Замена судеб

И ничто не будет как прежде. То, что я не ценил, потерянно. И нет больше шанса исправить это. Ибо небо беспощадно к нам, смертным. Данил с горя бредит (С)

Как оказалось, отец, хоть и был только вчера переведен из реанимации в обычную палату, чувствовал себя прекрасно. Жизненно важные органы не задеты. Перелом руки и потеря n-го количества крови. Замечательно, блин. Бабушка переживала. Мама переживала. Сестра переживала. А я как идиот улыбался, и радовался — он жив. *** В больницу мы поехали на следующий день после перевода отца. Точнее я с бабушкой, ибо Лизи не пустили, а маму задержали на работе. Итак, я в третий раз шел в эту больницу. Надеюсь, что в последний. Мы долго шли через длинные белые коридоры. Бабушка всё причитала о «противных железяках, всю жизнь людям губят», а я от скуки рассматривал таблички на дверях да изредка встречавшихся пациентов. Большинство из них были взрослые люди, но встречались и мои ровесники. Вскоре мы дошли до нужной нам палаты. Вошли. Отец, бледный, лежал на больничной койке. А рядом с ним стоял человек: на вид интеллигентный, с прилизанной прической, а в добавок – в очках. Он холодно кивнул нам. — А, Данила, мам. — Отец улыбнулся нам. Я улыбнулся в ответ, а бабушка накинулась читать поучения. Я же продолжал рассматривать человека. Отец, заметив это, нашел повод отбиться от бабушки. — Это — Юманс Фредрик, мой напарник на работе. Сейчас он закончит, ладно? Продолжай, Фред, я весь в внимание, — и он повернулся к напарнику, сделав вид, будто от этого зависит его жизнь. Бабушка вздохнула. Я задумался. Юманс Фредрик… Y.F?* Так вот от кого отец получил письмо. — Как ты уже понял, — сказал он, поправляя очки, — строительство центра должно начаться уже через месяц. Но из-за ряда обстоятельств: эта авария, затянувшиеся разработки, пропажа договора о строительстве придорожного магазина, — меня резко заинтересовал потолок. Какие интересные трещины на нём! — проект решили отменить. — Я резко выдохнул. Вот и хорошо! Теперь лес будет цел… — Вместо него приняли проект о расширении дороги. — Что? Там уже одна есть, хватит с них. — Вырубка леса планируется на… — Извините, — он тут же посмотрел на меня. Если бы взгляд считался за оружие, то он явный обладатель снайперской винтовки. — Я скромно считаю, что та… местность непригодна для строительства… — То есть ты считаешь, что твоё мнение важнее мнения экспертов? — спросил он, вытащив откуда-то салфетку, сняв очки, и медленно начав протирать их. — Я просто много раз был там. У вас карта с собой. — Надев очки (салфетка куда-то испарилась), он достал и передал мне карту. — Благодарю. — Я развернул карту и положил её на кровать. Отец с удивлением на меня смотрел, а Фредрик пытался морально унизить взглядом. Я вздохнул. Пан или пропал. В карте разобраться не составило труда. Я начал. — Вот тут, — я ткнул на Змеиную Горку, — крайне неровная, каменистая местность. В добавок куча змей, которые ядовиты. Вряд ли они исчезнут просто так. Здесь, — я показал на лагерь Грозы, — местность заросла ежевикой. К тому же она сразу за холмом, в низине. Это затруднит продвижение техники. А тут, — я указал на Песчаный Овраг, — овраг с песком. Тут где-то два метра. Он осложнит строительство, помяните моё слово. Это, — мой палец замер над местом сборов котов, — четыре огромных дуба. Мало того, в середине огромный камень. Такое быстро не уберёшь, а в итоге получаешь каких-то десять метров земли. Оно того стоит? Тут… — Достаточно. — Фредрик задумчиво поправил очки. — У вас очень богатые знания местности, да и вы не глупы, как вначале казалось. Джо, может пристроишь сына в фирму, а? — Он дружелюбно подмигнул отцу. Тот, казалось, был смущен и рад за то, что я так показал себя. — Пусть отучится сначала, а потом посмотрим, — улыбнулся отец. Фредрик кивнул. А потом обратился ко мне. — Что касается проекта… Не думаю, что к твоим словам прислушаются, но мы ещё раз всё тщательно обсудим. Может, пошлём людей, они на местности проверят… — Только не говорите мне, что какие-то люди будут топтать территорию Грозы. Но, улыбнувшись, сказал. — Можете меня с фотоаппаратом послать — всё сделаю. — Он усмехнулся и, обменявшись рукопожатием с отцом и мной, ушел. — Ну ты даёшь, Дань, где ж ты этот талант прятал? — улыбнулся отец. Я смущенно пожал плечами. — А насчет фирмы ты подумай. Будешь как я: таким же красивым и успешным. Ха! — Ты поправляйся, а там уже всё наладится. — Отец кивнул. Настроение у него было прекрасное. —Вот поправлюсь, и поедем все вместе на шашлыки, пока погода не испортилась, — замечтался он. — Это куда ты на машине-то ехать собрался? — недовольно спросила бабушка. — Куда-куда… На деревню к дедушке! — так же радостно ответил он. Я чуть не подпрыгнул. На деревню к дедушке! Вот оно! *** — То есть «на деревню к дедушке»? И что ж это значит? — спросил Алек. — Знал бы, не пошел бы к тебе. Ты у нас мозг, вот и думай, — огрызнулся я. Это было на следующий день после больницы. Я с Джеком всё обсудил, никто ничего не понял, и я пошел к Алеку. Встретил я его на той лавочке возле пекарни. Впрочем, другого и не ожидалось. — Хм… Не знаю, — сказал Алек, жуя очередную булку. А чтобы не смотреть на еду и молча не завидовать, я приготовился. И, вытащив из рюкзака маленькую коробку для еды (кажется, у неё даже было своё название, но мне было пофиг), открыл её. Там лежало мясо. И маленькая вилка. Я взял её и начал есть. Поймав на себе удивленный взгляд Алека, я спросил. — Фто? — Он улыбнулся. — Мясо не принято есть в общественных местах, так же как и булки. — И, действительно, многие люди смотрели недоуменно на меня. Ну ё-моё, ну только нормальную еду взял… — Ничего незаконного не делал, так что потерпят. — Алек пожал плечами. Разговор зашел в тупик. Чтобы пауза не затягивалась, я спросил, — кстати, а где Елеазар? Что-то его не видно… — Кошку какую-то встретил, — я чуть не подавился мясом, — говорит, что собеседник она интересный… Тоже мне, клад интеллектуальный… — Ааа… вот оно что… — я съел последний кусок мяса и убрал коробку. — Я надеюсь, он лишнего не болтает. — Это не боись, он не настолько идиот. Эх, встреть бы эту кошку… — мечтательно сказал Алек. — А узнаешь? — он кивнул. — У неё внешность запоминается — белая шерсть, чёрные полосы, а уши, представь, отсутствуют. Драчунья, видимо… Что с тобой? — с беспокойством спросил Алек. Мои чувства, видимо, отразились на моём лице. Сердце бешено забилось. Что она здесь забыла? — Я, кажется, знаю её, — я сделал глубокий вздох. Человек, человек, сейчас я человек. Она ничего мне не сделает. — И кто же она? — с интересом спросил он. — Это — Полоса Ночи. Та, из-за которой умер мой брат. Она…