Ordinary story

Градус почему-то падает. Вероятно, все из-за той же барышни, которая была за несколько минут до. “Хороша, зараза…” - мечтательно думает Роберт, осознает, что думает о какой-то бабе в то время, как вот тут, перед ним на коленях Том, задумывается над тем, означает ли это, что он насытился Томом, и градус падает окончательно. Роберт отстраняется, застегивает брюки. Том смотрит перед собой, не поднимает взгляда. Ждет чего-то. Роб опускается рядом, в очередной раз заваливает на спину, но не целует, не ложится сверху, нет. Начинает медленно и методично раздевать. С очередной садистской мыслью: ждешь, чтоб тебя удовлетворили? Ну, жди… Понимает, что секс должен быть не в плоскости бартерных систем, но он слишком ничего не чувствует сейчас, чтоб относиться к ситуации иначе. Том снова молча впивается в него взглядом. Снова не сопротивляется, и это тоже кажется немного наскучившим: ничего нового не происходит. А Роберт из тех, кого нужно постоянно удивлять. Он думает о том, что похож на Старка. Что умен, что гениален даже, чего душой кривить, не в квантовой механике, так в актерстве. Социопатичен и психопатичен. Имеет серьезные проблемы с чувствительностью, что, по всей вероятности, в нынешние времена считается болезнью. Не привязывается и быстро отпускает. Раньше, ему казалось, что Том - такой же… …Как у Старка, у Роба полно демонов. И один из них смотрит сейчас, лежа на полу и тяжело дыша, как Роб методично его раздевает. Тому доставляет извращенное удовольствие такое доминирование партнера. Роберту, в общем-то, тоже. Том в его власти сейчас. И постепенно Роберт возбуждается вновь. Но не спешит. Никогда не нужно спешить. Особенно - в этом деле. Галстук. Чуть затянуть, прежде, чем снять - и Том судорожно вдыхает воздух, когда Роберт вновь дает неограниченный доступ к кислороду. Одна пуговица на рубашке, вторая, третья… Том дышит ровно, глубоко. И этот взгляд - завел бы с полуоборота. Если б не был настолько знаком. Пронзительный, отчаянный взгляд. А потом, когда грудь уже обнажена, когда руки Роба опускаются ниже, Том приподнимается на локтях и закусывает губу, наблюдая его за действиями. И в прохладных глубинах серо-зеленых глаз скользит нечто, смутно похожее на заинтересованную насмешку. Будто ненадолго, на мгновение, выйдя из роли, Том хочет сказать нечто вроде: “Ну, ты даешь, Роберт!”. Или Робу просто так кажется. Секундное помешательство. Игра света и тени. Том - и то, и другое. Том - хороший актер. Том - один из демонов Роберта Дауни-младшего. Роберт стягивает с него штаны, и тот вновь возвращается к привычной роли. Вновь напряжен. Почти напуган. До возбужденной дрожи. Немного смазки на ладонь - и Роб обхватывает рукой его член. Том дергается, как от удара током. Не отводит взгляда, пока Роб водит ладонью. Пытается податься вперед, задать ритм, даже хватает его за запястье, сжимая, но Роб, хоть и не сбрасывает захват, не меняет ровным счетом ничего. Все будет так, как он того хочет. В его ритме. Том долго не выдерживает. Хрипло просит, но звучит это чуть более жестко, нежели должна звучать просьба: - Быстрее. Роберт удивленно поднимает брови, продолжая смотреть в глаза. Ритм не меняет. И Том сдается. - Роберт, - сдавленно выдыхает, - пожалуйста, быстрее… Робу почему-то думается о дрессировке диких зверей. И такс. Такс, кажется, дрессировать невозможно. Дальше в голову лезет сплошная чушь, образы уже размытые, потому что постепенно он вновь возбуждается сам. И не остается ничего, кроме его собственного желания и умоляющего, впившегося в него, взгляда Тома. - Пожалуйста, - лихорадочно шепчет Том, - Ро… - и, задохнувшись, затыкается, потому что Роб и впрямь ускоряется. С выдохом откидывается назад, гулко ударяясь затылком, закрывает глаза, но Роберт внезапно останавливается. Том, замерев, ждет. - Открой глаза, - командует Роберт, что тоже звучит сейчас едва ли не как мольба. Он уже не в состоянии контролировать свои интонации. И Том послушно открывает. Градус подскакивает вновь. - Твою мать! - шепотом стонет Роберт и снова просит, вместо того, чтоб приказать. - Переворачивайся. Расстегивает собственную ширинку. Том послушно переворачивается на живот. Роб успевает заметить, как тонкие губы его демона трогает колючая ухмылка, и выдавливает на ладонь еще немного смазки. Глаза Роберта - обманчиво теплые. Почти отеческий взгляд. С ласковой такой, несерьезной насмешкой. Все это - ложь. И если присмотреться повнимательнее, можно заметить, что иногда маска соскальзывает. Мгновение - и вот он настоящий: холодный, бесчувственный, больной нахрен на всю голову психопат. Иногда Том думает, что хотел бы быть таким же. Потому и не может оставить его позади. Он слишком уникален. Он слишком болен и в то же время - он куда здоровее всех вокруг. В каком-то смысле Роберт - несбыточный идеал Тома. И незачем вспоминать, что повелся на маску. Что поначалу не хотел терять именно того человека: с теплым взглядом и отеческой усмешкой. Что был момент, всего один момент, когда был абсолютно счастлив. На то оно и счастье - чтобы быть мимолетным. А идеалы на то и идеалы, чтоб оставаться несбыточными. Глаза Хемсворта - холодные. А еще - пронзительно, невероятно, нечеловечески голубые. Не всегда - они меняются. Хемс тоже хамелеон. Все они здесь такие. Да и сам Себастьян - не исключение. Они - пластилин. Меняются взгляды, мимика, жесты, интонации и манеры двигаться. В зависимости от роли. С Хемсом не хочется играть роль. Себастьян до сих пор не может поверить в то, что в этом царстве эфемерных существ есть такие, как Хемсворт, живые, настоящие, осязаемые. С ним хочется быть собой, делать глупости, смеяться. И так редко кто-либо в последнее время вызывал это желание, что Себастьян испытывает очередной прилив сумасшедшей благодарности. И хочется хоть что-то сделать для него. И совсем немного, скорее, подсознательно - Себастьян просто ловит тень ощущения и успевает проанализировать его - совсем немного хочется его поцеловать. Возможно, просто чтобы вырвать из мыслей, которые, пусть и ненадолго, сделали его глаза холодными и нечеловеческими. Но Себастьян может лишь в очередной раз дружески толкнуть его в плечо и сообщить о том, что все шухеры миновали, и можно наконец отправляться за пивом. Роберт выходит из комнаты первым и, пока дожидается Тома, задумчиво прислушивается к чему-то. Хмурится. Круто разворачивается и, вместо того, чтобы следовать к выходу, идет в совершенно противоположную сторону. - А… - растерянно произносит вышедший вслед за ним Том. Роберт небрежно взмахивает рукой, не оборачиваясь. Понять, зовет он так с собой или сообщает о том, что собеседник может быть свободен, невозможно. Том не хочет быть свободен, потому расценивает жест, как ему хочется, и направляется следом. Роберт шагает быстро и твердо, но при этом тихо. Тому хочется спросить что-то о его каблуках, но он не успевает, потому что оба заворачивают за угол и застывают, чуть не столкнувшись носом с Хемсвортом и румынским мальчиком. Те тоже застывают. - Немая сцена, - сообщает пришедший в себя первым Роберт. Сообщает Стэну. Смотрит ему в глаза с теплыми смешинками во взгляде. Том думает о том, что недавно читал: взрослого здорового человека подушкой задушить не получится. Роберт тем временем продолжает разъяснения: - У нас такое часто бывает. Это потому что нас много. Сейчас оживут, смотри, - и принимается считать, щелкая пальцами. - Раз, два… - Том! - возмущается наконец пришедший в себя Крис. - Всегда Хемсворт, - доверительно подмигивает Стэну Роб. Хиддлстон возмущенно разводит руками, и неясно, что его больше возмущает: что Крис невольно подыгрывает Дауни, что Крис в несколько помятом виде вместе с этим вот чучелом, или что Крис явно собирается его в чем-то упрекать. Все вместе, скорее всего. Наконец, победив проблемы с дыханием, созданные праведным возмущением, в тон ему отвечает: - Крис! - Пиво! - внезапно восклицает Роберт, то ли продолжая шоу, то ли и впрямь только что осознав, что в руках у этих двух не запланированное на эту часть вечера бухло. - Себастьян? - деловито переводит взгляд на Стэна Том. - Э-э-э… - тянет тот. Он не успевает ориентироваться в их манере общаться. И все никак не может понять, где они говорят серьезно, а где - шутят. Понемногу, правда, начинает догадываться - у них все такое, половинчатое. Трагикомедия. С элементами эротики, вероятно, потому что если по Робу не скажешь ничего, то по Тому все видно однозначно. Раскрасневшиеся щеки и растрепанные волосы. Даже то, как он, внезапно заулыбавшись, подмигивает, как грозит пальцем и тоном “ай да сукин сын” тянет: “Себастья-ян!”, даже это, все в его походке, взгляде, мимике просто надрывно кричит: “Меня только что оттрахали!”. Себ косится на Криса. Взгляд Криса вновь холоден. И узкий прищур, с которым он уставился на Тома, не сулит последнему ничего хорошего. Впрочем, с прищуром Крис намеренно переигрывает, и хотя бы тут Себастьян точно понимает: это он в шутку. Вновь переводит взгляд на Роберта. Роберт смотрит так, что трудно не отводить глаза. Смотрит, будто то ли разобрать и изучить хочет, то ли попросту съесть. И при этом ты определенно ему симпатичен. Когда Себастьян уже готов вновь уставиться на Тома, Роб разворачивается к Хемсу. - Когда успел костюмчиками с газонокосильщиком поменяться? Хемс стряхивает травинки с рукава. - Роберт, ты невероятно смелый человек, - неожиданно восхищенно мурлычет Хиддлстон, - завести тему о костюмах, пребывая в… этом… - красноречивый жест тонкой руки и фунт презрения в глазах. И пока тот не успел ничего ответить, переводит взгляд на Себастьяна. Продолжает: - И ты! Просто придти в этом - уже поразительно… - Я тебе что говорил? - грозно вопрошает Хемсворт. Том смотрит на него снизу вверх, исподлобья, и чуть заметно неприятно ухмыляется. Себастьян думает о том, какая опасная работа у дрессировщиков змей. Том бросает мысли о подушках и вспоминает, что домик - на побережье. А значит, рядом - много воды. А вода - вещь почти столь же опасная, как подушки... Крису искренне хочется ударить Тома. За всё сразу. И чтобы впредь. И ребенка чтоб не трогал. Роберт внезапно понимает, что сейчас - лучший момент для того, чтобы переводить вечеринку в фазу-2. Просто потому что осознает: ему хочется выпить пива. Переводит взгляд на Себастьяна и интересуется: - Так что произошло? Хемсворт напился и героически воевал с газонами? Тот виновато закусывает губу и не менее виновато косится на Хемса. - Ну-у… - неуверенно тянет, вновь переводя взгляд на Роба, будто ждет, что тот подскажет, что говорить. Роберт не подсказывает, но теперь ему хочется не только пива. Во взгляде всего понемногу: растерянность, вина, легкая смешинка. Теперь Роберт понимает, каких мальчиков называют сладкими. Этого даже немного алкоголем приправить хочется. - Типа того-о… - Роберт, - строго говорит Хемсворт, - не трогай его. - Звучало бы более серьезно, не будь у тебя в волосах травы, - парирует Дауни, косится на Себа и добавляет. - И у него тоже. Потом вздыхает, отмахивается и подводит черту: - Давайте в бар, господа. Я позову остальных. Разворачивается и решительно направляется прочь. Себастьян незаметно облегченно вздыхает. Переводит взгляд с Криса на Тома, тихо спрашивает: - Так… как?… В бар?… - Да, Себ, - кивает Крис. - Нет, Себ, - жестко и холодно отвечает Том. - Знаете, я пойду, - решительно говорит Себастьян, и, уже развернувшись и сделав несколько размашистых шагов, слышит удивленный театральный шепот Тома: “Ты смотри! Сформулировал целое предложение!”. Как Крис в очередной раз заступается за него, Себастьян уже не слышит, - он заворачивает за угол.