Затерянные миры - 1. Волчья песнь

- Я ничего не рассказывал, - Ньяли покачал головой в ответ на укоризненный взгляд богини, явившейся в образе девушки в самом расцвете красоты. - Огато и Нтома и сами достаточно умны. - Что ж, ты сказал правду. Ладно, идем, - она протянула руку. - Отец сказал, что сегодня нужно показать тебе цветы и животных. И познакомить с городом. Ньяли принял руку богини, легко покидая свое тело и отправляясь с ней бродить по запутанным узким и широким улочками города, обнесенного невысокой стеной. - Надеюсь, что тебе понравится здесь. Эти земли не очень гостеприимны, но и не слишком суровы. Смотри, - она подняла маленького длиннохвостого умильного зверька на ладони. - Я трогал его сегодня, - догадался Ньяли. - Это таби, да? Прыгунчик. - Да, это он. Зверек пискнул и прыгнул на плечо Ньяли, вцепился маленькими сухими пальчиками. - Так вот ты какой, таби. Теплый. Он погладил пушистого прыгунчика и посмотрел на богиню. - Как тебя зовут? - Ольта. Я покровительствую удачной охоте и богатой добыче. - Красивое имя. А ты тоже умеешь обращаться в волчицу? - Нет, я как-то больше в ястреба. Люблю полет и свои крылья. - Я бы тоже хотел уметь летать, - Ньяли улыбнулся, - но увы. А ты покажешь мне цветы и травы? А птиц? А мы с Акелой сегодня отпустили на волю ястреба. Ольта обняла его за пояс: - Держись. Прыгунчик заверещал и вцепился изо всех своих слабых сил, когда земля плавно стала уходить вниз. Ньяли прижал его ладонью и ухватился рукой за шею богини. Ольта распахнула крылья, поднимая Ньяли ввысь. - Тебе нравится летать, оракул? Ньяли задохнулся от восторга, смог только тихо пискнуть, широко распахнув глаза и всматриваясь в мир вокруг. - Смотри, крокодилы спят. - А кто это? - Ньяли указал на огромных животных, похожих на… да ни на что для него не похожих. - Слоны. Хочешь потрогать? Серые гиганты спали и не почувствовали незримое для них присутствие богини и оракула. А Ньяли погладил шершавые спины, изумляясь величине зверей, их ушам и хоботам. И думал, что, не приди в их деревню Огато, он никогда не узнал бы, что подобные животные существуют. А если и узнал бы - не смог бы представить, как они выглядят. - Летим дальше, хочу показать тебе цветы. Ньяли закивал, прижался к ладному телу богини. Ольта понесла его дальше, куда-то к крупным розовым цветам, раскинувшим листья на глади реки. - У них очень прочные листья, тебя могут выдержать. - Они похожи на звезды, - зачарованно пробормотал юноша, осторожно касаясь пальцами ног гладкого листа размером с каноэ, только круглого. - Да, наверное, - Ольта слегка отпустила его, позволяя ощутить упругость листа, то, как он нехотя колыхается, но выдерживает вес Ньяли. - Это Волк волков создал мир, Ольта? И все вокруг, да? - Не совсем так, он создал только эту часть мира, большую, красивую, но не весь мир. - А кто создал остальное? Нгур? - И Нгур, и Эфальт, и многие другие боги. - И Итсаш? Почему же она ко мне никогда не приходила? - А ты хочешь, чтобы она пришла к тебе? - засмеялась Ольта. - Я жил в ее храме и молился каждый день, - пожал плечами юноша. - Помогал нашему жрецу и лепил статуэтки с жертвенными дарами для ее алтаря. - Значит, Итсаш? Я спрошу у отца... Летим обратно, думаю, ты хочешь полюбоваться на своего вождя? Ньяли покраснел. - Хочу. И посмотреть на его сына тоже хочу. Ольта рассмеялась, обняла его за плечи и взлетела, относя Ньяли обратно. Ветер почти не ощущался вокруг, хотя летела она быстро. - Вот Акела... Волчонок и впрямь походил на волка, было видно, что они не просто родичи, а отец и сын. Ньяли рассмотрел маленькую двойную родинку над левой бровью. Точно такая же была у Огато, он чувствовал ее кончиками пальцев. Мальчик во сне что-то забормотал, перевернулся на другой бок. - Идем, оракул, у тебя есть немного времени, чтобы провести его с твоим возлюбленным. Ньяли кивнул и поспешил за ней, запоминая переходы дворца. Хотя назвать это строение дворцом было нельзя, скорее, это был целый комплекс строений, соединенных мостиками и галереями, каменными и бамбуковыми. Попался по пути Нтома, погруженный в себя, Ольта аккуратно его обогнула. Шаман богине поклонился, молитвенно сложив руки. - Он видит тебя? Я думал, шаман не может видеть богов без ритуалов, - удивился Ньяли. Он от Нтомы увернулся не так ловко, задел его рукой. - Этот может, - вздохнула Ольта. - Он и тебя видит, только делает из вежливости вид, что не замечает. Ньяли улыбнулся и поклонился шаману. - И я тебя вижу, Нтома! Шаман улыбнулся ему, кивнул. - Идем уже, оракул, рассвет скоро, или ты предпочтешь поболтать с шаманом, а не побыть рядом с вождем? - О, богиня с ястребиными крыльями, ты будто сваха, подталкивающая робкую невесту к жениху, - с улыбкой вымолвил Ньяли. В трех шагах от них гулко расхохотался шаман. - Ну, в каком-то смысле так оно и есть, - Ольта засмеялась, погрозила кулаком шаману. Ньяли пошел вперед, опередив богиню. Его вело какое-то наитие, запах, зов сердца. Он не касался ногами пола, но словно летел. Комнату Огато он видел впервые, но она была ему не так интересна, как сам вождь волков. Огато спал, раскинувшись, на нем сладко спало тело Ньяли, прижимаясь щекой и ладонью к груди вождя. Юноша остановился у изголовья ложа, любуясь своим... кем? Любовником? Хозяином? Он так и не понял, каков все же его статус при вожде. Огато словно ощутил что-то, обнял Ньяли, перетащив на себя полностью. Дух юноши не торопился вернуться в тело, медлил, стараясь запомнить как можно крепче и Огато, и все в комнате, и вообще, насмотреться на мир, потому что днем он снова лишится этого дара, привычно будет полагаться на слух, нюх и осязание. Ольта его не торопила, стояла у окна, смотрела на алую полоску неба. - Что это? - полюбопытствовал Ньяли. - Почему небо меняет цвет? - Потому что рассвет, скоро станет светло. А это солнце восходит. - А я смогу его увидеть? Какое оно - солнце? Красное и огромное, как небо? - Ну, может, успеешь еще. Солнце... оно ослепительно яркое, алое и очень теплое. Ньяли следил, как растет алая полоса в небе, становится ярче и горячее. - Тебе пора, малыш. Может быть, в следующий раз посмотришь на солнце. - Но я... Становилось темно, богиня погладила его по волосам, а в следующую минуту уже стали ощущаться руки Огато, обнимающие Ньяли. Вопреки доводам разума, юноша всхлипнул, прикусил губу. Ну, что ж, успеет еще посмотреть на солнце и землю в его лучах. Не все сразу. И что это он, в самом деле, разохотился? Не будь великий Волк столь милостив, он никогда в жизни не узнал бы, каково это - видеть. - Спи, птица, спи. Ньяли прижался к твердой горячей груди крепче, обнял, сунув ладони под плечи Огато. - Как прогулка? - тот сонно жмурился. - Я видел слонов и цветы на озере. И еще рассвет. И богиню Ольту. И спящих на берегу крокодилов. И маленького таби. И Нтому, а он видел меня. По полу неслышно протопали маленькие лапки, в следующий момент на спину Ньяли прыгнуло нечто горячее, меховое и маленькое. - Ой! А я думал, куда он делся, - Ньяли фыркнул, стараясь не шевелиться, чтобы не вспугнуть таби. Прыгунчик сидел, блестел крохотными бусинками глаз. - А он к тебе привязался, птица. - Подарок богини. Он такой мягкий и маленький. И у него цепкие лапки. - Ну что ж, будет тебя охранять. Ньяли рассмеялся и неожиданно уснул - только теперь уже по-настоящему. Душе тоже требовался отдых. Огато погрузился в утреннюю полудрему, долежать еще с полчаса, обняв птицу. Вождю вставать нужно было с зарей. А еще требовалось собрать отряд и сопроводить северян. И поговорить с Эоки и его дочерью, что там она надумала делать с Фаримом. А то вдруг придется сватать? И старейшинам же надо показать дар Ньяли. Да чтоб их всех Волк отходил черпаками по лбу и крашеными, и оструганными! Огато раздумывал, как бы так сделать, чтобы не причинить птице лишней боли. То, что это должен делать тот, кто желает услышать пророчество, он уже понял. А что может сделать эта старая корявая ветка с глазами? Проколоть мальчишке ухо, наверное, сможет, главное, чтоб руки не сильно тряслись. А серьгу-амулет для дальней связи Огато ему сам вставит. Наверное, у Нтомы есть еще одна, или заговорит, если нету. Так что первым делом вождь как раз пошел к шаману, узнавать, есть ли амулет. Амулет нашелся - простенькая серебряная серьга-кольцо, не слишком тяжелая. - Отлично. А что это ты, шаман, ночами не спишь? - Ньяли рассказал? - хмыкнул Нтома. - Да вот, не спалось что-то. - И часто тебе так не спится? - Так я ж стар уже, скоро вовсе спать перестану, - шаман спрятал ухмылку. - Да брось, ты маленький черепашонок, еще панцирь не отвердел. - Как же. Я подумал - надо брать ученика. Буду искать того, кто сумеет увидеть богинь. - Что, всем детям в селении спать не дашь? - Надо будет - не дам, - отрезал Нтома. Видно было, что уперся в идею, как горный архар в скалу. Или скала сдвинется, или архар умрет. Огато только рукой махнул - пускай, может, впрямь найдет. Старейшины собрались, как всегда, не в городе, а на берегу реки, у большого шатра. Сколько уже Огато им говорил: есть большой сад во внутреннем дворе, ставьте там шатер и сидите, хоть до посинения. Нет, не слушают. Степняк должен оставаться степняком. А то, что племя волков уже давно, поколения за четыре до Огато, осело в этих местах - да кому это интересно? Это старичье, наверное, и прежние поколения так доставало. Вождь привел Ньяли на совет, держа за руку и временами порываясь мрачно зарычать. Но все-таки сдерживался - уважать надо старость, даже такую дурную. - Ну что ж, вот вам оракул, которому богини рассказывают прошлое и будущее. Ньяли стоял, буквально кожей чувствуя насмешливые и неверящие взгляды стариков. Но голову держал гордо, высоко поднятой, и стоял, словно был маленьким королем и джунглей, и степи. По просьбе вождя ему сшили не цветную одежду, а из того самого белого шелка, и это было красиво. Только пояс выделялся - Огато надел ему свой, из сияющей меди с серебряными узорными бляшками, украшенными тигровым глазом. - Ну что же, скажет ли он мне что-то, о чем знают только богини? – проскрипел один, высохший, как сухая ветка, коричневая и сморщенная, на которую зачем то нацепили одежду. - Подойдите, уважаемый старейшина. Я попрошу вас вдеть оракулу амулет. Богиням было угодно, чтобы дар открывался только, когда оракулу причиняют боль. Совместим проверку хоть с чем-то полезным. Ньяли усадили на жесткую кожаную подушку, Огато отошел. Правда, чуть не сорвался на рык, когда старейшина взялся за прокаленную бронзовую иглу и примерился к мочке оракула. Но удержал в себе - все равно надо вдевать серьгу, так бы самому пришлось это делать. Ньяли стиснул пальцами край рубашки, когда старейшина, не торопясь, принялся протыкать его ухо. Видно, решил, что чем больше боли - тем надежнее. - Ты, не верящий в дар богов, слушай, и слушайте все вы. И ты, вождь племени Волка, слушай внимательно. Мир не кончается там, где земля встречается с океаном. За великими водами есть и иные земли, и оттуда скоро придут большие каноэ, со многими воинами. Их кожа будет белой, как снег на вершинах Джаттумо, а лица бородаты. Они пожелают взять то, что не принадлежит им, все ваше серебро, жен и детей, и сильных юношей. Превратить в рабов всех, кого увидят, и увезти в свои земли. Сказано слово, вы услышали... - И когда нам ждать этих гостей, оракул? - поинтересовался Огато. Ньяли, медленно оседающий, бледный, не ответил - требовался либо еще стимул, либо дать передышку. - Вы услышали? - взрявкнул Огато на старейшин, в два шага оказался рядом с Ньяли, подхватил его, защелкнул амулет. - Все, птица, все закончилось. - Я говорил? - тихо спросил юноша. - Я справился? - Да, птица, ты справился. А сейчас тебе нужно отдохнуть, а мне заняться срочными делами. Ньяли прижался головой к его плечу, обнимая за шею. Чувствовал он себя так, словно перетаскал всю воду из великой реки Зумбарри на своих плечах. Огато унес его в комнату. - Скоро ухо перестанет болеть, сейчас вылижу... Вот так. Зато теперь можно разговаривать на расстоянии. - Как Нтома с тобой и Эоки? - Да, именно так, - Огато уложил его на постель, нежно облизал ухо. - Я пойду, срочные дела. С тобой побудут наложники, сейчас пришлю их. - Хорошо, - кивнул юноша, сворачиваясь в клубок, - я посплю, можно? - Конечно, птица.