По лезвию ножа

Если не спросить – никогда не узнаешь, если знаешь – нужно лишь спросить. (с)

2009 год, Вашингтон, округ Колумбия.       – Понимаешь? Ты понимаешь, да? – я восторженно скакала вокруг стола с разложенными на нем документами и чертежами, над которыми уже на протяжении получаса в наклоненном состоянии зависал Пирс, переваривая данные, собранные мной в Иране. – Понимаешь, что затевал Омид с этим узкоглазым?       Наша с Зимним командировка затянулась, должна признать. И этот факт восторга у руководства не вызвал. Поначалу.       От данных, найденных мной во время весьма продуктивного визита в Тебриз, волосы на голове вставали дыбом у любого здравомыслящего человека.       Любовница Омида, Шармэль де Ланж, француженка лет пятидесяти, оказалась не просто симпатичной женщиной, но и безумно талантливым генным инженером. Представившись сотрудниками тайной организации, с которой Омид вел переговоры по поводу слива своих разработок, я и Джеймс без труда разговорили немолодую ученую. Поначалу она с подозрением косилась на мрачного Барнса, но после нескольких моих эффективных пинков последнему под столом, незаметных Шармэль, он перезагрузился и отвис, включив подобие обаятельной улыбки на физиономии. Покоренная приятным молчаливым парнем в черном костюме, а так же моим вежливым интересом, де Ланж сначала рассказала нам трепетную историю своего знакомства с Омидом, а после поведала, над чем же двое этих гениальных ученых работали втайне, в подвале этого самого дома в Тебризе.       – Это прорыв, понимаешь? – как заведенная, верещала я, мысленно уже прикидывая, сколько будет стоить раскрутить такой проект. – В генетике, в медицине, биофизике, в ядерной инженерии в конце концов!       – Помолчи немного, – буркнул Пирс, углубляясь в чтение.       В лаборатории мы с ним остались вдвоем, выкинув из здания раньше времени техников, докторов и охрану. Взгляд, брошенный мною на часы, радости не принес, но с другой стороны – слишком трудное решение мы должны принять. Половина третьего ночи.       Мы с Джеймсом вернулись из Ирана около шести вечера. Вопреки моему острому желанию увезти его домой и спрятать от посторонних, пришлось подчиниться уставу и здравому смыслу и ехать на базу. Вашингтон встречал нас низкими грязно-серыми тучами и уже ставшим привычным проливным дождем. По мере приближения к злосчастному зданию в центре города, Зимний все больше мрачнел. Когда на подземной парковке нас встретила группа техников, вышел он к ним с выражением лица почти непроницаемым, "радовавшим" глаз равнодушной отстраненностью робота. Его увели на необходимый осмотр, а я, вытащив груженый документами чемодан из багажника, потащилась прямиком в зал совещаний, где меня уже с нетерпением поджидал упрежденный заранее Александр Пирс.       Именно от него зависело, будем ли мы добиваться пересмотра бюджета для выделения средств на новый проект, и потому я сейчас всеми силами старалась убедить Пирса не упускать шанс вырваться на передовую в сложнейших отраслях науки.       – Ты понимаешь, какие нарывы мы вскроем, если дадим ход всему этому? Где ты планируешь набрать ученых для такой работы? Представь только объем вложений в это дело! – вырвалось, наконец, у Александра. – А гарантий, что они окупятся, нет никаких, ни один инвестор не станет рисковать...       – Станут! Станут, Пирс, станут! Вспомни историю ГИДРЫ и её проектов! Господи, да самого Шмидта вспомни, его ведь сумасшедшим считали, а в конечном счете он и Зола вывели нас на такие высоты в науке и технике, о которых сейчас даже Старк наверняка помыслить не может. Никто не гарантировал, что Зимний себя оправдает, верно? И каков итог, посмотри!       – Тихо, тихо, – Пирс примирительно поднял ладони, остужая мой пыл. – Пойми, сначала придется разрулить ситуацию с продажей данных.       – А? – непонимающе вскинулась я.       – Боже, да включи ты мозг! – рявкнул шеф. – Совсем этими разработками башку забила, что ли? Если верить твоей француженке, Омид пудрил мозг Щ.И.Т.у и провернул грандиозную аферу, подсунув тем ничем не примечательные открытия в ядерных технологиях, а подлинные алмазы слил на сторону! Ты понимаешь, что этот уникальный проект спустя какое-то время может где-то всплыть?! Мы ведь уже благополучно пустили слух о переговорах с русскими, чтоб замазать глаза Щ.И.Т.у. И как ты планируешь выбираться из этого болота?       – Выберемся, причем резво! – горячо ответила я. – Ланж перевербовать – дело плевое, она слишком умна, наверняка понимает, с чем столкнулась. Думаю, она уже догадалась, что разработками в моем лице интересовалась вовсе не скромная корейская сторона. Шармэль сказала, что Омид слил лишь часть данных, за остальные ему тот докторишка просто не нашел чем заплатить, потому иранец и отказался от сотрудничества.       – Нужно найти этого корейца. Пошли Барбару. Хотя, лучше тебе самой слетать, у тебя дар убеждения. Если этот доктор Чо откажется от сотрудничества...       Я кивнула в ответ на многозначительный взгляд Александра.       – Нам нужен план, – удовлетворенно продолжил он.       – Представь проект моим. Как и любому выдающемуся ученому в ГИДРЕ, мне это нужно, ты и сам это понимаешь. Ведь положение у меня достаточно шаткое. На поприще Зимнего я мало чего добилась, я не могу упустить этот шанс. С де Ланж я поговорю, собери мне лучшую команду ученых, чтоб она возглавила её, и упрячь все это действо на секретную базу с ограниченным доступом. В идеале – для тебя и меня из всей макушки. Главное – финансирование, а сроки выполнения... Я подгоню ученых, ведь тут, – кивнула я на бумаги, – зарыто сокровище. Плюс то, что хранится у де Ланж, возьмем за основу и раскрутим. Это новейшие технологии, это будущее, Александр! Вот оно, у нас в руках, не супероружие, не супергерои, а прорыв в эволюции всей цивилизации!       Александр всплеснул руками и бессильно откинулся на мягкую спинку вертящегося стула.       – Легко сказать! Не забывай, что помимо всего этого у тебя ещё обязанности в Щ.И.Т.е, а ты большую часть времени только нянчишься с Зимним, словно он малое дитя! Ты как вообще это всё представляешь? Новые разработки должна будешь вести ты, значит, на базу тебе придется мотаться, проект Зимнего с тебя никто не снимал, да и ты глава научного-технического отдела, а на работе появляешься лишь по праздникам. Барбара прекрасный двойник, я понимаю, что она помогает, но у неё нет твоих мозгов, чёрт возьми! – кажется, это был единственный раз, когда я видела истерический припадок у Александра Гудвина Пирса. – Если возникнут сомнения, я тебя потеряю как соратника, ты это понимаешь? Как ты тогда сказала, мне трудно управлять кораблем одной рукой? Так я не хочу лишиться обеих, чтоб ты знала!       Жёсткий безмолвный бой двух скрестившихся взглядов закончился моим проигрышем. Уступила я осознанно, тяжело вздохнув и признавая поражение, опуская глаза. Но с места не сдвинулась.       – Слушай, я понимаю, что хожу по краю, Александр. В прошлом я шпионка, как-никак, а чему-то в Щ.И.Т.е меня научили. Я знаю все риски, я не потеряла голову. Ты прекрасно знаешь, что на первом месте у меня расчет, а на втором – собственная шкура. Я выкручусь. Работу в Щ.И.Т.е мы скоро закончим, станет полегче, "Лемурианская звезда" будет запущена в срок, а с пилотами "Озарения" психологи и тренеры разберутся и без меня. Я там больше должность занимаю и бумажки подписываю, нежели влияю на что-то.       – Ты на себя в зеркало смотрела? – хмуро перебил меня Пирс. – Ты выдохлась.       – Потому и хочу попросить у главы Щ.И.Т.а отпуск после напряженных переговоров в Дубае, – улыбнулась я. Мужчина приподнял бровь, но не промолчал. – Солдат стабилен. Как бы ты ни был против – моя тактика сработала. Он давно не под воздействием препаратов, у него нет срывов, он ста-би-лен. Консилиуму я это доказала на деле ещё в прошлом году. Даже после обнуления Барнс приходит в себя куда лучше, чем раньше, под действием лекарств.       – Ага, если учесть, что он почти переехал к тебе на постоянное место жительства. Знаешь, мне это не особенно нравится, – зло рявкнул Александр. – Ты владеешь фантастической свободой в ГИДРЕ.       Мы стояли напротив друг друга в противоположных концах стола, упираясь в поверхность руками и со стороны, наверное, были страшно похожи в этот момент.       – И что? Что тебе не нравится?! Идеально выполняемые задания? Нулевые потери в "Ударе" за прошедшие восемь лет? Прекращение агрессии у Зимнего? ЧТО?!       – Ты прекрасно понимаешь, что мне не нравится, не прикидывайся дурой!       – Я никогда не стану работать на Щ.И.Т! – не своим голосом заорала я в лицо Пирсу. Бешенство захлестнуло с головой, утопив в глубинах разума здравый смысл. – Я никогда не стану науськивать Барнса, никогда не подставлю его под удар! Я никогда не попытаюсь даже намекнуть на его прошлое и не пыталась, никогда, слышишь! Не смей его трогать!!!       Краски на лице Александра стремительно менялись с кирпично-красной до серокаменной. Желваки ходили ходуном, но он оказался разумнее меня, и в моих криках ему, кажется, открылось то, в чём сама себе я так давно боялась признаться.       Он резко сел, поднося руки к лицу и потирая виски, словно у него внезапно разболелась голова.       – Я тебя уничтожу.       Сдать позиции и покаяться – нет, увольте, это для слабаков. Пылая яростью и дыша как загнанная лошадь – тяжело и раздувая ноздри - я даже не отвела взгляда, когда он поднял свой.       – Если ты провалишься, я-тебя-уничтожу, – звенящим от ярости голосом, четко чеканя слова, отрезал Пирс. – А если Солдат пойдет за тобой, если поставит тебя выше ГИДРЫ и своей миссии – я уничтожу и его. Тебе это понятно?       От ненависти, захлестнувшей всё внутри, можно было задохнуться, голова переполнялась кипятком и я уже мало что соображала. Боже, ну почему я не могу убивать взглядом?!       – Эй, успокойся, тихо-тихо! – неожиданно меня привели в себя поднятые ладони Пирса и испуганный взгляд. Багровая пелена в голове медленно рассеивалась, а я с удивлением смотрела на парившие в воздухе над столом вещи и бумаги... В единый миг, когда ярость спала, всё с шуршанием опустилось обратно на полированную поверхность. Произошедшее потрясло Пирса не меньше. Ледяные глаза распахнулись и в них застыло абсолютно нечитаемое выражение то ли неверия, то ли ужаса; бледные губы приоткрылись.       Случившееся помогло мне взять себя в руки и как-то свело на нет повисшую в воздухе, плохо контролируемую ненависть.       – Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы помочь тебе, – холодно выдохнул Пирс после почти пятиминутного гробового молчания. – Следующую неделю ты работаешь в Трискелионе, изображаешь убитого делами и переговорами в Дубае руководителя отдела. Старательно изображаешь, – подчеркнул мужчина. – В отпуск пойдешь с будущего понедельника. Солдат... тихо, тихо, я уже понял. Солдата никто не тронет, пока он не наделал глупостей. Пока ты на гребне волны, разумеется, и важна для ГИДРЫ. Но это ты и сама всё понимаешь.       Я кивнула, тяжело опустившись в ближайшее кресло.       – Все документы собери, сдашь их де Ланж на руки, когда она приедет. Я выбью финансирование и место на одной из дальних баз. Ты сейчас едешь домой, и эти три дня приводишь себя в порядок, а именно нормально спишь и нормально питаешься. Ты два дня как из командировки и никто не поймет, почему за выходные ты внезапно превратишься в скелет. Барбара не простит просто, у неё и без того уже мозги кипят за тебя работать, да и в Щ.И.Т.е ей неуютно.       С недоверием уставившись на него, я поразилась произошедшей перемене с этим жутким человеком. Умом понять Пирса, в целом, я никогда и не надеялась.       – Спасибо, – смогла лишь коротко выдохнуть.       – Думаю, тема нашей беседы?..       – В застенки не просочится, естественно, – отрубила я и покачала головой. – Александр, тебе не кажется, что мы с тобой в одной упряжке влезли в это дело уже по самое "не хочу"? Я благодарна тебе за Солдата. Серьезно. Я привязалась к нему в достаточной степени и не хочу снова увидеть его овощем.       – Привязалась? – усмехнулся Пирс. – Да ты за него глотку перегрызешь всей ГИДРЕ, пожалуй.       – Не неси чушь, – фыркнула я.       Не только ГИДРЕ, Александр. Всему миру, если потребуется. *       В привычных чёрных джинсах и свободной чёрной толстовке Джеймс Барнс ждал в гараже, присев на капот "мерина". Голова слегка опущена, а пустой взгляд не отрывался от белой стены. Я выползла из лифта и поначалу не поверила своим глазам, но призрак всё-таки решил поехать со мной. Открыто.       Твою мать.       За парковкой, естественно, наблюдали. И конечно, в ГИДРЕ знали об отлучках Зимнего из постоянного места его обитания. И я на девяносто девять процентов уверена, что те, кто должен, знают, куда именно он смывается. И, несомненно, они этим крайне довольны, ведь кажется, всё идет согласно их плану.       Челюсти капкана сжимаются всё сильнее, и боюсь, под конец разжать их и выдернуть хвост у меня просто не хватит сил.       Родстер приветливо мигнул фарами и просигналил. Джеймс лишь чуть повернул голову, но не сдвинулся с места. Я закинула сумку с документами назад в багажник, не пожелав оставить её в лаборатории – никому, ни единой душе в ней я не доверяла.       – Так и будешь стоять истуканом или домой поедем? – открывая дверцу, спросила я у широкой спины и темноволосого затылка. И ясно увидела, как натянутая тетива расслабилась. Плечи вздрогнули почти незаметно и чуть опустились.       Он думал, что я оставлю его здесь?       Джеймс сел рядом, но по его нечитаемому лицу я не могла понять ни что он чувствовал, ни о чём думал. Да и, признаться, адская усталость просто не давала размышлять, больше всего мне хотелось наконец-то попасть домой.       – Холодильник пустой? – тихо спросила я, прислушиваясь к урчанию мотора, когда мы выезжали с парковки.       – Да.       – Вот чёрт, – устало выдохнула я и покорно порулила в сторону ближайшего к дому круглосуточного супермаркета.       Джеймс молча натянул просторный капюшон толстовки, тень от которой полностью скрывала его лицо, когда выходил из машины. Тележку он так же возил сам, покорно наворачивая круги по огромному залу следом за мной. В конечном итоге ему, очевидно, надоело мое долгое стояние в секциях, хотя, скорее, это просто был ступор усталости, когда мозг пытается что-то сообразить, но тело уже не дает ему этого сделать. И в корзину полетело чуть ли всё подряд, но благо хотя бы съедобное. Молча уткнувшись в свои мысли, я махнула рукой на выбор продуктов, положившись на Джеймса.       Широкая спина... по иронии судьбы, как бы ни хотелось любой нормальной женщине за такую спрятаться, в нашей ситуации выступать щитом, или, как выразился Пирс, броней, придется мне, причем добровольно.       Кто-то умный очень тонко просчитал мою психологию. Просчитал и понял, что есть малый шанс моей привязанности к Зимнему Солдату. И именно тогда, после всех испытаний и операций, когда я, наконец, была признана годной к службе, когда я совладала со своим новым телом и возможностями, меня ввели в игру.       На секунду в голове мелькнуло сомнение в виновности Щ.И.Т.а.       Я много лет была уверена в том, что Фьюри подставил меня тогда, меня и всю группу оперативников, работавших в Боготе. Сейчас в казалось бы уже давно сложенный паззл, основным объяснением появления которого, в принципе, была банальная необходимость в "пушечном мясе", неожиданно добавились новые части, сдвигая привычное положение картинки в сторону. Не ГИДРА ли приложила руку? Пирс знал об операции, между прочим.       Тряхнув головой, я отбросила эту версию. Вряд ли. Я выжила чудом, у них не было никаких гарантий, что они получат своего "подопытного кролика". Да и потом, я была мало примечательным оперативником, мозговитым, но не выдающимся.       И тем не менее, расчет оказался верен...       Точность его объяснялась загадочным алгоритмом Арнима Золы, опорой и основой грядущего "Озарения".       Погрузившись в свои мысли, я внезапно налетела на Зимнего, вставшего у какого-то стеллажа. Он дернул головой, оборачиваясь, и бросил на меня удивленный взгляд, встретившись с моим растерянным и немного виноватым выражением лица. Ничего не сказал, отвернулся и продолжил изучение неведомой банки в руках. Отчаяние накрыло с головой удушливой волной, сдавившей ребра чуть ли не до хруста, так, что каждый вдох казался сделанным через силу.       Я молча и тихо подошла к Джеймсу и ткнулась лбом ему между лопаток. Из лёгких вырвался хриплый выдох, казалось, пропитанный кровью.       Он не пошевелился, но выдержка звенела натянутой тетивой, повиснув в воздухе неозвученным "назад".       К Зимнему Солдату нельзя подходить со спины.       Он не позволит.       Не-ль-зя. О-то-йди.       Не пошевелилась, просто прикрывая глаза, под веками уже отчаянно защипало.       Господи, ну почему всё вот так?! Я бы отдала что угодно, лишь бы повернуть время вспять и никогда в жизни не сталкиваться со Щ.И.Т.ом. Жить простой жизнью без шпионских игр и неистового страха, не за себя, нет. За того, ради кого я готова умереть сама.       Хочу встретить тебя там, в той, обычной жизни, обрести настоящую семью, завести детей.       Я хочу сына. От тебя. Знаешь? Нет, и я никогда не скажу этого вслух.       Не-ль-зя.       Я не успела сделать шаг назад, когда почувствовала, что биопротез, затянутый в плотную перчатку, нащупал моё запястье и потянул за него. Вытащив ладонь из кармана кожанки, я подчинилась, тут же открыв глаза из опасения, что он сейчас просто отшвырнёт меня подальше. Но наказание за дерзость не последовало. Джеймс не отвел меня далеко, просто пропустил под своим плечом и прижал спиной к себе. Я просто взялась за тележку, неожиданно легко откидываясь на его широкую грудь, и ощутила тяжесть протеза на талии.       – Это или вон то? – тихо спросил Солдат, кивая на что-то в своей руке. Я удивленно посмотрела на его лицо, полускрытое тенью и капюшоном, из-под которого выбивались непослушные кончики темных волос. Перевела взгляд на упаковку в ладони и почувствовала, как подо мной начинает проседать пол.       Какао.       На яркой баночке был намалеван какой-то персонаж из мультфильма. Джеймс качнул пачкой в сторону полки, указывая на другую банку и беззвучно повторяя вопрос.       – Это, – тяжело сглотнув подкатившийся к горлу комок, глухо ответила я. И чуть запрокинула голову, касаясь жесткого плеча затылком, чтобы удержать непрошеные злые слёзы. Джеймс положил в корзину пару банок и уверенно двинулся вперед, по прежнему не отпуская меня.       Зевающая кассирша равнодушно скользнула взглядом по поздним посетителям. Джеймс без труда донёс тяжелые пакеты до машины и, наконец, мы выдвинулись домой, по дороге заскочив в пиццерию. Нижеплинтусное настроение утешалось лишь предвкушением трех выходных, на которых меня никто не посмеет выдернуть из тёплых стен родной квартиры.       Дома я в первую очередь отправилась в душ, бессовестно оставив Джеймса на кухне. Такими темпами я превращу его в домохозяйку. Хотя ему это полезно. Привыкшему ножом шинковать людей, а не капусту, Зимнему нужно прививать умения простого человека.       Зеркало отразило осунувшееся лицо с сероватой кожей, бледный загар на ней как-то странно смотрелся, надо сказать. Тёмные круги под глазами, нездоровый блеск карих радужек, впалые щеки... Почему все мои попытки хоть слегка привести себя в божеский вид немедленно разбиваются об острый оскал моей работы? Скинув одежду, я критически осмотрела полученные ранения и выпирающие ребра, затем встала на весы, равнодушно констатируя минус пять килограммов. Всё закономерно. Задания никогда не давались мне просто по щелчку пальцев.       Не сказать, что излишняя худоба портила меня, подтянутое тело давало свое, но набрать массу нужно срочно. И походить в спортзал. Мышцы без должной нагрузки начинали ныть.       Выходя из ванной, я вытирала полотенцем волосы и с чистой совестью собиралась отправиться в постель, но угрожающий вид Солдата, подпиравшего металлическим плечом стену в коридоре, насторожил. Я замерла, бросив на него вопросительный взгляд, на что Джеймс кивнул в сторону кухни и глухо ответил:       – Иди есть.       Действительно, плавающий в коридоре аромат приятно дразнил обоняние, но то ли желудок привык переваривать сам себя, то ли усталость была в крайней степени – аппетита у меня не было. Но обижать мужчину не хотелось, вряд ли он о ком-то ещё так искренне заботился.       Передо мной в тарелку упали два куска пиццы, был придвинут салат и тёплое молоко. Джеймс пожевал, пристально наблюдая за мной, и убрался в ванную, лишь удостоверившись в идеальной чистоте моей тарелки. Сонно поморгав глазами и проводив его спину взглядом, я по настырной привычке сунула тарелки в посудомойку, немного повертелась у ноутбука и проверила почту, а потом отправилась спать.       Стон облегчения, когда голова коснулась подушки, а уставшее тело блаженно вытянулось на постели, сдержать не удалось. Зарывшись в мягкое одеяло, я немного понаблюдала за скатывающимися по оконному стеклу каплями дождя, снова накрывшего город, и сама не заметила, как закрылись глаза. Лишь спустя какое-то время проснулась на краткий миг, когда кровать прогнулась под чужим весом, а на талию уверенно легла приятная тяжесть руки Джеймса.       В ту ночь я не помню, но точно знаю, что впервые за долгое время заснула с улыбкой.