Музыка любви

Он мертв... Дамблдр мертв... Но я не выполнил свое задание, я не смог его убить. Я будто все еще там, на Астрономической башне, передо мной стояло лицо этого старика, а в глазах, к своему удивлению, я не видел осуждения или презрения... только понимание. Вот прошла уже неделя, я стоял на небольшом холме возле замка и наслаждался последними спокойными минутами. Здесь я провел шесть лет... Последний год был для меня, как в тумане: эти собрания Пожирателей, жжение Метки, бессонные ночи, пытки Круцио, бессмысленные уроки. Я словно и не жил. Но, увидев пустые глаза такого ненавистного мне директора, я осознал, что все, что мы делаем, омерзительно, низко и не поддается никакой логике. А за что я его, собственно говоря, ненавидел? Почему я ненавидел этого Поттера? Почему я ненавидел Хогвартс? И самый безумный вопрос на повестке дня: за что я ненавидел грязнокровок? Почему я должен был их убивать? Ради чего? Чтобы очистить кровь? Чтобы очистить Магическую Британию от... От чего? Все это больше походило на шахматную партию: каждый ход уже просчитан, а ты лишь очередная пешка в игре фанатиков, борющихся за власть. Они уже знали исход боя, знали, сколько людей падет. А Темный Лорд? Он семнадцать лет гонялся за мальчишкой! Величайший темный маг не мог поймать подростка! Может, он тогда и не великий? Хотелось уйти, убежать, скрыться, не играть никакой роли в этой безумной войне. Хотелось внутреннего спокойствия. Но его мне могла дать только музыка. Да, звуки, рождающиеся из-под моих пальцев, словно бальзам на израненное сердце. Ах, как мне не хватало моего друга! Решил прогуляться по Запретному Лесу. На первом курсе бродил здесь с Поттером ночью. Он тогда увидел мои слабости, мой страх, граничащий с паникой. Подумать только, мой Враг-Номер-Один, как бы это пафосно не звучало, видел меня без привычной всем холодности и вечного высокомерия. Я услышал трели соловья, журчание воды, когда вышел на опушку. Здесь проходили уроки ухода за магическими существами. Воспоминания об огромной недоптице вызвали ухмылку. Это все такая мелочь, по сравнению с окружающим меня сейчас дерьмом. Солнце весело поигрывало лучами на траве и цветах, ветер качал ветви деревьев. Хотелось просто отдохнуть и забыться. Оказаться не здесь и не сейчас. Я устроился в тени огромного и прикрыл глаза. Хотелось свободы: свободы выбора, свободы души и тела! Хотелось освободится от всей этой грязи, что впиталась за семнадцать лет в кожу, но ее не отмоешь. От страха, что иголками терзает душу. Хотелось просто почувствовать себя! Себя настоящего! Лесной шум перекрыли быстрые удары маленьких молоточков по струнам - кто-то играл на фортепиано. Я резко распахнул глаза и поднялся на ноги. В глазах потемнело, голова пошла кругом, прислонился к ближайшему дереву, тенью которого наслаждался несколько секунд назад. Время неумолимо бежало, просачивалось сквозь пальцы, словно песок, а мелодичные звуки продолжали ласкать слух. Кажется, прошла вечность прежде, чем я смог прийти в себя и разлепил тяжелые, будто налитые свинцом, веки. А музыка все лилась откуда-то. В лесной чаще сложно было уловить направление и источник звуков. Я, словно безумный, метался среди таких одинаков деревьев, полян и ручьев. В конце концов, мое изнеможенное тело не выдержало, и я вынужден был прилечь неподалеку от ручейка. Израненная душа требовала лекарства, требовала найти тайного музыканта, требовала увидеть все своими глазами и удостовериться, что это не плод больного воображения. Наконец, немного уняв бешеное биение сердца, попытался просто насладиться долгожданными звуками. Кажется, это "Турецкий марш" Моцарта. Да, это точно он. Мама любила его. Всегда на ее День Рождения играл именно его. Она любила смотреть, как быстро передвигались по отполированным клавишам мои длинные тонкие пальцы, как покачивалось мое тело, вкладывая всю душу, всю энергию, передавая все эмоции, а правая нога слегка пристукивала, ведя счет 2/4. Тайный исполнитель играл его быстрее, чем я, вызвав во мне бесконечное уважение. Ведь сам очень долго добивался поставленного композитором allegretto. А у него, похоже, amitato. Воспаленное сознание рисовало аккуратные пальцы на клавишах, тонкие, слегка приподнятые, кисти. Правая рука первые четыре такта играла веселые шестнадцатые, соблюдая "пиано", после чего - заливистые стаккато. Левая же выдержала первый пустой такт, после чего поочередно исполнила легато и стаккато. Вот небольшая задержка в конце первой части, непредусмотренная композитором. Кажется, произведение простиралось на 5 страниц. Вот, скоро окончание. Услышал длинные половинные, быстрые шестнадцатые и триоли. Заключительные аккорды и фееричная концовка. Тяжело выдохнул и похлопал в тишину. Я не знал, услышит ли меня тайный музыкант, но мои хлопки нарушили внезапно наступившую тишину, и я прошептал, все также прикрыв глаза: - Спасибо, это было великолепно. Без понятия, сколько я еще вот так пролежал, но открыв глаза, увидел, как теплился рассвет, а лицо окутывала утренняя прохлада. Чувствовал себя, на удивление, бодрым и полным сил. Я заметил, что лежал на чем-то плотном и теплом, замотавшись в одеяло. Приподнял голову и осмотрелся. Рядом со мной лежали бутылка воды и записка: "Пожалуйста".