По лезвию ножа

"Когда ступаешь по тонкому льду, все спасение в быстроте." Ралф Уолдо Эмерсон

2009 год, Одесса, Украина.       Сырой промозглый ветер насквозь пронзал нехитрую экипировку, заставляя с каждым его жёстким порывом дрожать и покрываться противными мурашками. Погода в Одессе была далека от любимой мной. По прилёту нас ожидал проливной дождь, бездумно заливавший стекла внедорожников по пути к месту назначения и вселявший безмерную и всепоглощающую тоску. Надо же, а я ещё имела глупость надеяться, что европейская погода будет приветливее той, из лап которой мы вырвались несколько часов назад в Вашингтоне.       Когда расположились на точке, откуда прекрасно просматривалось всё место будущего действа, я ещё раз огляделась по сторонам. Наползающие сумерки унылой ноябрьской ночи осветили фары пронесшейся по дороге машины. Бронированный внедорожник был спрятан в двухстах метрах отсюда, в придорожных кустах близ какого-то съезда с трассы, а мы тенями во мраке притаились на выступе довольно крутого высокого обрыва. По ломаной береговой линии причудливым серпантином извивалось шоссе, и с нашего места мы и намеревались ударить по кортежу, перевозившему Омида, когда он достигнет очередного крутого поворота метрах в ста пятидесяти впереди нас.       Ливень уже прекратился, оставив после себя холодную сырость как на земле, так и в воздухе. Эта влага сдавливала лёгкие, словно оседала в них неприятным осадком, мешая дышать полной грудью. Почва под ногами, вязкая и склизкая, намекала, что внутри сапог вот-вот начнет хлюпать мерзкая жижа. Но кажется, они непромокаемые. Или нет? Мне нечасто доводилось работать в таких условиях, потому я даже не знала всех их свойств.       Где-то внизу с шумом разбивались о берег гонимые резкими порывами ветра морские волны, казалось, захлестывающие порой на высокий отвесный берег. Это, разумеется, лишь иллюзия. Видимо, дождь не хотел успокаиваться окончательно, продолжая безжалостно трудиться над одеждой, проникая за воротник, заставляя холодную от воды латексную ткань противно липнуть к коже. Чёртов костюм ни хрена не грел, а ветер никак не желал успокаиваться, принося с собой нечастые, но увесистые капли дождя.       Засунув внутренние причитания поглубже, я сосредоточилась, улавливая взглядом движение справа. Солдат, сидевший на корточках, поднялся, ожидая появления машин. Вторая наша машина, призванная отрезать автомобиль сопровождения Омида с бойцами Щ.И.Т.а, поехала ему навстречу.       Зимний Солдат явно ощущал себя гораздо более комфортно в кожаном жилете с плотным высоким воротником, чем остальные. Это была больше куртка, просто с одним рукавом, так как ему не нравилось, когда что-то ограничивало движения металлической руки. Он вообще не реагировал на холод. Ему не зря дали такое прозвище, как привыкшему к заморозкам в криокамере и жестоким тренировкам, Джеймса мало волновала температура окружающей среды. Винтовка пока ещё была опущена в его руках, но поза, хоть и выражала собранность, не несла в себе ни капли напряжения.       Весь остаток перелёта сюда мы с ним провели в грузовом отсеке. Наметив мишень на здоровом деревянном ящике с каким-то грузом, Джеймс просто метал в неё все колюще-режущие предметы из своего арсенала, едва повернув голову на моё появление. Стараясь не особо шуметь, я сползла спиной по пластиковым бортам ящиков с оружием, предназначенным для европейского отделения ГИДРЫ, и бессильно опустилась на пол неподалёку. Заметив это, он всё же обернулся, пристально осматривая поверхность, по которой я сползала, а потом и меня. Кажется, на предмет повреждений. Не найдя ничего такого, он отвернулся и вогнал лезвие ножа почти до половины в дерево.       – Ты?       – Я.       Не нужно много мозгов, чтобы понять, о чём он. Солдат не мог не услышать выстрелы. Ещё один нож, высекая едва уловимую искру из лезвия собрата, врезался в стенку. И так до высадки.       Сейчас на берегу мы стояли вдвоём. Бойцы "Удара", как ни крути, а предпочитали находиться на расстоянии и лезть под пули, чем стоять плечом к плечу с Зимним Солдатом в засаде. С его силой и довольно взрывным нравом никто не желал познакомиться поближе. Один из парней был в нашей машине, готовый по сигналу сорваться к нам, остальные пятеро во главе с Расселом начинали операцию.       – Подъезжаем.       Резко вздрогнув от голоса в ухе, я ответила:       – Мы на позиции.       Солдат вскинул оружие. Он будет бить наверняка, выводя противника из игры. Поворот слишком резкий, а значит, от удара по колёсам машина неизбежно полетит с обрыва, а группой прикрытия займется "Удар".       Надвинув на лицо плотную маску и позволяющие видеть в темноте очки, я ожидала начала представления. Хоть Пирс и называл меня его напарником, на деле я редко вмешивалась во что-то на заданиях, скорее, смотрела на всё со стороны или прикрывала Солдата. Но маска была моим неизменным атрибутом, как и долгая процедура укладки непослушных волос в пучок, так как быть узнанной кем-то в мои планы не входило, а мало ли какая техника установлена на машинах Щ.И.Т.а.       Два джипа вывернули из-за поворота, а следом на ошеломляющей скорости вылетел Хаммер с нашими бойцами. За рулём был, несомненно, Рассел. Дальнейшее произошло почти одновременно: коротка автоматная очередь, выпущенная Солдатом, прошлась точно по колёсам первого джипа, снимая его с дистанции, а Рассел, круто вывернув руль на обгоне, перерезал путь второй машине, закрыв бойцам Щ.И.Т.а обзор на джип с Романов и Омидом, виляющий в сторону обрыва.       Как в замедленной съёмке первый джип полетел с обрыва, кувыркаясь, замирая несколько раз в воздухе колёсами вверх, но, в конце концов, махина рухнула на каменистый берег. На краю обрыва завязался бой между бойцами ГИДРЫ и Щ.И.Т.а, ветер заглушал и относил в сторону одиночные короткие выстрелы и сухой стрекот автоматных очередей, яркими вспышками освещавший сгущающуюся темноту.       Зимний Солдат, не медля, прыгнул вниз, верёвка страховки, на которой он спускался, угрожающе натянулась звенящей струной. Я подошла ближе к краю, наблюдая, как мужчина сливается с тьмой внизу, и вскинула винтовку. Да, да, сегодня я выполняю роль снайпера. Берег не отвесный и падение машины было не слишком жёстким, поэтому наверняка пассажиры выжили, хотя, вероятно, пострадали.       Прицелившись, я осмотрела место боя неподалеку. Мои парни явно вели в счёте, двое из бойцов Щ.И.Т.а уже неподвижно лежали на асфальте, а "Удар" продолжал наступление на поредевший строй противников. Тех осталось трое, и они отстреливались из-за своего джипа с не меньшим рвением, чем мои наступали на них.       – Кендра, сними этого козла, что ближе к обрыву, – раздался в ухе чуть запыхавшийся голос Рассела.       – Сильно мешает? – ухмыльнулась я.       – У нас уже трое раненых, а он слишком резвый, паскуда.       – М-да, ребятки явно на полигонах не ленились, – подколола я Брауна.       Дождавшись появления цели из-за капота машины, я выстрелила. Верхняя часть черепа бойца разлетелась в осколки, оросив остатками мозгов товарищей, укрытых за машиной, а тело грузно шлепнулось на блестевший в отсветах выстрелов многочисленными лужами асфальт. Дальше я наблюдать не стала, сами справятся, и сосредоточила внимание на побережье.       У перевёрнутой машины наблюдалось движение. Трое человек выбрались из салона, два силуэта покрупнее - наверняка мужчины, но отсюда мне были плохо видны лица - и один поменьше с густой гривой рыжих мелких кудряшек.       Чёрная Вдова. Верный прихвостень Фьюри во всем своем латексном великолепии с пистолетами в руках, она осматривалась по сторонам, но Солдат ещё не вступил в игру, поэтому основное внимание выживших привлекал шум сверху. Перестрелка явно затянулась, но я не могла отвлечься, уже видя тёмный силуэт, выступивший из мрака. Романов тоже заметила его и моментально закрыла Омида, отталкивая иранца за машину, и вскинула пистолеты. Боец, помогавший ей, обогнул начинавший загораться джип и целился в Джеймса уже с другой стороны, но выстрелить ему было не суждено. Нажатие на курок - и душа ещё одного незадачливого телохранителя отправилась к праотцам, а Романов что-то закричала Омиду. В тот же момент Солдат выстрелил - пуля подкосила Вдову, и учёный тоже начал оседать.       – Цель ликвидирована, – раздалось в наушнике через какое-то время. Спрятав оружие, Зимний Солдат возвращался обратно к скале от перевернутой машины, а я перевела прицел на поворот над обрывом, где затихла перестрелка. Парни проверяли наличие признаков жизни у тел, раскиданных на дороге вокруг джипа.       – Рассел, доложи обстановку.       – Чисто, у нас трое раненых, но это царапины.       – Сэм, ко мне, – скомандовала я спрятанной машине.       – Выдвигаюсь, – коротко среагировал боец.       По телу прокатился озноб от нового порыва ветра. Проклиная всё на свете, я почувствовала влагу в ботинках и начинающие мерзнуть пальцы на ногах. То ли с костюма стекло, то ли промокают, но кажется, температура и насморк мне обеспечены.       Солдат поднялся быстро. Приняв его оружие, я протянула было руку, чтоб помочь ему, но Джеймс лишь покачал головой, кивая, чтоб я отошла от края. М-да, его массивное тело меня запросто может сдёрнуть в бреющий полет на камни, поэтому он предпочёл взобраться сам. Смотав трос, когда он оказался на скале, я закинула веревку в багажник, дабы не оставлять ненужных следов. Очень кстати разошёлся и ливень, когда я уже забиралась на заднее сидение Хаммера. Все наши следы на земле смоет, и концы сами спрячутся в воду - во всех смыслах.       Солдат сел рядом, отряхиваясь, словно мокрый пес после купания. С влажных волос капала вода, стекая по коже жилета, стянутая маска покоилась в его руках вместе с очками. Ледяное спокойствие и немного раздражённый взгляд, брошенный на разыгравшуюся непогоду за стеклом, говорили, что он удовлетворён результатом задания.       Действительно, всё получилось довольно гладко. За исключением ранений бойцов, но их быстро подлечат на базе перед отлётом домой. Сняв маску, я с наслаждением вдохнула чистый воздух и потянулась к рюкзаку с вещами.       – На базу, кэп? – выруливая на дорогу, уточнил Сэм.       – Да, но по дороге меня кое-куда закинешь.       – Разве вы не летите назад с нами? – просто он удивился или так не понравилась перспектива лететь в Штаты с Зимним Солдатом без моего сопровождения, но в голосе парня, помимо недоумения, явственно угадывались нотки страха.       – Нет, я вернусь позже. Отчеты сдадите Рамлоу, я созвонюсь с Пирсом сама и доложу о проведённой операции.       Сэм кивнул, а я вытянула из рюкзака обычные джинсы и светлую куртку. Скинув броню, я надела их прямо поверх латексного костюма. Личных вещей на такие операции я брала по минимуму, а временами, когда задания обещали быть непродолжительными, вообще могла обойтись без переодеваний, но сейчас мне предстоит перелет в Иран, и домой я вернусь не раньше, чем через три дня.       – Я пойду с тобой, – как гром среди ясного неба раздалось с соседнего сидения. У Сэма вырвался вздох облегчения, а пальцы парня крепче впились в руль. В ладоши, видимо, чуть не захлопал от радости...       Кинув взгляд на Джеймса, я проглотила возражения. Он сжал маску в руке, с явным напряжением ожидая моего приказа отправляться на базу с остальными. Но язык словно присох к нёбу, пока я переводила взгляд с легкой морщинки меж бровями по ровному носу на алые, чуть потрескавшиеся от ветра губы Солдата. Он кинул на меня настороженный взгляд, в которых замер невысказанный вопрос.       – Хорошо, – миролюбиво кивнула я, и по небритому, но до безумия красивому лицу мужчины пробежала едва уловимая волна облегчения.       Я старалась не подавлять его волю. Пирс часто попрекал меня тем, что я многое позволяю ему, в том числе принимать решения. Не глобальные, естественно, но всё же... Когда я в первый раз встретилась с ним, Солдат произвел на меня впечатление абсолютно потерянного в этой жизни существа, постоянно ждущего приказа. Ему было всё равно, что творилось вокруг, пусть хоть мир полетит к чертям, он бы даже не встал, ожидая подсказки хозяина, которым себя до сих пор считал Пирс.       Но сейчас у меня не хватало сил сказать "нет" человеку, в глазах которого плескалась настороженная нерешительность после собственных слов, придавая ему тот самый отрешенный и растерянный вид робота, замершего в ожидании приказа. Пусть так, пусть не твёрдо, но он изъявил желание. Собственное, а не навязанное чужой волей. А было ли это желанием побыть со мной, так как у него ко мне привычка или я для него не весь тот сонм учёных, вьющихся вокруг и причиняющих боль, и ему со мной комфортно? Или же это было нежеланием возвращаться в ту среду бесконечных тренировок, жестокости, приказов и равнодушия? Не знаю. Любое его мало-мальское проявление собственного "я", забитого и упрятанного далеко в глубины подсознания, которое из него старались вытравить на протяжении нескольких десятков лет, было сладостным праздником для моей души и маяком, мерцающим надеждой на возвращение его в общество. Хотя, насчет общества я загнула, конечно...       Следуя моим указаниям, машина затормозила перед большим двухэтажным домом в частном секторе Одессы, заранее арендованным мной. Трястись на колёсах до Киева желания не было ни малейшего, и я сразу пояснила Пирсу, что переночую в черте города, а завтра отправлюсь в Иран. Александр не стал возражать, лишь упомянул, что во времени я ограничена, ведь совсем скоро разобравшийся что к чему Щ.И.Т. так же отправит своих агентов домой к Омиду. На что я спокойно сказала, что если я отброшу копыта на задании от усталости, то ничего хорошего в этом тоже не будет. К тому же, откровенно говоря, я сильно сомневалась, что в обители Омида найдется что-то ценное в плане информации о проектах его отца.       Прихватив с собой рюкзак с вещами, я направилась к дому. Сзади хлопнули дверцами, сначала пассажирской, потом багажника. Подобрав ключ, спрятанный хозяйкой под ковриком на крыльце, я проводила взглядом удаляющиеся в ночную тьму внедорожники. Представляю комментарии бойцов, наблюдавших, как Солдат идет со мной к дому - готова поспорить на штуку баксов, на эпитеты они не скупились.       Следом за мной в просторный холл влетела сумка Джеймса, а на мой вопросительный взгляд он спокойно ответил:       – Я обойду периметр.       Коротко кивнув, я прошлась по дому и остановилась в большой, выполненной в итальянском стиле кухне. Как и обещала гостеприимная хозяйка, один лишь взгляд внутрь большого четырёхкамерного холодильника дал понять, что можно не заморачиваться ужином. Сделав себе пару бутербродов с красной икрой и достав из бара бутылку красного вина с бокалом, прихватив из сумки полотенце, шорты и свободную футболку, я отправилась на поиски ванной. Эта комната нашлась на первом этаже, и я невольно присвистнула от размаха выполненного в чёрно-белых тонах помещения. Посередине на уровне с выложенным плиткой в стиле шахматной доски полом располагалась огромная джакузи, облицованная чёрным мрамором. В ней без труда могли поместиться человека четыре. Зеркальный потолок мягко отражал свет закрепленных на стенах ламп в плафонах, украшенных витиеватыми узорами. Стены представляли собой причудливое и со вкусом выполненное сочетание матового стекла и чёрно-белых мозаичных панно.       М-да, дом явно стоил тех бешеных денег, что за него просили.       Спустя несколько минут, врубив гидромассаж, я едва ли не с блаженными стонами нежилась в наполненной ароматной пеной ванне, пригубив изумительное на вкус вино. И пусть весь мир подождёт, в конце концов, я заслужила эту короткую передышку. Умиротворение теплыми волнами наслаждения разливалось по телу, отчего хотелось закрыть глаза и не открывать их как можно дольше, представляя свою жизнь далекой от нынешнего сладкого, мучительного кошмара.       Не знаю, долго ли я провалялась в этом расслабленном состоянии, но погрузившись с головой и вынырнув, я обнаружила, что уже не одинока, чему удовлетворенно улыбнулась в душе. Джеймс стоял на пороге, прислонившись металлическим плечом к косяку и пристально смотрел на меня. Я не могла определить его эмоциональное состояние, уж слишком стылой была маска на отрешенном лице.       В ванной имел место и душ, но его дверцы были стеклянными, что, я полагаю, Зимнего Солдата не прельщало. А я всем своим видом давала ему понять, что вылезать не собираюсь, поудобнее устраиваясь в горячих объятиях ароматной воды и чуть откидывая голову на бортик. К чёрту, я и так много времени уделяла ему, могу и о себе подумать. В конце концов, я куда более восприимчива к холоду и после сегодняшней погодки могу запросто подхватить простуду, а значит, горячая ванна самое то в моём состоянии.       – Компанию хочешь составить? – мягко улыбнулась я, стараясь не оттолкнуть его ни малейшим движением. Мужчина не пошевелился, всё так же мрачно созерцая пену, в которую я была погружена почти по самые ключицы. Вздохнув, я допила вино и, поставив бокал на пол, откинула голову назад, закрывая глаза и полностью растворяясь в собственных ощущениях.       Пирс, которому я доложила об успехе операции, с беспокойством воспринял новость о том, что Джеймс отправится со мной в Иран. Рассказав об инциденте в самолёте, я была уверена, что Александр моментально разразится громкой гневной тирадой, но он лишь уточнил моё мнение об этом. Я напомнила ему, сколько времени Солдат провел без каких-либо отклонений (о том, что он неоднократно появлялся, залитый кровью, я, естественно, не упоминала никогда), и пояснила, что ему может быть неприятно подобное обращение. В целом, эта вспышка агрессии была объяснимой, и Александр всё понял правильно, пообещав всыпать группе по первое число по возвращении.       Александру нравилась стабильность и идеальная отлаженность его смертоносного орудия. И бьюсь об заклад - он был не в восторге от того, что это оружие нашло во мне поддержку, но поделать с этим ничего не мог. Закрепляя результаты, я добилась того, что Джеймс даже после форматирования со временем привыкал ко мне, то бишь, наши с ним отношения возвращались в нужную форму, и он начинал мне доверять, хоть и с трудом. Я списывала это на физическую или эмоциональную память, возможно, моя близость к нему в последние годы во время опытов и не давала ему забыть меня окончательно, оттого я для окружающих делала вид, что пытаюсь успокоить его, сидящего в кресле аппарата промывания мозгов, держа за руку. На самом же деле, я пыталась не позволить его сознанию окончательно провалиться в мутную бездну беспамятства, тайно лелея надежду на тактильную память.       Неожиданный всплеск воды заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. По голове словно ударили чем-то тяжелым, когда я увидела вынырнувшего из воды напротив меня Зимнего Солдата... буквально на расстоянии вытянутой руки. Вода стекала по намокшим волосам, капая на приковавшие взгляд обнаженные плечи; длинные ресницы, обрамлявшие большие, широкие глаза, чуть слиплись и потяжелели, придавая глубину и без того бездонным сочно-серым радужкам. Отряхнувшись и проведя бионической рукой по волосам, он фыркнул, встретив мой изумленный взгляд, и потянулся за бутылочкой шампуня на бортике. Чуть повертел в руках и настороженно глянул на меня, словно решаясь на что-то, а потом протянул мне флакон. До конца не веря в происходящее, я осторожно, боясь спугнуть этот порыв доверия, взяла его, ещё так и не поняв, чего он хочет. Взгляд дикого зверя, которому протянули кусок мяса, никуда не делся, и я не решалась двигаться, лишь красноречиво приподняв бровь и намекая, что не совсем догадываюсь о его намерениях.       Джеймс ещё раз посмотрел на мои руки и неожиданно пошевелился в воде, садясь ко мне спиной, а затем чуть откинул голову. Силясь не завопить от почти детского восторга, резким порывом колыхнувшего душу, замерзавшую в безнадеге, я осторожно придвинулась ближе, по-турецки скрещивая ноги, но не касаясь его тела в воде.       Происходящее казалось волшебным сном, невероятным, невозможным и совершенно нелогичным. И это подтверждало напряжение в мощных, застывших в ожидании плечах Джеймса. Стараясь не делать резких движений, я налила вязкую жидкость в ладонь и отставила флакон, с трудом решаясь прикоснуться к нему, но, наконец, с благоговейной нежностью дотронулась до влажных волос, взбивая пену лёгкими, массажными движениями. Подушечками пальцев я мягко массировала его голову, чуть задерживаясь на затылке и плавными движениями переходя к вискам и макушке. Я не решалась кинуть взгляд на потолок, в котором сейчас однозначно отражалось его чуть запрокинутое лицо. Просто не могла себе позволить.       Это было совершенно невозможно с любой точки зрения. Сейчас он и сам понимал, насколько открыт передо мной: мало того, что сидит спиной, так ещё и с откинутой головой, обнажавшей беззащитное для молниеносного удара горло... абсурд для любого классного убийцы. А у меня просто захватывало дух от близости его сводящего с ума тела, и эти движения в его волосах, полные надежды и желания убедить парня в том, что я не причиню ему боли -всё это хотелось продлить до конца вечности.       Переместив пальцы, я мягко начала массировать напряженную шею, заставляя его чуть наклонить голову вперед, а после слегка надавила на его плечи. Он понял мою просьбу и окунулся в воду, смывая пену, а я мучительно и упрямо успокаивала сумасшедший ритм сердца, опасаясь, что он даже в воде услышит его торопливый взволнованный ритм. Джеймс вынырнул, откидывая волосы назад, и уже собирался было повернуться, но я не могла упустить этот шанс. Несбыточное желание вдруг обрело осязаемые черты, и рука сама собой мягко легла на его живое плечо. Солдат вздрогнул, напрягаясь, мышцы окаменели под пальцами, а стальная выдержка зазвенела тонкой, натянутой до предела струной. Он едва сдержался, чтоб инстинкты обороны не взяли верх, и я не пожалела о своей прихоти. Джеймс не обернулся, ожидая, совершу ли я новую глупость.       И я его не разочаровала. Вторая ладонь легла на разгоряченный от воды металл левой руки, и я плавно, но настойчиво потянула мужчину назад, на себя. Его сомнения ощущались физически, но, в конце концов, он поддался моим рукам. Подавляя отчаянно-восторженный вопль от близости столь давно и страстно желаемого тела, я поудобней устроилась у борта и притянула к себе не оказывавшего ни малейшего сопротивления Солдата. Разведя бедра, я аккуратно устроила ноги, чуть сжав его бока. По телу сладкой, жаркой волной прокатилось наслаждение от прижатой обнаженной спины с постепенно расслабляющимися мышцами. Грудью я ощущала спокойное, размеренное биение его сердца и грубоватую вязь шрамов на границе тела и металла.       – Расслабься, – ласково шепнула я, легко проводя ладонями от плеч к его локтям, остро чувствуя контраст между жаром кожи и твердостью стальных пластин. Руки он расположил на своем животе, почти не касаясь моих ног, лишь чуть пристроив локти. Чуть вздрогнув от опалившего его влажную кожу дыхания, Солдат осторожно опустил голову на моё плечо и прикрыл глаза.       Описать то, что творилось в моей душе, не хватит слов. От пронзающего тело наслаждения этой близостью можно было умереть, умереть от желания не терять этого доверчивого и трогательного контакта. В первый раз он подпустил меня настолько близко. В первый раз готов, даже неосознанно, но признать свое доверие ко мне. В первый раз, обласкивая взглядом контур его лица, я признала, что спокойно убью за него любого. Признала, что люблю.       Мысль не стала ударом для сознания, а просто наконец всплыла из него, сформировавшись настолько чётко и твердо, что сомнения просто вымерли на месте. Да, вляпалась я знатно, ничего не скажешь.       Завороженно прислушиваясь к собственным ощущениям, я легонько оглаживала подушечками пальцев мускулистые плечи, проходясь время от времени по рубцам, причудливым, страшным узором расходящихся по телу из-под металла и резко контрастирующим с гладкой, здоровой кожей. Изучала каждую впадинку, каждую неровность, словно впитывая и пытаясь извиниться за каждый шрам, за всю ту боль, что ему причиняли, и едва подавляла в себе желание пройтись по ним поцелуями. Но что-то внутри подсказывало, что такая напористая и поспешная откровенность может отпугнуть его. Отчаянно успокаивая мечущееся сердце и сбивающееся дыхание, я грелась от плавящего жара его тела, стараясь не шевелиться и не беспокоить его неуместной вознёй.       Время словно застыло, позволяя точнее отпечатать в памяти весь привкус этих сладостных мгновений. Солдат не открывал глаза и не пытался отодвинуться, а значит, ему было спокойно. Может, даже приятно... не знаю. Моя тактика с момента знакомства с ним, весьма судьбоносного как для меня, так и для него, знакомства, которое я не могла вспоминать без содрогания, была неизменной, и главный принцип, которого я придерживалась – ласка любому зверю приятна. Даже этому, двуногому, сломленному, загнанному и замученному экспериментами. Приятна уже просто потому, что он не знает в принципе, что это такое. Потому, видимо, и принимает её, как что-то непривычное, но хорошее, хоть принимает очень недоверчиво, опасаясь внезапного удара кнута хозяев.       Его грудь мерно вздымалась, покрытая капельками влаги, стекавшими с волос. На миг мне почудилось, что Джеймс уснул, но через пару секунд он пошевелился, укладываясь поудобнее, и чуть повернул голову ко мне. Глаза мужчины по прежнему оставались закрытыми, и мне очень не хотелось выдергивать его из сладкой неги, а потому я лишь позволила себе обласкать взглядом четко обрисованный контур лица. Короткая щетина отнюдь не портила его небрежностью, наоборот, придавала какой-то суровости общему виду, что особенно было заметно, когда он шёл по коридорам базы, распугивая встречных. Я же постоянно просто прилипала взглядом к аккуратной, почти трогательной ямочке на подбородке, особенно когда он соизволял побриться. Взгляд жадно соскользнул с густых бровей к чуть подрагивавшим тёмным ресницам, оттенявшим почти молочную белизну кожи, прошелся по ровному контуру носа и спустился к полным алым губам. Покрытые едва заметными трещинками, чуть влажные, его губы были для меня самым притягательным наркотиком, испробовав который, захотелось получить ещё раз. У них был особенный, сводящий с ума вкус, в котором мне так хотелось снова затеряться, забывая о реальности.       Нельзя.       Чуть обведя пальцами его лоб, откидывая прилипшие темные пряди, открыла взгляду вздрагивающую тонкую ниточку пульса на чуть посеребренном временем виске. Рвано выдохнув и не выдержав нахлынувших внезапной волной чувств, я едва ощутимо прикоснулась губами к дрожащей венке, тут же отпрянув и кляня себя за несдержанность. Сердце замерло, ожидая, что он уйдёт, но Солдат даже не вздрогнул и не открыл глаз. Чуть дыша и почти не веря в свое счастье, я потерлась о его висок подбородком и пристроила голову на бортике, намереваясь раствориться в этом наслаждении.       Довольствоваться малым, в конце концов, тоже счастье...