Сбежавшая невеста

На пляже было холодно. Небо заволокли тучи, оставляя лишь у горизонта полоску света. Океан был неспокоен; волны прибивали сильно, шумно пенясь. Ветер трепал дикие растения на берегу. И она, стоявшая впереди него, идеально вписывалась в картину. Он бесшумно подошел и встал рядом. Было слышно, как дрожит ее голос на выдохе. Гермиона быстрыми движениями рук вытирала слезы. — Как ты меня нашел? — она посмотрела на него, но он в свою очередь продолжал наблюдать за тем, как вода прибивает к песку. — Знаешь, Грейнджер, это самый глупый вопрос, который я слышал от тебя за все годы. Ты была тут тогда — тебе было плохо. Значит, когда тебе плохо, ты всегда будешь здесь. Она усмехнулась. Действительно, просто и понятно. — Расскажешь? — он повернул к ней голову, и она слабо кивнула, вновь поворачиваясь к горизонту. Небо становилось все темнее, вдалеке слышались раскаты грома, ветер разгулялся, пронизывая тело прохладными порывами. Пустота и тишина окутывали их. Быть может, тем лучше? — Всю жизнь я всегда знала, что надо сделать, что со мной случится позже, как прийти к благоприятному концу, — начала она, закутавшись в кардиган, — но последние три-четыре месяца я словно отсутствовала. Я не знала что и как лучше сделать в жизни. Это просто тотальная, беспросветная прострация, которая меня пугает. Эта свадьба, к которой я так стремилась, теперь отталкивает. Когда я вошла в тот зал, посмотрела на публику, в голове возник вопрос: «Что я тут делаю?». Весь мой организм воспротивился этому, и я побежала. Видела, как Рон пытался меня догнать, что-то кричал, но было так наплевать. А ведь он хороший парень. Я попросила времени, и теперь не знаю, что делать. Он мне дорог, но не знаю: почему и как. Она замолкла. Ветер продолжал свистеть в своих порывах, трепля ее волосы, которые она неустанно заправляла за ухо. Они молчали так несколько минут. Драко знал, что ему нужно дать ответ, совет, утешить — сказать хоть что-нибудь, но слов не было. Тем временем она вновь начала: — Когда он приходил, начал забрасывать вопросами, а когда он приходил в первый раз, я была готова провалиться сквозь землю от стыда перед тобой, перед всеми остальными. Я знаю, что люди неидеальны, но я не могу закрывать глаза на такое. Что мне делать? Драко посмотрел на нее; дикая мольба в глазах, надежда на помощь. Она утопала в этих проблемах и не знала, как выбраться. — Только ты можешь решать, Гермиона, — и он знал, что не оговорился. Драко понимал, что в такой ситуации сухой официоз и ненависть, которую они переросли, бессмысленны. — Ты сказала, что дорог, значит выбор очевиден, не так ли? — его глаза о многом говорили, но, возможно, она этого не замечала. Гермиона стояла и рассуждала. Была развилка, но ответа ни на одной из дорог не было. Она его в упор не видела. Опомнившись, заторопилась: — Не бери в голову, Драко, — а он думал, что не заметила. — С документами давай позже. Я пришлю сову, наверно. Пока! — она говорила, постепенно отходя назад с нелепой улыбкой, которая, должно быть, должна сказать: «Все нормально!», но попытка была настолько кошмарной, что невольно понимал, что все чертовски плохо. Вскоре исчезла в хлопке. Он догадывался, что она снова не будет появляться на работе пару дней, может быть, даже заплачет в своей квартире, но в итоге сделает правильный выбор. Ей ведь так лучше. Уизли любит ее сильно, без остатка, до отчаяния. А он разве нет? Но ведь шанс возможных «их» исконно ничтожно мал, его не существует в природе. Новый раскат грома. Смеркалось. Он шумно выдохнул, в последний раз кинув взгляд на потемневшие воды океана. Возможно, ему придется забыть об этом уединенном месте. Ведь она сделает выбор, и он очевиден. Видеться после этого будет слишком саморазрушающе, а Малфои привыкли защищать свою шкуру. Прикрыв глаза, Драко аппарировал. Очутившись в Косом переулке, он забрел в малознакомый бар. Свет и галдеж проникали глубоко, наполняя этим ненужным весельем. Пробравшись к пустому столику в углу, он заказал стакан привычного огневиски и начал блуждать взглядом по толпе. Радостные, восторженные, излишне открытые люди были всюду. Они весело чокались кружками, громко разговаривали, постоянно смеясь, словно жизнь сплошной круговорот счастья и беззаботности. Внезапно за перегородкой он заметил яркую макушку. Получив свой заказ и бесплатный бонус в виде приветливой улыбки, которая вызывала чувство тошноты, он резко встал, дабы проверить свою догадку. Подойдя к столику, он печально усмехнулся: — Какая ирония! Рональд Уизли сидел, уже чуть пошатываясь, с очередной стопкой. Он бросил плывущий, но полный осознанной ненависти взгляд на неожиданного собеседника. — Чем горе заливаем? — Малфой слабо принюхался. В нос бил резкий запах. — Новенькое? А я предпочитаю классику, — он отсалютовал бокалом. — Новинка! — заплетающимся языком ответил Рон, ухмыляясь. — Магловская водка. Лучше любого огневиски! — он действительно не отображал ничего из того, что говорил, делал. Лишь эта вселенская скорбь, которую он не мог в себе подавить. Драко никогда не любил людей, не способных владеть собой, своими эмоциями, но сейчас думал, что именно эти о многом говорящие глаза заставят ее согласиться вновь. Внезапно он представил ее жизнь с Уизли в кругу огромной рыжей семьи, а главное — теплой. Эти разговоры без нужды и ни о чем, пусть и уродливые свитера, но они связаны заботливыми руками матери семейства. А что он может дать, если сухо проанализировать? Холод и звание предательницы, заступницы признанных светом гадов. Он не хотел для нее подобного. Собравшись уходить, он остановился. Собираясь с духом сказать, то, что даже в стельку пьяный и ничего не отображающий, поймет. Он через плечо посмотрел на рыжего. — Уизли, — тот медленно поднял голову в ожидании, — если любишь — борись. Она достойна лучшего. И Малфой был готов поклясться, что видел, как долговязый слабо кивнул. Опустошив стакан, он двинулся к выходу, не оборачиваясь, не обращая внимания на все вокруг. Ведь сегодня знаменательный день: Драко Малфой признал поражение в битве. Он отпустил ее.