Сбежавшая невеста

День не спеша клонился к вечеру. Город пустел, не было той суматохи, что с утра наблюдал Малфой. Было приятно пройтись по опустевшим улицам, по которым спешили домой редкие прохожие, вдохнуть чуть очистившийся воздух. Медленно бредя по улицам, он задумчиво глядел в небо. Такое серое, такое холодное. Он любил такую погоду. Прекратить этот сумбур, который не дает спокойно жить. Мысли в голове путались, он думал о сегодняшнем дне. Об Уизли, который плевал на все правила приличия в обществе, о Грейнджер, которая была так напряжена, что, казалось, сейчас сломается. Что могло произойти, что она так усиленно избегала встречи с ним. Вопросы его донимали, но он не имел права узнать на них ответы. Между тем такие частые встречи дали толчок воспоминаниям. «Ему тогда нужно было в библиотеку — видите ли, он слишком много пропустил по рунам. Тогда где-то на подсознательном уровне он понимал, что шанс встретить ее там один к двум. Он медлил, словно отправлялся на пытку, но душа рвалась в чертов зал познаний. Он заходил не спеша, медленно надавливая на ручку. Но когда открыл, на него навалилось нечто со стопкой книг внушительного размера. Когда книги рассыпались, он увидел ее и мысленно прибавил себе балл за интуицию. — Ой, простите, — начала оправдываться она, собирая книги, — сдуру набрала, не рассчитав силы, — поток извинений и объяснений залил все вокруг. Она неимоверно много говорила. Но тут, оторвавшись от валявшихся на полу книг, подняла взгляд. Недоумение отразилось на лице в полной мере, а он лишь поднял бровь, растягивая губы в привычной холодной усмешке. — Не стоит так много говорить. Просто будь внимательней, Грейнджер, — привычный ледяной тон, но непривычная мягкость слов. Ее, кажется, перекосило с непривычки. Она, поняв, что смотрит слишком эмоционально, собралась. — Учту, Малфой, — глухо бросила Гермиона, вновь обратив взгляд к книгам. — Будь добра, — что бы не творилось на душе, он никогда не изменит себе. Самообладание, сдержанность и манера поведения — это то, чему учат детей сливок общества с пеленок. Иначе имеешь ли ты право называться аристократом? — Непременно, — небрежно ответила она. Однако в голосе чувствовалось давление. Собрав практически все книги, ей оставалось лишь забросить наверх последние две. Но талмуды обладали весомой тяжестью, и балансировать с ними было весьма нелегко. Надо было ей взять с собой кого-нибудь из мальчишек. Малфой же, заметив еще пару валяющихся томов на полу, нагнулся, поднял и увенчал ими верхушку стопки. К счастью или сожалению, статус врагов не давал ему права помогать, а он и так довольно многое допустил. В идеале он, столкнувшись, должен был бросить что-нибудь колкое и пройти дальше, так бывало всегда. Раньше. Гермиона была в замешательстве. Это было видно по лицу. В глазах отчетливо читались мысли. Неужели это Малфой? Главный задира детства и главный враг юности. Да, он был холоден, но и другого между ними нельзя ожидать, к тому же от него не веяло этим открытым презрением. Она собиралась поблагодарить его, но язык отказывался поворачиваться в словах любезности к Малфою. Он тем временем заговорил: — Мы так и будем стоять на пороге? — ледяной взгляд скользнул по ней, руки как всегда были в карманах. Гермиона открыла было рот для возражения, но также быстро закрыла: чем меньше слов, тем быстрее закончится эта встреча. Кивнув, она отошла, освобождая проход. Драко немедля прошел в библиотеку, даже не посмотрев в сторону. И не знал, что она посмотрела ему вслед. Странное поведение, хладнокровная вежливость были далеко не частыми гостями в их встречах. — Ты был поразительно учтив сегодня, — кинула она запоздалое подобие благодарности. В тот же день, выйдя из библиотеки, он пошел к своей гостиной. Мягкие шаги бесшумно отдавались по каменной плитке коридоров. Тишина стояла густая, обволакивающая тебя полностью. В какой-то момент могло показаться, что ты в вакууме, и эта атмосфера начинала давить своей немотой. Он ускорил шаг, чтобы создать хоть какой-то шум. Но коридоры все равно поглощали его, растворяя в молчании. Назвав пароль, он широким шагом преодолел гостиную и прошел в комнату. К сожалению, соседи были там. Громко разговаривая, веселясь, передразнивая персонал школы, они заставляли его перечитывать одну и ту же строчку уже в десятый раз. Злость закипала в крови долго. Он рывком встал с кровати и вышел из комнаты, хлопнув дверью. На них не хотелось орать, не хотелось вообще ничего, лишь уединения, чтобы прочитать эту долбанную книгу. В коридоре, отойдя на приличное расстояние от подземелий, он встал у окна. Закат медленно сменялся сгущавшимися сумерками, и розовые полосы исчезали, уступая темной ночи. Он наблюдал, как на озере мелкие волны прибивало к берегу, а деревья покачивались на слабом весеннем ветерке. В этом пейзаже было что-то, что успокаивало зудящее раздражение. Словно с души, если не снимали, то приподнимали тяжелый камень, чтобы он смог надышатся перед новым испытанием. Упершись в широкий подоконник, он заскользил взглядом по строчкам книги. Они на удивление быстро укладывались в голове. И вскоре весь нужный материал был усвоен. Отложив том, он вновь бросил взгляд на ландшафт школы. Уже давно светила луна, постепенно идущая на убыль, где-то недалеко Гремучая ива издевалась над очередным существом. В коридоре раздались приближающиеся уверенные шаги. Был слышен цокот невысоких каблуков. Внезапно звуки прекращаются совсем рядом. — Что ты тут делаешь, Малфой? — раздается знакомый голос, о котором он забыл на несколько часов, приложив немало усилий. Конечно, наша староста школы исправно выполняет свои обязанности. Он развернулся корпусом и с насмешкой посмотрел. — А что, Грейнджер, ты меня накажешь за то, что я не подчиняюсь уставу школы? Она хмурится. Ее всегда не устраивало, как жизнь не шла по правилам. Он даже пару раз слышал, как она корила своих полудурков за их халатность ко всему школьному. Особенно от нее получал Уизли. Его манеры никогда не оставались незамеченными. Он сам то и дело отмечал, как рыжий напихивал битком рот и задыхался от наслаждения. Его просто воротило от этого зрелища. И он видел, как Гермиона становилась хмурой и с ярким укором в глазах смотрела на дружка. В этом отношении Поттер был, надо признать, куда лучше, однако он делил со своим никчемным другом другую проблему — занятия. Драко живо представлял себе картину того, как они молящими глазами смотрят на Грейнджер. А она, в который раз смиловавшись, берет пергамент и начинает вдалбливать в пустые головы. — Ну, попытайся объяснить твое нахождение здесь после отбоя? — воинственно складывая руки на груди, говорит она. Было видно, как она в момент натянулась, как тетива. — Только просьба: поубедительней. Драко вскинул бровь. — А я обязан перед тобой отчитываться? — этот вопрос поставил ее в тупик. По идее – да, но с его выражением лица и интонацией она начинала сомневаться в этом. — Знаешь, мне, наверное, все-таки показалось сегодня, — начала она. Как будто бы совсем издалека. Увидев вопрос у него в глазах, продолжила: — Мне показалось, что у тебя где-то совесть зародилась, ты был вежлив. Но то, видимо, было секундным помутнением рассудка не то у меня, не то у тебя. О да, как точно подмечено — помутнение рассудка. Правда, что-то затянулось. — О, ну, если нашему справедливому Величеству старосты так хочется узнать истинную причину, то учеба, — он поднял с подоконника книгу. — Видите ли, шумно везде и не сосредоточишься! Она с недоверием смотрела ему в глаза, изредка переводя взгляд на руку, держащую учебник. Однако глаза не врали: твердый взгляд с примесью раздражения и злобы. Она ссутулилась, будто сбросили тяжелый груз. — Ладно, Малфой, просто иди к себе, — она устала. От этих обязанностей, в которые входит полночный патруль. От того, что каждую ночь находит каких-нибудь лунатиков, шатающихся по школе, и разъясняет правила поведения, а потом снимает очки с факультета и гонит в башни. Ей это просто осточертело! — Вы сегодня удивительно благосклонны, миледи. Разрешите откланяться, — он отвесил низкий поклон и скрылся в темноте. Она снова осталась смотреть ему вслед. И это начинало напрягать». Это был первый и единственный случай, когда они так долго разговаривали. Больше не было обычных разговоров, лишь короткие перебросы парами колких фраз. На шестом-седьмом курсе он сам себе казался жалким, каким-то бесхребетным. Считал, что это были мысли слабого, безвольного человека. В какой-то момент появилась мягкость, по природе не присущая. Он оставался прежним на людях, разве что стал более апатичным к окружающему миру. Его мало волновало, кто что сделал и при каких обстоятельствах. Тогда как и сейчас он искал сотни способов занять себя по горло делами, чтобы забыть о посторонних вещах. Квиддич, уроки, друзья. Но рано или поздно все равно возвращался к ним. И это больше всего бесило. Он практически стал ненавидеть себя за то, что не мог обрубить этот казус с корнями. С такими мыслями день подошел к концу, и Драко дошел до дома. Но он продолжал думать о том, что происходит сейчас и что было. Откинувшись на спинку дивана, Малфой провалился в забытие.