, — бесстрастно глядя на неё, отозвался Драко. — Однако мыслей у неё не меньше, чем у любой другой особы женского пола. Гермиона резко посерьёзнела. — Ты копался в её голове? — чувствуя, как в душе нарастает возмущение, спросила она. — Мне удалось это сделать лишь однажды, — безразлично вскинул бровь Драко, — и этих пары секунд хватило, чтобы понять — во всём Министерстве нет человека, который относился бы к тебе лучше, чем она. — Неправда! Меня многие любят в Министерстве! — возмутилась Гермиона. — Нет, — почти сочувственно покачал головой Драко. Гермиона не стала спорить. Она и сама знала, что многих раздражает своей целеустремленностью и дружбой с одним из самых завидных женихов всего волшебного мира. — Хорошо, Малфой. Я согласна на твои условия, — в конце концов сдалась Гермиона. — Но откуда мне знать, что ты не врёшь? — Это ещё не всё, — проигнорировав её вопрос, оттолкнулся от двери Драко и шагнул к ней. — Ты сделаешь ещё кое-что для меня, Грейнджер. — Ещё кое-что? Ты не считаешь, что как-то многовато для человека, который… — …воплотит твои мечты о стонущем от любви Уизеле? Для человека, который поможет ему забыть о тех недалёких девицах, с которыми он часто развлекается? Для человека, который способен заставить Рональда понять, что ты — та, кто по-настоящему умеет любить? — Ты опять копался в моей голове? — вспыхнула Гермиона. — Едва не растворился в океане безысходности и неудовлетворённости, — усмехнувшись, кивнул Малфой. Гермиона поняла, что рука с зажатой в ней палочкой уже слегка трясётся. Никогда, никогда желание убить не было столь заманчивым. — Что ещё ты хочешь? — тихо проговорила Гермиона, прямо посмотрев в глаза Драко. По его ухмылке она поняла — ей не понравится то, что она услышит. — Ты одобришь мой проект, — внезапно стал серьёзным Малфой, а в его голосе прозвучала стальная нотка. — Наконец поставишь эту чёртову печать. — Ни за что! — выпалила Гермиона, раскрасневшись ещё больше. — О, ещё как одобришь, Грейнджер! Иначе можешь забыть о шёлковых простынях и возлежании на них в обнимку с Уизелом. К слову, он носит бельё совершенно другого фасона, нежели ты представляешь. — Прекрати лезть ко мне в голову! — разъярилась Гермиона, покраснев так, что щёки, казалось, вот-вот расплавятся. Драко недобро усмехнулся. — Обещаю больше этого не делать, если ты согласишься на мои условия. Считай это маленьким бонусом вдогонку к несущему тебе в зубах цветы Уизли. Гермиона была так зла, что какое-то время даже не могла говорить. Конечно, она ненавидела Малфоя с его извечным сарказмом и умением выжать из ситуации максимум, но ещё больше ненавидела себя за то, что не находила сил послать его к чёрту и уйти. А всё из-за того, что, похоже, он действительно был единственным человеком, способным ей помочь (и как её только угораздило так сильно полюбить Рона, что она готова была даже заключить сделку с дьяволом во плоти?). — Мы заключим магическую сделку, Малфой, и попробуй только не согласиться, — процедила Гермиона. Малфой расплылся в довольной ухмылке. — Это так по-слизерински, Грейнджер, — не доверять никому. — Заключим сделку сейчас же, оговорив условия, — чуть громче продолжила Гермиона и вытянула ладонь. Драко сделал расслабленный шаг и крепко сжал её. — Дамы вперёд, — уже без тени усмешки сказал он, тяжело посмотрев на Гермиону, которой тут же захотелось убрать руку и по-детски закричать: «Я пошутила!» Но, естественно, она этого не сделала. Не сводя с Малфоя взгляда, Гермиона прошептала сложное заклятие, после чего увидела, как их сомкнутые ладони окутала призрачная дымка. — Если через три месяца я не буду встречаться с Роном Уизли, — мрачно начала Гермиона, — то ты, Драко Малфой, нарядишься как хорошенькая вейла на ежегодный Рождественский приём и станцуешь самый пикантный танец из всех, на которые только способен. Услышав её условия, Драко побледнел, и Гермиона злорадно подумала, что теперь-то гадёныш точно никуда не денется. — Решила поиграть со сроками, да, Грейнджер? — прошипел Малфой. — Ну что ж, я принимаю твои условия, а теперь и ты прими мои. Если через три месяца ты, Гермиона Грейнджер, не одобришь мой проект, а Астория Гринграсс не примет моё предложение руки и сердца, то на этом самом Рождественском приёме ты прилюдно расскажешь о своих самых смелых сексуальных фантазиях, которых, как мы оба знаем, у тебя немало. — Какая же ты сволочь, Малфой! — сгорая со стыда, повысила голос Гермиона, в то время как закуток, в котором они с Драко стояли, озарил яркий свет, тут же проникший в их ладони. — Тебя никто не тянул за язык и не заставлял придумывать дополнительное условие, Грейнджер, — неприязненно отдёрнул руку Малфой, и Гермиона заметила, что он едва сдержался, чтобы не вытереть ладонь о мантию. — И если ты не хочешь рассказывать во всеуслышание про тот эпизод, где ты с Уизелом развлекаешься на стоге сена, то предлагаю начать работу уже завтра. — Но завтра я договорилась помочь Джинни с… — Я приду в семь. И если ты мне не откроешь дверь, то можешь готовиться к фееричному выступлению на Рождественском приёме, — перебил её Драко и, неприятно усмехнувшись, добавил: — Хотел бы я посмотреть на лицо Уизела, когда он узнает, что ты его представляешь в тех кожаных трусах, которые, кстати, в реальной жизни на его заднице смотрелись бы не слишком-то сексуально. Малфой моментально блокировал заклятие, которое она в него послала, а затем, как ни в чём не бывало, обошёл её и, насвистывая какую-то знакомую и почему-то дико раздражающую мелодию, направился к лифтам. Лишь когда он уехал, Гермиона поняла — чёртов Малфой напевал хит Селестины Уорлок.