Наследник

Фили пробудился от ласкового прикосновения матери – она легонько трясла его за плечо. Превозмогая сон, он приоткрыл глаза и не сразу, но увидел перед собой встревоженное лицо матери. – Вставай, родной. – Который час? – вяло спросил он, садясь в кровати и потягиваясь. – Уже рассвело. И Дис одёрнула занавески, пропуская в комнату солнечный свет. Фили поморщился, борясь с соблазном снова завалиться спать, но всё же преодолел себя, потянулся и зевнул и, понимая, что работу никто не отменял, не спеша встал. Но тут нахмурился, взгляд его упал на пустую постель брата. – А где Кили? – Вот и я хотела бы знать! – с волнением воскликнула Дис, и до Фили вмиг дошла причина маминой тревоги. Кили пропал. – Он исчез, даже не спустился к завтраку! Хотя я встала лишь полчаса назад, вероятно, он ушёл раньше в школу, но он не предупреждал… С этими словами Дис металась по комнате, подавая Фили одежду, но от волнения она была рассеяна – подала старшему сыну рубашку Кили и две пары сапог. Фили нахмурился, прикусив губу. – Мама, успокойся. Я уверен, что Кили действительно просто раньше ушёл в школу. – Ты действительно так думаешь? Ох, наверно и правда. И она протянула штаны Кили, которые Фили явно были малы. Губы Фили дрогнули в улыбке, он взял штаны из рук матери, ласково её обнял и мягко промолвил: – Я сам оденусь и умоюсь, матушка, и спущусь к завтраку. – Точно? Позволь хотя бы причесать тебя. Фили кивнул, и уже через минуту сидел на кровати, а Дис деревянным гребнем причёсывала его золотистые кудри. Её руки заботливо управляли гребешком, а затем умело и ловко заплетали косы, но при этом Фили чувствовал, что матушка всё ещё волнуется за Кили. – Обычно он так не поступает, не уходит без предупреждения. – Ему уже четырнадцать, мам, он не ребёнок. – Не ребёнок, – Дис усмехнулась, закрепляя косичку зажимом. – Это Кили-то? – Ну надо же ему когда-то повзрослеть, – рассеянно пожал плечами Фили и задумался. А когда ему самому, Фили, было четырнадцать лет, разве он был таким же как Кили сейчас? Разве мог он себе позволить уйти из дома, куда угодно – погулять, к наставнику, в библиотеку, на тренировку, на рынок, предварительно не предупредив маму или Торина? Нет, на его памяти таких случаев не было. Он всегда предупреждал взрослых и спрашивал их разрешение, когда это требовалось. Или не всегда? Дис закончила плести косы, Фили встал и пошёл умываться и одеваться. А когда спустился к завтраку, то увидел, что Дис, словно стараясь скрыть напряжение, начала мыть пол, ползая на коленях с тряпкой на кухне, несмотря на то, что мыла его позавчера. – Мам, перестань, пол и так чистый, – произнёс юный гном, садясь за стол и пододвигая к себе тарелку с яичницей из четырёх яиц, с беконом, гренками и сыром, как Фили и любил. – Нет, всё равно надо освежить обстановку. И окна не мешает помыть. – Ещё апрель, могут ударить морозы. Лучше повремени до мая, мы с Кили тебе поможем. – Где же Кили… – Мам, он вернётся к обеду, – Фили начинал сердиться, тревога матери уже действовала ему на нервы. – Сразу после занятий явится, у него сегодня нет тренировки! – Правда? Ох… Дис бросила тряпку в ведро и встала, а затем подошла к столу, чтобы забрать у Фили опустевшую тарелку. Фили торопливо пил чай, желая уже поскорее уйти на работу, лишь бы не видеть, как матушка суетится и беспокоится. И тут ему вдруг стало стыдно за свой эгоизм к матери, когда она спросила: – Хочешь ещё яичницы, Фили? – Нет, большое спасибо, матушка, я наелся. Очень вкусно. Он встал, так и не допив свой чай, поцеловал маму в щёку и пошёл к порогу, чувствуя, что его уши вдруг запылали. Надо было сказать маме что-то ещё, чтоб она не беспокоилась, проявить инициативу, проверить, на самом ли деле Кили в школе, но отчего-то он скорее стремился отправиться на работу. В растерянности он застегнул плащ, натянул сапоги и переступил порог дома, прямо-таки спиной чувствуя, как мать провожает его взглядом. И вдруг, обернувшись, пообещал ей, что придёт на обед, что выкроит в своей работе лишний часок. Это успокоило Дис, по крайней мере, она улыбнулась и, поцеловав на прощание сына, пожелала ему хорошего дня и закрыла дверь, твёрдо решив вернуться к мытью полов, чтоб хоть как-то занять себя.

***

Но когда Фили вернулся домой на обед, после изнуряющей работы в кузне, то Кили дома не оказалось, а Дис выглядела чересчур встревоженной. – Фили! – с жаром воскликнула она, стоило ему войти в дом. – Его нет! Я ходила к Балину, на занятиях он сегодня не появлялся, ума не приложу, что же делать! – Может он зашёл к Двалину, решил потренироваться? – прикусив губу, предложил Фили, застыв в дверях, но Дис покачала головой. – Ни у Двалина, ни у Бофура, ни у Глоина – нигде нет, как сквозь землю провалился! – Ты уже сказала Торину? – Торин уехал в соседнее поселение, ещё вчера, забыл? И вернётся только послезавтра. Ох, Фили, что же делать? Дис была близка к обмороку, а глаза её увлажнились от слёз, которые сдерживать уже не было сил. Фили нахмурился, его обуревали самые разнообразные чувства: и злость на Кили за то, что он ушёл, Махал знает куда, никого не предупредив, и беспокойство – а что если с Кили случилось нечто страшное? Ведь иначе он бы непременно вернулся раньше! И выход был один – пойти его искать. Фили положил руки на плечи Дис и заглянул ей в глаза, он был уже выше матери на целую голову, так незаметно он повзрослел, и твёрдо сказал, надеясь, что его слова помогут матери успокоиться: – Я прямо сейчас иду его искать, мама. Обещаю, к вечеру я вернусь. С Кили. – А как же твоя работа? А если… – Я зайду в кузню и отпрошусь у Бони. – Но если он не отпустит? Ох, Фили, лучше я пойду искать Кили, а ты обедай и иди на работу. – Нет! Ты оставайся здесь, мама, на случай, если Кили вернётся. Кто-то должен остаться дома. – Я же с ума сойду от беспокойства! – А ты не тревожься, – Фили наклонил голову и поцеловал маму в лоб. – Я вернусь с Кили, клянусь тебе. И Фили убежал, а Дис крикнула ему вдогонку, чтобы сын вернулся и хотя бы пообедал, но Фили был уже далеко от дома, оседлав Солнышко, он скакал во весь опор, и даже не слышал, что хотела сказать ему мать. В кузницу Бони он так и не заглянул, не хотел терять время. Сейчас найти Кили было куда более важным делом, чем работа. Фили подстёгивал пони сапогами, взмахивал уздой, умоляя Солнышко мчаться быстрее. Быстрее ветра, который дул ему в спину! Быстрее птиц, парящих в небе. Быстрее света. В ушах стоял звон, лицо взмокло от пота – апрельское уже высокое солнце в полуденный час изрядно припекало. Волосы Фили растрепались, один из серебряных зажимов сорвался и коса, которую матушка заплела ему утром, распустилась, но Фили сейчас это совсем не волновало. В его голове лихорадочно проносились варианты мест, куда мог пойти Кили. Чертоги Торина отпадали – мать их уже проверила. Как и отпадал домик Бофура, Глоина и, похоже, рынок. Значит Кили мог пойти в лес, куда, к слову, в одиночку им ходить категорически запрещалось, но Кили не был бы Кили, если б не нарушал запреты матушки и Торина. Что если Кили попросту потерялся в лесу и сейчас не мог найти дорогу домой? Ох, и угораздило же! Куда, ну куда полез этот глупыш, зачем? Но в преддверии леса Фили вдруг резко натянул поводья, обернувшись в другую сторону, где вдалеке виднелась стена гор с заснеженными вершинами, которые контрастно выделялись на фоне голубого безоблачного небосклона. Наследника Торина словно озарило. Где они с Кили в последнее время часто любили гулять, пока не растаял снег, пока можно было лепить снеговиков, играть в снежки и кататься на санках? Конечно же, в горах! И Кили пошёл туда, сомнений не оставалось! И он развернул Солнышко, пустив его в галоп, навстречу горам. Он найдёт Кили, исполнит свою клятву! И больше никогда глаз с него не спустит.