***
По узким заброшенным аллеям неторопливо шла девушка. Жадно осматривая каждый уголок, она пыталась впитать все те чувства и эмоции, которые хранило это место. Старый, заброшенный вот уже более пяти лет, сад встречал гостей гулом ветра и голыми деревьями. Могучий дуб, стоявший прямо посередине него, все еще хранил тайну встреч маленьких сорванцов. Мимолетная улыбка посетила губы Люси. Как давно это было. А что еще более смешно, так это то, что она едет в тот же город, что и он. Едет в тот город, где существует ее ночная жизнь. Хотя до самого конца все верили, что это место их не отпустит. Поместье будет продано. Все, что связано с ним, исчезнет. Можно было бы посмеяться, если бы не было так грустно. Люси прислонилась спиной к дереву. Еще стоило сходить на озеро и к статуе. Тогда ритуал прощания точно будет закончен.***
На озере было спокойно, только вот подходить к водной глади девушка не спешила. Даже спустя десять лет, она не может близко подходить к открытым водным пространствам. Еще одна смешная деталь ее жизни. Она не боится разбиться в гонке, не боится входить в клетку, а воды боится. Сидя далеко от берега, Люси наблюдала за колыханием воды. Все было спокойно, утки плавали, иногда ныряя, насекомые бегали, и только она не могла ни за что позволить себе подойти ближе. До сих пор страшно, до сих пор она боится. Сильная взрослая Люси Хартфилия противоречила маленькой девочке, которая осталась далеко в прошлом.***
— Здравствуй, мамочка. Люси стояла напротив статуи ангела, распростершего свои руки. Каменные крылья за его спиной отражали лучи заходящего солнца. Последнее напоминание о мамочке — на кладбище девушка не была с самых похорон. — Надеюсь тебе тут не одиноко, — начала Люси. Настала пора выговориться и попрощаться. — А отец все-таки решил уехать, представляешь? Мы покинем это место. И больше не увидимся. Еще он сказал, что нашел достойную для меня школу и обещал, что оттуда меня точно не выгонят. Это даже немножко смешно, слышать от него такие заботливые речи, — слова лились сплошным потоком, позволяя хоть немного освободиться. — Он ведь до сих пор винит меня в твоей смерти, мамочка. Хотя думает, что я не знаю, — горький вздох слетел с посиневших от холода губ. Солнце скрылось за горизонтом, погружая мир в вечерние сумерки. — Я пришла попрощаться, мамочка. Надеюсь, это будет правильным шагом. Я больше не приду, — прошептала девушка и развернулась, чтобы уйти. Она не любила расставания, поэтому снова не оборачивалась. Стоит навсегда оставить «малышку Люси» тут.***
По поместью шныряли слуги, торопливо собирая вещи. «Наверняка, многие уйдут на аукцион», — мелькнула мысль. Как поняла девушка, в новом месте жительства у них с отцом будут разные дома. Она будет жить в квартире, а он за городом. Так было даже лучше — ей не придется часто с ним видеться. Хотя за эти три года они и так почти никогда не видели друг друга. Собственная комната встретила хозяйку пустотой, тишиной и серостью. Многие вещи были давно на съемной квартире — стоило завтра за ними съездить. Единственное, что оставалось от нее, — игрушки и подарки, которые появлялись здесь каждый год на ее день рождение. А она его ненавидела, как и все праздники. Вещи полетели на пол. Девушка легла на огромную кровать и накрылась одеялом с головой. Только один последний раз она позволит себе побыть слабой и забыться сном, чтобы не решать навалившиеся проблемы.***
С утра в городе было холодно, поэтому Люси радовалась, что надела кожаную куртку, а не как обычно пошла на поводу у некоторых глупых принципов. На улицах еще не было ни души. В выходной день работал только колледж, да и приходить в него заставляли с утра пораньше прогульщиков и неудачников. Ко второй группе Хартфилия себя никогда не относила. А вот забрать документы и громко попрощаться с этими людьми стоило. Особенно с теми курицами, что решили, что против нее можно выйти вдесятером и победить без особых навыков. — Вы куда? — охранник, новый кстати, вышел из своей будки и встал прямо перед пришедшей. — Люси Хартфилия. За документами, — словно отмахиваясь, ответила Люси. Старый был посговорчивей. Ему только в вырез дай заглянуть и он сделает все, что угодно. Мужчина кивнул и пропустил. Ему уже успели в красках рассказать об этой «ученице», в особенности о ее темных делах. Связываться с такой особой было себе дороже. Синие коридоры этого места угнетали еще в начале недели. В конце же они стали походить на мертвецкий цвет, что было еще неприятней. Здесь требовался ремонт. «Стоило подорвать не только кабинет химии, но и еще что-нибудь», — мелькнула запоздалая мысль. — Господин директор, рада снова с вами встретиться, — Люси мило улыбалась. Зачем травмировать итак пожилого человека раньше времени. Директор от ее улыбки поморщился. С такой же она пришла к ним каких-то жалких семь дней назад. Обещала прилежно учиться и радовать своими успехами. Порадовала, однако. Исключительный случай полного неповиновения. — Не могу ответить тем же, — мужчина нервным движением поправил сползшие на нос очки. Надежда, что она ничего не натворит в последний свой визит, все еще теплилась. — Характеристика твоего личного дела стала еще более плохой. С такой тебя даже в самый простой колледж не возьмут, — стандартный набор фраз для отчисляемых. Все ради того, чтобы они задумались о своем будущем. — Деньги творят чудеса, господин директор, — Люси забрала папку и развернулась, случайно не сдержав победной улыбки. Мужчина побледнел. Новость, что колледж закрыли на неопределенный срок, быстро разлетелась по городу.***
Городская квартира кардинально отличалась от комнаты в поместье. Не было ни тишины, ни пустоты. Каждый уголок заполнен жизнью, воспоминаниями и цветом. И это место тоже придется продать. Чтобы не думать и не жалеть. «Если расставаться с городом, то расставаться навсегда», — оправдывала себя Люси, кидая многие вещи в мусорку. От прежней жизни осталось только самое важное. «В такие моменты я понимаю, почему не люблю меланхолию. Она заставляет чувствовать себя тряпкой», — девушка села на кровать и, осмотрев масштаб проведенной ее уборки, хмыкнула. В итоге, почти ничего не было выкинуто, а лишь распихано по чемоданам.***
Они стояли перед входом: она и отец. Все уже уехали, остались только они и безмолвное поместье. Уже завтра в него вселится другой человек, завтра будут ходить совсем другие люди по коридорам, завтра новый хозяин займет кабинет. А сегодня они прощаются. — Поехали, дочь, — выйдя из молчаливой задумчивости, сказал Джудо и сел в машину. Наверное, следовало еще раньше покинуть это место, раньше распрощаться с прошлым и заглянуть в будущее. А теперь этот оттянутый момент болью отдавался в районе сердца. У него нет любящей жены — она погибла, а от любимой дочери он отказался сам, отгородившись и обвинив в том, в чем она просто не может быть виновата. Мужчина прикрыл глаза. Столько ошибок совершено, столько моментов упущено. Он слишком многого не сделал, не успел, забылся, не захотел. Теперь жалеть поздно, но как бы хотелось повернуть время вспять. Он мог бы горько вздохнуть, показать, как ему плохо, но зачем? Дочь уже не обратит внимания, у нее есть собственные цели и желания, она сама добивается своего. Единственное, что он ей дал — жизнь и образование, которым она пользуется, как удобно ей. Стоило раньше это заметить. Теперь ему осталось лишь незримо поддерживать ее, чтобы она не вытворила. Люси с грустью прощалась с поместьем. В нем остались те семь лет счастья, проведенные с любимой мамочкой. Впредь уже ничто не сможет об этом напомнить. Даже то, что она давно смотрит вперед, не значит, что она не оборачивается. На фразу отца девушка не отреагировала. Подождет. Ведь она ждала. Ждала до двенадцати лет, что он обратит внимание, похвалит, начнет снова любить. Только все зря. Это место помимо счастья подарило ей и страхи, и печаль, и горечь разочарования. Стоило сказать ему спасибо, что она стала такой. — Спасибо и прощай, — тихий шелест ее голоса потонул в порыве ветра и исчез вместе с ним.***
Город встречал своих новых жильцов солнцем и прохладной. Осень полноправно вступила в свои права, поэтому истинного тепла можно было и не ожидать. Красивые дома, модные бутики, кафе и большие рестораны — элитная часть города. Здесь Люси не бывала, да и не хотела. Ее место, как она сама считала, в грязном, всеми забытом районе арены, и в центре, там, где кипит жизнь гонщиков. Конечно, можно было заглянуть в квартал красных фонарей и пригласить Кану на новоселье, но это потом. Сейчас она с отцом ехала в «самую престижную академию этого города — Фейри Тейл», как выразился он. От такого расхваливания девушку коробило. Это ж надо засунуть ее в такое место. Наверняка там найдется и туповатый король, под которого все ложатся, его постоянная глупая подстилка, дружки-качки, которые за него горой. И да, она совсем забыла о серой мышке, которая тайно вздыхает по этому самому королю. Чертов сценарий повторялся из школы в школу. — К тому же тебя оттуда точно не выгонят, — Люси вопросительно изгибает бровь и впервые за всю дорогу смотрит ему в глаза. — Почему? А она уже почти составила план, как уйти из этой состоятельной помойки. Стоило всего лишь нарушить пару правил, написанных в буклете академии, и она бы была свободна. — Этого тебе знать не обязательно, — Джудо отмахнулся и сказал что-то водителю. Люси впервые за много лет была потрясена словами отца. Он не ответил на вопрос, словно проигнорировал его. Впервые за столько лет он сказал ей нет. И хоть лицо ее ничего не выражало, то в глазах можно было заметить недоумение, неверие и каплю радости. Машина завернула за угол и глазам открылся вид на кованые ворота и огромный парк, простиравшийся за ними. Одна из башен корпуса виднелась среди вершин. Люси печально вздохнула. Наверняка ей устроят экскурсию по всему этому месту, потом нагрузят ненужной информацией вроде расписания, а затем еще и познакомить с кем-нибудь захотят. Когда они проехали парк, то оказались перед большим замком, выполненным в викторианском стиле. Хартфилия присвистнула. Какая забота! Спихнуть своего ребенка в элитный пансионат. Благо хоть жить в нем не надо. От таких мест у любого, кроме ценителя искусства, ботаника или глупого богатенького ребенка, сразу что-нибудь съедет. Девушка разозлилась. — Почему я должна здесь, — показательно выделяя слово, — учиться? — тихим шипящим голосом спросила Люси. — Тебе не нравится? — Джудо был удивлен. Он надеялся, что хоть в таком месте в его дочери проснется женственная натура, что она успокоится и станет обычным ребенком. Только Хартфилия хотела высказать все свое мнение, как кто-то появился. — Вы уже прибыли, мистер Хартфилий. Очень рад. Я директор этого заведения Макаров Дреяр, — Люси подавилась воздухом. Этот полулысый старикашка — Дреяр?! Да они ни капли не похожи. — Вы чем-то удивлены, Люси? — директор обратил свое внимание на девушку и тщательно прошелся по ней с ног до головы. Потом как-то странно облизал губы и снова отвернулся. — Нисколько, — махнула головой она. — Тогда пройдемте в мой кабинет. На сегодня занятия уже окончены, поэтому познакомить вас с кем-либо я не смогу, — директор проследовал в глубь здания. «И слава Ками», — вздохнула Люси. По пути в кабинет Хартфилия так и не увидела надоевшей ей помпезности. Если снаружи здание поражало, то внутри оно было достаточно обычным и простым. Просторные коридоры были под стать учебному заведению, а кабинеты, в которые были открыты двери, поражали своей освещенностью и размерами. Словно ученикам давали свободу. «Не обольщаться, это просто еще одна клетка, прутья которой нужно сломать», — одергивала себя Люси. Дверь в нужный им кабинет тоже была открыта. Зайдя в него, старик, как мысленно обозвала про себя Люси директора, запрыгнул на свой стул, а им приглашающим жестом предложил сесть на кресла рядом. — Что ж, добро пожаловать в академию Фейри Тейл, юная Хартфилия, — и как любят делать все старые люди начал издалека. Далее следовала получасовая лекция о истории академии, ее основателе, потом ей рассказали об учителях, сказали, какой у нее замечательный класс, при этом гаденько ухмыляясь. Похоже, старик быстро понял по ее скучающему взгляду, что она здесь не задержится и скоро спокойно вылетит. — Господин Хартфилий, вы говорили ваша дочь просто кладезь талантов? — подозрительно сощурив глаза, спросил закончивший читать лекцию Макаров. — Конечно, можете в этом не сомневаться, — Люси передернуло. Так вот почему ее не выгонят! Отец, наконец, нашел то, чем может заставить ее остаться на одном месте. — Она Вам сама с удовольствием может о них рассказать, не так ли, дочь моя? — на нее впервые давили и заставляли слушаться. Впервые ее отец пытался на нее повлиять. Люси отмалчивалась и смотрела сквозь старика. Академия. Только сейчас до нее дошло, как она со своей характеристикой могла в нее попасть. Оценки, которые она старательно портила своими глупыми ответами в прошлой школе, здесь роли не имели. Отец ведь всегда знал, что она маленький гений. Он решился пройтись по ее талантам. Как это мило, стремиться привязать дочь к одному месту, пойти против ее принципов и вынудить подчиниться. Пускай попробует. — Думаю, Ваша дочь немного смущена таким вниманием. Давайте не будем на нее давить, — а в глазах пляшут черти. — Основные вопросы мы решили. Так что, ждем Вас завтра. Надеюсь, Вам понравится у нас учиться, — натянув милую улыбку, проворковал старик. Теперь Люси ясно видела — они похожи. «Надейся», — хмыкнула девушка и, поднявшись с кресла, ушла.