***
Грей глубоко выдохнул, сдерживая рвущееся наружу желание врезать Нацу. Он искренне не понимал, что может быть такого специфичного и непостижимого в фразе «Никакой воды». Простые два слова, но Драгнил всё равно переиначил их и вывернул в нужную себе сторону. И чуть не угробил Люси. — Я сейчас сам тебя утоплю, — зловеще произнес Грей, всё ещё ощущая ладонями холодное тело блондинки, не торопившейся приходить в себя. Та минута, пока он не видел её, не мог найти в непроглядной глубинной тьме, превратилась в бесконечную вечность. А вторая минута, когда он делал ей искусственное дыхание, а она не приходила в себя, стала его персональным кошмаром, что наверняка нередко будет навещать его во снах. — Я не знал, — беспомощно ответил Нацу, готовый безропотно принять любое наказание. Люси ни с кем не делилась подробностями своей жизни и прошлого. Особые увлечения, многообразные предпочтения, определенные наклонности, постоянные привычки — всё добывалось с боем и бережно хранилось. Люси оставалась достаточно закрытой эмоционально, даже сблизившись с ними, влившись в их компанию. А равнодушные строки личного досье с немыми датами — не самый полезный источник информации. В них никогда не будет исчерпывающего постскриптума: осторожно, посттравматическое расстройство — абсолютное неумение плавать и панические атаки на фоне этого. Поэтому никто и не мог предположить такого исхода. Ни Нацу с наивным желанием разбавить спокойную атмосферу; ни Эльза, что и предположить не могла такой слабости их слишком сильной новой подруги; ни Овен и Лисанная, для которых блондинка внезапно стала недостижимым идеалом; ни Гажил, что лишь краем глаза успел чужие заметить действия. Может только у Леви была такая возможность. Она нередко слышала от своего друга по переписке, как та не любит большую воду и праздники. Но связать их вместе сумела лишь в последний момент, когда самое страшное уже случилось. — Ты придурок, Драгнил, — не найдя адекватных слов, бросил Грей и направился следом за скрывшимися в зарослях Локи и Люси. Грей заткнул тихий голос, нашептывающий сразу же пойти к Люси. Пытаться ворваться к ней в таком состоянии — самая большая глупость, что он может сейчас сделать. Это заставит её ещё больше закрыться и отдалиться. Прямо как на пляже. Грей даст ей такое необходимое время. И себе время. Не сдержанное обещание беречь и держать в безопасности жгло каленым железом. Грей сжал руки в кулаки и ударил по дереву, мимо которого проходил. Никогда раньше он не нарушал собственного слова, всегда придерживался его до самого конца. Только с Люси всё шло наперекосяк. Но он был готов мириться с этим и прикладывать больше усилий, чтобы такое не повторилось. Об этом решении он не пожалеет никогда. Это ведь Люси. Но на ужин, где Грей ждал её, Люси так и не спустилась.***
Грей тихо постучал в запертую дверь. За окном расцвели сумерки, но Люси так не сделала и шага из своей комнаты. А судя по удрученному виду Локи, что лишь отрицательно покачал головой на незаданный вслух вопрос, совсем не собиралась выходить оттуда до самого окончания отдыха. Но только тишина была ему ответом. Грей постучал вновь, подкрепляя свои действия словами: — Впусти меня, Люси. — Нет, — раздалось глухое из-за двери. И снова тишина. Грей прислонился лбом к двери. Сейчас, если он ничего не сделает, если не найдет слов, если эта дверь так и продолжит разделять их — это будет конец. Интуитивное знание такого исхода подкрадывалось нечаянный откровением. Но Грей не собирался проигрывать и отступать. Совсем и никогда. — У меня есть ключ, если ты забыла об этом, — напомнил он, обращаясь к единственному аргументу, что был в его арсенале. Они об этом никому не говорили, но у каждого и впрямь был дубликат ключа от чужого номера. Просто так, на всякий случай. И этот случай впрямь произошел. Снова слишком символически, чтобы можно было просто отмахнуться. — Входи. Голос девушки звучал обреченно. В голове Люси крутилось слишком много вариантов того, как сказать, что всё кончено. Чем бы это всё не было раньше и не обернулось потом. Намек от вселенной она услышала достаточно четко, чтобы разгадать её намерения. Она никогда не будет счастливой. Только одна. Навсегда. Ощущения, что она стояла на краю вселенной, отрезанная от всего остального мира, оставленная в эпицентре морской бури, погребали под собой, не оставляя и крохи надежды. Зашуршал ключ в замке, натужно скрипнули петли, с тихим стуком захлопнулась дверь, впуская незваного гостя. В комнате царила темнота. Не привыкший к ней Грей не сразу смог заметить Люси. Хотя если бы не Локи, после ужина рассказавший о старых привычках, появившихся сразу после трагедии, Грей и не знал бы, где искать. Осмотрев каждый угол, он нашел её в самом дальнем, из которого точно не было видно окна. В полной изоляции, отрезанной от всего остального мира. — Люси, — тихо позвал он. Но ответом снова была тишина. Люси сидела, прижав колени к груди и обхватив себя за плечи, поочередно похлопывая по ним. Но старая техника успокоения отказывалась действовать. Она всё также находилась то под водой, видя перед собой угасающее солнце, то цеплялась за корму, с ужасом смотря как исчезала в бездонной пучине её мама. Мама, что откинула её в сторону, спасая, но себя загнавшая в ловушку. — Люси, — снова позвал Грей, медленно подходя к ней и останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. — Давай прекратим это. Всё, что между нами есть. Теперь ты знаешь, какой я неправильный человек. Любой, кто приблизится ко мне, может пострадать, — Люси наконец подняла голову, встречаясь взглядом с Греем. Её глаза потухли — прежний, беспощадный огонь, еле теплился на дне зрачков. Слишком противоестественно и неправильно. Это зрелище ещё больше укололо по истерзанному виной неисполненного обещания сердцу. Грей выдохнул. Он сам виноват в этом. Но он сделает всё возможное, чтобы больше такое не повторилось. Осталось лишь убедить в этом саму Люси. — А если я не согласен? — приглушенно спросил он. — Тогда я сама исчезну из твоей жизни, — прозвучало в ответ. Уверенность Люси в правильности решения боролась с уверенностью Грея в невозможности такого исхода. Он опустился на корточки, и их глаза оказались на одном уровне. Бескрайняя кофейная пучина против черной бездны. Противостояние, в котором никто не может проиграть. Ради будущего другого, ради их общего будущего. — Я не отпущу твою руку, чтобы не происходило вокруг. Даже если солнце взорвется и кругом будет кромешная тьма, я найду тебя на ощупь, — хлестко припечатал Грей, отрывая руки Люси от плеч и крепко сжимая в своих. — Как ты можешь быть уверен в этом и ничего не бояться? — недоверчиво сказала она, пытаясь вырваться из его хватки. Бесполезно. — Потому что это ты. Ради тебя и рядом с тобой я смогу всё, что угодно. Ты делаешь меня самым сильным человеком на свете. Совсем и навсегда. Люси гулко сглотнула. Грей остался. Не ушел, не исчез, не бросил. Выбрал её даже такой. Глубокое облегчение тяжестью растекалось по телу, скапливаясь влагой в уголках глаз. Грей нежно провел по её щеке, а после притянул к себе, пряча в объятьях от всего остального мира. Никто не должен видеть её слезы, даже он.***
Они сидели на кровати. Грей прислонившись к спинке, Люси — у него между ног, прижавшись к его груди и прислушиваясь к мерному сердцебиению. Его руки обхватили её за плечи. И внезапно это оказалось самым правильным и успокаивающим, что только может быть. — Расскажи о своей катастрофе, — тихо попросил Грей. — Я буду держать тебя. Люси не хотела и не могла. Но возможно — именно сейчас это будет самый правильный шаг. Она уставилась в одну точку, глубже погружаясь в воспоминания, расставляя их в правильном порядке, придавая им четкость и ясность. — Это случилось десять лет назад. Я получила самый большой и самый ужасный подарок на день рождение. — Мамочка, а расскажи ещё о ней. О большой воде! — яркий детский голосок эхом разнесся по большому кабинету, маленькая ручка задергала подол атласной юбки. — Солнышко, зачем тебе рассказы, когда совсем скоро ты и сама её увидишь? Осталось подождать всего лишь день, — звонкий женский смех разлетелся колокольчиками. — Ну и что? Твои рассказы тоже красочные. И голос у тебя красивый, мамочка! — легко нашлась маленькая Люси. Лейла Хартфилия вновь рассмеялась, слушая такую неприкрытую лесть от дочери. — Уговорила. Лейла отложила ручку и бумаги, подхватила своего ребенка на руки и усадила на колени, доставая из верхнего ящика энциклопедию о море, что была любимой книгой дочери. Степенный рассказ дополнялся картинками, в которые тыкал маленький детский пальчик — Чем это заняты мои красавицы? — Джуд Хартфилий незаметно подобрался со спины и схватил обоих в крепкие объятья. — Снова читаете, — заглянув через плечо горячо любимой жены и не менее любимой дочери, сам ответил он. — И не надоедает? — коварно спросил мужчина, легонько ущипнув дочь за щеку. — Нет! Мне нужно узнать как можно больше о море, чтобы покорить его! Я ведь стану королем пиратов! — воодушевленно ответила девчушка, самостоятельно перелистывая страницу и намекая о продолжении. — Моя маленькая царственная особа, — умиленно произнес Джуд и растрепал детскую челку. — Но королем ты станешь лишь потом, а сейчас детям пора спать. И не надувай свои пухлые щечки. Режим есть режим, — напомнил он, а после подхватил дочь на руки и унес в спальню.***
Восторженные возгласы, ликующие крики, нечленораздельные восклицания оглашали округу. Маленькая Люси носилась по пляжу, разглядывала в ярких лучах солнца песчинки, собирала валяющиеся под ногами ракушки и мелкие разноцветные камушки, даже воды коснулась одним пальчиком, пока родители отвернулись, разговаривая с незнакомцем. Большая вода предстала перед ней во всем своем неизмеримом великолепии. Голубизна горизонта сливалась с синью моря, стирая все возможные границы. — Солнышко, иди сюда! — Лейла громко позвала дочь, отвлекая от созерцания осуществившейся мечты. Девочка резвым шагом подбежала к матери и ухватилась за протянутую руку. Глаза её горели восхищением и радостью. Лейла тепло улыбнулась — пока её ребенок счастлив, ей больше ничего не нужно. — Не убегай далеко, принцесса, а то мама с папой будут скучать, — пожурил её Джуд, беря за вторую ручку. Люси активно закивала. Незнакомец скрылся, и они медленным шагом отправились вдоль кромки моря. Джуд рассказывал разные легенды, связанные с морем, Лейла смягчала особо красочные подробности, а Люси была просто счастлива.***
— Готова к своему первому выходу в открытое море? — громогласно спросил Джуд, держа в руках штурвал. — Да, капитан! — откликнулась Люси, выстраиваясь по струнке и прикладывая руку ко лбу, как видела в некоторых фильмах. Надетая на голову бескозырка поднялась от резкого движения. — Я не слышу! — мужчина приложил ладонь к уху. — Так точно, капитан! — прокричала во всю мощь малышка, получая одобрительную ухмылку от отца. — Тогда поднять паруса, полный вперед! — зажужжал мотор, в стороны разлетелись брызги, яхта медленно двигалась вперед, ускоряясь с каждой секундой. Люси радостно взвизгнула, ухватившись за ногу отца, и с волнением наблюдала, как удалялся берег, и они шли прямо к горизонту. Торжественность момента нарушало только тихое хихиканье со стороны палубы, где удобно устроилась Лейла, оставляя управление на своих больших маленьких моряков. Желание Люси посмотреть на море, о котором она с самого детства слушала сказки, подарило им всем необходимый отдых и возможность побыть наедине, вдали от городской суеты и привычных обязанностей.***
Гавань, о которой Джуд после долгих расспросов узнал от местных, встречала сплошной серой стеной скал, окруживших этот маленький пятачок моря. Тишина нарушалась лишь редкими криками чаек да шорохом бьющихся о скальный берег плавных волн. Мужчина опустил якорь и посмотрел на устроившуюся в носовой части семью. Лейла описывала дочери, как рождаются такие потаенные уголки; Люси вертела головой, осматривая каждый сантиметр, тыкала пальчиком в заинтересовавший объект и получала новую порцию историй. Джуд рассеянно улыбался, смотря на самых важных в его жизни женщин. Невольный зевок сорвался с губ. Долгая дорога утомила бы кого угодно. Мужчина кивнул жене, указывая на люк, и скрылся в каюте. Лейла проследила краем глаза за ушедшим мужем и вернула всё внимание возбужденной дочери, с бесконечной сосредоточенностью внимающей её словам. Хотя такое времяпрепровождение быстро ей надоело. — А купаться, мамочка, купаться мы будем? — осторожно спросила Люси. Папа с первого дня их приезда говорил, что купаться можно только втроём. Но вдруг мама считала по-другому? Лейла выглянула за правый борт. Вода была спокойной и прозрачной. Ни маленьких рыбок, резвящихся на поверхности, ни зеленых водорослей, мерно ползущих по дну, ни ветра, готового поднять большую волну. — Будем, солнышко. Но сначала наденем жилет, хорошо? Лейла достала два жилета, надевая сначала один на себя, а второй натягивая на дочь. Проверила все застежки и поднялась. Жилет жестко обхватил талию, сковывая движения. Размер определённо был неподходящий для свободного плавания. Лейла опять посмотрела на мирную гладь. Если она спустится без него, ничего страшного не случится. И из-за этой поспешной уверенности жилет снова оказался на скамейке. — Готова к первой личной встрече с морем? Люси активно закивала, держа маму за руку, пока они подходили к небольшой лестнице, ведущей прямо в воду, которую папа достал сразу после остановки. Теперь настало её время. Лейла опустилась в воду первой. Вода мягко приняла её в свои объятья, обдавая сразу теплым и холодными течениями с разных сторон, вызывая мурашки по коже. Она протянула руки и помогла спуститься дочери. Люси замерла на мгновение, оглушенная ощущениями. И холодно, и жарко, и мокро, и солью пахло. А потом шлепнула ладонями по водной глади, создавая брызги, и задорно рассмеялась. Её маленькая мечта сбылась. — Мамочка, поплыли, поплыли! — воскликнула она. И Лейла не могла отказать такому искреннему желанию. Они отдалились на несколько метров от мерно качающейся яхты. Женщина уверенно показывала, как нужно двигать ногами и руками, а девочка неумело повторяла за ней. Люси вновь загребла воду, и внезапно оказалась во власти стихии, закружившей её. — Мамочка, смотри, я кружусь! Сердце пропустило один удар, холодная дрожь пробежала по телу, в горле застрял испуганный крик. Лейла прижала ладонь ко рту, сдерживая его, чтобы не напугать дочь. Водоворот. Вот почему ей иногда казалось, что её несло в обратную сторону от движения. — Солнышко, сейчас мама придет кружиться с тобой. Лейла медленно двигалась к ускорявшейся с каждым кругом дочери. Люси, сначала захваченная новыми ощущениями, начала понимать, что что-то не так. В историях мамочки не было такого. Это неправильно. — Мамочка… мне не нравится. — Подожди секунду, милая, сейчас мы вернемся на яхту. Лейла в последний раз загребла руками воду и оказалась рядом с дочерью, хватая ту за спасательный жилет и уже двигаясь вместе с ней. Движение всё ускорялось, приближая их к центру воронки, находящейся по левую сторону от яхты. Люси вцепилась в плечи матери, крохотные слезинки норовили слететь из уголков глаз. Лейла оценила расстояние до края лестницы, торчащего из воды. Если приложить чуть больше сил, Люси точно достанет до него. — Солнышко, ты же знаешь, что мамочка любит тебя очень-очень? — Люси, на сколько позволяла ситуация, несмело кивнула на этот вопрос. — И что ты самый важный человек в моей жизни, который должен жить долго-долго? — Люси снова кивнула. Вода затаскивала их всё глубже. — Тогда слушай меня очень внимательно и сделай всё в точности, как я говорю, хорошо? Когда вода снова принесет нас вон в ту сторону, — Лейла указала на край кормы, — я подтолкну тебя ближе, а ты что есть сил хватайся за лестницу. Поняла меня? — Люси вновь кивнула, хотя слова мамы ей не понравились. А как же она? Кто её подтолкнет? — Я не позволю пострадать тебе любой ценой, — последнее, что услышала Люси, перед тем как Лейла оттолкнула её. Движение Люси вперед, наперекор течению, обернулось движением вниз для самой Лейлы. Та взмахнула руками, а негромкий вскрик потонул в черной глубине. — Она не справилась с течением, не смогла выплыть. Когда отец вышел из каюты, услышав мои крики, её уже не было на поверхности. Он нырял около десяти минут. И только потом нашел её. Мама уже не дышала, — Люси замолкла, пытаясь справиться с комком в горле, мешавшим дышать. — Она умерла. Моя мама умерла. Из-за меня. И даже отец это признавал, — Люси задрожала, о локоть Грея ударились несколько горячих капель, но она так и не издала ни звука. Плакала безмолвно. И Грей не мешал. Никакими словами не унять скорбь от потери любимого человека. Обнимал крепче, до боли, только так напоминая, что он здесь, рядом с ней, держал её. — Помнишь ту татуировку? Memento mori. Я набила, её чтобы никогда не забывать об этом. Помнить, что, если мне кто-то дорог, кто-то слишком близок, я обязательно принесу ему страдания, — справившись с потоком воспоминаний и принесенным ими отчаянием, произнесла Люси. — Мы, люди, очень противоречивые создания. Виним себя в том, на что повлиять не можем, и отмахиваемся от того, что и правда зависит от нас, — задумчиво протянул Грей спустя некоторое время. Он не может исправить прошлое, но может сделать будущее чуточку лучше, чем оно есть сейчас. — Ты не можешь изменить то, что твоей мамы больше нет. Но ты можешь изменить своё настоящее, в котором она есть. Но уже не как ужасающий кошмар, а как дорогие счастливые воспоминания. Наверняка таких было немало. Ведь даже сейчас, где-то глубоко, они есть. Здесь, — Грей прижал ладонь Люси к груди и замолчал, давая ей прислушаться к собственным ощущениям. Может, его слова и были слишком простыми. Но, возможно, раньше никто не сказал их Люси. Лишь обвиняли в случившейся трагедии. — Она любила тебя, поэтому выбрала твою жизнь вместо своей. И это был только её выбор. Ты никак не могла повлиять на него. И если я когда-нибудь пострадаю, и тебе будет казаться, что это из-за тебя… Нет, это только мой выбор. И ты должна будешь принять его. — Ты любишь меня? — Люси повернула голову и посмотрела Грею прямо в глаза. Удивление на пару с ужасом плескались на дне зрачков. — Из всего, что я сказал, ты обратила внимание только на это? — Люси отрицательно покачала головой, но смотрела всё также ожидающе. — Нет, пока нет. Хотя однажды ты можешь получить положительный ответ на этот вопрос. Но ты определенно дорога мне. Ты — моя, — закончил свою тираду Грей, внезапно ощущая себя смущенным. Темнота комнаты скрывала это, но сам он — знал и чувствовал непривычный жар на щеках. — Звучит очень по-собственнечески, — невидимый укор так и не проскользнул в её слова. Скорее это было старое доброе ехидство, медленно возвращавшееся на свои позиции. — За красивыми фразами — к Локи. Он мастак ублажать женские уши. — Прозвучало очень пошло. — Ты не можешь отрицать, что тебе это не нравится, — подколол Грей. И впервые за весь вечер увидел тень улыбки на её лице. Для него — это самая лучшая награда. — Давай спать. Грей плавно съехал вниз, подложив подушку под голову, и устроил Люси в своих объятьях. Сегодня он никуда не пойдет. Будет держать её до самого рассвета, чтобы даже мысли не проскользнуло усомниться в его намерениях. А то вдруг он был не очень убедителен, и Люси решит воплотить свою угрозу и исчезнуть? — Останешься со мной? — с неопределенной интонацией спросила Люси. И просьба, и отрицание, и надежда, и неуверенность. Грей крепче сомкнул руки на талии, вдавливая женское тело в себя. Чтобы никаких сомнений в его намерениях. — Я не оставлю тебя. Совсем и навсегда. — Обещаешь? — Клянусь. Они заснули вдвоем. Впервые.