Наследник

      С появлением Кили Дис, которая ещё не отошла окончательно от смерти мужа, а также от утраты брата, отца и деда; словно ожила. Она дни напролёт проводила со своим новорождённым сыном, и Фили всё чаще видел на лице матери усталую, но всё же счастливую улыбку. Рядом с Кили гномка будто расцветала.       Кили был очень маленьким. Даже крохотным. Малыш просто лежал в своей кроватке, завёрнутый в пелёнки, и спал. А когда не спал, Дис заботилась о нём, укачивала, пела песни. И Фили, если честно, немного ревновал…       – Ты моя радость… моё солнышко… маленький мой… – шептала Дис малышу. Тот сонно и что-то непонятно агукал на своём младенческом языке.       Был поздний вечер. Дис, сидя на своей кровати, укачивала Кили, который беспокойно ворочался и не мог уснуть, но нежный голос матери немного его успокаивал. Фили неуверенно стоял за дверями, отделявшими его от родительской комнаты, и слышал мамин голос, который пел братику ласковую колыбельную. Сегодня Торин припозднился, задержался в своих Чертогах по важным делам, а мама усыпляла Кили. Самому Фили же было невероятно одиноко и тоскливо.       С появлением Кили жизнь в доме приостановилась. С появлением Кили на Фили уделяли всё меньше и меньше внимания. С появлением Кили всё изменилось…       Нет, Фили, конечно же, любил братика! И сразу же поклялся его защищать. Его и маму. Тяжело вздохнув, Фили закрыл глазки, из которых вдруг полились слёзы. А мама за дверью всё пела и пела…       Засыпай, малыш мой сладкий,       Засыпай, мой дорогой…       Пусть любовь в моих объятьях,       Навсегда будет с тобой.       Фили судорожно вздохнул, открыв глаза. Он услышал знакомый мотив и вмиг вспомнил, что и ему мама тоже пела когда-то такую колыбельную. Возможно, когда он был так же мал, как сейчас Кили. Правда мелодия эта напрочь вылетела из памяти, но сейчас Фили узнавал знакомые ноты в голосе матери.       Ему вдруг очень захотелось распахнуть дверь, вбежать в комнату Дис и крепко-крепко обнять её, сказать, как он её любит, попросить спеть колыбельную и ему. Но он знал, что если это сделает, то разбудит Кили, которого сейчас пыталась уложить спать Дис, и тем самым её расстроит. Очень. Поэтому Фили лишь отвернулся и побежал в свою комнату, мечтая скорее оказаться под одеялом и дать волю слезам. Почему он плакал? Ведь он же гном! Он должен был быть сильным, но… почему-то не получалось.       Жизнь несправедлива. Сначала Фили расстроился, что у него будет братик, ну или сестрёнка. Расстроился из-за того, что у него отберут игрушки. А потом Фили обрадовался. Ведь новый член семьи – огромная радость! Да и все кругом были счастливы, мама, дядя… Когда же родился брат, Фили испытал глубокое счастье.       – Мам, это он да? – тихо спросил Фили, разглядывая маленькое личико.       – Да, дорогой, – улыбнулась Дис. – Твой брат.       – А почему он такой маленький? И весь сморщенный…       – Ты тоже был таким, Фили, – рассмеялся Торин, взъерошив Фили волосы. – Вот как сейчас помню. Кили вырастет, Фили.       Кили. Да, он вырастет. Возможно, когда это произойдёт, то ему будут уделяться меньше внимания, он станет самостоятельным. Но сейчас Фили чувствовал, что остался в тени новорождённого братика. Чувствовал, что всё внимание приковано к нему, что Кили теперь любимчик Дис и Торина. А Фили будто и никому больше не нужен!       Слёзы ручьём хлынули из глаз ребёнка: Фили просто не мог больше сдерживать их. Как же всё несправедливо, думал мальчик, поднимаясь вверх и открывая дверь в свою комнату. Ужасно несправедливо…       Фили бросился на свою кровать, уткнувшись лицом в подушку и дрожа от плача. Махал, как же ему было плохо и горько! Он остался совсем один. Фили больше никому не нужен, не нужен маме, не нужен дяде. Теперь у них есть Кили!       Сердце вдруг защемило, мальчик протяжно всхлипнул, приподнимаясь на руках, и с удивлением заметил рунный камушек, что висел у него на шее. Отец. При воспоминании о нём Фили вдруг заулыбался. Уж папа бы сразу успокоил Фили одним только своим присутствием, лёгкой улыбкой, светлым взглядом! Он бы просто взъерошил волосы сына, а затем привычно взял его в свои сильные руки и повёл бы в кузню или на рыбалку на реку, где Броди и Фили любили проводить время. И тогда Фили бы вмиг позабыл о своей печали! Да и с отцом её бы вообще и в помине не было бы.       Фили очень скучал по отцу. С рунным камнем, который дал ему Торин, мальчик не расставался никогда. Он носил его на верёвочке прямо возле своего сердца в память об отце. В этом руническом камне, казалось Фили, скрыта частичка Броди, словно часть его по-прежнему была рядом с Фили. Сейчас же Фили крепче сжал в руках камушек и вдруг расплакался сильнее от отчаяния и страха. Его больше нет! И не будет никогда…       Он не слышал, как со скрипом раскрылась дверь в его комнату. Он не видел, кто вошёл. Фили был целиком и полностью погружён в свои горькие и безнадёжные мысли, а его детские глаза застилала пелена слёз.       – Фили…       – Отец? – в полузабытье отозвался Фили, не веря своим ушам, и утёр слёзы. Но он не решался поднять глаз. Этот сон был таким прекрасным, однако Фили боялся, что отец исчезнет.       – Фили, ты плачешь?..       Торин сел рядом с племянником, положив руку ему на плечо, и Фили вздрогнул. А в следующую секунду встрепенулся и кинулся в объятия дядюшки. Слёзы лились по щекам ребёнка, Торин успокаивающе гладил его по золотистым волосам.       – Ну всё, Фили, всё хорошо…       – Прости, дядя, – Фили поднял на Торина свой заплаканный взгляд, его губы вдруг задрожали.       – Тш-ш-ш, родной…       – Я слабак, – выдохнул Фили, опуская глаза. – Мне пять лет, а я реву как маленький. Будто я и не гном вовсе.       – Плакать не всегда плохо, Фили, – прошептал Торин. – Тем более в такое непростое для нас время.       – Прости меня, дядя.       – За что? – удивлённо приподнял брови Торин. – За то что ты не стыдишься своих чувств?       – А что хорошего в том, чтобы выставлять себя слабаком, – тихо проговорил Фили, нахмурившись.       – Ты не слабак. Слёзы не признак слабости. Понятно, Фили? Даже не вздумай корить себя за это, ясно тебе?       – Ясно, Торин, – кивнул Фили. – Прости меня. Я рад, что ты пришёл к нам.       Мне без тебя было плохо, хотел было добавить Фили, но не стал. Торин улыбнулся, прижимая племянника к себе и ласково целуя его во влажную от слёз щёку.       – Здесь теперь мой дом, Фили. Рядом с вами. Рядом с моей семьёй.       – Спасибо, дядя. Без тебя нам с мамой было бы плохо.       И с Кили. Но у Фили не хватило духа произнести имя брата, который сейчас невольно ранил сердце старшего своим появлением на свет. Но ни к чему дяде знать это! Ни к чему жаловаться, думал Фили, ведь у Торина и без его капризов достаточно забот.       – Фили… – голос Торина дрогнул. Узбад не был уверен, стоит ли начинать этот разговор, ведь Фили сейчас только что немного успокоился. Может не стоит ворошить старые раны? Но, увидев взволнованное и внимательное выражение лица племянника, Торин всё же сказал. – Ты по нему скучаешь…       Это был не вопрос, а утверждение. И Фили понял, о ком была речь. Понял и медленно кивнул, снова опуская взгляд на рунический камень. Маленький и тёплый от того, что он долго сжимал камушек в своих ладонях. Тёплый как улыбка Броди.       – Я понимаю, что ты чувствуешь, Фили. Понимаю, какого это: лишиться своих близких родичей. Своего отца. Это очень больно. И как же жаль, что тебе, малыш, так рано пришлось принять эту горькую участь! Слишком жестокий удар для ребёнка…       Фили сморгнул, посмотрел на Торина и тут же смущённо опустил голову, заметив в глазах дядюшки слёзы. Но Торин ласково приподнял лицо Фили за подбородок и ободряюще улыбнулся.       – Но мы ведь с тобой будем сильными, да, Фили? Ради мамы. Ради Кили.       – Да, дядя, – согласился Фили.       – Я горжусь тобой, – Торин снова обнял Фили. – Очень-очень. И мама тоже. И даже маленький Кили!       – Сомневаюсь. Уж он-то не гордится…       – Гордится! – горячо возразил Торин. – Ты для него большая радость, Фили! Представь, как повезло Кили! Повезло, что он родился, а у него в этом мире такой замечательный старший брат. Знаешь, малыш, когда Фрерин появился на свет, я был очень счастлив. Он любил меня с самого своего рождения, как и я его. Это братские узы, Фили, и нет ничего крепче них! А потом Фрерин рос, и мы проводили время вместе, играли. Он стал для меня лучшим другом. И незаменимым. А потом появилась твоя мама, ещё одна радость в семействе! Если бы не они, Фили, не Дис с Фрерином, моя жизнь была бы намного скучнее. В ней не было бы смысла…       Фили призадумался, и на душе его вдруг потеплело. А ведь Торин в чём-то прав! Фили вспомнил, как дружны были дядя Фрерин и дядя Торин, вспомнил, что порой и сам мечтал о таком же брате, ну или друге. Так Махал ведь исполнил его желание! И почему Фили не понял это раньше?! Напрасно он думал, что мама и Торин будут любить Кили больше чем его! Нет, напротив, они будут любить Фили и Кили одинаково! Как и обещал отец…       – Спасибо, Торин, – от души поблагодарил его Фили, с любовью глядя на дядю. – От этого разговора мне стало намного легче. Я ведь плакал, потому что подумал, что вы с мамой теперь не будете обращать на меня внимание из-за Кили.       – Это глупости, Фили! Ты же умный гном, как тебе вообще пришла эта мысль в голову?       – Не знаю, дядь.       Фили зевнул, и Торин понял, что племяннику уже давно пора видеть десятый сон. Да, заболтались они. Торин заботливо укрыл Фили одеялом и поцеловал. Окончательно успокоившись, Фили сомкнул глаза, чувствуя, как сон уносит его в свои объятия. После разговора с дядей действительно стало легче, и Фили почувствовал, что сегодня он будет спать крепко и спокойно. До самого утра.       Торин же просидел ещё несколько минут рядом с кроватью племянника, ласково смотря на него, вслушиваясь в его ровное дыхание. А затем, убедившись, что Фили окончательно погрузился в сон, тихо прошептал:       – Спокойной ночи, мой мальчик. Да хранит Махал твои сны…