По лезвию ножа

      Пронзительный звон будильника пополам с жестокой мигренью - утро удалось.       Боль раздирала голову в лоскуты и крошила любые мысли на мелкие колючие осколки. С трудом дотащившись до кухни, я запила две таблетки обезболивающего стаканом ледяного апельсинового сока и отправилась в ванную. Контрастный душ помог слегка прийти в чувство после тяжёлой ночи. Уснуть я умудрилась на диване в гостиной, совершенно бесшумно стянув из спальни плед под мерное дыхание спящего Солдата.       Заставить себя посмотреть в зеркало было просто выше моих сил, но делать нечего, пришлось. Нездоровая бледность кожи, запавшие, в обрамлении тёмных кругов глаза с покрасневшими белками... Чёрт бы побрал! Ещё никогда я не выглядела такой выдрой в относительно спокойные дни, не загруженные под завязку миссиями и тренировками.       Накладывая неброский макияж, дабы скрыть последствия бессонной ночи, и укладывая длинные волосы в крупные локоны, я привычно перебирала в слегка прояснившейся голове список дел на сегодня. Первым и самым нежеланным была сдача отчёта Пирсу, назначенная на десять утра. Уолтер Хорс, один из ученых команды, видел мой отчёт и доложил Александру, что не согласен с некоторыми моментами. На самом деле, ему просто не нравилось нынешнее положение дел в команде, отчего предстоящее собрание у босса грозило вылиться в очередные разборки на тему "кто прав, кто виноват" и "почему мы должны ходить по струнке у этой зарвавшейся стервозы?", и надо будет призвать на помощь всё своё самообладание, чтоб выдержать новый поток нытья с обвинениями в поблажках и излишне мягком отношении к Зимнему Солдату. Пирс, судя по интонациям в телефонной трубке, тоже не горел желанием выслушивать очередную истерику своего подчиненного. Но политика "закручивания гаек" не всегда срабатывала, и он предпочитал скорее вовремя бросить кость нужным людям, чем проводить зачистку рядов посвящённых, а после ломать голову и подыскивать замену, способную сохранить жуткую тайну, хранившуюся в самом сердце ничего не подозревающего Щ.И.Т.а.       Ещё раз осмотрев поле боя, я сгребла тюбики, баночки и прочую мелочёвку в косметичку, приняв твёрдое историческое решение наконец заняться собой. Идеальная физическая форма не спасёт, если совершенно забываешь о том, что женщине в принципе не положено по статусу надолго забывать о сне, расчёске и приятных пробежках по магазинам. И, пожалуй, пора записаться в солярий. Отпуск при моей службе - вещь из области фантастики, но я надеюсь, что такой загар хоть как-то спасет ситуацию.       Уже в коридоре я уловила божественный аромат завтрака и свежезаваренного кофе. Сердце неприятно кольнуло, когда на кухне я обнаружила накрытый на двоих стол с остатками салатов, разогретой пиццей из закоулков морозилки и яичницей. Джеймс стоял ко мне спиной, пока ещё в одежде простого смертного - лёгких домашних тёмных штанах и чёрной футболке, плотно обтягивающих мощную подтянутую фигуру и не скрывающих играющие от каждого движения литые мышцы, и наливал себе кофе.       Только себе.       На столе уже стояла кружка с дразнящим ароматным напитком, и мои брови удивлённо поползли вверх. Услышав шорох шагов, Солдат обернулся и, проследив за моим недоуменным взглядом, равнодушно пожал плечами.       – Ты вроде бы не любишь кофе, – интонация скорее утвердительная, чем вопрошающая, чему я удивилась ещё больше. Он помнит, что больше всех напитков я обожаю какао. Вспомнив попутно, как нужно дышать, я подошла к столу и вцепилась в кружку, с шумом хлебнув вкуснейший дар природы.       – Зачем тогда пьешь? – его неожиданная разговорчивость едва не заставила меня поперхнуться.       – Кофе лучше помогает сосредоточиться, чем какао. Это скорее детская привычка, от которой я не могу да и не хочу отвыкать.       Выпалила и тут же мысленно дала сама себе увесистую затрещину. Разговаривать о детстве с человеком, не помнящим даже собственного имени, по меньшей мере издевательство в отношении него. Но он и бровью не повел. То ли не хотел поднимать болезненную и трудную тему для себя, то ли не заметил моей заминки после неуместной фразы, но тем не менее, сделал вид, что не заметил эту скрытую и непонятную постороннему бестактность.       Завтрак прошел в молчании. Уже складывая тарелки в посудомоечную машину, я обернулась на шорох у двери. Солдат вышел и вернулся спустя несколько минут, уже в боевой экипировке - штанах из плотной чёрной ткани, высоких ботинках с утяжелёнными металлическими носами и чёрной куртке, скрывшей увесистый кожаный жилет того же цвета, созданный специально для Зимнего Солдата и выполнявший одновременно функцию бронежилета. Постороннему могло показаться, что он не вооружен, но это впечатление было до смешного обманчивым. Костюм был нашпигован потайными карманами, креплениями для ножей и огнестрельного оружия, а со спины на поясе в специальной ленте крепились маленькие гранаты. Но последних, как и пистолетов, у него сейчас не было - это я заметила ещё в ванной, где он скидывал экипировку на стиральную машинку.       – Со мной поедешь? – спокойно спросила я, любуясь каждым отточенным движением красивых пальцев, застёгивавших ремешки кожаных беспалых перчаток.       Солдат перевёл на меня внимательный взгляд ярких серо-стальных глаз, чуть помедлил и кивнул.       – Причесался бы тогда, что ли? – попробовала я пошутить. Вряд ли он оценил попытку, прошёлся по мне долгим холодным взглядом и вышел. Мне бы такой пофигизм к внешности...       В чём несомненный минус работы в сложном коллективе, готовом сожрать заживо за успехи человека, поднявшегося на ступень выше прочих в глазах начальства? Да во всём. И в первую очередь - в невозможности выглядеть плохо, устало и небрежно. Внешний вид - с иголочки, постоянная уверенная улыбка на безупречно намакияженном лице и вечное напоминание себе самой, что из образа выпадать нельзя, даже если новые туфли нестерпимо жмут. Я вытащила из шкафа привезённый вчера из химчистки белоснежный брючный костюм, на покупку которого меня раскрутила одна коллега во время прогулки по торговому центру (причем, баснословная стоимость этой вещи от известного бренда её ничуть не смутила), прибавила к костюму нежное кашемировое пальто того же цвета, а затем дополнила ансамбль белыми замшевыми ботильонами на шпильке, решив окончательно доконать всю мужскую часть коллектива.       Нет, я, конечно, бесила многих своей непрошибаемой хладнокровной уверенностью и буддистским спокойствием, а так же неплохими мозгами, которые в представлении многих никак не сочетались с более чем привлекательной мордашкой и соблазнительными формами. Но если первые месяцы меня упорно пытались сожрать и раздавить беспринципные мастодонты науки и техники, постоянно окружавшие Зимнего Солдата, то уже спустя какое-то время даже они признали, что найти подход к нашему непревзойдённому бойцу у меня получилось куда быстрее и безопаснее, чем у любого из них, способных работать с ним лишь в моменты, когда на него в доли секунды могут нацелиться дула нескольких автоматов.       Подхватив сумку и телефон, я вышла в прихожую и с удивлением обнаружила, что чуть волнистых волос Джеймса всё-таки коснулась расческа. Он окинул меня ничего не выражающим пасмурным взглядом и надвинул на лицо обыкновенные чёрные очки. В лифте он неизменно становился позади меня, и порой это напрягало. И вовсе не тем, что у тебя за спиной стоит самый совершенный и хладнокровный убийца в мире, нет. Напрягала новая волна разочарования. Он никому не подставит свою спину, предпочитая любую ситуацию держать под контролем, исключая все возможные риски. Доказывать ему, что он не получит от меня ножа в спину, не было возможности, зато желания - через край. Спешить с этим не было смысла, доверие проверяется на деле, а пока мне случай не представился.       Железный коняга сыто заурчал мелодичной песней движка. Мягко, подобно капле растопленного свинца, катящейся по гладкой поверхности, суперкар выехал на оживлённую улицу и уже спустя несколько секунд оставил далеко позади уютный тёплый дом, уверенно обгоняя других участников движения.       – Любишь скорость? – против воли вырвалось у меня при взгляде, брошенном на молчаливую статую спутника на соседнем сидении.       Солдат неопределенно пожал плечами и промолчал. Хотя, я и не ждала ответа.       – Хочешь прокатиться вечером?       Готова поспорить, он удивился. Во всяком случае, повернул голову ко мне и взглянул с интересом, ожидая пояснений к столь странному предложению.       – Я редко гоняю на нём и в основном по ночам, когда в городе поспокойнее, чтоб не искать лишних проблем на задницу. Если захочешь - присоединяйся.       Ничего не сказав, Зимний Солдат отвернулся к окну и продолжил равнодушно созерцать унылый пейзаж города, омываемого струями проливного дождя. Надеюсь, к вечеру он чуть утихнет, хотя влажный асфальт явственно прибавлял адреналина в крови, а помимо него, появлялся дополнительный риск улететь на тот свет на опасном вираже.       Высадив своего спутника на перекрёстке Индепенданс-авеню и Шестой стрит около малопримечательного здания, являвшегося негласной собственностью Александра Пирса и одновременно штаб-квартирой ГИДРЫ, я покатила в Щ.И.Т.       Трискелион величественно возвышался над спокойными водами Потомака как олицетворение силы и фундаментальной непоколебимости конституционных устоев и безопасности Соединенных Штатов Америки. Штаб-квартира ведомства располагалась в трех соединённых между собой зданиях, весьма символично получивших своё название. К искусственному острову посреди реки, на котором было возведено грандиозное сооружение Трискелиона, вел широкий мост со стальными воротами и укреплённым пропускным пунктом как на въезде на мост, так и на выезде.       Скромно приткнув машину недалеко от выезда с подземной парковки, я поднялась в холл, где по дороге к лифтам меня перехватил неожиданный попутчик.       – Привет, красавица! – громко воскликнул Рамлоу и заключил меня в крепкие объятия. С трудом вывернувшись из них, я глянула в его просветлевшее лицо, сиявшее искренней радостной улыбкой - и не нашла в себе силы для гневной отповеди. А надо было бы, хотя все вокруг знали, что чувства Брока ко мне далеки от дружеских, но всё же рамки приличия на публике никто не отменял.       Да мы с ним и не пара. Несколько чашек кофе и один совместный ужин в ресторане ещё не повод считать, что я вот-вот кинусь в его объятия. Но у главы особого спецподразделения "Удар", очевидно, по этому поводу мнение было прямо противоположное, и он всячески старался показать всем и каждому, что именно он как никто другой имеет право так делать, то бишь - ухаживать за мной. Разубеждать его мне не хотелось, да и в какой-то степени мне это было на руку - меньше открывали рты за спиной, зная, что в один прекрасный день сплетни могут просто так не сойти с рук, доползут до Брока. А он оскорбления в мой адрес не переваривал категорически, будучи обязанным мне жизнью.       – Собрание у Пирса? – понимающе кивнул он, видя моё пасмурное настроение.       – Да, – поморщившись, кивнула я. – Ты наверх? Поехали, а то ты знаешь, как Пирс относится к опозданиям.       – Кендра, ты выглядишь уставшей в последнее время, – мягко начал Рамлоу, и в его голосе слышалась неподдельная забота. Мужчина коснулся моей руки, когда последний попутчик вытряхнулся из кабины и легонько сжал пальцы в своей горячей ладони. – Попроси у Пирса хоть несколько выходных, а то скоро на тень станешь похожа.       Тень? Тень... Именно из-за такой вот тени, заслуженно называемой призраком, я и не сплю ночами, лелея его сон перед очередной миссией.       – Ты и сам понимаешь, что сейчас это невозможно, – тепло улыбнулась я в ответ. Наверное, мне всё-таки стоит дать этому солдафону зелёный свет. А почему бы и нет, в конце-то концов? Мой последний парень сделал ноги как только я начала работу в проекте ГИДРЫ, не вынеся моего бесконечного отсутствия и поздних приходов домой.       Почему нет? Брок - привлекательный мужчина, не обделённый умом, обаянием и определённой харизмой, и по нему сохло немало одиноких и не только девушек в здании.       Нет - потому, что в моей жизни уже есть мужчина. Та самая тень, неуловимо и твёрдо подчинившая себе все мои мысли, мой график, мою жизнь и... Двери лифта распахнулись на нужном этаже, и Брок вышел вместе со мной, получив привилегию провожать меня до кабинета ещё несколько месяцев назад. Сегодня - до кабинета главы Совета безопасности службы Щ.И.Т.       – Может, сходим куда-нибудь вечером? – помолчав всю дорогу, уже почти у самой приёмной спросил он. Мы остановились в коридоре, чтоб как раз перед нами в приёмную господаря всея ГИДРЫ и Щ.И.Т.а, скромно потупив глаза и буркнув холодное "привет", протиснулся виновник моего сегодняшнего пришибленного настроения - доктор Уолтер Хорс, с папками и планшетом под мышкой.       – М-м, звучит заманчиво, но после сегодняшней головомойки вряд ли я стану приятной спутницей, – я не дала ему возразить и продолжила: – И потом, я сегодня как раз хотела уйти пораньше, хочу смотаться в салон красоты и прогуляться по магазинам с подругой. Прости, – виновато закусила я нижнюю губку, прекрасно зная, какое гипнотическое действие это оказывает на противоположный пол.       – Нет проблем, развейся немного, а то ты не вылезаешь с работы совершенно, – кивнул Брок, прилипнув взглядом к моим губам, хотя, кажется, отказ его всё же огорчил.       Прощание с ним в последнее время было для меня серьёзной проблемой. Позволить поцеловать себя - признать, что между нами может что-то быть, и что его притязания на место рядом со мной оправданы и почти увенчались успехом, поэтому я старательно уворачивалась от настойчивых губ Рамлоу, подставляя щёки. Но сегодня был явно не мой день, или просто тело на подсознательном уровне потянулось в возможному источнику тепла и ласки, которых мне безумно не хватало. Губы Рамлоу нежно накрыли мои, поцелуй вышел весьма целомудренным, но тёплым и ласковым. С сияющими глазами мужчина провёл костяшками пальцев по моей щеке и улыбнулся. Ответив тем же, я направилась в кабинет Пирса, оглянувшись на пороге приёмной, и едва не рассмеялась задорно выброшенному вверх в победном жесте кулаку Рамлоу, но движение у него вышло смазанным, стоило ему заметить, что я наблюдаю за ним. Вытянувшись по стойке смирно, он шутливо отдал мне честь и зашагал к лифту. ***       Пока Александр, важно развалившись в кресле в расслабленной позе, перечитывал весьма пухлый отчёт, выискивая повод взбеленениться на меня так же, как нападал сейчас Хорс, мы с последним ожесточённо спорили о природе моего поведения и всё усиливающемся влиянии на поведение Зимнего Солдата.       Хорс действовал мне на нервы с маниакальным упорством весь последний час, стремясь выжать хоть одну более-менее понятную ему эмоцию вроде раздражения. И он не представлял, как близко находился к собственному успеху. Моя выдержка и ледяное самообладание, о которое разбилось немало уверенных интонаций и доводов, летящих в меня градом и в более тяжёлых словесных поединках, трещали по всем швам, грозясь вот-вот лопнуть и со всей яростью вылиться на голову этому очкастому прыщу в начищенных ботинках.       – Он беспрепятственно шатается по городу, и это неприемлемо! Мисс Райт, вы хоть представляете себе, что будет, если он сорвётся и выйдет из-под контроля? – упёрто верещал служитель науки мне на ухо, раздражаясь всё больше и больше, видя, что я не собираюсь хоть на каплю эмоциональнее реагировать на очередную смороженную им глупость чем-то, кроме чуть приподнятой брови. Ну, это для меня его вопли - глупость, для него же, да как и для других учёных, это - весьма серьёзные проблемы, уже не в первый раз поднимавшиеся на совещаниях. – Он ранее неоднократно давал волю приступам неконтролируемой ярости и агрессии, которые плохо заканчивались для окружающих, - фонтанировал эмоциями Хорс. - Под "плохо" я подразумеваю в гробу под толстым слоем земли, Райт! Чтобы ты не забывала о том, какое он совершенное, но ужасающее в своей жестокости чудовище!       Он даже слегка захлебнулся, выплюнув эти слова мне в лицо. Изо всех сил придав лицу скучающее, совершенно непроницаемое выражение, без слов говорившее "мы это уже проходили", я посмотрела на Пирса. Этот властный и жестокий человек, он уже много лет стоял у руля Щ.И.Т.а, руководя им твёрдой рукой и не терпя неподчинения. Александр был наделён изворотливым, пытливым и острым умом и гениальным актёрским талантом, позволявшим ему с лёгкостью обманывать даже такого опытнейшего, съевшего собаку на шпионаже и предательствах агента, как Николас Фьюри, который, как всем известно, был по иронии судьбы ближайшим и самым преданным другом Пирса. Притягательный и обаятельный русоволосый мерзавец с хорошо подвешенным языком и полным отсутствием каких бы то ни было обременяющих моральных принципов, Пирс всегда добивался своей цели любыми средствами и методами, не боясь ни Бога, ни чёрта, ни перспективы захлебнуться кровью тех, кого он и иже с ним методично и безжалостно убирали с дороги, расчищая путь ГИДРЕ и перекраивая историю на свой ужасающий лад.       Он равнодушно прислушивался к перепалке, выцеживая особо важные для себя моменты в наших фразах и интонациях, а спустя какое-то время поднял голову от бумаг и кивнул:       – Не вижу причин так волноваться, Уолтер. За всё то время, что Кендра работает с агентом, он ни разу не вышел из под контроля, да и она ни разу не дала повода усомниться в её профессионализме. Я бы на вашем месте больше занимался предстоящей операцией и её последствиями, чем выяснял, у кого и что длинней, – язвительная подколка подействовала, Хорс растерянно вылупил глаза и заткнулся.       – Я учту все указанные вами и вашими коллегами замечания и намечу дальнейший план действий. Пока же его поведение, я думаю, устраивает не только меня, поэтому я оставляю за вами, мисс Райт, возможность действовать по своему усмотрению и продолжать делать всё, что в ваших силах, чтоб удерживать его в стабильном состоянии.       – Но сэр, быть может, лучше провести чистку и поместить его ненадолго в криокамеру, чтоб немного стабилизировать его эмоциональное состояние?       – Это невозможно, – раздражение плавными нотками прорезалось таки в моём голосе, и пришлось вогнать короткие ногти в собственную ладонь, стискивая до предела кулак, чтобы боль отрезвила и отвлекла от затапливающей душу ярости. – Ему совсем скоро предстоит новое задание, да и потом, я наблюдаю за ним, Уолтер, и не стану рисковать ничьей головой, в том числе и своей, беззаботно заключая, что он стабилен. И то лишь потому, что могу испытывать к нему какие-то чувства. Что? – насмешливо прищурилась я на совершенно потерявшуюся, вытянувшуюся после моей фразы физиономию учёного: – Неужели вы думаете, что у меня нет ушей и я не знаю, о чём вы за моей спиной постоянно перешёптываетесь, особенно на зачистках? Умиляет, как он держит меня за руку, закусывая капу, Хорс? Неужели вам со стороны кажется столь умильным отчаяние зверя, загнанного болью, когда он пытается искать утешения и спасения от привычного равнодушия и ненависти?       Очкарик изумлённо хлопал глазами, он явно не был готов к столь сокрушительной атаке с моей стороны и возразить было решительно нечего, а потому он с надеждой кинул взгляд на Пирса, ища поддержки. Александр сжал губы, его взгляд на моём лице ощущался физически, холодными прикосновениями проходясь по скулам, губам, перемещаясь к глазам и отыскивая признаки непрофессионального отношения к Солдату.       – Я всё сказал, Хорс, – неожиданно резко надломил подходящий к опасной черте разговор Александр, пересекая свой взгляд с моим, и я с готовностью скрестила с ним незримые шпаги, принимая вызов. – Свободен, – жёстко выпроводил он из кабинета незадачливого учёного.       Едва за Уолтером закрылась дверь, Александр раздражённо бросил папку на стол. Внутренне подобравшись, готовясь к предстоящему нелёгкому разговору, я выстраивала линию поведения. Проницательности главы Совета можно было позавидовать, он с легкостью мог уловить даже очень хорошо замаскированную фальшь в голосе собеседника.       – Знаешь, что я думаю? – после некоторого молчания изрёк Пирс и чуть усмехнулся в ответ на мою приподнятую с интересом бровь. – Что стадо право, как ни печально это признавать.       – Что, прости? – обращаться к нему на "ты" было моей своеобразной привилегией, но пользовалась я ей лишь наедине с Пирсом, стараясь на людях строго соблюдать правила субординации. Подозрение, граничащее с угрожающим безмолвным обещанием, прочитанные мужчиной на моём лице, потребовали от него пояснений, которые мне очень и очень не понравились.       – Мы ведь оба знаем, что это правда. Твой интерес к Зимнему Солдату вышел за рамки рабочего. Я не виню тебя, не подумай, это было вполне ожидаемо с самого начала, ведь ты проводишь с ним много времени, а как ни крути, он привлекательный парень.       Пирс утверждал, не спрашивал. В обыденно спокойном тембре его голоса появились едва различимые вкрадчивые нотки.       – Ставишь под сомнение мои профессиональные качества? – возмущённо и недоверчиво прищурилась я, вглядываясь в меняющиеся блики освещения в холодных глазах собеседника.       – Ни коим образом, – мужчина встал и направился ко встроенному шкафу в стене, битком набитому разнообразными бутылками. Александр достал бутылку дорого коньяка и, плеснув коричневатую жидкость в бокалы, вернулся и протянул мне один, устраиваясь в кресле напротив.       – Не пойми меня превратно, Кендра, – чуть помолчав, продолжил он. – Результаты, которых ты добилась, неоценимы, и я ни секунды не жалею, что пошел на тот риск и предложил тебе вступить в наше сообщество.       – Но? – подтолкнула я замолчавшего начальника, прикладываясь к коньяку. Острая, горячая жидкость жаркой волной рванулась по пищеводу и рухнула в желудок, помогая снять сковывающее плечи напряжение.       – Я ведь тоже наблюдаю за тобой все эти годы, – многозначительно изрек Пирс. – Ты изменилась, очень изменилась. Не только внешне или в поведении - у тебя взгляд ожил. Тогда, восемь лет назад, на пороге квартиры меня встретило совершенно отрешённое от мира существо. Его циничность и равнодушие ко всему окружающему даже такого бывалого волка, как я, привели в буйный восторг - я понял, насколько мы с тобой похожи. Иногда ты сама напоминала Зимнего Солдата - то же безразличие и холод, о который можно разбиться вдребезги. А сейчас, слушая твой ответ Хорсу, я не узнал тебя. Ты что-то чувствуешь к нему и не вздумай отпираться.       Покрутив в руке бокал, наблюдая, как тёмная жидкость играет гранями оттенков коричневого в лучах солнца, в мыслях я мучительно медленно сдирала с себя кожу за то, что вложила в ту гневную тираду чуть больше эмоций, чем требовалось.       – Даже если и так, – тихо ответила я, насмешливо глядя на него, – ты полагаешь, что я позволю себе хоть как-то проявить чувства на работе или поддаться своим сиюминутным желаниям?       – Не знаю, – неожиданно честно признался Пирс. – Это зависит от того, испытываешь ли ты по отношению к нему простую животную страсть, какую женщина может испытывать к отличному самцу, или ты прячешь в себе чувства более глубокие, чем похоть.       Я лишь холодно усмехнулась, давая понять, что душа моя останется потёмками. Александр всё понял и не стал настаивать.       – Да, плохой из меня психоаналитик, – улыбнулся он своей неудаче.       – Пойми одно, – после очередного глотка, сказала я. – Я не могу себе позволить слабость по отношению к нему.       – Видимо, поэтому он столь частый гость в твоей квартире? – неожиданный выпад едва не застал врасплох, но я сумела сконцентрироваться.       – Жучки или камеры? – ощущая, как от волны жгучей ярости начинает закипать кровь, прошипела я.       – Солдат поведал, когда я начал допрашивать его на тему его частых отлучек. Я не настолько спятил, чтоб подвергать свою голову риску быть простреленной тобой в порыве праведного гнева.       – Джеймс рассказал тебе? – изумлённо прошептала я. Очевидно, крайняя степень недоумения, плескавшаяся мутным океаном в моих глазах, позабавила Пирса.       – Да, когда я пригрозил ему криокамерой, если он не перестанет исчезать в неизвестном направлении. Тогда и выяснилось, что исчезает он недалеко. Держался он долго, должен признать, и было видно, что не горел желанием исповедаться.       – Кто ещё знает? – злость спадала, оставляя в теле безмерную, удушающую усталость.       Пирс покачал головой. Никто. Отлично. Да он и не дурак, прекрасно понимает, что моя репутация потерпит если не сокрушительный, но весьма ощутимый удар. А это может косвенно отразиться на авторитете самого Александра, когда его подчинённые поймут, что он прощает мне весьма тяжкие - в их понимании - грехи.       – И что ты ему на это сказал?       – Чтобы не забывал о контрацепции, – рассмеялся Александр, залпом допивая остатки коньяка.       Я лишь скупо улыбнулась в ответ на шутку.       – Ты же понимаешь, что между мной и ним ничего нет, не было и быть в принципе не может?       – И иногда мне кажется, что это неправильно. Как ни странно, но Солдат тянется к тебе. Ты правильно отметила - как зверь к хозяину. Ты действуешь на него подобно мощному транквилизатору. Подчиняешь себе эту машину для убийств одним жестом. И я, признаться, допускал мысль, что между вами есть что-то большее, чем работа. Потому и не сказал ему ни слова против, но потом подумал, что вряд ли ты допустишь подобное. Этот метод не для тебя, не так ли?       – Ты прав. Но давай сейчас не будем вдаваться в дебри психологии и выискивать причины моего упорного нежелания пускать мужчин в свою жизнь, окей? Вроде мы не за этим собирались, да и потом, я не готова с тобой обсуждать свою личную жизнь.       – Как скажешь. Хорс верно подметил, ты даёшь ему больше свободы, чем раньше.       – Александр, – я устало потерла переносицу. – Нельзя постоянно тыкать в тигра палкой и ожидать от него преданной покорности. Рано или поздно любой загнанный в угол зверь начнет вырываться из него и превращаться в абсолютно дикое существо, движимое лишь инстинктом самосохранения.       – Их просто напрягает то, что приручить этого зверя пока удалось только тебе. Без страха, боли и промывания мозгов, при помощи которых им управляю я.       Я лишь пожала плечами, допивая коньяк.       – Любому живому существу приятна забота. Я лишь умело чередую кнут с куском мяса, в то время как вы предпочитали его вовсе не поощрять.       – Не боишься, что он вцепится в кнут в один прекрасный день? – колкий взгляд впился в моё лицо.       – А тебе не кажется, что об этом тебе лучше спросить самого себя?       – Угрожаешь или пытаешься наставить меня на путь истинный? Научить сочувствовать хищнику? – стараясь казать равнодушным, спросил Пирс, но искорки злобы в глазах выдали его с потрохами.       – Боже упаси. Просто одной рукой капитану будет трудно управлять кораблём.       Пирс понял намёк, но промолчал. Дотянувшись до стола, он подал мне тонкую папку с бумагами. Открыв его и рассмотрев фотографию незнакомого человека на первой странице, я подняла глаза, безмолвно спрашивая о сути дела.       – Бехрам Омид, светоч ядерной промышленности Ирана. Щ.И.Т. ввиду нескольких поступивших угроз в его адрес эвакуирует учёного. Тайно, разумеется. Встреча с Ником и представителями госдепартамента у него назначена через два дня в Одессе, после чего его вместе с семьей переправят в секретное место, предоставив политическое убежище. Солдат уже посвящён в детали операции. Ты вылетаешь с ним в Европу завтра в качестве его непосредственного напарника, также с вами отправится небольшая боевая группа, но надеюсь, что всё будет сделано тихо и им не придется встревать.       – Зачем эта птаха нужна Щ.И.Т.у? – сказать, что меня это удивило - ничего не сказать.       – Его отец на протяжении почти шестнадцати лет работал в одном из азиатских подразделений ГИДРЫ. Умер два года назад, но сын пошел по его стопам, жаль, что не благо нам. Парень отказался от нашего весьма заманчивого предложения, и мы не можем рисковать, оставляя его в живых. Папуля наверняка поделился с ним долей собственных знаний и некоторыми секретами из прошлого.       – Кто его сопровождает? – настороженно спросила я, листая досье.       – Черная Вдова с несколькими бойцами "Удара". Так что будьте осторожны. Да, ещё момент. Когда закончите, наведайся к Омиду домой, зачисти все возможные улики, может, найдёшь что-то интересное.       Я понимающе кивнула.       – Тебя интересует что-то конкретное?       – Да, если честно. Старик Омид работал над одним секретным проектом, и надо сказать, порой играл втёмную. Я буду тебе очень признателен, если ты отыщешь его записи. Можешь идти.       – Хайль ГИДРА, – тихо попрощалась я, направляясь к двери. ***       Выйдя от начальства, я потопталась немного в приёмной, а после, наплевав на рабочий день, направилась в спортзал, попутно набирая номер коллеги. Скопившееся за несколько дней напряжение требовало выхода, а учитывая завтрашний отъезд, моему отсутствию в офисе никто не удивится. Ну, из своих по крайней мере, а от вопросов коллег из Щ.И.Т.а меня отмажут очередным поручением Пирса.       – Нет желания со мной в спарринг встать? – вместо приветствия выпалила я, едва в трубке прозвучало мелодичное "слушаю".       – Есть, – неожиданно весело отозвалась подруга.       – Опаньки... Кто допёк?       – Все, – тяжело вздохнула Шерон. – Ты уже в зале?       – Как раз на пути туда.       – Буду минут через десять, разомнись там пока. Кстати, вечер в силе? Я уже записала нас в чудный салон и надеюсь, ты не дашь задний ход?       – Не-а, не дам. Может, потом по магазинам пошляемся? – неуверенно спросила я, памятуя о вечной занятости агента особого отдела, коим являлась Шерон.       – Да я тебя не узнаю, дорогая! – удивлённо протянула та. – Неужели нашла кого-то? Или Рамлоу всё же удалось растопить ледяное сердце?       – Ещё нет, но он старается, – поморщившись от упоминания имени своей извечной проблемы, я вышла на этаже тренировочного комплекса. – Ладно, давай сюда, а то у меня уже кулаки чешутся.