Мой лучший враг

Soundtrack — Marina and the Diamonds «Power & Control» Гермиона не удивилась, что в субботу Малфой не пришёл, несмотря на то, что они и договаривались в этот день провести работу над ошибками. Она не могла объяснить (или просто не хотела объяснять), озвучить самой себе причину, но чувствовала — он не объявится, а потому даже и не ждала его. И хотя она была довольна, что в целом вечер прошёл с ощутимой пользой для их с Роном будущего, с другой стороны, больше была раздосадована из-за концовки этого самого вечера, которую прокручивала в голове снова и снова ‒ и не находила себе места. Читать не получалось, — мысли тут же уплывали куда-то далеко от строк и возвращались то к добродушному, приятному лицу Рона, то к хмурому, жёсткому лику Драко. Эти двое сводили её с ума, ведь насколько сейчас силён был прилив любви и нежности к одному, настолько же мощным казалась злость и ненависть ко второму. О да, она именно ненавидела Малфоя. Ненавидела, по-детски перекладывая вину за всё случившееся на него. Ведь если бы не его идиотский план стать её парнем на один вечер, не было бы всех этих неуместных эмоций, до сих пор мурашками рассыпавшихся по телу, жаром опалявших кожу, приятным покалыванием ощущавшихся на губах, когда она вспоминала их последний поцелуй. Не было бы и самого поцелуя, который, пожалуй, отнял у неё больше, чем подарил. Ведь, да, Рон теперь совершенно точно стал смотреть на неё иначе, вернее, заметил, что она в первую очередь девушка, а не бесполое существо, ошивающееся всегда где-то рядом. И это был плюс. Правда в комплекте с этим важным, но единственным плюсом шёл ряд минусов, сопровождавшихся вопросами ‒ что дальше? Как они с Драко теперь будут общаться? Смогут ли они общаться, помня, что произошло, что стало происходить с ними всё чаще и в конечном счёте вылилось в тот поцелуй? Смогут ли они опять сконцентрироваться на изначальных целях и бесстрастно сотрудничать? А что же с Роном? Что если он снова захочет встретиться с Дэмианом? Или же у него возникнут какие-нибудь вопросы к нему? А что будет, если он узнает, что Дэмиан ‒ это и есть Драко? О боже… Как всё стало сложно. Одним словом, к исходу субботы Гермиона поняла: если она срочно не найдёт себе занятие, требующее концентрации ‒ в очень скором времени ляжет в психиатрическое отделение больницы Святого Мунго и начнёт бредить их именами, пуская слюну на подушку, которую периодически будет то расцеловывать, то колотить в моменты буйства, представляя себе Рона и Малфоя соответственно. Воскресенье впорхнуло в квартиру Гермионы вместе с совой, принёсшей весточку, что Гарри был вынужден срочно вернуться из поездки по велению Аврората. Джинни сетовала в письме, что ей не удалось и раза надеть хоть одну из обновок, что Гермиона, краснея от стыда, помогала ей выбирать в отделе сексуального белья. И почему-то в миг, когда она читала эти строки, Гермионе пришло осознание — ей надоело краснеть. Ей надоело стесняться своих мыслей, Малфой же… Опять чёртов Малфой в её голове! Когда она только перестанет о нём думать? Но раз уж начала… В общем, у неё родилась гениальная идея попросить Гарри обучить её окклюменции. Чем дольше Гермиона размышляла на эту тему, тем больше убеждалась: это то, что нужно. Во-первых, у неё появится занятие, во время которого она должна будет максимально сосредоточиться, что исключит всякие думы о Роне и Малфое. Во-вторых, учитывая специфику этого самого занятия, у неё будет стимул освоить окклюменцию как можно скорее, если она не хочет, чтобы Гарри внезапно узнал о присутствии Малфоя в её жизни. И, в-третьих, она больше не будет беззащитной. Хватит позволять Малфою заглядывать ей в голову в любой момент, когда ему заблагорассудится. Тем более что сейчас это было крайне нежелательно, ведь Гермиона близко к сердцу приняла их проклятый поцелуй, а вернее, те эмоции, которые он у неё вызвал и вызывал до сих пор. Она скорее предпочла бы умереть, чем позволила Малфою прочитать это в её мыслях. Да, это была, пожалуй, основная причина, по которой Гермиона твёрдо решила обучиться окклюменции. — Ты свихнулась, — ошеломлённо покачала головой Джинни, когда Гермиона выдала ей как на духу свой план. — Стать аврором, чтобы завоевать Рона… Научиться окклюменции, чтобы спастись от Малфоя, который помогает тебе завоевать Рона… Мерлин всемогущий, пошли мне бутылку огневиски. Без неё мне не разобраться. — Я знаю, Джинни, как это всё звучит, но… Как думаешь, Гарри согласится? Гарри согласился. Что всегда в нём нравилось Гермионе, так это его способность не лезть с лишними вопросами, когда она сама не хотела на них отвечать. Конечно, он удивился. Но, к счастью, не так сильно, всё-таки Гермиона заранее придумала отличную отговорку: она хочет научиться окклюменции просто из-за того, что этим пока не владеет. А все вокруг в курсе, что она не любит чего-то не знать, ведь так? И хотя Гермиона могла поклясться — Гарри догадался, что основная причина кроется не в этом, он всё же тактично промолчал, лишь поинтересовавшись: «Для тебя это действительно важно?», на что Гермиона даже не ответила, просто посмотрела так, что он понял всё без слов и назначил время первого занятия. *** Наступила рабочая неделя. И хотя Гермиона не могла сказать, что в выходные страдала от отсутствия вестей от Драко (она просто и сама не знала, как начать снова общаться с ним), всё же в понедельник её начало это волновать. Она думала — неужели это конец? Малфой больше не станет её учить, и она будет предоставлена самой себе? Но уже в следующую минуту зло напоминала себе, что, по большому счёту, её помощь для Драко не менее важна, так что если она, Гермиона, по какой-то причине стала ему неугодной (неужели она правда так ужасно целуется?), то пусть он катится к чёрту. Именно эта сильная эмоция — раздражение, которое теперь каждый раз возникало в ней при мысли о Драко, ‒ как ни странно только помогала в тренировках с Гарри. Слава Мерлину, у того были свои методы обучения окклюменции, предполагавшие, что, лишь когда Гермиона постигнет азы, он попробует атаковать её разум. Так что у Гермионы было несколько дней, чтобы отточить умение блокировать мысли и поупражняться в технике заклинания, а ещё лишняя мотивация, чтобы Гарри не увидел, по какой причине она, собственно, всё это затеяла. Также, помимо занятий с Гарри, у Гермионы прибавилось работы и в Аврорском подготовительном центре, где теперь все кандидаты проходили испытания на практике. На тренировочную комнату были наложены какие-то чары, из-за которых претендентки на место в спецподразделение Аврората не могли видеть друг друга. Черты лица просто расплывались, а при попытке Гермионы рассмотреть, с кем ей всё-таки приходится работать плечом к плечу, у неё начинали так сильно слезиться и болеть глаза, что продолжать это было невозможно. А потому она дралась, отражала атаки не известных ей ведьм и, без лишней скромности, преуспела в этом. Просто вместо безликого существа она представляла перед собой Малфоя, от которого, к слову, к среде по-прежнему не было ни слуху, ни духу. И чем сильнее Гермиона переживала из-за этого, не решаясь написать ему первой, тем больше злилась и вкладывала всю злость в свои заклятья. Конечно, Холлвурд не похвалил её, однако по его взгляду Гермиона поняла — он ожидал гораздо меньшего, так что и на том спасибо. И всё же Гермиона не могла сказать, что была лучшей: из тех десяти человек, которые остались в одной с ней группе, большинство тоже старались изо всех сил, а одна из конкуренток вообще переусердствовала с заклятьем ‒ и Гермиона со всего маху врезалась плечом в стену и расцарапала руку о металлический щит. И всё это за двадцать минут до начала рабочего дня в Министерстве. В итоге, не успев до конца залечить ссадины и синяки, она зашла в кабинет в таком виде, что сомнений не оставалось: либо всю ночь били её, либо вбивались в неё во время занятий таким страстным сексом, который Гермиона могла представить только в самых смелых фантазиях… и их Малфой уже наверняка увидел. Сволочь. Видимо, смена имиджа и прошедший по Министерству слух, что у «зазнайки Грейнджер» наконец-то появился парень, сыграли свою роль, а потому, влетев в кабинет и усевшись на место, Гермиона заметила, что все уставились на неё заинтригованно, так, будто бы второй «ночной» вариант и в самом деле имел место. — Что? — зло гаркнула Гермиона, потирая ушибленное плечо, и её коллеги тут же многозначительно переглянулись, после чего в конце концов создали видимость, что занялись делами. Всё время, что Гермиона разбиралась с документами, периодически раздражённо сдувая с лица непослушную, теперь уже длинную прядь, лезшую в глаза, она буквально кожей ощущала назойливое желание Анжелы, Филиппа и, конечно же, Мэри с Кэрри задать какой-то вопрос, который вертелся у них на языке вот уже пару часов. Даже Астория поглядывала на неё сегодня куда чаще обычного и как-то едва заметно улыбалась. Когда Гермиона перехватила её взгляд, Гринграсс, в отличие от коллег, чуть выше приподняла уголки губ и произнесла: — Привет, Гермиона. Мы так с тобой сегодня и не поздоровались. Лишь в этот миг Гермиона осознала: она действительно влетела в кабинет, как разъярённая фурия, даже забыв кивнуть в знак приветствия хоть кому-нибудь. Хорошо, что в ближайшее время на повестке дня наверняка будет тема бурной личной жизни Гермионы, что, в общем-то, было той только на руку, а не её чёрствое поведение, которое в другой ситуации точно бы уже обмусолили. — Ох, прости, я просто так спешила, что… — положила перо на стол и отодвинула от себя папку Гермиона, устало подняла глаза на Асторию. — Эта неделя выдалась сумасшедшей. — Я вижу, — скользнула взглядом Астория по её лицу и остановилась на руках, где виднелись ссадины. И хотя Астория не спросила, откуда они, Гермиона посчитала своим долгом объясниться и при этом сказать чистейшую правду. — Я просто неудачно упала, — слегка склонившись к Астории через стол, тихо пояснила она, недобро глянув на навострившую уши Анжелу. Астория вскинула брови и еле заметно усмехнулась. — Я знаю, — кивнула она, и Гермионе на какой-то миг показалось, что Астория и правда всё знает. Что она, прямо как Малфой, прочитала её мысли и теперь про себя смеётся над ней. Однако уже следующая реплика Астории, произнесённая со вздохом, заставила забыть об этом предположении: — Посмотри, я и сама не лучше выгляжу. Астория откинулась на спинку кресла и, расстегнув пуговки на манжете шёлковой блузки, медленно задрала рукав. Увиденное заставило глаза Гермионы округлиться: на бледной, почти прозрачной коже Астории расцвёл безобразный красно-лиловый синяк, как если бы её кто-то больно ударил пару раз в одно и то же место. Гермиона вскинула на неё испуганный взгляд, но Астория поспешила её успокоить: — Проходила утром мимо детской площадки, где дети учились играть в квиддич. Бладжер, видимо, принял меня за одного из игроков. Так что можешь считать, что я тоже упала… На бладжер. У Гермионы ещё больше округлились глаза. Астория только что… пошутила? Не может быть. Если только это не лишнее подтверждение, что Малфой прав: Астория действительно по непонятной причине симпатизирует ей, раз пытается вести себя так, будто хочет с ней подружиться. Впрочем, буквально через секунду Гермиона облегчённо засмеялась, осознав, что Астория вряд ли знает о её многочисленных тайнах. — Будь аккуратнее, — опять взяла Гермиона перо и пригрозила им Астории, после чего переключила внимание на папку, притягивая ту к себе. — Бладжеры в наше время ещё опаснее мужчин. — Я бы не сказала, — как-то чересчур резко отозвалась Астория, и Гермиона в очередной раз вскинула на неё удивлённый взгляд. — Ты так думаешь? — засунула кончик пера в рот Гермиона, расслабившись в кресле и слегка нахмурившись. — Я это знаю, — пожала плечами Астория, а затем с безразличным видом вновь уткнулась в книгу, которую читала. Гермиона поняла, что на этом их разговор окончен, но всё же в оставшееся до обеда время изредка поглядывала на Асторию в надежде, что та захочет развить тему, которую завела. Воистину, они с Малфоем могли посоперничать по части сложности характера, который ни у одной, ни у другого Гермиона не могла до конца понять. Просто идеальная пара. Хотя нет: Астория достойна кого-то получше Малфоя, который, по подсчётам Гермионы, должен был появиться в коридоре вместе с остальными аврорами уже… через несколько минут? Гермиона моментально подскочила, чем непременно привлекла бы дополнительное, и без того назойливое внимание коллег, если бы те сами, взглянув на часы, резво не поднялись с мест и на время не потеряли интерес к её персоне. Мэри с Кэрри и Филипп начали активно мазать губы блеском, а Анжела — взбивать пальцами кудри, делавшие её похожей на морщерогого кизляка. Даже Астория подошла к зеркалу и принялась рассматривать своё лицо, будто ища там какие-то изъяны. А Гермиона тем временем пыталась справиться с таким волнением, что её даже слегка подташнивало. Мало того что она сейчас снова встретит Рона, своего чудесного, потрясающего, лучшего на свете мужчину, и реализует свой план: обсудить прошедший вечер и ненавязчиво выяснить, какие у него остались впечатления. Так придётся ещё и как-то незаметно дать понять Малфою, что им нужно поговорить, ведь Гермиона не в силах была больше ждать. Да, ей придётся посмотреть ему в глаза и как на духу выдать, что так дальше продолжаться не может, что ей нужна определённость и хоть какое-то объяснение, где его носило практически целую неделю. И что если она плохо целуется, то пусть так и скажет — причина в этом, напыщенный индюк! «Боже, что за ерунда лезет мне в голову…» — подумала Гермиона, ужаснувшись, что в который раз мысленно вернулась к тому поцелую. Убейте её кто-нибудь. — Идут! Идут! — взвизгнул Филипп, заглянув в кабинет, и отчаянно замахал руками, из-за чего Мэри и Кэрри, едва не спотыкаясь на каблуках, как испуганные куропатки, ринулись к нему. Гермионе показалось, что её сердце подпрыгнуло до самого горла и застряло там, не давая дышать. О Мерлин, что её сейчас ждёт? Что… На ватных, будто не своих ногах она торопливо вышла из кабинета как раз в миг, когда авроры завернули за угол. Они о чём-то оживлённо переговаривались и хмурились, словно не замечая глазевших на них девиц и Филиппа. Гермиона быстро нашла взглядом рыжую макушку и тут же автоматом заправила прядь волос за ухо, ощутив, как что-то в животе перевернулось. Рон шёл в самом конце и вдумчиво слушал какого-то парня, выглядевшего сосредоточенным. Гермиона сглотнула и, сдвинув брови, попыталась отыскать глазами Малфоя, однако… его нигде не было. Она даже обернулась, чтобы ещё раз исследовать тех, кто уже прошёл мимо, — безрезультатно. Гермиона в отчаянии перевела взгляд Рону за спину и сосредоточилась на повороте, из-за которого, по её мнению, вот-вот должен был появиться Драко… Но секунды шли, а его всё не было, и почему-то из-за этого Гермиона окончательно поддалась панике, ощутив, как сердце стало биться чаще. Мерлин, что с ним случилось?! — Привет, Гермиона, — послышался тёплый, родной голос, и только тут она обратила внимание, что Рон уже стоит рядом, засунув руки в карманы брюк, и с интересом разглядывает её с полуулыбкой. — Кого ты там высматриваешь? — Ох, привет, прости… Я тебя не заметила, — нервно засмеялась Гермиона и стушевалась, заметив удивление в глазах Рона. — Как дела? — Да если честно… — провёл Рон рукой по волосам, слегка насупившись, а затем мотнул головой и вновь прямо взглянул на неё. — Как ты сама? Как поживает Дэмиан? «Если бы я только знала…» — пронеслось в голове Гермионы при воспоминании о Драко-Дэмиане. — Всё прекрасно, — соврала Гермиона, натянуто улыбнувшись. — У Дэмиана в данный момент много работы, поэтому мы не видимся так часто, как хотелось бы, но… Рон понимающе хмыкнул, а затем как-то странно помрачнел. — Гермиона, — начал он, внезапно сделав к ней шаг и положив руку на плечо, — скажи мне честно… От этих слов у Гермионы всё похолодело внутри. Боже, неужели Рон обо всём догадался? Неужели сейчас он уличит её в обмане? — …Дэмиан знает Малфоя? Они общаются? Она так и замерла, услышав окончание фразы. Рон угрюмо смотрел на неё, и внезапно его рука, лежавшая на её плече, показалась Гермионе такой тяжёлой, как будто это были оковы, от которых не освободиться, пока не скажешь правду. — Я… — не отрывая взгляд от голубых глаз Рона, сипло начала Гермиона, после чего прокашлялась и уже чуть более уверенно ответила: — Я не знаю, Рон. Дэмиан никогда мне об этом не говорил. А почему… Из-за чего ты спросил? Рон медлил с ответом, будто ища в её лице признаки того, что она что-то утаивает, но в конце концов отвернулся и со вздохом убрал ладонь, снова засунув её в карман. — Просто некоторые вещи, которые он говорил… А впрочем, неважно. — А куда делся Малфой? — выпалила Гермиона давно вертевшийся на языке вопрос прежде, чем подумала. Брови Рона изумлённо взлетели, и Гермиона тут же добавила: — Просто я заметила, что сегодня его нет, а ты так напряжённо общался с тем парнем, что… — Малфой на задании, — неохотно ответил Рон. Было видно, что эта тема ему неприятна. — Он ещё в субботу вызвался добровольцем… И до сих пор не вернулся. А я же хотел отправиться с ним, но он такой упрямый, Гермиона. Ты бы его знала… Всё вокруг будто замерло. Волна ужаса прокатилась по телу, а слова «до сих пор не вернулся» набатом застучали в голове. Вмиг все догадки и обиды Гермионы стали такими смешными, ведь она за всей этой кутерьмой и «уроками» как-то подзабыла, что Малфой в первую очередь аврор. Причём один из лучших, один из тех, кто не страшился умереть… Который по какой-то причине будто сам шёл навстречу лучам, подставлялся под заклятья и уворачивался от них в последний момент. Боже, а она ведь действительно его совершенно не знала… Кто он  этот человек, который прятался за бронёй из шуток и насмешек? Кто он — настоящий Драко Малфой? «Не вернулся…» — снова прозвучало в мыслях, и Гермиону пробил озноб. — С ним всё… в порядке? — даже не думая о том, как подозрительно это звучит, дрожащим голосом спросила Гермиона, пока самые ужасные картинки сменяли друг друга в голове. — Уверен, что да, — со вздохом произнёс Рон. — Этот засранец всегда выходит сухим из воды. А почему ты так за него переживаешь? Гермиона вскинула на Рона испуганный взгляд, но тут же взяла себя в руки и рассмеялась. — Переживаю? Не говори ерунды. Просто поинтересовалась, это же твой напарник, — отмахнулась она, а затем, чтобы перевести тему, быстро спросила. — Как дела у Кэтрин? И хотя волнение за Малфоя ещё ютилось в душе Гермионы, всё же реакция Рона, который моментально сконфузился, заставила её забыть о нём. — Я с ней порвал, — буркнул Рон, поморщившись так, будто выпил сок мандрагоры. — В общем-то, всё к тому и шло. Услышав его слова, Гермиона еле смогла сдержать радостную улыбку. Неужели Рон и правда порвал с мисс-четвёртый-размер? — Сказать честно, Гермиона, с тех пор, как мы с тобой расстались, я ни с кем… не встречался всерьёз, — неловко признался Рон, взлохматив волосы на затылке. — Наверное, девушки меня совсем избаловали. Он невесело усмехнулся, пока Гермиона глядела на него во все глаза, даже не дыша. — Я уверена, ты обязательно встретишь ту, с которой захочешь завести долгие отношения, Рон, — тихо сказала она, положив ладонь на его руку. — А вдруг, я её уже знаю? — задумчиво проговорил он, посмотрев прямо на Гермиону, от чего она покраснела. Боже мой… — Эй, Уизли, ты идёшь? — окликнул Рона кто-то из авроров, и Гермиона мысленно прокляла его, ведь Рон, до той поры пристально вглядывавшийся в её глаза, со вздохом отвёл взгляд и сделал шаг назад. — Сейчас! — крикнул он, обернувшись, а затем виновато обратился к Гермионе: — Прости, мне нужно идти. В пятницу к нам придут новички, так что сегодня мы должны подготовить зал для испытаний… Увидимся тогда в следующую среду? В который раз за время их короткого разговора сердце ухнуло куда-то в пропасть. В пятницу. Значит, уже в пятницу тех, кого завтра объявит Холлвурд, представят основному составу Аврората. Причём не просто представят, а устроят им… показательные испытания? У Гермионы от ужаса всё поплыло перед глазами. — Эй, Гермиона, так значит, до среды? — повторил Рон, проведя ладонью перед её лицом. Только тогда Гермиона пришла в себя и рассеянно взглянула на него. — Конечно, до среды, — машинально ответила она и, не зная зачем, чмокнула Рона в щёку. — А теперь иди. Он улыбнулся, прижав ладонь к тому месту, куда она его поцеловала, и сделав пару шагов назад, наконец отвернулся и зашагал прочь. И лишь когда его силуэт окончательно слился с толпой в дальнем конце коридора, Гермиона вернулась в кабинет. Ей было и холодно, и жарко одновременно. Голова раскалывалась от такого обилия противоречивой, вызывавшей прямо противоположные эмоции информации, что Гермиона, едва дойдя до своего места, схватилась за стол и присела на него, пытаясь справиться с волнением. Рон подозревает, что Малфой и Дэмиан как-то связаны… Малфой ещё не вернулся с задания… Рон расстался с Кэтрин… В пятницу будет представление новичков спецотряду авроров… Смахнув капельки пота со лба, Гермиона почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. Боже, сколько лет каждый её день напоминал день сурка. А сейчас практически ежедневно она сталкивалась с такими потрясениями, которые её зачерствевшая душа просто не могла спокойно вынести. — Гермиона… — внезапно услышала она тихий голос Астории и почувствовала её лёгкое прикосновение к плечу. — Что с тобой? — Наверное, я переутомилась, — еле слышно ответила она, даже не взглянув на неё. Действительно, только сейчас вся усталость, накопленная Гермионой за дни бесконечных аврорских тренировок и занятий с Гарри, дала о себе знать. Кажется, она ощутила боль от каждой ссадины, от каждого синяка, которые так и не убрала с тела, и от этого хотелось осесть на пол. — Попробуй выпить это, — сунула Астория ей в руку прохладную металлическую флягу. — Мне помогает. Только тогда Гермиона открыла глаза и увидела на лице Астории сосредоточенное выражение. Переведя взгляд на флягу, Гермиона спросила: — Что это? — Восстанавливающее зелье. Признаюсь, последняя неделя выдалась тяжёлой не только у тебя. Меня только это средство и спасает, — спокойно пояснила Астория, мягко склонив голову на бок. — Я уверена, оно и тебе поможет. И оно на самом деле помогло. После того, как Гермиона сделала несколько глотков, она ощутила, будто сама энергия влилась в её желудок, а потом разнеслась вместе с кровью по венам и артериям. Резко распахнув веки и почувствовав такую лёгкость в теле, словно только что вернулась из продолжительного отпуска, Гермиона с восторгом посмотрела на Асторию. — Это невероятно, — произнесла она и выпрямилась во весь рост, разминая суставы, которые больше не ломило. — Где ты взяла это зелье? Астория довольно улыбнулась и сказала: — Это из запасов моей бабушки. Если хочешь, я могу тебе принести пару флаконов. Гермиона с благодарностью посмотрела на неё и подумала, что они и правда могли бы подружиться. — Спасибо, — просто сказала она, передав флягу обратно. Астория еле заметно кивнула и, лукаво взглянув на неё, пошла на своё место. Гермиона улыбнулась ей вслед. *** Она прошла. Это было чем-то немыслимым, но она прошла. Сегодня утром, после такой тренировки, что Гермионе пришлось пораньше уйти с работы от переутомления (даже зелье Астории не справилось с ним), Холлвурд наконец объявил номера тех, кто проходит дальше и присоединяется к спецотряду авроров для последующих тренировок. С самого начала, ещё когда их было двадцать человек, Гермионе присвоили номер тринадцать, что само по себе не стало для неё счастливым предзнаменованием. Но именно это число Холлвурд всё же озвучил последним из семи, когда читал список. К тому времени Гермиона уже мысленно смирилась — ей не быть аврором. Ведь Холлвурд будто в насмешку называл чьи угодно порядковые номера, кроме её, при этом поглядывая на Гермиону так, словно говорил: «И не надейся, Грейнджер». Но свершилось чудо — она прошла. И вот уже несколько часов подряд Гермиона не могла унять ликования, ведь она попала в семёрку лучших. А что самое прекрасное — на этом победы не закончились. Видимо, чувство гордости и радости настолько вдохновило Гермиону, что вечером, во время решающего занятия с Гарри, она с лёгкостью отразила его мысленную атаку. Она не позволила Гарри увидеть ни одного воспоминания, чем он по-настоящему восхитился. «Ты прекрасная ученица, Гермиона», — удивлённо выдохнул тогда Гарри, не веря, что за какие-то пять дней она освоила то, чему некоторые не могут научиться за всю жизнь. Гермиона в ответ на это лишь благодарно улыбнулась и попросила Гарри повторить всё пройденное с нею ещё раз… В итоге, когда Гермиона вернулась домой, она была настолько морально и физически истощена, что просто счастливо рухнула на кровать, широко раскинув руки и ноги. Холлвурд велел ей явиться в Аврорский центр к семи утра, а на часах уже было десять, да и хнычущее небо за окном, заливавшее Лондон дождём, будто шептало — пора спать. Гермиона переоделась в любимое домашнее платье с котиками, которое спрятала от презрительного взгляда Драко куда подальше, накрылась мягким одеялом и уже почти заснула, когда услышала, что кто-то колотится в её дверь. Конечно, сначала она решила, что ей это снится, но потом, когда стук стал таким, что, казалось, ещё чуть-чуть — и дверь попросту вылетит, Гермиона моментально распахнула глаза и поднялась. Сон как рукой сняло. «А вдруг это Рон? Или… Малфой?» — пронеслось у неё в голове, и Гермиона не знала, какое из этих предположений заставило её так быстро нестись в прихожую, что она едва не пнула Живоглота, лениво разлёгшегося на пороге спальни. Уже когда Гермиона открыла замки, до неё дошло: она выглядит кошмарно, но стук повторился, и она подумала — плевать. Всё равно она не сможет постоянно изображать из себя «идеальную женщину». Резко дёрнув на себя дверь, Гермиона уже готова была встретить Рона или Драко и никак не ожидала, что на пороге окажется… Паркинсон? — Грейнджер, — вместо приветствия хмуро произнесла Панси и бесцеремонно влетела в квартиру. — Где этот чёртов Малфой? Признавайся, вы с ним трахались, раз ты так долго не могла открыть мне дверь? Гермиона просто опешила от её слов. Она молча смотрела на вымокшую под дождём Панси, которая, даже не разувшись, прошла в гостиную, а потом, увидев, что Драко там нет, направилась в спальню. — Вообще-то… — двинулась к ней Гермиона, но Панси её не слышала: она одну за другой открывала двери и заглядывала во все комнаты. И лишь после того, как поняла — Драко нигде нет, наконец обернулась к Гермионе. — Он аппарировал? — враждебно глянула на неё Паркинсон, и только тогда Гермиона обратила внимание, что её обычно идеально уложенные волосы спутаны, под глазами потекла тушь, а на щеке алел след, явно оставленный чьей-то ладонью. Гермиона в ужасе вздохнула и сделала несколько шагов к Панси, протянув руку. — О Мерлин… Это сделал… он? — спросила она и попыталась прикоснуться к лицу Паркинсон. Но та грубо оттолкнула её руку и отскочила, как от прокажённой. — Не твоё дело, мисс у-меня-никогда-не-бывает-неприятностей! — едко отозвалась Панси, но в глазах у неё на секунду, всего на секунду мелькнула такая горечь, что Гермиона поняла: это действительно сделал Нотт. — Малфоя здесь нет, — тихо сказала Гермиона, качая головой и не отрывая взгляда от щеки Паркинсон. — Послушай, Панси, я могу тебе помочь, если ты… — Мне на хрен не нужна твоя помощь, Грейнджер! — прокричала Панси, сжав трясущиеся руки в кулаки. — Просто скажи, где Драко! — Я не знаю! — повысила голос Гермиона: нервозность Паркинсон передалась и ей. — Рон сказал, что Малфой сам вызвался на какое-то задание и до сих пор не вернулся… Услышав её слова, Панси застыла на пару секунд. Её глаза расширились от удивления, но вскоре в них блеснула досада, смешанная с разочарованием. — О Мерлин… — сокрушённо протянула Панси и, опустившись на диван, спрятала лицо в ладонях: — Опять он за своё. Гермиона ошеломлённо смотрела на неё, пока в голове возникали картины одна хуже другой. — Что ты имеешь в виду? — в конце концов боязливо поинтересовалась Гермиона, садясь на краешек кресла напротив. Панси резко вскинула голову и жёстко спросила: — Что у него произошло? Гермиона помедлила с ответом, после чего замямлила: — Я… Я не знаю… Панси мотнула головой, будто отгоняя от себя надоедливую муху. — Грейнджер, поверь мне, если Малфой снова вызвался на задание в одиночку, значит, ему хреново. А так как в последнее время он общается с тобой больше, чем с кем бы то ни было, я и спрашиваю — уж не в курсе ли ты, что произошло? Может, причина в тебе, мисс-хлопковые-трусики? Гермиона вспыхнула, ощущая, как тело сковывает от ужаса. Ей просто нечего было сказать, ведь она не знала наверняка, могло ли в жизни у Драко произойти что-то ещё, кроме… Кроме того вечера, после которого они не слишком хорошо расстались. А потому Гермиона понятия не имела, в ней ли причина его ужасного состояния, раз он вызвался на опасное задание добровольцем. Видимо, Панси что-то такое увидела в глазах Гермионы, что её лицо смягчилось. — Не переживай, Грейнджер. У Малфоя везения ещё больше, чем у Поттера. Просто знай: что бы у вас там с ним ни было, не позволяй этому произойти снова. Усекла? С этими словами она поднялась и растерянно замерла, пропустив влажные от дождя волосы сквозь пальцы. Гермиона интуитивно почувствовала, что Панси просто не знает, что ей делать дальше. — Ты искала Малфоя, чтобы рассказать ему что-то? — начала издалека мягким тоном Гермиона, медленно вставая с кресла. Она ожидала, что сейчас Панси снова грубо ответит ей, а может, даже и посоветует отправиться в такие, а вернее, на такие края, где Гермиона не была очень давно. Но нет. Видимо, внутри у Паркинсон что-то щёлкнуло, и она, обернувшись к Гермионе, посмотрела на неё со смесью изумления и горечи. — Я искала его, чтобы… — еле слышно заговорила она, а потом её взгляд будто остекленел: — О Мерлин, я ушла от него, — прошелестела она так, словно и сама не могла в это поверить. — Я действительно ушла от него… полчаса назад. Гермиона вздохнула и дёрнулась вперёд, желая успокоить Панси, но увидела на лице той такое затравленное выражение, что догадалась: одно неверное движение или слово — и она спугнёт её. — У меня есть огневиски, — негромко, но твёрдо произнесла Гермиона, не допуская, чтобы в её тоне прозвучала хоть нотка жалости. — Я принесу. Когда Гермиона вернулась с давно пылившейся в шкафу бутылкой и волшебной мазью, она увидела, что Паркинсон стоит всё в той же позе, уставившись остекленевшими глазами прямо перед собой. — Панси? — несмело позвала Гермиона, и та, вздрогнув, наконец обратила на неё внимание, а затем скользнула взглядом к огневиски. — Дай сюда, — неожиданно скомандовала она, и Гермиона протянула ей бутылку, которую Паркинсон тут же вырвала из её рук. Открутив резким движением крышку, она запрокинула голову и сделала сразу несколько — три или четыре — огромных глотков, после чего с чмоканьем отстранилась и протянула огневиски Гермионе: — Пей. У Гермионы глаза на лоб полезли от удивления. — Я? — неверяще спросила она и покосилась на огневиски. — О нет, Панси, я как-нибудь в другой раз… На самом деле я уже собиралась спать, ведь мне завтра очень рано вставать и… — Мне тоже. Пей, — безапелляционно заявила Паркинсон и сунула бутылку Гермионе в руку. Гермиона невесело рассмеялась и предприняла ещё одну попытку увильнуть от такого настойчивого предложения, надеясь, что Паркинсон не всерьёз: — Я не пью крепкие напитки. И, сказать честно, я вообще очень редко… — Пей, твою мать! — горячо выпалила Панси, зло покосившись на неё. — Это ты виновата, что единственный мой друг вместо того, чтобы сегодня быть со мной, рискует где-то жизнью, так что пей, Грейнджер, и молись, чтобы он вернулся оттуда живым. Гермиона громко вздохнула от изумления и задержала дыхание, глядя на Панси во все глаза. Моментально она вспомнила, что Драко до сих пор не вернулся, что завтра уже пятница, а он по-прежнему выполняет какое-то задание, которое в самом деле может стоить ему жизни. И велика вероятность, что именно она в этом виновата… Под одобрительное хмыканье Паркинсон Гермиона зажмурилась до белых кругов перед глазами и сделала первый большой глоток. Огневиски обжёг гортань, и Гермиона бы им непременно подавилась, если бы не прозвучавшие снова в голове слова: «Пей, Грейнджер, и молись, чтобы он вернулся оттуда живым». И тогда она, ощущая, как по щекам текут слёзы, а всё внутри горит, плавится от скользнувшего по горлу в желудок огневиски, сделала ещё три глотка. После того, как Гермиона передала Панси бутылку, возникло чувство, что её сейчас вырвет. Голова мгновенно закружилась, и Гермионе пришлось схватиться за кресло, чтобы не упасть. — Так и знала, что ты не сможешь мне отказать, услышав про Малфоя, — фыркнула Панси и плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу. — Я прекрасно видела, как вы пялились друг на друга перед тем ужином, словно два оленя в брачный период. Признайся, Грейнджер, ты ему уже дала? Гермионе показалось, что от этих слов она в секунду протрезвела. — Ты с ума сошла? — ошеломлённо выдавила она, покраснев, и села на противоположный конец дивана. — Я люблю Рона, или ты забыла? — Ага, как же, — ухмыльнулась Панси и сделала ещё один глоток. — Любишь Уизела, а намокаешь при взгляде на Малфоя. Так, что ли? Если бы Гермиона могла залиться краской ещё больше — она сделала бы это. Её поражало, с какой лёгкостью Паркинсон говорит о таких… Таких интимных и очень неловких вещах. — Между мной и Малфоем ничего нет, — зло буркнула Гермиона и зачем-то вырвала бутылку из рук Панси. — Наши отношения ограничиваются рамками пари, которое мы заключили. — Да-да, — неверяще хмыкнула Панси и пальцем показала на огневиски. — Ты пей, раз уж взяла. И Гермиона выпила. Возможно, из-за того, что разозлилась. Возможно, из-за того, что смутилась. Или же просто потому, что только это действие могло хотя бы на время заставить Панси перестать говорить неудобную правду. Глаза опять заслезились, и Гермиона помотала головой, резко выдохнув. Это пойло было самым отвратительным, что она когда-либо пробовала в жизни. — Как ты решилась, Паркинсон? Как отважилась уйти от Нотта? — сквозь кашель проговорила Гермиона, решив перевести тему, и смело посмотрела на Панси. Та снова взяла бутылку в руку и задумчиво повела ею в воздухе. — Не знаю… Может, из-за того, что он меня ударил? И в очередной раз она сказала это так, будто они говорили о погоде, а не о самой омерзительной на свете вещи, которую только мог сотворить мужчина со своей женщиной. Гермиона наблюдала, как Панси как ни в чём не бывало в который раз отпивает огневиски, и думала, какие же эти слизеринцы всё же… Гордые. Они даже на минуту не хотят продемонстрировать, как им на самом деле плохо, а лишь с бравадой изображают безразличие. — Вот только не надо меня жалеть, поняла? — видимо, ощутив на себе её взгляд, резко бросила Панси, но Гермиона не отвела глаз. — У меня есть мазь, она отлично помогает. Помажь щёку, — просто сказала Гермиона, протянув баночку хмуро глазевшей на неё Панси. — Быстро мажь, если не хочешь, чтобы завтра все увидели результат трудов этой сволочи! Вероятно, огневиски придал голосу Гермионы жёсткости, а ей самой — смелости, раз Панси не стала спорить и молча взяла мазь. Какое-то время она просто смотрела на банку, вертя её в тонких пальцах, а затем пробормотала: — Я пойду умоюсь и… — Конечно, — покровительственно кивнула Гермиона, чувствуя себя так, будто только что отчитала провинившуюся дочку. — И побольше мажь, чтобы наверняка сработало! После того, как Панси вернулась, от следа на щеке не осталось ничего. Впрочем, от трезвости Гермионы тоже ничего не осталось. А Панси всё настаивала, разливала огневиски в бокалы, которые притащила с кухни, и выдумывала всё новые поводы, по которым просто невозможно было не пить… Что было дальше, Гермиона помнила смутно. Кажется, сначала Панси жаловалась на Нотта, рассказывала, что ей пришлось вытерпеть за годы жизни с этим непутёвым моральным уродом только из-за того, что она любила его. Гермиона, в свою очередь, поделилась, как много лет ждала, что Рон обратит на неё внимание, а в итоге даже то, что она так внешне изменилось, едва ли всколыхнуло в его душе нежные чувства. Потом они обе плакали, обнявшись, и проклинали чёртовых мужчин за то, что они доставляют столько проблем женщинам. А после хохотали до слёз, когда Гермиона, пошатываясь, всё же нарядилась в то самое, подаренное тётушкой сексуальное белье, надев его прямо поверх платья с котиками. — Я мисс сексуальность! — заплетающимся языком известила Гермиона, нелепо замерев в проходе, и Панси покатилась со смеху. Причём Панси в прямом смысле покатилась: упала на пол и начала по нему кататься, истерически смеясь, пока Гермиона включала музыку, а затем танцевала, изображая певицу. Вскоре они с Паркинсон уже сидели в обнимку, громко завывая главный хит Селестины Уорлок про «котёл, полный горячей любви», и переделывали прямо на ходу слова песни. Старушке Селестине наверняка бы поплохело, услышь она фальшивившие голоса двух пьяных девиц, певших что-то про «кальсоны, полные горячей фигни». Впрочем, Гермиона вскоре замолчала, потому как наконец вспомнила, что это — та самая песня, из-за которой они с Малфоем, собственно, поцеловались. Ведь, не играй она в тот вечер, Кэтрин не пришла бы в голову нелепая ассоциация с котлами перед тем, как вынудить их к поцелую... Очевидно, Паркинсон заметила, что уже надрывается одна, а потому непонимающе взглянула на Гермиону. — Эй, Грейн-ж-р, ты чего? — заплетающимся языком спросила она. — Я с ним целовалась, — попыталась отхлебнуть огневиски Гермиона, но промахнулась и разлила его на себя. Однако Панси тут же направила бутылку в нужном направлении, и Гермионе таки удалось сделать глоток. — Я целовалась с этим… Этим мерз-с-ким… Сексуальным… Чтоб на него наступил гиппо… Гиппогриф-ф-ф… Малфо-о-о-ем… — П-ф-ф, тоже мне, удивила, — пьяно хмыкнула Панси, отобрав у неё бутылку. — Ещё в тот миг, когда я ув-видела вас двоих в-ф-месте, я поняла: когда-нибудь вы трахнете друг друга. — Но я не хочу его тр-ра-ахать, — с чувством ответила Гермиона, резко повернувшись, отчего пошатнулась. — Я х-хочу Рона… — Даже пьяная ты не признаёшь пр-вду, — укоризненно покачала головой Панси. — Ты к-хочешь Драко, дура. — Сама дура! — схватила подушку с дивана Гермиона и постаралась ударить ею Панси, которая лишь засмеялась и снова повалилась на пол. — Рон тоже с-сексуальный! Ты видела его фо-о-ото? О-о-о, какие фо-о-ото в этом последнем журнале… — П-подумаешь, — хрюкнула Панси, пока Гермиона укладывалась рядом с ней на пол. — Он же всё равно… Уи-и-изел! — Ты не понимаешь, — упрямо произнесла Гермиона, неуклюже подложив под голову подушку. — Он… Он такой… Но Панси её не слышала. Она уже спала и сопела, лёжа прямо на голом полу. Прежде чем отключиться, Гермиона стянула с дивана покрывало и укрыла им их обеих.