The Last Person On Earth I Could Ever Marry

— Ты веришь в любовь, Гарри? Нахмурившись, Гарри повернулся в своей постели. — Что? — Я имею в виду, — на этот раз громче сказал Зейн, — Ты веришь, что возможно найти того, о ком ты будешь заботиться больше чем о себе? Или мы просто обманываем себя, потому что это прекрасная мысль? — Хм, — произнес Гарри, застигнутый врасплох серьезным вопросом. Но опять же, есть ли лучшее время, чтобы задумываться о смысле жизни, чем когда ты уже почти уснул, и твои мысли становятся туманными и расплывчатыми. — Мне кажется, что в большинстве случаев, люди больше влюблены в идею быть влюбленными, вместо того, чтобы на самом деле быть, понимаешь, влюбленными. Но я считаю, что есть разница между влюбленностью и любовью. Ну, я думаю, что каждый человек сам определяет, что для него значит любовь. Я не считаю, что это необходимо всегда означать возмутительную долю страсти к другому человеку, но это также может быть надежностью понимания того, что у тебя есть кто-то, и ты знаешь, что он никуда не денется. Я думаю, у любви нет определения, потому что она имеет слишком много разных значений. Зейн мгновение молчал. — Ты знаешь, что любовь означает для тебя? Гарри покачал головой. — Нет. Но я думаю, чем бы она не была, нужно быть очень удачливым, чтобы найти ее. Зейн фыркнул. — Немного несправедливо, не так ли? — Очень несправедливо, — согласился Гарри. Хотя, большинство вещей в жизни несправедливо. Если записать все вещи в жизни, которые были несправедливы, получился бы невероятно длинный роман. Похоже, Зейну было нечего больше добавить на эту тему. И вскоре они провалились в сон. *** Некоторые вещи в жизни были очевидно широко распространенными, такие, как потребность в любви, понимание своей цели в жизни; и необходимость жаловаться на погоду. — Здесь так жарко, — уже в десятый раз вздохнул Гарри. — Я знаю, — ответил Зейн в десятый раз. Было жарко и влажно, в воздухе витал легкий запах пота. Время только перевалило за полдень, когда солнце пекло сильнее всего, как вдруг раздался стук в дверь. Гарри лежал плашмя на животе, его одежда неприятно прилипала к его телу, когда он услышал твердый голос Саймона. — Все на выход. Гарри поднял взгляд, и его чуть не хватил удар. Потому что рядом с его отцом стоял очень знакомый мужчина. — Мистер Пейн? — спросил Гарри, протирая глаза. Может быть, из-за жары у него начались галлюцинации. — Лиам? — спросил Зейн рядом с ним, который казался таким же удивленным. Мистер Пейн, или Лиам, если они теперь все называют друг друга по именам, стоял возле двери с широко раскрытыми глазами, а его руки нервно дергали шляпу, которую он снял. На нем было так много одежды, что Гарри задался вопросом, как он еще не растаял. — Хм, — он посмотрел на пол. Его щеки покраснели, а это могло случиться из-за того, что ему жарко или потому, что ему очевидно было неловко. Он прокашлялся, но не поднял головы. — Я бы хотел поговорить с Зейном наедине, если вы не против, — сказал он тихим и неуверенным голосом. Гарри лишь молча уставился на него в потрясении, до тех пор, пока Саймон не шагнул вперед и не пнул его ногой. — Ой! Конечно, — сказал Саймон, милостливо улыбаясь. Гарри быстро поднялся на ноги. — Конечно, — повторил он. Саймон схватил его за запястье и насильно потянул его прочь из комнаты. Как только они вышли, он захлопнул дверь и прижался к ней ухом. Гарри положил обе руки на плечи Саймона и оттащил его от двери. — Дай им побыть наедине, ради бога! — Наедине, — фыркнул Саймон, как будто это возмутительное понятие. — У них же не будет там соития на диване. — Как знать, — сказал Гарри, после чего прижал правое ухо к двери. Он услышал приглушенные слова: «Я был отъявленным, полным глупцом…», прежде чем отступил на шаг. — Бог знает, к чему это приведет. Мы, безусловно, должны позволить им поговорить один на один. Саймон поморщился, но не сдвинулся с места. Они с Гарри стояли в коридоре; в тишине, не разговаривая, какое-то время, когда дверь гостиной внезапно распахнулась. К ним вышел ярко сияющий Лиам, его былая неуверенность исчезла, восклицая. — Мы помолвлены! Гарри захлопал глазами. Что. — Что? — настойчиво потребовал ответа Саймон. Зейн встал перед Лиамом. — Это правда. Он не казался самодовольным и даже не особенно взволнованным, скорее приятно успокоенным. Он взял Лиама за руку и спокойно улыбнулся. Саймон с трудом дышал. — Это самое лучшее известие из всех, что я когда-либо получал! Гарри поднял бровь. — Даже лучше той, когда ты узнал, что твой пропавший сын все еще жив? — Замолкни, Гарри, — рассеяно сказал Саймон, после чего пошел вперед и крепко обнял Лиама. — Добро пожаловать в семью, — он сделал шаг назад. — Два брака. Так трудно это осознать. Лиам с ухмылкой повернулся к Гарри. В его взгляде было что-то хитрое. — Может быть, вы будете следующим. — Ха! — смеясь, воскликнул Саймон. — Гарри. Замужем. Это забавно, — он начал вытирать поддельные слезы с глаз. — Веселый молодой человек, — он похлопал Зейна по плечу, подмигивая, — Береги его. Судя по выражению лица Зейна, он намеревался беречь его. А судя по Гарри, он намеревался покинуть комнату. *** Хочешь пойти с нами, сказали они. Будет весело, сказали они. Ты будешь частью беседы, сказали они. Ты не будешь ничуть брошенным и тебе не придется брести в одиночестве позади нас, в то время как мы держимся за руки перед тобой, они не сказали этого, но точно также могли бы, с горечью подумал Гарри, волочась за братом с его женихом. Зейн что-то сказал, и Лиам громко расхохотался. Затем он наклонился и поцеловал Зейна. Это же противно. Добровольно обмениваться с человеком микробами. Зачем все это делают? Гарри был вне себя от счастья, что у них все получилось, правда — это так, но это же просто смешно. Он пинал камень под ногой, разговаривая с самим собой в голове, как вдруг Лиам сказал. — Ты не против? Гарри резко поднял голову. Ему что-то сказали. Как неожиданно. — Что? — Мы хотим погулять одни, вы не против? — спросил Лиам. Гарри закатил глаза. Нет, на самом деле, как ваш брат и друг, я против того, что вы, недавно обручившаяся пара, проведете немного времени вместе наедине. — Да, я не против, спасибо, что спросили. — Замечательно. Увидимся позже. Зейн и Лиам прошли около двух метров, по-прежнему держась за руки, когда они остановились, и Лиам, обернувшись, сказал. — Мне говорили, что если вы пойдете в ту сторону, можно выйти на прелестный луг, — он указал головой влево. — Хорошо, — сказал Гарри. Лиам быстро улыбнулся ему, и после этого они продолжили свой путь, оставив Гарри в одиночестве. Гарри неподвижно стоял на месте, следуя за ними своим взглядом, совершенно потеряв дар речи. С ним никогда не обращались так дурно за всю его жизнь. Ладно, да, обращались, но все же. Во что они играют? Вздохнув, Гарри сел на поваленное дерево. И вдруг, ни с того ни с сего, Гарри почувствовал себя таким невероятно, до боли в сердце одиноким. Гарри не мог быть счастливее за своего брата, но как же он? Разве он не заслуживает тоже быть счастливым? В этот момент Гарри не верил, что счастье познается влюбленностью. Он считал, что настоящее счастье заключается в нахождении себя, принятии и даже любви к своим недостаткам. Можно сказать, влюбившись в себя. Но в то же время он считал, что счастье можно обрести путем нахождения себя в ком-то другом. Связав себя с кем-то и оставаясь с ним. Вот почему так больно быть разделенным с твоей частью. Той частью тебя, которая находится не внутри тебя, и ты чувствуешь боль, когда она пропадает. От этого сжимается живот, расплачиваясь за то, чего там не было. Гарри поднялся с дерева и пошел в том направлении, о котором ему сказал Лиам, чувствуя себя усталым и обреченным, низко повесив голову. Он остановился, когда вышел на луг, который было трудно не заметить. Он был округлым и манящим. Как картинка, взятая из чей-то фантазии. Стояла мертвая тишина, единственным звуком был свист ветра в кронах деревьев. Все здесь было очень красивым. Но Гарри жаждал чего-то существенного, а не просто приятного вида. И именно в этот момент Гарри услышал приближающиеся шаги. Наполовину ожидая, что это Зейн и Лиам, он был удивлен отсутствием разговора. Когда шаги остановились, Гарри поднял голову, и мир остановился. Перед ним, примерно в десяти метрах, стоял Луи. При солнечном свете его кожа сверкала, а его волосы были светлее, чем обычно. Он казался золотым, как сокровище, посланное с небес. Гарри потерял дар речи. Наконец, Луи заговорил. — Здравствуй, — сказал он. Гарри ничего не сказал в ответ. Небольшими, осторожными шажками, как испуганный зверь, Луи подходил ближе, до тех пор, пока он не встал на расстоянии вытянутой руки. Все это казалось ненастоящим. Глаза Луи были того же цвета, что и небо. Кажется, вы приснились мне наяву, подумал Гарри. — У вас все хорошо? — спросил Луи. — Прекрасно, — ответил Гарри. — А у вас? Луи расплылся в улыбке. Она была незаметной, и слабой, но ведь была. — Да, у меня все хорошо. Гарри тоже улыбнулся. — Итак, Джош вернулся. Луи кивнул с серьезным выражением лица. — Я слышал об этом. — Вы слышали об этом, но не имели к этому ни какого отношения, я прав? Луи улыбнулся. — Я понятия не имею, о чем вы говорите. Гарри ухмыльнулся. — Несомненно, нет. Луи лишь пожал плечами. Гарри продолжил. — И Зейн теперь счастлив, что Лиам вернулся. — Приятно слышать. — Да. Вдруг, улыбка сошла с лица Луи, и он стал выглядеть обеспокоенным. Гарри хотел протянуть руку и прикоснуться к нему. Хотел, чтобы он был счастлив. — Эмм, Гарри, я, — заикаясь, пробормотал он, и Гарри никогда не видел его таким нервным. — Мне нужно с вами поговорить. Его взгляд был невероятно серьезным, как будто он обладал некой всеобщей истиной. — Продолжайте, — попросил Гарри. — Я, — Луи сглотнул. — Мне трудно это говорить, потому что ваш ответ решит очень многое. В сущности, я просто хотел, чтобы вы знали, что то, о чем я сказал вам в апреле сего года, мои чувства и желания так и не изменились, — он глубоко вздохнул. — Я думаю, что вы самый прекрасный и храбрый человек, которого я когда-либо встречал, и я думаю о вас все время. И мне не стыдно это говорить, я лишь боюсь. Боюсь, что вы скажете мне то же самое, что и этим апрелем — что моя надежда была напрасной. Боюсь, что вы откажете мне, и я никогда не увижу вас вновь. Я боюсь, потому что знаю, я никогда никого не полюблю так, как люблю вас. Вы значите для меня все, — их взгляды встретились, и в глазах Луи стояли слезы. — Я смотрю на вас, и я в ужасе. Меня пугает то, что я готов сделать ради того, чтобы услышать, как вы говорите, что любите меня. Это пугает, так как, по большому счету, я ничего не могу сказать или сделать. Это как стоять на краю обрыва, не зная, есть ли там кто-то или нет, кто поймает тебя, когда ты упадешь. Сердце Гарри билось со скоростью 100 миль в час. — Поэтому, — продолжил Луи, — Если ваши чувства не изменились, вы должны немедленно сказать мне об этом. Одно ваше слово заставит меня замолчать навсегда. На его лбу был тонкий слой пота. Гарри невероятно хотелось притянуть его к себе, прижать ближе. Прикоснуться к его коже, к каждому сантиметру его тела. Ощутить биение его сердца, стучащее в унисон с его собственным, слиться воедино. Дыхание Луи было тяжелым, и потребность Гарри притянуть его к себе была неистовее огня, острее ножей. Им не хватало воздуха, его было слишком мало, они задыхались, и единственным способом, способным восстановить спокойствие, было прикосновение губ Луи к его собственным, положив конец хаосу. Гарри поднял ладонь и нежно погладил руку Луи, замечая, что у него пошли мурашки по коже. Солнце клонилось к закату позади него, от чего на его карамельно-каштановых волосах появился золотистый, мерцающий свет. Гарри приблизился к нему на шаг. Дыхание Луи сбилось. Гарри провел рукой под его подбородком, который тот поднял так, чтобы их взгляды встретились. Он больше не мог ждать. — Я сейчас поцелую вас, хорошо? Луи лишь кивнул, затаив дыхание. Гарри наклонил голову, после чего его губы нашли Луи, и он чуть отдалился, переводя дыхание. На вкус он был как счастье, солнечный свет, тепло; как возвращение домой. Гарри положил руку на спину Луи и прижал его к себе ближе. Казалось, Луи сделал то же самое, встал на цыпочки и обнял Гарри за шею, углубляя поцелуй. И несмотря на то, что Гарри хотелось продолжать целоваться, продолжать вечно, ему было необходимо кое-что сказать. Он отнял свой рот, задыхаясь, и когда открыл глаза, Луи уже смотрел на него. — Думаю, можно с уверенностью сказать, что мои чувства изменились. Улыбка Луи была сверкающей. — Я рад это слышать. Гарри все еще прижимал его к себе. Он хотел никогда не отпускать его. Но оказалось, что у Луи другие планы, так как он сделал шаг назад, выскальзывая из рук Гарри, чем он был не особо доволен. — Я хочу сделать все правильно, хорошо? — спросил Луи. Гарри не мог понять, о чем он говорит. — Хорошо, — ответил он, тем не менее. Он доверял ему. Луи глубоко вздохнул. А затем опустился на одно колено. — Черт, — вылетело изо рта Гарри. — Гарри Стайлс, — начал Луи, и Гарри лишь кивнул, потому что, да, это его имя. — Вы, безусловно, самый несносный, дерзкий, зацикленный на себе человек, которого я когда-либо встречал, — Гарри фыркнул. Он встречал Саймона. — Я люблю абсолютно все в вас, и я не стал бы ничего менять, даже если бы я смог. До вас я ничего не знал, и я не хочу вновь предаваться забвению. Я хочу провести каждую осознанную секунду своей жизни с вами, если вы мне позволите. Поэтому, — Луи посмотрел на него сквозь ресницы, его улыбка становилась шире. — Вы выйдете за меня замуж? В животе Гарри кружились ураганы. — Черт, — снова сказал он. Луи неуверенно улыбнулся. Он прищурил глаза из-за солнца. — Это было, да? Гарри опустился на колени на траву перед Луи и взял кольцо у него из рук. Это было обещание, которое являлось обязательством всего, что Гарри когда-либо хотел. Он надел кольцо. И встретился взглядом с Луи. — Это было, да. *** Они решили встретиться на следующий день; на том же месте, в то же самое время. Гарри изо всех сил сдерживал себя от выкрика: «Я помолвлен!» во время вчерашнего ужина. Они целовались, прислонившись к дереву, бог знает сколько времени. Луи умел заставлять Гарри забывать о времени, когда они отправились делать то, что решили сделать днем раньше. — Как я выгляжу? — спросил Луи. Гарри вздохнул. Луи просто пригладил волосы так, чтобы они выглядели относительно нормально, а не в стиле я только что так пылко целовался, что это чуть не перешло в нечто большее. Гарри нравились его волосы в любом случае. — Хорошо. Это очевидно. — Но, как же, — Луи остановился. Гарри настороженно посмотрел на него. — Если бы ты меня не знал и увидел меня, идущего по улице, какое впечатление я бы произвел на тебя? Какой была бы твоя первая мысль? Гарри вспомнил прошедшие пару месяцев, когда он увидел Луи в первый раз, тот не шел по улице, а был на большом балу, и все взгляды были на нем. Гарри не мог вспомнить свои точные мысли, но, скорее всего, они были примерно такими: «Какой красивый мерзавец, я бы позволил ему привязать меня к кровати» — Хм, а какое впечатление ты хочешь произвести? Луи пожал плечами. — Слегка небрежное. Солидное и без усилий. Такое, что, если бы люди увидели меня, они подумали: «Этот джентльмен хорошо выглядит, но я держу пари, он не знает об этом». Гарри поднял брови. — Ничего себе. Ну, это определенно не первая мысль, которая пришла мне в голову. Если уж на то пошло, я подумал: «Этот джентльмен красив, и он определенно осознает это». — Замолчи, — пробормотал Луи, все еще широко улыбаясь. Гарри засиял, делая шаг вперед. — А что? Ты волнуешься? — Замолчи, — снова пробормотал Луи. Гарри был в восторге. — Да! — он ткнул его в живот. — Это же смешно. Это всего лишь моя семья. — Всего лишь твоя семья? — недовольно повторил Луи. — Мне пришлось по всей стране искать твоего потерянного брата, провести пять дней, выбивая чушь из моего лучшего друга, лишь для того, чтобы понравиться тебе. Что я должен буду сделать, чтобы получить одобрение твоей семьи? — Наверное, снять с себя всю одежду и станцевать хула-хулу внутри огненного кольца. Это наша обычная церемония «Добро пожаловать в семью». Луи застонал. — Говорю тебе. Тебе лучше не знать, что пришлось сделать Тейлор. Луи выглядел страдальчески. — Я шучу! — Гарри сделал шаг вперед. — Послушай, тебе пришлось кое-что сделать, чтобы завоевать мое доверие, но это того стоило, да? Луи внимательно посмотрел на него. — Несомненно, стоило. — Ну, тогда, — сказал Гарри, — Все, что тебе придется сделать для того, чтобы получить одобрение моей семьи тоже будет стоить того. Выражение лица Луи все еще было встревоженным. Гарри подошел к нему вплотную и поцеловал его в губы. — Все будет хорошо. Успокойся, — он отошел на шаг, улыбаясь. — И все это будет стоить того, да. Луи решительно кивнул. — Будет. — Ну, тогда, — сказал Гарри, взял его за руку и потащил в сторону своего дома, — Идем. Вместе они подошли к дому и зашли внутрь. Из какой-то комнаты дома раздавалась болтовня. Когда они вошли в гостиную, повисла мертвая тишина. Все сидели внутри. Саймон, Энн, Найл, Джош, Тейлор, Зейн и Лиам. Все они уставились на переплетенные руки Гарри и Луи. Луи откашлялся. — Хм. Здравствуйте, — сказал он. Никто не ответил. — Здравствуйте, — наконец сказала Тейлор. — Как у вас дела? — Эмм. Хорошо, спасибо. А у вас? — ответил Луи. — Превосходно, спасибо, — сказала она. Молчание. Тикали часы. — Черт, что здесь происходит, — в конце концов, не выдержал Саймон. — Прежде всего, — сказал Луи. — На самом деле, все не так как это выглядит. Лиам поднял бровь. — Правда? — Ну, думаю, все именно так, как и выглядит. Честно говоря, на самом деле я понятия не имею, как все это выглядит. — Это все выглядит странно, — сказал Найл. — Вот как это выглядит. — Мы помолвлены, — счастливо объявил Гарри, наконец, больше не в силах молчать. У всех расширились глаза. — Что, черт возьми, — сказал Саймон. Энн поднялась на ноги. — Гарри, могу я поговорить с тобой? — она взяла Гарри за руку и потянула его за собой, не дожидаясь ответа. — Конечно, — сказал Гарри, следуя за своей матушкой на выход из комнаты. Они зашли в кабинет Энн, после чего она закрыла дверь, и Гарри сел на стул. Энн села перед ним, тяжело вздохнув. — Гарри, что это должно означать? — Уточни. Энн еще раз вздохнула. — Ты знаешь, что я имею в виду. — Ох. Ты имеешь в виду мою неожиданную помолвку с мужчиной, которого, как все вы думали, я ненавидел? Энн бросила на него убийственный взгляд. — Возможно. — Хорошо. На самом деле я не ненавижу его так сильно, как, возможно, заставлял вас всех верить. Энн подняла бровь. — Поэтому ты решил выйти за него замуж? Скажи мне, Гарри, это из-за денег? Будь честен со мной. — Что? — закричал Гарри. — Нет! Нет, вовсе нет. — Тогда почему? Достаточно того, что двое моих сыновей пришли сюда, объявляя о своих помолвках. А теперь и ты. Я была лучшего мнения о тебе, Гарри, правда. — Ох, — вымолвил Гарри. Его живот немного заболел. Это была не та реакция, которую он хотел. — И все-таки, что это должно означать? Почему ты так расстроена? Ты веришь, я равнодушен к нему? Что я не забочусь о нем? — Трудно верить в обратное, поскольку ты не обронил о нем ни слова за все эти месяцы. Я расстроена, так как думаю, что ты попал под давление со стороны сверстников. — Это не так. — Ты же знаешь, что я хочу только лучшего для тебя. Гарри глубоко вздохнул. — Я знаю. Но все не так. — Тогда, что происходит на самом деле? Это какая-то шутка? — Нет! — воскликнул Гарри. — Господи. Нет, мы действительно помолвлены. — Хорошо. Но в таком случае, почему? Потому что я не хочу, чтобы ты был с человеком, которого не любишь и который не любит тебя. Я слишком сильно волнуюсь за тебя. Я никогда не хочу видеть тебя несчастным. — Этого не будет, — сказал Гарри. — Если ты хочешь видеть меня счастливым, ты должна позволить мне довести все до конца. — Гарри… — Нет, я не закончил, — прервал ее Гарри. — Маменька, я хочу быть помолвленным с ним. Я ценю твою заботу, правда, но это моя жизнь, и я знаю, что делаю. Это моя жизнь, и ты не должна это понимать, и тем более, не должно нравиться, но ты должна уважать это. Энн моргнула. — Я просто не хочу, чтобы ты совершил ту же ошибку, что и я. Гарри сглотнул. — Я знаю, матушка. Но это не ошибка.Я хочу это сделать. Меня никто не заставляет. Я бы не попал под давление сверстников. Так что, если ты в силах перестать переносить свою неуверенность на меня, было бы замечательно. Ты же знаешь, что я бы не стал ничего делать против своей воли. Энн пристально посмотрела не него. — Я знаю, малыш, я просто не хочу отпускать тебя к тому, кто не будет ценить тебя. Я никогда не смогу ужиться с самой собой. Улыбнувшись, Гарри встал и подошел к ней. — Хорошо, что тебе никогда не придется, — он поцеловал ее в щеку. — Поверь мне. Энн обняла его, крепко прижав его к себе. — Скажи ему, что я его убью, если он обидит тебя. Гарри фыркнул. — Конечно. Уверен, он будет очень напуган. — Скажи ему, что я знаю различные виды единоборств. Гарри кивнул. — Будет сделано. Когда они отошли друг от друга и вернулись обратно в гостиную, Гарри был встречен видом Луи, дружелюбно общающегося с его семьей. Это согревало ему сердце. Он сел рядом с ним. Луи немного подвинулся, освобождая место на диване. Их взгляды встретились. — Что она сказала? — прошептал Луи. — Ничего чересчур плохого, — прошептал в ответ Гарри. Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. — Она просто угрожала убить тебя. Все как всегда. Луи напрягся. — Э-э. Гарри взял его руку в свою. — На самом деле, все прекрасно. Ты покоришь ее к концу вечера. К концу вечера, Гарри не был уверен, что он полностью покорил ее, но она заметно расслабилась. Однако, это не имело значения; у них в руках было все время в мире. — Итак, какой у вас теперь план? — спросила Энн, глядя на Гарри и Луи. Они посмотрели друг на друга. Они особенно не обсуждали свое будущее. — Ну, по правде говоря, я не знаю, — сказал Луи. — Я думал, — произнес Гарри, хлопая в ладоши, — Что мы могли бы поехать в ваше имение в Донкастере? Я хотел вернуться туда, с тех пор как покинул его. Луи улыбнулся. — Конечно. Мы можем уехать завтра. Гарри кивнул. — Я буду скучать по тебе, — сказала Энн, после чего повернулась к Луи. — Позаботьтесь о нем, хорошо? — Честно говоря, думаю, он может сам о себе позаботиться, — заявил Луи, посмеиваясь. — Наверное. Все было так прекрасно, в самом деле. Гарри не мог подобрать никакого другого слова, описывающее всю его семью вместе и в согласии. Просто очень, очень прекрасно. Но в то же время, он не мог дождаться момента, когда он уедет, чтобы начать свою собственную жизнь. Луи сжал его руку. Гарри сгорал от нетерпения.