Время собирать камни

ПОСКОЛЬКУ В ПЯТНИЦУ ВОЗМОЖНОСТИ СДЕЛАТЬ ВЫКЛАДКУ У МЕНЯ НЕ БУДЕТ, ВОПРЕКИ ГРАФИКА, ВЫКЛАДЫВАЮ В ЧЕТВЕРГ - ЕДИНОРАЗОВО. Приветствую читателей Времени*! Очень рада снова видеть вас здесь. Я продолжаю Время* для вас - на сегодняшний день написано уже 16 глав. Хочу сделать маленькое уточнение по дням публикации: пока что я не уверена, но возможно, что новые главы будут публиковаться не раз в неделю, как раньше, а раз в две недели: в связи с участием в Фандомной Битве-12 в составе команды фандома Сердец Пандоры и требующим пристального внимания суровым реалом... Думаю, со следующей пятницы я буду знать свои возможности в этом отношении уже точно. Также обращаю ваше внимание: я несколько переделала шапку фика; пересмотрите - возможно, кто-то откроет для себя что-то новое... И - продолжаем голосовать за команду Пандоры на ФБ! http://fk-voting.diary.ru/ Команде требуется поддержка членов фандома! Участвуем! Зэй приехал в поместье в числе последних. Он не собирался занимать место с герцогами великих Домов – не считал себя сейчас одним из них, а кроме того, не хотел понапрасну волновать сына, который и так, скорее всего, нервничал перед церемонией. Поэтому он вошел в зал и встал неподалеку от входа. И тут же пожалел об этом: когда церемониймейстер объявил появление лордов Дома Безариус и в зал вошли Оскар и Оз, Зэю пришлось на минуту отвернуться, чтобы не встретиться глазами с двоюродным братом, который прошел совсем рядом с ним. Всю церемонию он не сводил глаз с Оза, ощущая, как тоскливо сжимается его сердце. «Мальчик мой... как ты вырос... Если бы я только знал, как пожалею когда-то о том, что ушел от тебя... от всех вас... Жаль, что это уже не исправить.» Когда началось представление и актриса поцеловала Оза, Безариус перевел взгляд на телохранителя – того самого темноволосого мужчину, которого он видел около года назад – и вздрогнул. Тот смотрел на его сына глазами, полными такой безнадежной тоски, что по спине Зэя прошла волна дрожи. «Это... что же? Почему он... так смотрит?» Телохранитель вдруг резко повернулся к толпе гостей, высматривая кого-то в первых рядах, и Зэй получил возможность получше рассмотреть его лицо. Оно казалось совсем не таким мрачным и замкнутым, каким было тогда, когда Безариус увидел его впервые. Напротив, мимика стала, пожалуй, даже слишком откровенной, позволяющей внимательному наблюдателю с легкостью читать его эмоции. «Это что же, парень... ты... любишь его?! О, мой бог...» Это открытие ввело Зэя в такой ступор, что он почти не заметил, как церемония подошла к концу. Он опомнился только тогда, когда Оскар закончил положенную речь и вместе с Озом и сопровождающим его телохранителем двинулся на выход. Спрятавшись за спины группы мелкопоместных дворян, Зэй смотрел, как Оз с достоинством идет по живому коридору, а телохранитель настороженно следует за ним. Правда, у мужчины при этом сохранялось то же тоскливое выражение глаз, по которому было понятно, что он все еще находится под впечатлением ритуального поцелуя Оза. «Значит, любишь... и знаешь, что это безнадежно, раз даже не злишься... Святая Дева, ну что же мы делаем с собой; друг с другом?!» Он вышел в коридор вместе с толпой гостей и остановился неподалеку от входа в банкетную залу, став вполоборота - так, чтобы не обращать на себя особого внимания. Ему не хотелось заходить сейчас вместе со всеми и разговаривать с герцогами, которые стояли у одного из столов и негромко беседовали о чем-то своем. Однако он упустил из виду Оскара; не прошло и двух минут, как его аккуратно взяли под локоть, и голос брата прошептал на ухо: - Так ты все же пришел, Зэй. И почему не написал, что будешь? Почему не стал там, где должен был быть? Оз ведь ждал тебя, мать твою... - Не ждал, - холодно ответил Зэй, стряхивая его руку. – И ни к чему мне было становиться в первый ряд – я не герцог больше, а мальчик бы только расстроился, увидев меня. Пусть лучше поймет, что я здесь, потом... - И расстроится еще больше от того, что ты не захотел присутствовать на церемонии?! Зэй, ты идиот, я говорил тебе?.. - Много раз. Но это ничего не меняет. Мужчины помолчали. Потом Оскар вздохнул. - Как ты не понимаешь... Оз ведь думает, что безразличен тебе – совсем. Он не видел, как ты уходил – Элаиса тогда отправила его и Аду спать и правильно сделала, конечно... но все равно – слуги потом наверняка рассказали ему что-то об этом, он ведь умеет спрашивать, когда ему нужны ответы... всегда умел. И теперь... каждый раз, когда ты самоустраняешься, он видит в этом только одно – твое безразличие. А ведь это не так, Зэй! Зачем ты лишаешь его отца, а себя – сына, когда я вижу, что ты любишь его?! - Замолчи, - прошептал мужчина, зажмурившись, как от боли. – Замолчи, Оскар. Мне... я... Просто молчи и ничего не говори мне сейчас об этом. Я... подумаю, над тем, что ты сказал. Они снова некоторое время молчали. Мимо сновали слуги, удивленно поглядывая на серьезные лица мужчин. Потом Зэй заговорил: - Я пришел не только посмотреть на Оза, Оскар. Мне написала Ада. Она сказала, что должна приехать сегодня на церемонию; но я не видел ее. Она передумала? Или что-то случилось? - Я не знаю, - растерянно ответил брат. – Она ничего не сообщала о своем приезде. Я, естественно, отправил ей приглашение - лично; но ответа не получил и думал, что она не появится. Оз тоже не ждал ее, бедный мальчик... А тебе она написала, что приедет?.. Постой – она что, тебе написала? А откуда она узнала твой адрес? И... с чего вообще она решила тебе написать? Зэй едва слышно хмыкнул. - Ты забываешь, что она жила у моих родственников, а они... своеобразные люди. Пусть они и знают, что мы с детьми не общаемся, но не видят необходимости препятствовать желанию дочери написать отцу. Конечно, адрес она узнала от них. А из-за чего она решила это сделать... это, Оскар, вопрос деликатный. Боюсь, что ты не обрадуешься, когда узнаешь причину. Оскар побледнел. - Она что, забеременела от кого-то? – прошипел он. – Кто эта скотина, Зэй?! Я сам туда смотаюсь и сверну его поганую шею собственными руками! Зэй слегка улыбнулся и покачал головой: - Нет-нет, успокойся, все не так трагично. Она всего лишь собралась замуж за Винсента Найтрея. - Что?! За кого?! Зэй едва успел схватить брата за руку: тот развернулся и явно намерился бежать в банкетный зал – очевидно, чтобы высказать молодому Найтрею все, что о нем думает. - Пусти, Зэй! – прорычал Оскар, пытаясь высвободить руку из крепкого захвата. – Я ему сейчас покажу свадьбу... - Оскар, не пори горячку, - Зэй заступил брату дорогу, одновременно оттесняя его глубже в коридор –подальше от любопытных ушей и глаз. – Только не говори мне, что всерьез будешь пытаться помешать им. Это на тебя совсем не похоже. - Почему это не буду? Еще как буду! Эта хитрая найтреевская крыса наверняка задурила девочке голову своими сладкими речами, и она просто по глупости собирается влезть в то, о чем очень скоро пожалеет! Ты хоть знаешь, что собой представляет Винсент? Это же... - Я прекрасно знаю, кто такие Найтреи, Оскар, - перебил разгневанного герцога Зэй. – А еще я знаю, что Ада уже не девочка... она взрослая девушка, и, уверен, прекрасно видит, с кем имеет дело. И Винсент тоже отлично знает, кто ты такой, и остережется обижать Аду... хотя, думаю, у них все серьезно – иначе мы имели бы дело именно с той ситуацией, про которую ты подумал сначала. Раз уж Винсент сделал ей предложение, зная твое отношение к нему... уж наверное, он испытывает к Аде чувства посильнее желания обладания. - Ты... поддерживаешь их? – не веря своим ушам, уточнил Оскар. Зэй кивнул. - Да. Знаешь... после того, как на своей шкуре прочувствуешь, каково это – когда решают за тебя... как-то теряешь желание поступать так же. Оскар посмотрел на Зэя и вздохнул. - Ну... наверное, ты прав. В конце концов, я буду рядом, и в случае чего Найтрей пожалеет, что вообще появился на свет. Так что... пусть их. Только... Зэй, они все равно придут спрашивать твоего разрешения на брак. Поставь им условием год помолвки, хорошо? К этому времени Ада как раз достигнет хотя бы физического совершеннолетия... ну и проверим, насколько у них все серьезно. - Я и сам думал сделать именно так, - ответил мужчина. – Более того, одним из условий будет возвращение Ады в родовой Дом. Так что... не волнуйся. Думаю, что у девочки все будет хорошо. - Тогда ладно... Оскар постоял еще немного, подергал себя за хвост и предложил: - Тогда пойдем к столу? Гости уже расселись, наверное... - Погоди, - остановил его Зэй. – Это не все, о чем я хотел с тобой поговорить. Я понимаю, что времени сейчас мало; но хочу, чтобы ты знал: последние полгода я вел исследования по истории нашей вражды с Баскервиллями. Герцог удивленно наклонил голову к плечу. - С чего это ты взялся за такое дело, брат? Вроде бы, история – это не то, что тебя всегда интересовало... Зэй на мгновение отвел глаза. - Я хотел бы, чтобы эта вражда закончилась, - глухо сказал он наконец. – Она никому не приносит ничего, кроме горя. Я мало что смог дать своим детям за все это время, Оскар; и это – то, что, возможно, сделает мир, в котором они живут, чуточку лучше и счастливее. Оскар медленно кивнул. - Я... понимаю тебя, Зэй. И если тебе требуется моя поддержка... я готов ее оказать. Ты многое уже успел обнаружить за это время? - Да, многое. Мужчина прикрыл глаза, концентрируясь на той информации, которую готовился изложить, и начал тихо говорить: - Я не буду вдаваться в подробности; на это нет сейчас времени. Суть же такова: около ста лет назад в семьях Баскервиллей и Безариусов, которые не то чтобы были дружны... скорее, умеренно конкурировали за высочайшее внимание и привилегии... так вот, и в одной и в другой семье были юные наследники: у Безариусов – юноша, у Баскервиллей – девушка. Они как-то встретились на одном из приемов и полюбили друг друга; но по законам Королевства, которые существовали тогда, два прямых наследника Домов не могли заключить между собой брачный союз; более того, девушка, наследующая титул, должна была вступить в свое юридическое совершеннолетие (оно тогда наступало раньше, чем сейчас – в 18 лет) нетронутой девой. Изначально под этим, правда, подразумевалась ее девственность; но с течением времени смысл извратили, и в тот период эти слова имели прямое значение, Оскар: ее кожи не должны были касаться даже мужские руки. Молодые люди знали, что их любовь безнадежна. Однако попытались уйти от судьбы: юноша выкрал свою любимую из поместья. По свидетельствам некоторых современников, которые потом тщательно замалчивались, сделано это было с ее добровольного согласия; я нашел даже информацию, что все это и придумала Исмельда Баскервилль. Итак, они бежали. Но далеко уйти им не удалось – их схватили в порту, когда они садились на королевский галеон, направляющийся на континент. Юноша – это был Кэрой Безариус – полностью взял всю вину на себя, и Баскервилли потребовали его смертной казни – как и полагалось по законам того времени... - Но... почему они не потребовали какого-то более мягкого приговора? – с ужасом спросил Оскар. Зэй чуть улыбнулся и покачал головой. - Ты не понимаешь. Это был закон, традиция – казнить мужчину, опозорившего наследную герцогиню. Возможно, у них просто не хватило духу поступить иначе; во всяком случае, точно известно, что слушание проходило несколько дней, что было необычным – ведь прояснять все не было необходимости, и так все было ясно, и между Домами и королевским дворцом велась оживленная переписка, о которой упоминается в дневниках одного из приближенных к королеве Самале III. Более того, есть информация, что герцог Безариус был у королевы на аудиенции накануне казни; о чем они говорили – нигде не зафиксировано, к сожалению... Тем не менее, Кэроя казнили. Ему отрубили голову во дворе тюрьмы, а не на площади, прилюдно – вероятно, это была единственная уступка закону, которой удалось добиться Безариусам... - А... девушка? – тихо спросил Оскар. - Девушка вскоре умерла, - так же тихо ответил Зэй, глядя в стену. – По косвенным данным можно предположить, что она отравилась, хотя Баскервилли, конечно же, сделали все, чтобы представить ее смерть как естественную – иначе служители бога не позволили бы похоронить Исмельду в родовом склепе. Ну а пару лет спустя отец Кэроя, Ийор Безариус, организовал то, что сейчас называют Йолкской резней. - Что-о? – Оскар неверяще уставился на Зэя. – Этого... этого не может быть! Доказано, что королевских гвардейцев, сопровождавших обоз с золотом, перебили «теневые» Баскервиллей! - Доказано – на основании чего, Оскар? На основании того, что неподалеку были найдены тела убитых в схватке «людей тени», принесших присягу Дому Баскервилль, и на основании слов выживших гвардейцев, увидевших «случайно» распахнувшийся плащ одного из нападавших, под которым была одежда соответствующих цветов. Но ты, как человек, много лет работающий в сфере криминалистики – ты поверишь, что «теневые» пошли бы на такое дело, не сняв форму своего Дома? Поверишь, что они не убрали бы тела своих убитых туда, где их точно никто не нашел бы? - Нет, - вынужден был признать Оскар после недолгого молчания, - не поверил бы. - Вот и я не поверил, - тихо подтвердил Зэй. – Особенно когда вспомнил, что Ийор был тем человеком, который самолично вел это дело. Так что... Баскервилли совершенно правы, когда говорят, что их подставили Безариусы. И привилегии на управление армией королевства у них забрали действительно именно из-за нашего Дома. Ийор на то и рассчитывал – такой позор... достойная, как ему казалось, месть за своего старшего сына. Но он не подумал, что королева захочет вывести из-под руки герцогов «людей тени» - всех, просто на всякий случай. И «теневые» остались не у дел. Вместо того чтобы помогать герцогам править своими землями и служить поддержкой королевской армии, они превратились в наемных убийц и преступников, потому что никто из них не хотел возвращаться в деревни пахать землю. Они привыкли считать себя своего рода элитой, а тут – такое падение... но ты это знаешь не хуже меня, полагаю. - Да, знаю... Снова наступило молчание. Мужчины смотрели друг на друга, но думали каждый о своем. Потом Оскар в очередной раз вздохнул и сказал: - Да... Вот уж никогда не подумал бы, что все так... неоднозначно. Я никогда не придавал вражде Домов чрезмерного значения, но полагал, что пострадавшая сторона – мы; что на нас возвели напраслину разозленные провалом Баскервилли, и даже, признаюсь, испытывал некоторую брезгливость по отношению к ним: надо ведь уметь проигрывать... а тут... вот как, значит. Зэй грустно кивнул. - Самое печальное, что по большому счету все несчастья семей начались из-за любви молодых людей. Вернее, из-за того, что она стала на пути у закона и традиций. Скажи, Оскар, разве справедливо, что самое светлое, по мнению людей, чувство становится отправной точкой для такой трагедии? И как обидно за эти жизни... а больше всего из-за того, что буквально через десять лет после смерти Кэроя и Исмельды с приходом новой королевы – Элии Свободной, помнишь? – законы, на основании которых казнили юношу, были упразднены как устаревшие. Выходит, молодые люди погибли ни за что!.. Оскар сглотнул и отвернулся, не в силах смотреть в страдающие глаза брата. Он понимал, что Зэй переживал сейчас и свою потерю. - Да, Зэй. Это ужасно, - глухо произнес он наконец. – Но... не в наших силах исправить то, что уже было. Зато мы можем сделать все для того, чтобы хоть отчасти восстановить справедливость сейчас. Я сегодня же напишу королеве обо всем, что ты узнал, и попрошу пересмотреть решение по Баскервиллям. Только позаботься подготовить подборку документов для Ее Величества с подробным описанием того, где ты их обнаружил и кратким изложением сути каждого из них - не уверен, что она захочет перечитывать все целиком... Сколько тебе на это потребуется времени? Зэй задумался. - Дня три, - наконец определил он. – Возможно, немного меньше, если ничего не будет мне мешать. Но лучше взять с запасом... - Хорошо, я напишу, что через три дня она получит для изучения полный пакет документов по этому вопросу. Зэй вдруг шагнул к герцогу и на какое-то мгновение прислонился к его груди. Это было самое близкое к объятию из всего, что он мог себе позволить. - Спасибо тебе, брат, - прошептал он пораженному Оскару. – Я не думал, что ты так воспримешь мои слова. - А чего ты ждал, вот мне интересно? – пробурчал тот, растроганный до глубины души. - Что ты замнешь это, - просто ответил Зэй. Оскар вытаращился на него. - С чего бы?! - Как герцогу, тебе положено умножать привилегии Дома и беречь его честь, а это такой удар по репутации Безариусов... Оскар покачал головой и усмехнулся. - Зэй, ты все же идиот, ей-богу... Ну сколько чести в том, чтобы пользоваться привилегиями, полученными в результате такой грязной игры? Я, конечно, могу понять Ийора; но поступить так... нет, именно ради своего сына - чтобы его память не была осквернена - я не стал бы становиться на такой путь. И гораздо больше чести в том, чтобы признать ошибки своих предков и прекратить вражду, чем скрыть все и жить, трясясь от страха, что правда выплывет наружу. Кроме прочего, именно сейчас эта информация придется как нельзя более кстати в связи с еще одним вопросом, который я представил на рассмотрение королевы... но это уже не беседа для коридора; об этом мы с тобой поговорим позже. А сейчас... пойдем к столу, Зэй. Мне кажется, гости уже расселись и недоумевают, куда запропастился герцог. И что-то мне подсказывает, что Оза на месте тоже все еще нет... Они столкнулись с Оскаром и отцом Оза прямо у двери банкетной залы. Вплоть до этой встречи Гилберту казалось, что он спит. Только во сне все могло складываться так... сказочно. Потрясающий секс в коридоре (и Гил до сих пор не мог поверить, что пошел на это), признание Оза в любви к нему, и то, что он сказал после, в туалете, когда они приводили себя в порядок... - Почему ты сделал все это сейчас, Оз? – спросил тогда Найтрей, глядя на молодого человека, с сосредоточенным лицом поправляющего у зеркала прическу. - Что сделал, Гил? – рассеянно отозвался тот. Гилберт покраснел, пытаясь подобрать слова. - Ну... привел меня сюда и... – он смешался. Оз, глядя на него в зеркало, насмешливо прищурился. - И отымел? – подсказал он. Найтрей побагровел и возмущенно сверкнул глазами. Безариус хихикнул: - Ох, мне так нравится, как ты реагируешь на мои слова... ну, не обижайся, пожалуйста. Занялся с тобой любовью, ты это хотел сказать, м? - Да, - прошептал Гилберт. Оз отвернулся от зеркала и, подойдя к нему вплотную, сказал, глядя в упор: - Потому что видел, какими глазами ты смотрел на меня, когда я целовал ту актрису, и мне не нравилось, что тебе было больно. А кроме того... – он усмехнулся и провел рукой по его плечу, расправляя морщинку на камзоле, - я и правда тебя хотел. Захотел сразу же, как увидел – такого... строгого, элегантного... Я и сейчас снова хочу тебя, Гил. Всегда хочу; понимаешь, что ты делаешь со мной?.. «Этого не может быть, - лихорадочно шептал ему инквизитор все время, пока они шли обратно к гостям. – Здесь точно есть какой-то подвох. Так не бывает; так не правильно...» Но Гилберт почти не слышал его стенаний. Он упивался осознанием того, что по-настоящему дорог и желанен Озу, что тот заботился о его чувствах, что рисковал ради того, чтобы доставить ему удовольствие... Последнее, правда, вызывало также и легкое чувство вины; но поскольку их никто не увидел и Оз был доволен, Гилберт позволил себе не обращать на него внимания. Однако при виде Оскара, идущего бок о бок со светловолосым, сильно поседевшим высоким мужчиной, Гилберт неожиданно почувствовал ничем не объяснимое напряжение. Он подобрался и внимательно всмотрелся в тонкие черты лица, в зеленые глаза, окруженные веером тонких морщин, перевел взгляд на вдруг посерьезневшего Оза... и понял, кто этот мужчина еще до того, как услышал преувеличенно радостный голос Оскара: - Оз! Вот и ты... А мы тут с твоим отцом разговаривали... - Здравствуйте, господин Безариус, - напряженно произнес Оз, с показной вежливостью кланяясь мужчине. – Какая... неожиданная встреча. Не думал, что вы почтите своим присутствием этот дом. - Здравствуй, сын, - тихо ответил тот, глядя на Оза с совершенно непонятным выражением лица. – Я тоже не ожидал, что буду здесь... до вчерашнего вечера. Молодой человек длинно выдохнул и сжал кулаки. Видно было, что он с трудом удерживает себя от каких-то необдуманных слов и действий. Гилберт физически ощутил переполнявшие его злость и давнее, застарелое горе, и бессознательно оскалился в сторону мужчины, который бросил на него острый всезнающий взгляд. «Пусть Оз только даст знак, скажет хоть полслова - и я его уничтожу... Сволочь...» - О, понятно. Вас, несомненно, привели сюда какие-то неотложные дела, господин Безариус? – тон Оза, несмотря ни на что, был очень светским и спокойным, только голос чуть подрагивал, выдавая, каких усилий ему стоило держать себя в руках. – Тогда не буду вам мешать. Приятного вечера. С этими словами он развернулся и, не ожидая ответа, вошел в залу. Гилберт напоследок одарил Безариуса-старшего яростным взглядом и поспешил за ним следом. Оскар, который в ужасе смотрел на отца и сына во время этого беспримерного диалога, повернулся к Зэю и воскликнул: - Зэй! Что за хрень? Почему ты не сказал, что пришел к нему; что был на церемонии? - А какой в этом был бы смысл? – все так же тихо и безэмоционально ответил тот, продолжая смотреть в удаляющуюся спину сына. – Он меня ненавидит, это очевидно. Что изменилось бы, расскажи я ему спустя столько лет, что явился к нему на День рождения? Он давно сделал для себя все выводы, Оскар. Поэтому я и говорил, что не стоит мне демонстрировать свое присутствие. - Только не уходи! – взмолился герцог. – Черт, Зэй! Ты просто не имеешь права сбежать! Да, тебя не было с ним рядом очень долго; но если ты начнешь прямо сейчас... все еще можно изменить, понимаешь? Зэй грустно усмехнулся. - Вряд ли. Мальчик вырос, Оскар, ему уже давно не нужен отец. К тому же... ты обратил внимание на его телохранителя? Бедняга, он по уши влюблен в Оза; готов был за него растерзать меня, как пес. Мальчик умеет находить себе поддержку. Я ему больше не нужен – совсем. Но... я не уйду. Я хочу дождаться Аду. Она писала, что хочет видеть меня. Я... не могу уйти, пока не встречусь с ней. Оскар с мучительной гримасой принялся растирать виски. - О бог мой, за что мне это? – риторически вопросил он стену коридора. – Что за семейка, вашу мать... Ладно, хватит. Если я продолжу обо всем этом думать сейчас, то просто сойду с ума. Пойдем быстрее за столы, Зэй – гости уже заждались... Войдя в банкетную залу, Оз словно преобразился. Он легко и непринужденно кивал вставшим при его появлении вассалам, улыбался своим сокурсникам, почтительно наклонил голову, приветствуя сидящих великих герцогов и правящую герцогиню трех других Домов... Внешне он выглядел таким, как и всегда: жизнерадостным, доброжелательным и довольным жизнью. Но Гилберт четко ощущал напряжение и тьму, которые скрывались за этим сияющим фасадом, и мучительно переживал за своего дорогого мальчика. «Надо было его убить. Пристрелить на месте, как собаку!», - в бешенстве размышлял он, прекрасно понимая, что не сделал бы ничего подобного, даже встреть он Зэя Безариуса в темном переулке, а не на официальном приеме: Оз не был безразличен к своему отцу, он слишком сильно старался скрыть свои эмоции для этого. Возможно, он все еще самую капельку, но – любил его... и тогда смерть Зэя принесла бы ему еще большую боль. «Как же все сложно...» Тем временем, Оз подошел к предназначенному ему месту за столом – по правую руку от своего дяди и остановился возле стула с высокой спинкой, ожидая, когда подбежавший слуга выдвинет его. Оскар тоже был на подходе. Зэя с ним не было, и Гилберт немного расслабился: если бы ему весь вечер пришлось смотреть в это холодное лицо, так напоминающее чертами лицо Оза, он бы, наверное, свихнулся. Оз только приготовился сесть, как в дверях возникла какая-то суматоха, послышались радостные голоса домашних слуг Безариусов, и на пороге появилась молоденькая девушка лет семнадцати, стройная и высокая. Ее красивое, с правильными аристократическими чертами, лицо с легким свежим румянцем и блестящими ярко-зелеными глазами немедленно притянуло к себе взгляды всех присутствующих. Оз тоже взглянул на нее и вдруг пошатнулся, непроизвольно схватившись за край стола. - Ада?! Девушка безошибочно нашла его глазами, на мгновение заколебалась, будто собираясь с духом, а потом бросилась к нему в объятия: - Братик! Братик, прости меня, пожалуйста... прости... Оз еще сильнее вцепился в край столешницы и судорожно вздохнул, будто пытаясь преодолеть приступ удушья. Его взгляд был устремлен поверх головы сестры, куда-то в пространство, и Гилберт в страхе кинулся было к нему, но Оскар ловко перехватил его за руку: - Нет, Гил, не нужно. Оставь их... Ада между тем подняла на него глаза, наполненные слезами и, чуть отступив, нежно коснулась щеки: - Оз... милый... прости меня, пожалуйста... Молодой человек на мгновение сильно зажмурился, а потом наконец взглянул в ее глаза, так похожие на его собственные. С недоверием и такой неуверенной радостью, что у Гила защемило сердце, он тихо спросил: - Сестренка... ты... правда здесь?.. Он поднял руку, прижимая ее ладонь к своей щеке – ближе, плотнее, и прикрыв ресницами подозрительно заблестевшие глаза, прошептал: - Ты - здесь... - Оз!.. Ада разрыдалась. Гости взволнованно зашумели. Великие герцоги в смущении прятали глаза, герцогиня Рэйнсворд и большинство дам вытирали платочками навернувшиеся слезы. Оз обнял сестру – сначала неуверенно, словно все еще ожидая, что она растает в его руках, а потом сильно, исступленно: - Ада! Сестренка... я... я так скучал... - Прости меня, прости! – продолжала бормотать девушка, захлебываясь слезами, и Оз укачивал ее, прижимая к груди: - Все хорошо, не плачь. Теперь все хорошо, я уже все забыл, правда. Ты здесь, со мной. Я так рад... – и он, наклонив голову, нежно поцеловал ее золотистую макушку. Гилберт сглотнул комок в горле и отвел от них глаза, стараясь взять себя в руки; и вдруг столкнулся взглядом с еще одной парой зеленых глаз – сидя за одним из столов, накрытых для мелкопоместных дворян, Зэй Безариус украдкой смотрел на своих детей, и в глазах его было такое... Найтрей поспешно потупился, понимая, что вряд ли уже сможет подумать про убийство этого человека; болезненнее, чем он убивал себя сам, сделать это было невозможно. Ада постепенно успокаивалась. Опешивший от такого внезапного и эмоционально насыщенного нарушения регламента церемониймейстер робко коснулся рукава Оскара, привлекая к себе внимание. - Эм... герцог Безариус, скажите, вести ли вечер дальше, или будут еще какие-то нюансы? - Это вы меня спрашиваете? – досадливо спросил его Оскар. – Вы что, думаете, я об этом хоть что-нибудь знаю? Ведите, а там уж, как получится... Поняв, что более конкретного ответа ждать не приходится, церемониймейстер направился к центру зала, чтобы объявить начало банкета в честь физического совершеннолетия наследного герцога. Вокруг стола суетились слуги, с извинениями раздвигая приборы гостей, чтобы выделить место для Ады рядом с братом. Гости, правда, ничуть не возражали, охотно сдвигаясь и давая молодым людям возможность сесть рядом - не разнимая рук. Оз и Ада сидели, не отводя друг от друга глаз. Молодой человек крепко сжимал хрупкие пальцы сестры, словно боялся, что если выпустит их, она тут же снова исчезнет. - Я так скучал по тебе, - прошептал он еле слышно. Ада покаянно склонила голову. - Прости меня. Я... была такой глупой и жестокой. Сейчас сама не могу понять, как могла винить тебя в смерти Алисы. Тогда это казалось таким правильным и естественным, а сейчас... Братик, ты правда можешь простить меня – за все? Оз нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. - Глупая... Я уже тебя простил – сразу, как только увидел. Ты... так много для меня значишь, Ада. Жить все это время вдали от тебя... это было просто невыносимо. Спасибо, что ты решила вернуться. Я так рад... - Я тоже скучала, - тихо призналась девушка, потупившись. – Несколько раз порывалась вернуться, и каждый раз меня что-то останавливало: сначала глупая гордость, потом – страх, что ты не примешь меня обратно, не простишь меня... - Но ты же вернулась, - улыбнулся Оз, и его яркая, счастливая улыбка словно отразилась на лицах окружающих его людей. - Да, - улыбнулась в ответ девушка. – Я... поняла, что нельзя бросать тех, кого любишь. Я люблю тебя, братик. Очень люблю. И больше не оставлю тебя – никогда. - Я тебя тоже люблю, Ада, - сдавленным голосом ответил Оз. Они немного помолчали. Праздничный ужин шел своим чередом. Гости деликатно не обращали на брата с сестрой внимания, лишь изредка кидая исподтишка любопытные взгляды. Наконец Оз, видимо, полностью придя в себя, встряхнулся и спросил: - А почему ты не пришла на начало церемонии? Я... был бы так рад видеть тебя рядом с собой в этот момент. Девушка огорченно вздохнула. - Я так и хотела сделать, правда. Просто посадку задержали из-за тумана, мы полетели в другой воздушный порт, а оттуда оказалось довольно долго добираться домой. Домой... ох, Оз... я ДОМА... – она вдруг рвано всхлипнула, и тут же улыбнулась встревожившемуся Озу. – Я так рада снова оказаться здесь - с тобой, с дядей... и... я думала, отец придет тоже. Но его нет?.. Лицо Оза отвердело. - Он был здесь, - деревянным голосом произнес он. – Я так понял, что по делам с дядей. Сейчас ушел, наверное. - Нет-нет, не может быть! – воскликнула девушка и принялась оглядываться по сторонам. Остановила взгляд на одном из столов неподалеку и с облегчением выдохнула: - Вот же он, Оз, смотри: никуда не ушел и смотрит на нас... - Может быть, на тебя, - сдержанно отозвался Оз, выпуская руку сестры. – Мы с ним уже пообщались, и все, что хотел мне сказать, он уже сказал. Ада беспомощно перевела взгляд с одного холодного лица на другое. - Вы оба такие глупые, - прошептала она так, чтобы ее не услышали соседи по столу. – Оз, ну разве ты не видишь, что он просто боится сказать тебе, как рад быть здесь? Ты только посмотри на него! - Насмотрелся уже, - прошипел молодой человек. – С чего ты так защищаешь его, Ада? Раньше ты совсем не проявляла восторга по поводу нашего с ним родства. А тут... называешь отцом, хочешь повидаться... Что изменилось? Всех этих лет просто не стало? Мама воскресла? Или он подошел к тебе и сказал, как ему жаль, что все это время вел себя, как последняя скотина?! - Тише, братик, - забормотала испуганно девушка, поглядывая на герцогиню Рэйнсворд, с показным безразличием отвернувшуюся от них. – Нет; конечно, нет. Я все помню, и мама...она... ох... Но послушай, Оз: все правда не так просто, как нам казалось. У того, что он сделал,были причины, и... - Ада, я не хочу больше ничего слышать о нем, - твердо сказал Безариус. – Я не могу найти ни одной причины, оправдывающей все, что он сделал... или не сделал – это уж как посмотреть. Сегодня мой день рождения; сделай мне подарок, сестренка: не говори мне ничего о господине Безариусе, хорошо? Ада посмотрела на него с сочувствием и решимостью. - Хорошо, братик. Сегодня я больше ни слова не скажу тебе о нашем отце. И, обернувшись, приветливо кивнула глядящему на них полуседому мужчине. С ним происходило что-то странное. Вокруг шушукались гости; аристократы ели, пили и обсуждали воссоединение брата и сестры. А его переполняли никогда ранее не испытанные чувства. Когда в залу ворвалась девчонка Безариус и бросилась, плача, обнимать своего титулованного братца, Джеку захотелось вскочить и закричать; просто заорать во все горло – так, чтобы сидевшие рядом пустоголовые девицы шарахнулись в стороны, чтобы рухнул потолок, обрушилось все это гребаное поместье... он не понимал, что с ним такое. Ломило грудь, сердце болезненно колотилось о ребра, жгло глаза и хотелось выть... Джек схватил бокал с водой, стоявший возле тарелки, и одним махом опустошил его, криво улыбнувшись в ответ на шокированный взгляд сидевшего напротив пожилого господина. Это немного успокоило его; но, как оказалось, это было еще не все. Джек перевел взгляд на соседний стол, и сердце снова сделало кульбит: напротив него на самом краю стола, как-то боком - словно не уверенный в том, что имеет право находиться здесь, сидел светловолосый мужчина в возрасте. У него была великолепная осанка и тонкие пальцы, а прядями поседевшие волосы все еще отливали золотом... Линкс понял бы, кто он такой, даже если бы мужчина не обернулся в его сторону; но тот обернулся, словно почувствовав на себе его тяжелый взгляд, и Джек, содрогаясь, увидел светло-зеленые, до сих пор не потерявшие блеска глаза... Он почувствовал, что не может дышать. Захотелось встать и убежать отсюда: за тридевять земель, куда угодно, лишь бы – подальше... Но он сидел, и смотрел на породистое холодное лицо со странным отпечатком глубокой боли, и мечтал умереть: прямо здесь и сейчас, вместе с ними со всеми... «Почему? Почему они живут со мной в одном городе и ничего не знают обо мне? Почему я сижу здесь в женском платье, чтобы увидеть их? Почему я вообще здесь сижу?!»... Вульф начинал нервничать. Джек вел себя странно. Едва в залу вбежала блудная сестра мелкого Безариуса, как его перекосило. Учитывая, что он был наряжен в женское платье, выглядело это, мягко говоря, неестественно – особенно на фоне дружно рыдающих над сценой воссоединения девиц. Какой-то наблюдательный пожилой господин начал внимательно всматриваться в тонкие, но все же не лишенные твердости черты Линкса, и Вульф, заскрипев зубами, принялся прикидывать, где в случае чего можно будет ловчее всего вырубить этого любопытного мужика. Мало того, едва усевшись на свое место, он с почти священным ужасом понял, что сегодня ему везет как никогда: по диагонали от него, на дальнем конце стола, сидела Хэук, выряженная в потрясающее воображение своей откровенностью вечернее платье. «В своем репертуаре», - хмыкнул Вульф, но тут женщина бросила беглый взгляд в его сторону, потом еще один – гораздо более внимательный, и ему резко стало не до смеха. Он был уверен в качественности своей маскировки, но такой наметанный глаз, как у окраинной наемницы, обмануть было очень и очень нелегко. Кроме того, он быстро понял, что она находилась среди гостей именно с целью осуществления внутренней охраны; и если Джек, также прекрасно разбиравшийся во всех тонкостях маскировки, был зациклен сейчас на Безариусах и своих переживаниях, то Хэук находилась на задании, и от нее можно было ожидать самых кардинальных действий. «Это еще хорошо, что она не сидит рядом с Джеком, иначе быть бы ему уже раскрытым и повязанным прямо на глазах достопочтеннейшей публики...» Однако, как бы там ни было, спектакль становился опасным. Нужно было каким-то образом забирать отсюда этого идиота и выметаться самому – пока у Хэук еще не до конца сложились все ассоциативные цепочки. И Вульф сидел как на иголках, дожидаясь конца банкета, надеясь выловить Линкса на выходе и убраться с ним любым способом – пусть даже для этого пришлось бы оглушить мальчишку, связать и засунуть в мешок для грязного белья... Ив сходила с ума: от ревности, злости и понимания, что изменить что-то уже почти невозможно. Ответа от дяди она так и не дождалась. Всегда педантично отвечающий на всю корреспонденцию из дома, в этот раз он почему-то оставил без внимания самое важное, пожалуй, в ее жизни письмо. «Он не воспринял его всерьез? Считает, что я ошиблась? Вообще не получил его? Я убью этого слугу...» Сейчас она сидела в отдалении от Оза за одним из столов, накрытых для его вассалов, и беспомощно наблюдала, как ее любимый обнимает сестру, как шепчет ей что-то успокаивающее, как целует ее волосы... «Боже мой... она предала его, бросила, обвинила в смерти Алисы... и он так встречает ее? Оз просто святой...» Потом брат и сестра сели рядом, держась за руки - настолько близкие, что это было почти непристойно: наклоняясь друг к другу, соприкасаясь волосами и плечами, как влюбленные... «Это я, я должна быть сейчас рядом с ним! Это со мной он должен говорить так тепло и с такой любовью!..» Но ревность к сестре не была самым страшным; гораздо сильнее грызли те взгляды, которые бросал на ее любимого желтоглазый телохранитель. Она заметила их еще на церемонии, когда Оз поцеловал актрису (сама она готова была разорвать девку на клочки, и, чтобы не злиться так откровенно, принялась рассматривать тех, кто стоял поблизости от Оза). Мужчина смотрел на Оза с тоской и желанием, и в какой-то момент, когда он вдруг отвернулся к первым рядам, где стояли великие герцоги, Ив поймала ответный взгляд Безариуса, молниеносно брошенный в его сторону... который только подтвердил все, что она думала об их отношениях. «Он спит с ним! И не просто спит – он еще и неравнодушен к нему!.. Святая Дева, за что?!» Движимая неугасимой ревностью, она взглядом проследила, как парочка удалялась после церемонии по коридору, но последовать за ними не посмела; впрочем, в этом не было особой нужды. Вернувшись, они снова держались рядом – не так, как лорд и телохранитель, а как люди, которые были недавно близки. Когда же она заметила след от зубов на запястье желтоглазого, выглянувший ненароком из-под манжеты рубашки, и без того предельно ясная картина стала просто кристально прозрачной. «Прямо при гостях... на приеме... нет, это невыносимо!» И теперь, когда Оз в какой-то момент улыбнулся словам Ады – солнечно, ясно – лицо телохранителя словно отразило эту чудесную улыбку... ...и она вдруг вспомнила, откуда знает этого человека. Все стало на свои места. «Вот оно что... ты попался. Теперь я знаю, что с этим можно сделать, и без дяди...» Ивекка едва дождалась окончания ужина. Выйдя из-за стола, она осторожно улизнула от своей семьи и выбежала в пока еще пустой коридор. Спрятавшись в первую попавшуюся оконную нишу в холле, она оглянулась, проверяя, нет ли кого-нибудь рядом, достала из ридикюля телефон и набрала номер Эзры. - Эзра? У меня к тебе есть дело. Ты хотел бы оказать мне большую услугу? Конечно, не просто так. Я думаю, мы с тобой договоримся – ты ведь хотел стать на равных с Детьми подворотен?.. Мне нужно твое тело, дорогой. Я не шучу. Приезжай в поместье Безариусов, только вымойся и оденься получше: те черные брюки и рубашка из батиста – они все еще у тебя есть? Я встречу тебя и проведу. Возьми такси, мой дорогой, какие странные вопросы... Я знаю, что сказать охране. И у тебя на все про все два часа. Позвонишь мне, когда будешь подъезжать к поместью. Действуй – ты ведь теперь знаешь свой интерес... После банкета Ада пошла переодеться и привести себя в порядок после дороги, и Оз, с видимой неохотой отпустив ее, снова нацепил на себя маску радушия. Гости между тем начали плавно перемешаться обратно в бальную залу. Столик для ритуальных серег был уже убран. На невысоком помосте стояли музыканты из Королевского оркестра и негромко настраивали инструменты, готовясь играть классику и церемониальные танцы. Великие герцоги входили в залу согласно распоряжения церемониймейстера: сначала Оскар, как правящий герцог Дома-хозяина, потом – герцогиня Рэйнсворд, которую пропустили вперед как даму, а потом – герцоги Найтрей и Баскервилль, вместе, одновременно. После них вошел Оз с телохранителем и все домочадцы великих Домов. Далее потянулись высокие герцоги... Было скучно. Гилберт с трудом сдержал зевок – все же он мало спал в последние дни – и тихонько спросил Оза: - Что, мы теперь будем все оставшееся время здесь? - Тебя это пугает? – с непроницаемо доброжелательным лицом спросил его молодой человек. Доброжелательность эта, впрочем, была адресована не Гилберту, а всем остальным присутствующим. Найтрей прищурился, пытаясь сдержать ухмылку. - Честно говоря – да. Все еще только началось, а я уже засыпаю. Чувствую, что еще полчаса – и я вполне могу опозорить Дом Безариусов, заснув прямо посередине бальной залы. Оз фыркнул, и тут же ослепительно улыбнулся обернувшейся на непотребный звук герцогине Найтрей. - Потерпи немного. Хотя бы те же полчаса. Дальше у меня запланирована своя программа, но старшее поколение об этом еще не знает... и потому мне нужно время, чтобы подготовить себе огневую поддержку из тяжелой артиллерии, - и он выразительно кивнул на герцогиню Рэйнсворд, с мягкой улыбкой слушающую Руфуса Барму, который, на удивление, что-то довольно пространно ей излагал. - Кстати, Гил... я давно хотел тебя спросить... ты не родственник Найтреям? Гилберт удивленно воззрился на молодого человека. - С чего ты взял? - С твоей фамилии, - пожал плечами Оз. – Ты не думаешь, что это достаточно веское основание? - Ну... наверное, да, - вынужден был согласиться Гилберт. – Тем не менее, насколько мне известно, среди них нет моей родни – ни близкой, ни дальней. Возможно, это просто совпадение. - Странное совпадение, - заметил Оз, но не стал развивать эту тему дальше. Они некоторое время помолчали, рассматривая гостей. Потом Озу наскучило просто стоять, кивать и улыбаться, и он стал развлекать Гилберта коротенькими историйками из жизни окружающих их людей. - Посмотри налево... еще левее... перед тобой вассал Безариусов, высокий герцог Северных земель Кристофер МакВилльям. Милейшей души человек, но любит выпить; а выпив – спеть пару-тройку политическо-сатирических куплетов. Знает это за собой и обычно воздерживается в обществе от возлияний, но однажды на приеме у предыдущей королевы не смог вовремя остановиться и спел куплет про то, как она за остров Миен купила у высокого герцога Биенна элегантную шляпку... Проснулся бедолага в подземельях, и дяде пришлось приложить много усилий для того, чтобы он смог вернуться домой, на Север. Мало того, потом ему пришел вызов от герцога Биенна – тот хотел смыть оскорбление кровью, но МакВильям оказался неглуп, и прислал ему перчатку обратно - с запиской, что, к сожалению, не имеет в своем распоряжении лишних земель, чтобы расплачиваться потом ими за элегантные предметы туалета*... Пока Гилберт маскировал смех за приступом кашля, Оз повернулся в другую сторону и с непроницаемым лицом принялся вещать дальше: - А вот эта полная дама – виконтесса Торстон, известная любительница экстравагантных нарядов. Как-то раз она заказала себе удивительное платье для приема в особняке Найтреев. Войдя в особняк, она сняла плащ... и сразу оказалась закутанной в портьеру. Дело в том, что герцогиня Найтрей нанимает слуг, великолепно знающих, какое платье для каких случаев полагается носить; и когда виконтесса начала скандалить, ей с непроницаемыми лицами заявили, что ни в одном уложении о туалетах не написано, что дама может прийти на прием к великой герцогине в ночной сорочке... Гилберт задохнулся от сдерживаемого хохота. Герцогиня Найтрей смотрела в их сторону уже почти угрожающе и поэтому Гил, поспешно скроив серьезную физиономию, спросил у Оза первое, что пришло в голову – лишь бы он прекратил его смешить: - А чьим вассалом является герцог Барма? - О, этот Дом – отдельная история, - сказал Безариус важно. – Они не так давно стали высокими герцогами, если подумать – чуть больше ста лет назад. Раньше это были обычные приезжие дворяне без своих земель – по каким-то соображениям они переехали с континента и осели здесь. Однако они столько десятилетий собирали информацию, что в конце концов правящая тогда королева сообразила, что Барма имеют компромат на всех – вообще на всех, в том числе и на Королевский Дом. Тут-то им и пришел бы конец, но герцог Артур Барма, который был главой рода в то время, провел гениальную политическую партию, в итоге которой получил титул высокого герцога и стал вассалом Короны, а взамен весь его Дом поклялся верно служить Королевскому Дому до скончания времен и быть безотказным поставщиком информации для всех Королевских служб. Поэтому дядя тесно с ними сотрудничает в рамках государственных интересов, но если ему нужна информация для себя лично, ему приходится найти, что можно предложить взамен: Барма не приемлют благотворительности ни в чем, что касается возможности пополнения своего информационного фонда. - Понятно... Гилберт с новым интересом уставился на Руфуса Барму. Оз поспешно ткнул его локтем в бок: - Да не пялься так! А то сейчас сюда придет герцогиня Найтрей и зачитает нам полную инструкцию, как надо вести себя на приеме... и ее знаний этикета хватит на весь вечер, не сомневайся. Гил прыснул. Герцогиня Найтрей развернулась – грациозно, как парусник на волнах - и направилась к ним. Оз схватил Гилберта за рукав и, сделав вид, что не понял смысл передвижений герцогини, начал поспешно пробираться в противоположном направлении. - Гил, держи себя в руках, - увещевающе бубнил он на ходу.- Если она задастся целью, мы так и будем бегать от нее кругами до конца приема... Гилберт кис от смеха; держать себя в руках получалось просто отвратительно. Наконец они смогли оторваться от преследования, спрятавшись за спинами великих герцогов и их домочадцев, которые негромко переговаривались вдалеке от суеты. Оз оглядел их и уже серьезно прошептал: - Ты ведь знаешь Баскервиллей? - Внешне – да, - так же шепотом ответил успокоившийся наконец Гилберт. – Вульф показывал мне всех представителей великих Домов, чтобы я, не дай бог, никому случайно не перешел дорогу... - Странно, что сегодня они пришли в полном составе, - пробормотал Безариус, прищурившись. – Обычно дочь герцога не приходит на мероприятия, где присутствуют представители нашего Дома; а поскольку без Безариусов последнее время не обходится ни одно более-менее значимое мероприятие, она стала такой своеобразной затворницей... Гилберт смотрел на статную красивую девушку с поднятыми в прическу тяжелыми темными волосами, и ему казалось, что он ее когда-то уже видел. «Ну да, на фотографиях – когда Вульф мне ее показывал», - попробовал убедить он сам себя, но что-то не давало ему перестать рассматривать гордый профиль леди Баскервилль. «У меня такое впечатление, что я видел эти черты, но не у нее...» Девушка, словно почувствовав его интерес, обернулась в их сторону и посмотрела сначала на Гила, а потом – гораздо более длинным и внимательным взглядом – на Оза. Тот, заметив, что обратил на себя внимание дамы, мягко улыбнулся ей и слегка поклонился. - Сейчас фыркнет и отвернется, - пробормотал он чуть слышно, обращаясь к Гилберту. – Мы же – враги... Однако вопреки его словам, леди Баскервилль тоже улыбнулась ему и чуть наклонила голову, отвечая на поклон. Глаза Оза непроизвольно расширились в удивлении: - Вот это да... – и он снова улыбнулся ей – уже искренне и широко, так, как любил Гилберт. Леди изумленно наклонила голову к плечу, едва заметно прикусила губу, благодарно качнула длинными ресницами и поспешно отвернулась: Леви Баскервилль обратил, наконец, внимание на не очень приятное для него соседство и угрюмо уставился на молодых людей. - Чем обязан вашему вниманию? – сухо обратился он к Озу, полностью игнорируя Гилберта. Оз тут же нацепил на лицо свое универсальное доброжелательное выражение и светским тоном ответил: - Хотел засвидетельствовать свое почтение вашему Дому и вам лично, герцог. Благодарю за то, что удостоили нас своего визита. - Вам не за что благодарить меня, молодой человек, - отозвался тот неприязненно. – Я знаю свой долг перед традициями и соблюдаю его, как положено главе Дома, вот и все. Улыбка Оза стала напряженной, и с заднего плана тут же выдвинулся светловолосый молодой человек с вдетыми в уши длинными алыми серьгами дипломата, в котором Гилберт с неудовольствием узнал Винсента Найтрея. Ему приходилось сталкиваться с ним пару раз по делам, касающимся добычи информации для дипломатического корпуса: хоть это и не была его специализация, но Рэйвена охотно приглашали сопровождать группу, идущую на дело - для прикрытия. Наследный герцог ему категорически не нравился своим специфическим чувством юмора и навыком не говорить в ответ на вопрос ничего определенного. Кроме того, в самую первую их встречу Винсент, настоявший на том, чтобы идти вместе с группой, попробовал называть его братиком, аргументируя это тем, что всегда хотел иметь такого старшего брата, и при этом так откровенно флиртовал, что Гилберт в конце концов не выдержал и прямым текстом сказал, куда «братику» следует засунуть свою отнюдь не братскую любовь. Поскольку в этот момент он держал в руках увесистый ломик, сунутый ему «подержать» одним из специалистов по взламыванию замков, Винсент почел за благо заткнуться и воздержаться от дальнейших приставаний. Но сейчас Винсент не обратил на Гилберта ровным счетом никакого внимания. Сладко улыбнувшись, он скользнул между герцогом Леви и Озом и замурлыкал: - Лорд Оз, это мы должны поблагодарить за приглашение на такое значимое для вас мероприятие. Замечательный прием; надо отдать должное вашему распорядителю, все на высшем уровне. Но мы и правда заболтались здесь в сторонке; возможно, вы позволите пройти с вами к гостям? Эллиот, Лео, вы пойдете? Из-за спины нахмурившегося герцога выступил худощавый молодой человек с длинными темными волосами и спокойно сказал: - Почему бы и нет. Не вижу никакой необходимости стоять здесь и мешать великим лордам обсуждать свои дела. Сестра, ты пойдешь с нами? Девушка слегка кивнула. - Конечно. Если лорда Оза не затруднит проводить всех нас, я с удовольствием присоединюсь. - Ни в коем случае, миледи, - блеснул Оз своей фирменной улыбкой и галантно подал леди Баскервилль руку, бросив на Леви провоцирующе ехидный взгляд из-под ресниц. По скулам герцога заходили желваки, однако он смолчал. Герцог Найтрей взирал на эскападу молодежи философски. Новоявленная компания прошлась через весь зал и остановилась возле помоста с музыкантами, которые как раз заиграли что-то медленное и воздушное. - Сейчас будет обязательный танец, а после этого я хочу немного изменить программу вечера – по крайней мере, для молодого поколения, - сообщил молодым людям Оз. – Если вы пожелаете присоединиться, я буду рад видеть всех вас в нашей компании, но хочу предупредить – там будут присутствовать мои сокурсники, среди которых есть и дети обычных обывателей. Винсент широко улыбнулся и покачал головой. - Благодарю вас, лорд Оз; однако мне нужно будет решить один важный вопрос. Если все разрешится благополучно, я почту за честь присоединиться к вам – честно говоря, традиционные приемы успели набить оскомину, и ваш порыв – это некое свежее веяние, которое я хотел бы оценить лично... - Я вообще не люблю приемы, - прямо сказал темноволосый Лео. – Если вы позволите мне и лорду Эллиоту посетить библиотеку поместья, мы будем очень вам признательны. Эллиот Найтрей кивнул, подтверждая его слова. Леди Баскервилль молчала, потупившись, и Винсент вдруг засуетился: - Так, что же я стою? Мне ведь надо найти кое-кого... Эллиот, Лео, можно вас попросить?.. Лео закатил глаза и тяжело вздохнул: - Винсент, я и так прекрасно все понял. Эллиот, идем. С этими словами он повернулся и пошел вслед за Винсом. Младший Найтрей, который, похоже, как и Гилберт, ничего не понимал, тем не менее, последовал за братом и другом. Леди Баскервилль тут же вскинула на Оза глубокие темные глаза и прошептала: - Лорд Оз... Я бы хотела просить вас об одолжении. - Что прикажете, миледи? – бархатным голосом учтиво осведомился Оз, но Гилберт почувствовал, как он напрягся, и насторожился. Леди Баскервилль с минуту молчала, как бы собираясь с духом, а потом тихо сказала: - Я хотела бы, чтобы вы попросили герцога Безариуса уделить мне несколько минут его драгоценного времени. Мне самой... будет не очень удобно это сделать... – она смешалась, но молодые люди и без того поняли, в чем проблема. Вероятно, девушка хотела о чем-то поговорить с Оскаром, но подойти к нему просто так на глазах у отца ей не позволяли все те же традиции. - Конечно, леди, - мягко ответил Оз. – Я попрошу дядю через час подойти в малую гостиную – это на втором этаже, слева от лестницы. Думаю, к этому времени основная часть гостей так или иначе разойдется по поместью, и никто не удивится, увидев, что вас нет в зале. Леди Баскервилль благодарно улыбнулась, и Гилберт снова поймал себя на мысли, что она ему кого-то напоминает. - Вы очень добры. Оз неожиданно лукаво прищурился. - Могу ли я попросить вас об ответной любезности? Подарите мне первый танец. Дядя, конечно, будет танцевать с моей сестрой, - с этими словами он кивнул в сторону Ады, только что впорхнувшей в залу, - а у меня нет девушки, и обнадеживать кого-то из присутствующих мне не хотелось бы... Леди изумленно уставилась на него, а потом рассмеялась. - Вы хитрец... Какой изящный ход!.. Конечно, я с удовольствием буду танцевать с вами, лорд Оз. __________________________________________________________________________ * Слова МакВильяма про то, что он «не имеет в своем распоряжении лишних земель, чтобы расплачиваться потом ими за элегантные предметы туалета» имеют двойной смысл: с одной стороны, в королевстве за участие в дуэли полагается тюремное заключение либо изъятие энного количества родовых земель в пользу короны; с другой стороны, герцог не преминул еще раз косвенно уколоть Бриенна, снова напомнив про способ, которым он получил свои земли.