Ordinary story

Себастьян держится на спортивной злости. “Давай, ты можешь!” - убеждает себя, когда такси останавливается. Расплачивается с водителем и некоторое время изучает пейзаж и высокую стену, за которой, надо полагать, расположились райские кущи. Где еще Роберту Дауни младшему устраивать вечеринку? Вздыхает полной грудью, прикрывает на миг глаза, включаясь в игру, расправляет плечи. И идет. Наверное, это лучшее его дефиле. Он выкладывается так, как выкладывался на редких пробах. Ловит на себе взгляды, чувствует их и с той стороны, где стоят эти. Все сразу. Что за привычка такая - даже на такой огромной территории сбиваться в кучку? Никогда не поверит, что они и впрямь так дружны. Останавливается пообщаться, то ли желая привлечь еще больше их внимания, то ли оттягивая момент - к ним подойти и хочется и не хочется одновременно. Они и по отдельности вызывают ощущение сродни ноющему зубу: так и тянешься потрогать, хоть знаешь заранее, что будет только больнее. А уж все вместе - это одна сплошная зубная боль. И головная. Боковым зрением видит, как дружный коллектив все-таки разваливается. Уходит Реннер. Себастьян вновь собирается с силами, выдает очередную лучезарную улыбку, прощается с собеседниками и направляется к оставшимся, пока не разбежались окончательно. Лучше уж поздороваться со всеми одним махом, пока есть возможность, чем потом с каждым по отдельности. Эванс отходит в сторону почти демонстративно. Смотрит на него с широкой улыбкой, бросает что-то Робу, не отрывая взгляда, легонько хлопает по плечу Хемсворта и, когда Себастьяну остается пройти несколько шагов, разворачивается и направляется прочь. Это бьет по самолюбию неожиданно больно, несмотря на то, что чего-то такого и ожидал. И подходит к оставшимся у беседки Себастьян уже чисто механически, просто продолжая движение. Протягивает руку, опасаясь, что после такого демонстративного Эвансовского жеста ее никто не пожмет. И подозревая, что улыбка уже больше похожа на гримасу боли. Неожиданно вперед шагает Хемсворт. И не просто сжимает ладонь - притягивает к себе и легонько, дружески хлопает по спине. И Себастьян не сдерживает глубокий судорожный вздох облегчения. И этого момента хватает, чтоб восстановить равновесие, дыхание, веру в себя. Себастьян понимает - это не значит ровным счетом ничего, Хемсворт просто так здоровается. Вероятно, со всеми. Он просто добрый. Большой и добрый. Весь в своего героя. Или герой - в него. Но, когда отстраняется, не может не поднять на Криса полный благодарности взгляд. И внезапно замечает, какие у того пронзительно голубые глаза. И как странно он смотрит сверху вниз. Том тем временем кладет руку на плечо, и Себастьян, уже поворачиваясь к нему, чувствует, как пальцы сжимаются слишком сильно. И почему-то радуется шарфу на шее - будто тот сможет защитить, если Том решит его задушить. - Будь осторожен, Себастьян, - Том светски улыбается, говорит мягко, почти мурлычет, но глаза - холодные. - Хемсворт любит брюнетов в масках. Даже после того, как они снимают маски и парики. Себастьян начинает понимать, что Локи, по сравнению с Томом, не такой уж и плохой парень. По коже почти мурашки бегут, но тут Хемсворт весело отмахивается: - Отстань от него, змей, - и легонько, по-дружески толкает Тома. Так, что тому приходится убрать руку с плеча. - Не пугай человека. Том фыркает, пожимает плечами и направляется прочь. Себастьяну очень не хочется, чтобы Хемсворт шел за ним. Ему хочется, чтобы Хемсворт еще раз обнял. Чтоб защитил. Пока тот не обнял, Себастьян и не думал о том, что все настолько плохо. А теперь - просто дико холодно и страшно. Он, наверное, бросает какой-то особенный взгляд на Криса, и тот, дернувшись было за Томом, остается на месте и даже кладет руку на локоть, мягко разворачивая к Роберту. Будто это он Себастьяна сюда привел и теперь собирается представить. Вопрос: в качестве кого? Чем нужно будет расплачиваться за такое внезапное покровительство? Роберт улыбается ласково, почти по-отечески, но от этого становится еще более не по себе. Протягивает руку так, что сразу ясно: этот обниматься не будет. Он вообще против нарушения своего личного пространства. - Спасибо за приглашение, - говорит Себ, улыбаясь. Сжимает теплую сухую ладонь, и ловит себя на мысли, что совершенно не запомнил, какая ладонь у Хемсворта. - Отработаешь, - серьезно обещает Роб, но Себастьян даже испугаться не успевает - Крис заразительно хохочет. На самом деле заразительно, потому Себастьян улыбается. И едва заметно, одними глазами, улыбается ему в ответ Роберт. Том тем временем подхватывает с подноса два бокала почти таким же танцевальным движением, как совсем недавно это делал Себастьян. Том не осознает, что фактически копирует его жест. Это привычка - копировать то, что понравилось. Даже если не признаешься себе, что оно понравилось. Том делает еще несколько мягких широких шагов и останавливается. Спиной к нему, в облегающем черном платье с глубокими вырезами везде, где только можно, стоит Скарлетт. Она уже давно то и дело мелькает в толпе, и теперь Том наконец решает поздороваться. Скарлетт как повод свалить подальше от раздражающего элемента. Том вполне отдает себе отчет в том, почему именно элемент раздражает его. Он пытается занять его место и в тусовке, и на экране. Компания даже не особо переживает о том, чтобы сделать их персонажей слишком разными. Да, Стэн не виноват в этом, но Стэн играет его. Стэна приглашают на вечеринки, куда Тома уже не зовут. И контрольный: Стэн завладевает вниманием Криса. Том не собственник. Он просто злится, что его место занимает не тот человек, которого Том счел бы достойной заменой себе. Стэн похож на испуганного неудачника, которому неожиданно улыбнулась судьба, и он, замерев, никак не может определить, улыбка это или оскал. “Оскал, румынский мальчик, - думает Том, - для тебя - определенно оскал”. И насмешливо пропевает: - Люси, я дома! Скарлетт оборачивается, ухмыляется так, как умеет только она, но в глазах вспыхивает искренняя, неподдельная радость. Они общаются редко. И потому успевают соскучиться друг по другу. Том спешит развести руки с бокалами в стороны и немного назад. Скарлетт обнимается порывисто, а учитывая, что с ее ростом обхватить его за шею в принципе задача не из легких… Короче, бокалы надо отодвинуть подальше, чтоб не залить никого в порыве страсти шампанским. Она ничего не говорит, только с чувством целует в щеку. И отпускает. Заглядывает в глаза снизу вверх, и в лучистом взгляде пляшут чертята. Том улыбается почти снисходительно. Он влюблен в нее немного. Она - в него. Ничего серьезного. Легкие нежные чувства: дружба еще не превратилась в любовь и, собственно, уже не превратится. - Встретились два одиночества… - неожиданно бормочет Реннер совсем близко. Том нехотя отрывается от Скарлетт, сует ей в руку ее бокал и круто разворачивается, сталкиваясь с Джереми… было бы нос к носу, но тот слишком мелкий для этого. - Джереми, - серьезно говорит Том. - Ты что - постоянно в кустах сидишь и выжидаешь нужного момента, чтобы появиться в кадре и выдать реплику под руку? - Конечно, в кустах, - ухмыляется уголком губ Скарлетт. - Где ему еще сидеть? Шоколадных фонтанов ведь нету. - Так он ведь в них и не сидел, помнится… - почти копирует ее ухмылку Том, и Джереми думает о том, что Хиддлстон - хамелеон. И что не зря ему достался Локи. - Я, между прочим, с тобой поздороваться направлялся, - отвечает, обращаясь к Скарлетт. - Но у Хиддлстона прямо хобби какое-то - уводить всех из-под моего носа. - Брось, - пренебрежительно отмахивается Том, - зачем тебе Скарлетт? У тебя и так целых две бабы. - А у тебя целый Хемсворт, - парирует Реннер, - что в весовом эквиваленте, кстати, намного больше. - Не у меня, - со вздохом поправляет его Том и кивает на троицу у беседки. Роберт смотрит прямо в глаза Себастьяну, который стоит спиной, и его лица Том не видит. Но ему хватает того, что он видит в Робе. “Если еще и это у меня отберешь…” - думает, обращаясь к Стэну, почти с ненавистью, но потом осознает: отобрать можно лишь то, что принадлежит тебе. Вот Криса, например. Хоть как-то, совсем не так, но хоть как-то Крис был с ним, с Томом. Был рядом. А теперь - смотрите! - под локоток румынского мальчика поддерживает. - Опа-а… - озадачено тянет Реннер. - Начинаю понимать, почему Эванс его не любит, - неожиданно сообщает Скарлетт. - У него прямо тенденция лишать людей радостей жизни. При этом, - хмыкает, бросая короткий взгляд на Тома, но тот этого не видит - продолжает смотреть на людей у беседки, - ни рыба, ни мясо ведь, - характеризует Стэна Скарлетт. Скорее, чтобы хоть как-то сделать Тому приятное, чем потому что действительно так думает. Рядом с Томом она становится совершенно необъективной в суждениях. - А вот чего я не понимаю, - подает голос Реннер, - так это за каким хером Дауни его вообще позвал. Том улыбается. Не отводит взгляда. И его улыбка горчит. Отвечает, будто припечатывает: - А Дауни интересно. Неожиданно разворачивается, находит взглядом в толпе, подальше, знакомое лицо и, виновато улыбнувшись Скарлетт, быстрым шагом направляется туда. Скарлетт успевает рассмотреть в глазах-хамелеонах что-то, подозрительно похожее на слезы. - Я вот не пойму, - Реннер подходит к ней, скрещивает руки на груди, и теперь они вдвоем смотрят в спину удаляющемуся семимильными шагами Хиддлсу, - он кого к кому сейчас больше ревнует? - Надо бы присмотреть за мальчиком, - задумчиво произносит Скарлетт, оставив вопрос без ответа и глядя Тому вслед. - А ты о котором? - устало спрашивает Реннер, которому уже давно надоело путаться в любовных линиях и чужих мальчиках. - Обо всех, - пожимает она плечом и делает глоток из бокала. Солнце искрит в бокале и вспыхивает в ее роскошных волосах. Солнце живет в ней. Солнце, щепотка соли - от нее веет морским бризом, - и горький кофе с миндалем в хрипотце голоса.