А что будет после?

Джейн сидела в кресле, потягивая из кружки крепкий чай. Ее руки были сплошь замотаны бинтами, лицо исцарапано неряшливыми шрамами. Она с трудом удерживала кружку в руках, стараясь не пролить на себя кипяток. За окном туда-сюда сновали корабли, вывески пестрили яркими цветами. Галактика пришла в себя после последней битвы со Жнецами. А вот Шепард нет. Она до сих пор гадает, как смогла выжить. Ведь она решилась на синтез, решилась пожертвовать собой ради жизней многих других. Катализатор сказал, что она погибнет. Он сказал… Кружка выскользнула из дрожащих рук, обливая горячим чаем колени и разлетаясь на осколки. Джейн чертыхнулась, терпя жгучую боль и подбирая остатки кружки с пола, чтобы не наступить ненароком. Огромный дом давил непривычной тишиной на уши. Богиня, ну почему Андерсон не мог купить квартирку поменьше? Когда уборка окончена, Шепард снова садится на диван. Перед глазами непрошеным напоминанием мелькает фотография с вечеринки. Все счастливые, пьяные, довольные. Живые. Джейн наливает себе что-то крепкое, не разбирая этикетки, и считает. Вспоминает. Вспоминает каждого, подробно, детально. Перебирает осколки памяти, соединяет их вместе, словно сложный пазл. Ищет свои ошибки, где она оступилась, где пошатнулась. Где не сумела спасти. Кадры прошлого непрерывно и очень быстро мелькали в сознании, вспыхивая искрами и тут же затухая. Отдаваясь покалыванием в сердце. Может это как раз наказание за тех, кого она не смогла вытащить из объятий смерти? Может в этом дело? Коммандер — поправка, бывший коммандер — сидела на диване и хлестала что-то горькое и обжигающее из стакана. Жить прошлым — поганая штука. Но что остается делать, когда у тебя нет будущего, да и настоящее совсем не подходит под то, что привыкли называть «жизнью»? Приходится раз за разом разбирать свою жизнь по деталькам, изучать каждую, искать ту, в которой скрылся изъян, запоровший в итоге всю конструкцию, а затем собирать заново и смотреть, что меняется. Как могла бы сложиться судьба. Шепард опустошает стакан. Ее нашли и снова собрали по кускам. Черт возьми, откуда они взяли эти куски? От-ку-да? Джейн задавалась этим вопросом все эти годы. Кто вернул ее? Как? Никто не отвечал ей. Все просто были рады. Ее прославляли, ее любили. Она была героем. Но после второго волшебного воскрешения тело было уже совсем не то. Особенно руки. Шепард с трудом удерживала даже ручку, что уж тут говорить про штурмовую винтовку. И ее списали. Заслуженная пенсия. В тридцать лет. Это даже смешно. Но так и было. Коммандеру, неспособному вести в бой своих бойцов, не место на корабле. И Шепард поселилась в доме Андресона, который он передал ей еще задолго до того рокового сражения. Огромный дом стал ее золотой клеткой. Какое-то время друзья навещали ее. Но после ее смерти и повторного возвращения к жизни прошло почти шесть лет (это вам не «Цербер» с его методами), а это, знаете ли, приличный срок. У всей ее команды были уже свои жизни. Свои пути. Они вновь разбежались, как тогда, после победы над «Властелином». Но теперь некому было их собрать — Джейн была просто не в состоянии искать их, вылавливать поочередно, снова создавать единое целое из них всех, быть их ядром. Да и зачем? Куда они бы пошли? За ней, в ее дом? Она больше не капитан, какой же капитан без корабля? Время все текло и текло, а встречи были все реже. Одиночество все плотнее смыкало острые зубы на шее, с наслаждением разрывая артерии, питаясь пряным страхом, приторным отчаянием и остатками надежд. И с каждым разом делало это все успешнее. Джейн не понимала, зачем ее вернули. Им нужен был символ? Тот самый, который все любили? Разве жертвенница — не выгоднее? Эгоизм заставил их каким-то образом найти способ вернуть ее. Но для чего? Она не делала ничего теперь. Вся ее жизнь — опасные задания, битвы со Жнецами, игры с огнем — все осталось там, на Цитадели. Все растворилось в смертельном луче и разнеслось по всей этой хреновой Галактике, которая не захотела отпускать Шепард, которая сказала ей: живи! Живи, Джейн. Будь беспомощной калекой. Ха-ха. Очень смешно, Вселенная. Отличное чувство юмора. Шепард растянулась прямо на диване, продолжая рассматривать фотографию. Как же мало сейчас их осталось… Джейн никогда не хотела всемирного признания. Толп поклонников и прочего. Она считала себя обычным солдатом. Но, Жнецы вас разорви, это не значит, что надо совсем забывать о человеке! Противоречивые чувства разрывали грудную клетку. Это все было так несправедливо! Шепард злобно стукнула кулаком по столу, но удар был так слаб, что от него и звука-то почти не раздалось. Вот она — благодарность. Все-таки людская любовь так изменчива… Ей так хотелось снова очутиться в прошлом. Опасные вылазки, спасение людей и инопланетян, задушевные разговоры с членами экипажа… Чего стоила одна СУЗИ с ее вопросами о Джокере! А борьба с «Цербером»? Всегда они оказывались на шаг впереди, но каждый раз Шепард с командой умудрялась исправить разрыв и выйти вперед. Хоть на минуту. Хоть на секунду. Дайте мне снова почувствовать себя собой. Отчаянная мольба эхом отдается в голове, погибая там же, не сорвавшись в тишину с губ. Пусть будет так. Шепард ведь сильная, Шепард все сможет. Вдруг перед лицом возник знакомый полупрозрачный силуэт ребенка. Кажется, последний стакан был лишним… Джейн закрыла глаза, стараясь избавиться от навязчивой галлюцинации прошлого. Но та упорно не хотела уходить, продолжая буравить женщину взглядом своих мертвых детских глаз. Даже не смотря, взгляд чувствовался на коже, прожигая одежду, обрисовывая шрамы новыми более четкими контурами, вырывая из памяти ненужные воспоминания. — Что ты тут делаешь? — Наконец, прервав молчание, со вздохом спросила Шепард. — Смотрю, что с тобой стало, — невозмутимо ответил мальчик. — Ты вроде должен был умереть, — протянула женщина. — Ты вроде тоже, — беззаботно парировал призрак. — Не ты ли приложил к этому руку? — Коммандер потянулась, чуть сморщившись от легкой боли в спине. — В тебе было сильное желание жить, — Катализатор влез на кресло, устроившись в нем поудобнее. — Почему бы и не исполнить его? Шепард теребила сальные кончики бинтов, которыми были замотаны руки. Постепенно внутри закипала злость, все опаснее бурля, норовя вот-вот выплеснуться, готовясь вырваться при малейшем неверном слове. — И это ты называешь жизнью? — Горько усмехнулась Джейн, смотря на дрожащие пальцы. — Твои органы работают, состояние жизни поддерживается без сторонней помощи и приборов, сознание немного искажено, но для человека, прошедшего столько войн, это в порядке вещей, — немного помедлив, ответил Катализатор. — Это не жизнь, черт тебя дери, это просто существование! — Рявкнула Шепард. — Я не могу снова взять в руки оружие, я не могу вести в бой людей, я не могу защищать их! Я с трудом кружку удерживаю, а на ногах больше трех часов провести не могу! — Но ты жива. Ты можешь общаться с себе подобными, питаться, заниматься искусством, что говорит о наличии сознания, — пожал плечами дух. — Ты ни черта не понимаешь в жизни… — С отвращением выплюнула Джейн, пряча лицо в ладонях. — Это ты просишь слишком много. Ты хотела жить — ты жива. Шепард было уже наплевать. Она понимала, что над ней просто издеваются. Ну, или так кричала ее злость. Джейн растянулась на диване, отвернувшись к его спинке, зарывшись в собственные рыжие волосы, скользнувшие на лицо. Только они и остались прежними. — Уходи. — Спокойно произнесла Джейн, не поворачиваясь лицом. Но в ответ только тишина. Женщина развернулась, взглядом ища виновника в своих проблемах, но комната была пуста. Только над столом гудела голограмма галактики, похожая на ту, что была у капитанского мостика на «Нормандии», а рядом фотография корабля. Яркая точка в одной из ее частей слепила глаза. Это Катализатор притащил? Шепард поднялась, подходя к столу. Сквозь призму галактических красот незыблемым напоминанием висела фотография с вечеринки. Пальцы коснулись светящегося пятна, располагающегося прямо там, где на фото была Лиара, по коже поползло неприятное покалывание от столкновения с голограммой. Женщина сжимала ладонь, гладила невесомый шарик пальцами, играла с ним. Вдруг, буквально на мгновение, свет от точки охватил весь дом, а затем погас. Джейн не моргая смотрела туда, где только что он был, а затем, словно найдя ответ на свои вопросы, поднялась и вышла из дома. «Нормандия» стоит без движения, словно погруженная в летаргический сон. Джейн слегка улыбается, с трудом поднимаясь по ступеням, заходя внутрь. Все такое… Родное. Ностальгия захлестывает водоворотом, картинки мелькают в голове быстрее, чем она успевает рассмотреть их. Ноги сами несут ее к креслу пилота. Но Джокера там нет. Непривычно видеть это место без него. Приборы приветственно гудят, когда Шепард подходит к капитанскому мостику. «Нормандия» приветствует своего капитана. Вдруг перед лицом появился белый шар — дрон доброжелательно загудел. — Глиф? — Джейн удивленно смотрела на ВИ, из ниоткуда возникшего. — Здравствуйте, коммандер. Чем я могу помочь вам? — Виртуальный интеллект парил напротив ее лица. — Как ты… Почему ты здесь? Где СУЗИ? — Шепард оперлась о перила. — СУЗИ с Джокером сейчас далеко отсюда. Когда мисс Т’Сони погибла, а корабль восстановили, меня перевезли на него и отключили, — послушно ответил дроид. При упоминании Лиары в груди Джейн болезненно заныло. — Вы включили меня. Спасибо, коммандер. — Глиф, мне понадобится твоя помощь, — Шепард направилась к креслу пилота, опускаясь в него. — Вы собрались угнать «Нормандию»? Совету это не понравится, — предостерегающе пищал дроид, витая рядом с женщиной. — Да плевала я на этот чертов Совет, — выругалась Шепард, — помоги мне поднять корабль в воздух. — Хорошо, коммандер, сделаю все возможное, — сказал Глиф и улетел в неизвестном направлении. Садясь в кресло пилота, Шепард неуверенно смотрит на свои дрожащие руки, закутанные в бинты, словно в оковы. Разве сможет она такими руками вести «Нормандию»? Но перед глазами снова возникает голограмма, белое пятно, слепящий глаза свет и… Да. Сможет. Точно сможет. — Мы готовы к старту, коммандер, — раздается голос Глифа. Прости, Джокер. Придется сдвинуть кресло. «Нормандия» взмывает в воздух и прежде, чем пропажу успевают хватиться, уже скрывается в покрывале звезд. Шепард ведет его вперед, туда, к тому свету, частица которого указала ей верную дорогу. Она спешит, она боится опоздать. Но она успевает. Сияние поглощает «Нормандию», Глифа, Шепард. Это была не жизнь, это было существование. И существование закончилось.