Замена судеб

— Острый! — Чья—то лапа потрясла меня за плечо. — Вставай! Папоротника и Пепелюшку посвящают в воители! — Что?! — Я тут же вскочил на лапы. Передо мной стоял Огнегрив. В глазах его я увидел волнение и гордость. — Уже посвящают? — Да. Сегодня мы устроили охотничье испытание, где они показали себя с наилучшей стороны. Синяя Звезда сказала, что они готовы стать воинами. Идём! Церемония посвящения вот-вот начнется! — После этой речи я и сам выскочил на главную поляну. Подумать только! Пепелюшка и Папоротник станут воителями! И хоть я не был их наставниками, я часто ходил с ними на тренировку. Особенно когда не было Крутобока. И теперь... Воины... Кажется, даже на собственном посвящении я так не волновался. На главное поляне всё уже было готово. Посвящение проводилось вечером, так что всё племя было в сборе. Я заметил сонных Кисточку и Царапку. Не удивительно, ведь в отличие от меня они не отсыпались после ночного патруля, спасибо паранойе Когтя, а пошли на тренировки. Я же как самый настоящий лентяй спал. Но в последнее время я и так старался изо всех сил, думаю, один день ничего не изменит. Найдя глазами Крутобока и Огнегрива я сел возле них. Оба сильно волновались, то и дело бросали взгляды на своих оруженосцев. А те кружили около Белоснежки, которая выглядела самой счастливой кошкой на планете. Наконец-то появилась Синяя Звезда. Будущие воины тут же притихли. Коты перестали шептаться, над поляной повисла тишина. Началось. — Я, Синяя Звезда, предводительница Грозового племени, призываю моих предков—воителей обратить свои взоры на этих юных учеников. Они упорно тренировался в постижении завещанного вами закона, и теперь я представляю вам новых воинов! — Синие глаза предводительницы остановились на Папоротнике. — Папоротник! Обещаешь ли ты свято следовать кодексу чести и не щадя жизни защищать свое племя? — Оруженосец, помедлив, твердым голосом произнёс: — Обещаю. — Тогда властью, данной мне Звездным племенем, я дарую тебе имя воина. Папоротник! С этого дня имя твое будет Бурый. Звездное племя гордится твоей осмотрительностью и храбростью, и мы рады принять тебя в семью воинов Грозового племени. — Сказав эти слова, Синяя Звезда шагнула к Бурому и коснулась щекой его склоненной головы. Новоиспеченный воин лизнул предводительницу в плечо и занял свое место возле Огнегрива и Крутобока. Теперь он с нами на равных. — Пепелюшка! — Продолжила обряд посвящения предводительница. — Обещаешь ли ты свято следовать кодексу чести и не щадя жизни защищать свое племя? — Глаза ученицы на секунду затмили воспоминания. А я, глядя на неё, вспомнил тот испуганный комочек, который жался ко мне на Гремящей Тропе. Она выросла... — Обещаю. — Тогда властью, данной мне Звездным племенем, я дарую тебе имя воина. Пепелюшка! С этого дня имя твое будет Пеплогривка. Звездное племя гордится твоей находчивостью и храбростью, и мы рады принять тебя в семью воинов Грозового племени.— После речи предводительницы она провела тот же обряд, что и с Бурым. После этого она заняла место возле брата. Теперь они воины. В следующую секунду над поляной раздались крики «Бурый! Пеплогривка! Бурый! Пеплогривка!». К новоиспеченным воинам кинулась мать. Глаза её светились от гордости. И не только она. Со всех сторон на брата с сестрой сыпались поздравления. Смущенные, они не отвечали, а просто громко мурлыкали. Когда возле воителей появилось свободное место, наставники подошли к своим бывшим оруженосцам. Я шел следом. Когда мы подошли к ним, брат с сестрой повернулись к нам. — Огнегрив. Крутобок. Острый. Спасибо вам. — Глаза Бурого сияли благодарностью. — Без вас мы бы не стали воинами. — Пеплогривка грустно улыбнулась. Наверное, тоже вспомнила тот случай. Тот случай, произошедший по вине Когтя. И я съем свой хвост, если это не правда. — Вы сами достигли этого. — Сказал Огнегрив. Крутобок лишь радостно мурлыкал. — А я вообще не ваш наставник. — Улыбнулся я. Потом к ним подошла Песчаная Буря, и я задумался. Если их посвятили в оруженосцы в начале зимы, то им от силы одиннадцать месяцев. Почти год. Но ведь они уже воины. Один год. Люди в это время даже не ходят. У людей ещё всё впереди. У людей двадцать лет. У кошек один год. Год. За это время они выросли буквально на моих глазах. Я их ещё в детской помню. Когда они только—только стали оруженосцами, то едва доставали мне по локоть (или как он там у кошек?). Сейчас же они превратились в взрослых воинов, и рост почти сравнялся. Бурый из внимательного оруженосца стал сильным воином, а Пеплогривка из непослушной ученицы превратилась в прелестную кошку. Выросли. Они выросли. Это уже следующее, воспитанное нами поколение. Всего за год. А что я хотел? Это же кошки. Они и живут, в лучшем случае, пятнадцать лет. И тут я понял. Оглядев поляну, посмотрев в дорогие морды, я понял. Если я вернусь в своё тело, то проживу намного дольше них. А люди? Я так увлекся этой жизнью, что ни по кому не скучаю. А если останусь... Сколько смертей мне придется увидеть? — Острый? — Я вздрогнул, и поднял глаза на говорившего. Огнегрив. — Всё хорошо? Ты сидишь и смотришь в одну точку. — Я натянуто улыбнулся. — Всё хорошо. Задумался. — Сказав это, я пошел в палатку воителей. Устроившись на своём месте, я закрыл глаза надеясь на скорый сон. Все кого я здесь узнал по своему дороги мне. И я не хочу никого потерять. Никого. *** Увы, в тот день судьба мне показала, что у неё тоже есть чувство юмора. И шутит она черным юмором. Несколько дней прошли спокойно. Крутобок, не без просьб Огнегрива, проводил как можно больше времени в лагере, и как можно чаще мозоля глаза Когтю. Судя по его презрительному взгляду, он оценил. Я же в свободное от патрулей и охоты время, а благодаря моей безалаберности оно было свободно, часто встречался с Пестролапкой, и рассказывал ей о Двуногих. И, Аллилуйя!, это дало результат. Теперь она в корне изменила мнение о Двуногих, да и о мире в целом. Часто интересовалась медициной, в чем я был полным профаном. Но мои знания её немного, да заинтересовали. Один раз мы встретились вечером в лесу. Это была случайность, но в итоге мы проболтали до полночи, и насобирали кучу трав. Я думал, что просплю до полудня. Как же я ошибался. Проснувшись от того, что-то теплое возле меня исчезло, я прижался к другому источнику тепла. Но когда он со словами «Крутобок?» встал, и ушел, я понял, что поспать мне не удастся. И причина была не в пропаже тепла. По спине прошли мурашки, а недоброе предчувствие холодным комом зародилось в груди. Нехотя я встал, и поспешил догнать друзей. На главной поляне сидел Частокол, и внимательно смотрел на папоротники, за которыми, судя всему, скрылся Крутобок. Огнегрив же подбежал к нему. — Доброе утро, Частокол! А мы, видишь, на охоту собрались. Как говорится, кто рано встаёт, тот в племя мышку принесет! — И зяблика! — Подключился к придумыванию пословиц я. Потом, не сговариваясь, мы отвернулись и ринулись в папоротниковый туннель, ощущая на своей спине недовольный взгляд Частокола. Надеюсь, благодаря моему вмешательству он расскажет эту историю Когтю в более... мягком виде. — Что происходит? — Спросил я у Огнегрива, стараясь не сбить дыхание. — Этот дуралей куда-то собрался с утра пораньше. Не приведи Звездное племя опять на встречу с Серебрянкой пошел! Попросил же встречаться только на Совете! — После этих слов Огнегрив сосредоточился на дыхание, а я обдумывал услышанное. Что же могло случиться, если Крутобок нарушил обещание данное другу? Холодный ком в груди стал тяжелее. Особо не принюхиваясь я точно знал, где Крутобок. У Нагретых Камней. Уже подбежав ближе я почувствовал запах Серебрянки, и ещё один. От него моя шерсть встала дыбом, и я постарался бежать быстрее. Пахло кровью. Ринувшись в нужном направлении, я запрыгнул я ближний камень. Резко вдохнув я с ужасом посмотрел на открывшуюся мне картину. В маленьком проходе между двумя скалами лежала Серебрянка. Жуткая судорога сводило всё её тело, заставляя кричать от боли. От этих криков сердце обливалось кровью. Ледяной ком встал поперек горла. — Крутобок... — Прошептал стоящий рядом Огнегрив. От звука его голоса я вздрогнул. Крутобок, услышав своё имя, повернулся к нему. В его глазах я увидел проблеск надежды. — Огнегрив! Острый! Это котята! У неё схватки... но тут что—то не так! Бегите за Щербатой! — Огнегрив тут же ринулся в лес, а я так и остался на месте, не до конца осознавая происходящее. Тело Серебрянки свела ещё одна судорога. Тело кошки неестественно выгнулось, лапы в отчаянии заскребли по земле. Ветка бы не помешала... Пронеслось у меня в голове. Но лапы стали ватными, а голова отказалась думать. На моих глазах опять умирали, и я опять бессилен. — Острый! — От резкого окрика я вздрогнул. Крутобок с отчаянием смотрел на меня. — Принеси ей палку! Или мох... Хоть что—нибудь! — Ещё мгновенье я непонимающе смотрел на него. А потом лапы сами понесли меня в лес. Чтобы найти эту, палку, чтобы быть хоть чуточку полезней. Оказавшись в лесу, я внимательно осмотрел землю. Серебрянке ведь будет легче? Всё ведь закончится хорошо? Это не может закончится плохо, верно? Верно? Уже скоро она родит, Щербатая ей поможет. А потом отправится на территорию Реки. Да. Всё так и будет. А теперь — палка. Но убедить себя до конца мне так и не удалось. В голову лезли воспоминания, мешая мыслить адекватно. Вот перед глазами первая встреча, когда мы чуть не утонули. Она спасла меня с Крутобоком. Изящная, гордая, молодая — не удивительно, что Крутобок потерял из—за неё голову. На глаза попадается хорошая, толстая палка. Беру её, и несусь обратно. Ещё чуть—чуть и я сойду с ума от бездействия. Вот тот день, когда мы выследили Крутобока. Огнегрив ругался, а я не видел ничего плохого. Да и сейчас не вижу. Помню, тогда Серебрянка рассказала мне многое про моё прошлое. И единственная плата — сказать ей, если с Крутобоком что—то случилось. Как же она его любит... Наверное, я это никогда не пойму... Прибегая на место кладу палку возле Серебрянки. Она тут же вцепляется в неё, да так, что чуть не ломает. Но вскоре у неё не осталось сил и на это. Крики стали хрипами. Холодный ком вот—вот разорвет грудь. Крутобок ходит возле неё. Кажется, он готов на всё, лишь бы всё закончилось хорошо... Я помню, как он страдал. Никакой кашель, никакая битва не заставляли его страдать сильнее чем эта любовь. Те короткие мгновения счастья он променял на племя, честь, и, я уверен, готов был променять на жизнь. — И как это понимать? — Слышу я за спиной голос, который лишает надежды. Коготь. Но сил ответить ему нет. Мой взгляд приковала едва живая кошка. Казалось, если я отведу взгляд, то прерву какую—то связь, и она... Мысль мне не дала закончить пихнувшая меня Пестролапка. Протиснувшись к кошке, она положила на землю свои травы, и стала что—то ласково говорить Серебрянке. Её спина загородила обзор, чему я был отчасти рад. Я встал позади Огнегрива. Мы с ним переглянулись. — Всё же обойдется? — С надеждой спросил я, как будто его слова могли что—то решить. Он уже хотел мне ответить, но не успел. — Кто—нибудь, вылижите этого котёнка! Его надо согреть и разогнать кровь! — Поскольку ближе всего к ним был Огнегрив, крошечное тельце взял он. Интенсивно работая языком, он старался как мог. Через несколько мгновений, которые показались мне вечностью. Пестролапка подала второго котёнка. Его взял я. Маленькое тельце не дыша лежало на земле. Механически работая языком, я смотрел, как тело постепенно оживает... Я прекрасно помню все разговоры с Серебрянкой. Мне хватит две руки, чтобы их пересчитать. Спасение, сора, правда обо мне, и несколько разговоров на территории Речного племени, когда мы таскали им добычу. Но тот разговор я запомню навсегда. Тогда они сообщили нам, что у них будут дети. Для меня это стало шоком. По идее мне пятнадцать. И иметь детей в таком возрасте, значит сломать к чертям всю психику. А она и так катилась по наклонной. Но не об этом речь. Ещё тогда мы все понимали, что ничем хорошем это не кончится. У этой истории нет хорошего конца. Как бы мы не пытались её переписать, все наши попытки будут каплями крови на чёрных буквах злого рока... — Держись, Серебрянка! — Раздался душераздирающий крик Крутобока. Я поднял голову, а Огнегрив подался вперед. — Прощай, Крутобок… — Я едва слышал её слова. Шок от происходящего поглотил меня. Я невидящем взором уставился вперед. — Я люблю тебя… Позаботься о наших малышах… — Следующее несколько мгновений ничего не происходило. А потом раздался стон полной боли. Холодный шар в груди лопнул, оставляя после себя пустоту. Полностью. Бесполезен. Снова. Не смог. Ничего. Сделать. А котёнок, оказавшись возле моей лапы, будто обхватил её своими маленькими лапками, успокаивая меня. — Острый. — Я вздрогнул, и посмотрел на говорившего. Это был Огнегрив. — Мы возвращаемся. Понесешь котёнка. — Я молча взял крошечное тело, и пошел за другом. Крутобок остался похоронить Серебрянку. Коготь шел хмурый как туча, убежал вперед, а Пестролапка шла, опустив голову, а её хвост волочился по земле. Я даже не мог опустить котенка, чтобы её успокоить. Когда мы пришли в лагерь всё племя уже знало о случившемся. Пестролапка сразу пошла в пещеру целительницы, а я с Огнегривом в детскую, где нас уже ждала Синяя Звезда. Но прежде чем впустить нас она с беспокойством посмотрела на меня. — Острый, ты выглядишь неважно. Возьми у Щербатой маковых зерен, и поспи. Тебе нужно отойти от потрясения. — Сил спорить не было. Я положил перед предводительницей котёнка, и пошел в пещеру целительницы. Там я встретил свернувшуюся в клубок Пестролапку. Зная где лежат зерна, я решил её не беспокоить, но... — Скажи, Острый, будь на моём месте Щербатая, Серебрянка бы выжила? — вдруг спросила она. — Я не знаю. — Честно ответил я. — А Двуногие? — Внезапно спросила она. Я ненадолго задумался. — Они бы сделали не больше чем ты. Может, даже меньше. Не все Двуногие могут спасать. Не все. — Я хотел убить себя. Я опять оказался бесполезным, опять не смог что—то защитить. Опять. — То есть я сделала всё что могла? — тихо спросила она. — Да. Как и я, — ответил я. — Тогда почему мне так больно. — Я обернулся. Пестролапка смотрела на меня. В её глазах я видел отражение собственных чувств. Собственной беспомощности. Я подошел к ней, и уткнулся носом в её плечо. Почувствовал, что она сделала так же. Так мы сидели некоторое время, поддерживая друг друга без слов. Двое, что не смогли защитить самое ценное. Чью-то жизнь. *** — Поднимайся. — Кто—то грубо пнул меня в бок. — Синяя Звезда объявляет собрание. Наконец—то решат вопрос с этим предателем. — Я тут же вскочил как ошпаренный. Передо мной стоял Частокол. И, впервые в жизни, его издёвки были обоснованными. Недовольно фыркнув, я вышел из палатки воинов. Прошло два дня. За это время Крутобок немного отошел от смерти любимой, и нашел новый стимул в жизни — котята. Он не вылазил из детской, из—за чего королевы уже пожаловались Огнегриву. Златошейка согласилась выкармливать сирот. Но большая часть племени избегала общения с Крутобоком. Пестролапка, как и я, всё ещё чувствовала вину. Но у неё была Щербатая, которая устроила ей лекцию о жизни и смерти. Меня же Частокол наставил на путь истинный проверенным путем — дракой. Помогло. На главной поляне собрание почти началось. Я нашел глазами Огнегрива с Крутобоком, и сел возле них. — Коты Грозового племени! Я собрала вас сюда сегодня, чтобы решить два вопроса — один радостный, другой печальный. Начнем с плохого. Все вы знаете о том, что несколько дней назад Серебрянка, королева из Речного племени, умерла, оставив двух новорожденных котят. Мы приютили котят у себя, поскольку их отцом был Крутобок. — Раздался шепот. Крутобок задрожал, и мне с Огнегривом пришлось крепко прижаться к нему боками с разных сторон. — Многие из вас спрашивали меня, какое наказание я намерена наложить на Крутобока. Я долго размышляла над этим вопросом и пришла к выводу, что он достаточно наказан гибелью Серебрянки. Что может быть ужаснее того, что ему пришлось пережить? — Естественно, нашлись недовольные. Что бы не слышать осуждений и глупых споров я стал изучать землю под лапами. Вскоре всё угомонилось. — А теперь обратимся к приятному событию. Облачку исполнилось шесть лун, и он готов стать учеником. — Синяя Звезда спрыгнула со Скалы и взмахом хвоста приказала Облачку приблизиться. Он тут же подбежал к ней. — Огнегрив! Ты давно готов взять нового ученика. Белыш — сын твоей сестры. Ты будешь его наставником. — Огнегрив выпрямился, и важно пошел к своему племяннику, но он раньше времени бросился к нему навстречу и задрал голову, чтобы потереться носами. Глядя на то, какую морду при этом скорчил Огнегрив, я еле сдержался, чтобы не засмеяться. — Огнегрив, ты знаешь, что такое родиться вне племени, но принадлежать ему по духу. Надеюсь, ты сумеешь научить этому своего нового ученика. Постарайся воспитать из него настоящего воина, которым наше племя сможет гордиться. — Да, Синяя Звезда. — Огнегрив склонил голову, и только после этого потерся носом о нос Белыша. — Белыш! — с радостью завопил котёнок. — Теперь я Белыш! — Я оглянул племя. Не считая некоторых личностей, племя выкрикивало имя ученика, поздравляло его. С этой новой радостью коты забывали старое горе. Оправлялись от ран. Жили. *** Прошло ещё несколько дней. Племя жило своей жизнью. Крутобок помогал королевам, у Белыша было первое испытание, патруль тщательно обследовал границу с Рекой (учитывая то, что они один раз ходили забирать котят, но ушли с носом, это было не лишнее), а я, Песчаная Буря, и ещё несколько воителей с утро охотились на Змеиной Горке. Только добычи много, и кому—то надо её таскать. Назначили меня и Ветрогона. В один из таких заходов мы остановились передохнуть. Кролик, три мыши, зяблик... Вот это я понимаю скоро лето! Обсуждая с Ветрогоном добычу я на миг замер. Моя шерсть встала дыбом, а когти вонзились в землю. Это запах Когтя! Он бежит сюда. А за ним запах падали! Что это за коты? Видно, Ветрогон тоже это заметил. Я нагнулся к нему. — Позови остальных. Если я не ошибаюсь, они бегут прямо в лагерь. — Ветрогон кивнул, и тут же скрылся в кустах. Только бы не опоздать! Я бежал изо всех сил. Догнать, а тем более обогнать я их не мог. Так что приходилось надеяться на чудо. Но когда я вспомнил, что все воины либо на охоте, либо в патруле, то надежда сама собой испарилась. Оставалась бежать. Проскочив папоротниковый туннель, я оказался на главной поляне. И замер. Коготь, не выпуская когтей, бросился в гущу разбойников. Что это за шоу? Тут я заметил рядом с собой Огнегрива. Он что—то сказал Белышу, и заметил меня. Но поговорить нам не удалось. Бродяги (или кто они?) напали. Какой—то облезлый белый кот ударил лбом мне в ребро. С громким оханьем я отлетел, но быстро встал на лапы, и приготовился к атаке. Если я кажусь маленьким, это не значит, что я слабый! Поэтому, как только противник попытался упасть сверху на меня, я отскочил, и прыгнул уже на лежащую тушу. А дальше дело за малым. Вскоре бродяга убегал из лагеря. Следующий противник был коричневый щуплый кот, на вид не старше меня. Я попытался достать до его задних лап, но он с легкостью уворачивался. А когда противник попробовал запрыгнуть на меня, мы превратились в клубок из когтей и зубов. Не разбирая кто куда бьёт. Шипя и ругаясь мы бы долго дрались, но по случайности врезались в скалу. Точнее, я врезался. Ребром. Послышался хруст. Я тут же отскочил от противника. Если сломанное ребро попало в важные органы, то я труп. Но на лапах стоял твердо, дышал нормально. Противник же ударился бедром, и, решив, что оно того не стоит, ковылял в сторону папоротникового туннеля. Я обвел глазами поляну. Крутобок с Царапкой сражались у входа в детскую, а вот целительнице помощь не помешает. Пестролапка с Щербатой дрались против двух котов, но те явно их притесняли. Подумав, что на правый бок лучше не падать, я бросился к ним, и, с боевым кличем прыгнул на загривок одному из бродяг. Тот тут же попытался меня стряхнуть, но я крепко вцепился в него когтями. А дальше целительницы доделали своё дело. Когда бродяга исчез из поля зрения, я заметил, что Огнегрив прошмыгнул в пещеру предводительницы. И тут я понял, что ни Когтя, ни Синей Звезды на поляне нет. Я уже хотел бежать туда, но на моём пути встал бродяга. Я хотел обежать его, но он ударом лапы отбросил меня на лисий хвост. Благо, что на здоровый бок. Я хотел встать, но его сильная лапа меня прижала. Синие глаза ликовали. Я оцепенел. Это был не воин, и даже не бродяга. Убийца. Он занес лапу для удара, выбирая глазами, куда лучше бить. И удар пришелся на здоровый бок. Я зашипел от боли. Чувствуя, как шерсть пропитывает кровь, а с ней уходят и силы, я попытался ударить его задними лапами. Но он ещё раз ударил меня по голове, лишая на некоторое время способности соображать. Чувствовался лишь вкус крови во рту. А когда я пришел в себя, бродяги на мне не оказалось. Вместо этого был другой запах. Речное племя. Краем глаза я заметил, что Огнегрив что-то говорит им. Потом они уходят. Я попытался встать, но это повлекло головокружение. Так что я лег поудобнее, и стал ждать, когда ко мне подойдут целительницы. Песчаная Буря и Бурый вывели Когтя, и теперь охраняли его возле Скалы. Синяя Звезда шла с опущенной головой. Всё племя разместилось на поляне, и ждало объяснений. Я же не хотел упустить это представление. И оно началось после слов Синей Звезды. — Вы видите перед собой пленника. Это Коготь. Он… — Дальше её никто не услышал. Все изумленно шептались, и не могли поверить в услышанное. — Пленник?! — Частокол. Кто бы сомневался! — Коготь твой глашатай, Синяя Звезда! Что он такого сделал? — Я скажу вам. Сегодня в моей пещере Коготь напал на меня. Он убил бы меня, не подоспей вовремя Огнегрив. — Частокол, то ли взаправду, то ли актер хороший, но старательно изображал недоумение. Бывший ты мой наставник... Как же мне к тебе относится? — Острый, где ты ранен? — Я повернулся на голос. Пестролапка. Я, кряхтя как старик, встал, и показал ей рану. — Осторожней с паутиной. Кажется, у меня с другой стороны ребро сломано. — Пестролапка нахмурилась, но принялась обрабатывать рану. А я сел, и продолжил наблюдать. И Огнегрив рассказал всё что знал. Про тайну смерти Ярохвоста, про Горелого, про тот случай с Пеплогривкой. Племя слушало, где—то пыталось спорить, но в общем все были поражены услышанным. Когда речь зашла о наказании, то племя придумало множество разных вариантов. Но главное слово осталось за предводительницей. Изгнание. После оглашения приговора Коготь поднялся. —Не думай, что покончила со мной. Рано или поздно я стану предводителем этого племени. Каждый, кто пойдет со мной сегодня, в скором будущем сможет рассчитывать на большой почет. Что скажешь, Частокол? — Я задержал дыхание. Учитывая то, что он убил Львиногрива, я не удивлюсь, если он пойдёт с ним. Но даже если останется, то доверять ему я не смогу. И тогда, в ту самую минуту, я понял, что нужно делать. Но он отказал. Как и Долгохвост. Как и Дым. Коготь остался один. Кажется, потом он долго проклинал Грозовое племя. Но я это уже не слышал. Всё перед глазами поплыло, а земля ушла из-под ног... *** Очнулся я только вечером следующего дня. И сразу же заметил Пестролапку и Огнегрива. — Острый, ты как? — Спросил меня рыжий друг. — Вроде нормально... — тихо сказал я. Тело болело, особенно бок, но жить буду. — А Огнегрив теперь глашатай! — Выпалила Пестролапка. Я с удивлением посмотрел на смущенного друга. Серьёзно? — Поздравляю! — Искренне сказал я. — Спасибо... — Видно было, что всеобщее уважение вводит его в ступор. Но он тут же стал серьёзным. — Как думаешь, сколько он будет лежать? — Зависит от того, как быстро его раны затянутся. Но у него сломано ребро. Думаю, несколько дней лежа не повредят. — Я чуть не взвыл. Сейчас, когда лес стал зеленым, когда столько дичи в лесу меня сажают на больничный? Я уже хотел высказаться, но Огнегрив сообщил одну новость, после которой спорить не хотелось. — Речные коты приходили за котятами. Мы не хотели их отдавать... Но Крутобок вызвался их отнести. Сам. Я отговаривал его... Когда мы подошли к реке, он сказал, что жить без них не может. И... Ушел в Речное племя. — Я в шоке смотрел на него. Крутобок ушел? Как? Как мы без него? В глазах Огнегрива я увидел свою печаль. — Это его решение. Выздоравливай. — И не дожидаясь ответа вышел. Я растянулся на подстилке. Ярохвост, Львиногрив, Горелый, Серебрянка, Крутобок... Я стольких потерял. Не смог ничего сделать. Я не привык терять. А у лесных котов это в крови. Я выпустил когти. Пусть. Пусть они привыкли к смерти. Я — нет. И я буду бороться за жизнь каждого кота, даже ценой своей жизни. Клянусь.