Трилогия «Соперница»

      Этим же вечером после ужина Эмили сидела в библиотеке в компании слизеринцев и писала эссе по первой войне гоблинов. Она тревожно поглядывала на настенные часы, покусывая нижнюю губу. Когда часовая стрелка достигла отметки «восемь», Эмили оглянулась на однокурсников, спорящих о чем-то шепотом, и начала складывать свои вещи. Только пергамент оставила несвернутым, давая чернилам время высохнуть.       — Ты все? — удивился Драко, первым заметивший ее сборы. — Мы же только пришли. Я тебе еще не показал чары огня. Ты ведь просила потренировать их, забыла?       — М-м-м, — замялась Эмили. — Я должна быть в башне до отбоя. Сам понимаешь, после Хэллоуина...       — До отбоя еще больше часа, — не дав договорить, возразил Малфой, умоляюще глядя на Эмили. — Что ты в башне будешь делать все это время?       — Дальше эссе писать, возьму сейчас книгу и вместе со Сью и Падмой...       — Фу, ты все-таки общаешься с этой маглокровкой? — прервала ее Пэнси, вскинув голову.       Эмили, сглотнув, оглядела слизеринцев. Драко выжидательно смотрел на нее, его верная свита в лице Грега и Винсента переглянулась и тоже ждала ответа Эмили. Дафна с Трейси лишь вздохнули и, как и Блейз с Теодором, уткнулись в свои учебники. А Миллисента, которую Эмили мысленно окрестила «подпевала Пэнси», облизнув полные губы, оставила свои дела и стала наблюдать за происходящим. Эмили сощурила глаза и медленно потянулась к чернильнице, чтобы сложить ее в сумку.       Пэнси говорила о Сью. Слизеринцы еще в сентябре пытались не дать Эмили общаться с теми, с кем они не считали нужным. Тогда она не ответила ничего однозначного. Просто общалась с другими ребятами там, где не было слизеринцев. С Сью она училась вместе и сидела рядом в Большом Зале, с ней было весело и приятно.       — Она полукровка, — коротко ответила Эмили, оглядывая стол будто бы в поисках оставшихся вещей, лишь бы не смотреть в глаза Драко. — Я не вижу в этом ничего плохого. Она прекрасно ориентируется в этом мире. Ее родители — маги, и...       — Они грязнокровки, — прошипел Малфой, не слушая ее дальше.       Эмили наконец перевела на него яростный взгляд.       — А их дочь полукровка. И когда она вырастет, выйдет замуж за такого же полукровку, если не чистокровку. И кровь их детей будет еще чище в твоем понимании. В чем проблема?       Эмили проговорила это быстро, а когда закончила, поджала губы и, удостоверившись, что чернила на пергаменте высохли, свернула свиток и сунула его в сумку.       Слизеринцы не отвечали. Пэнси фыркнула, пренебрежительно махнула рукой и уткнулась в учебник.       — Я не собираюсь добираться до башни одна, как раньше, пока того маньяка не нашли, ясно? Ты как слизеринец должен понимать, зачем нужны такие предосторожности, — продолжила Эмили другую тему, закидывая сумку на плечо.       Но она лукавила: одна в коридорах она бы не была. Весь вчерашний и сегодняшний день Эмили замечала подозрительную активность портретов и привидений возле себя. Куда бы ни шла, она чувствовала, что за ней наблюдали, и это было отнюдь не то ощущение, когда за тобой наблюдает убийца. И все же ей нужен был кто-то более телесный, чтобы он смог не только среагировать и послать за помощью, но и защитить на месте. А больше всего Эмили хотела научиться защищаться сама. «Что мне магия, если я не могу как следует зарядить всяким уродам?» — размышляла она на днях.       — Я понимаю, — ответил Драко тихо. — Но ты завтра сюда придешь?       — Да, я буду заниматься здесь до ужина, — уже спокойнее произнесла Эмили и, попрощавшись со всеми, двинулась в свою башню.       Следующие дни, хоть и поменяли распорядок, все равно были похожими друг на друга. Утро со Сью и Падмой на парах, если только это были не Трансфигурация и Травология, день со слизеринцами в библиотеке, где они все вместе отрабатывали чары и выполняли домашние задания, а вечер после ужина — вновь с рейвенкловцами. Эмили приноровилась делать все уроки до него, чтобы проводить время в гостиной за играми в волшебные шахматы и карты, которым учила ее Падма. Она говорила, что это хорошо развивало мозги, а Эмили надеялась, что это развитие поможет ей хоть как-то разнообразить жизнь в Хогвартсе.       Тем временем все ученики ждали самого грандиозного развлечения школы — матча по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором, который должен был состояться в грядущую субботу. Все вокруг обсуждали будущую игру, и Эмили, окруженная фанатами этого спорта, не могла не вникнуть в его азы. Несмотря на то, что Маркус рассказывал ей правила, она все равно плохо разбиралась в квиддиче, и все, что хотела увидеть, — это игру слизеринца.       Уже несколько дней Эмили невольно избегала встреч с Маркусом и торопилась свернуть с бешено колотящимся сердцем в груди, едва завидев его в конце коридора. Она сама не могла объяснить, зачем так поступала, просто чувствовала, что не хотела сейчас с ним говорить. Да им и не о чем было. Когда Эмили осознала ту пропасть, что лежала между ней, первокурсницей, и уже совершеннолетним парнем, она почувствовала себя ужасно глупой.       Прошло всего три месяца, а темы для общения уже исчерпались. Пока не произошло то покушение, Эмили считала, что с Маркусом можно говорить абсолютно обо всем. Но находясь в Больничном Крыле, она много размышляла на тему их взаимоотношений и увидела, насколько они далеки друг от друга. Ей нечего было ему сказать и больше нечего спросить. И в то же время ужасно хотелось придумать повод для общения, найти что-то общее. Маркус не выходил из головы, и Эмили казалось, что одно его присутствие вносило смысл в бесконечную череду школьной жизни. А еще, пока он в школе, она ощущала себя в безопасности — будто старший брат присматривает за ней. Поэтому она все же ждала субботней игры, надеясь, что после этого у них еще на пару встреч хватит тем для разговора.       Так прошла очередная учебная неделя. Наступила пятница, а с ней и урок защиты от темных искусств. Едва войдя в класс, Эмили почувствовала, как тревожно кольнуло в груди. До произошедшего тридцать первого октября Эмили перестала обращать внимание на такие вещи в присутствии профессора Квиррелла, списывая свои ощущения на странный запах, который источали он и его аудитория. Но только сейчас она с ужасом распознала тот же толчок внутри, что ощутила на башне, когда человек в плаще медленно приближался к ней, доставая палочку. Тогда реакция была столь мощной, что она и не подумала связать ее с подобным ощущением от профессора.       «Не может быть... Неужели на меня напал этот нервный заика? Так не похоже на его манеру держаться», — пораженно подумала она, чувствуя, как холодеет от страха. Проходя в класс вместе с остальными рейвенкловцами, Эмили старалась не показать никому, что чем-то обеспокоена, но на самом деле налилась тяжестью от взгляда профессора, который, как обычно, стоял возле своего стола, переминаясь с ноги на ногу. Не подняв головы, Эмили, превозмогая дрожь в коленях, засеменила вслед за Падмой. Теперь, когда она стала теснее общаться с однокурсницами, ей не приходилось сидеть одной на первых партах. От этого было легче переносить присутствие Квиррелла, и все же Эмили весь урок не могла расслабиться и напряженно следила краем глаза за передвижениями профессора.       Наконец прозвенел звонок, и Эмили, оказавшись в коридоре, почувствовала, что воздух словно перестал давить на плечи. Вздохнув несколько раз, прижимая руку к груди, она мотнула головой, чтобы отогнать остатки наваждения, и, взяв Сью под руку, двинулась в сторону Большого Зала. По крайней мере, теперь был подозреваемый, от которого нужно было держаться подальше.       После обеда Эмили покинула рейвенкловок и оставшееся время до урока полетов провела в библиотеке в обществе Дафны и Трейси, которые в последний день недели решили корпеть не над учебниками, а над подшивкой различных ведьминских журналов.       — Смотри, какая мантия! — восхищенно прошептала Дафна, указывая в разворот бюллетеня от магазина Мадам Малкин.       — Прошлый век, — сморщила носик Трейси. — Это же было издано в восемьдесят первом.       — Тогда уж прошлое десятилетие, — усмехнулась Эмили, заглядывая в бюллетень с другой стороны от Дафны. — Но мне тоже не нравится. Слишком много лишних деталей. Вон, смотри, оборки разные.       — Ой, девочки, вы ничего не понимаете, — отмахнулась Дафна, переворачивая страницу.       Эмили отстранилась и придвинула себе «Ведьмин досуг». Развернув его на странице содержания, она принялась вчитываться в названия статей.       — Здорово, тут так много всего, — улыбнулась Эмили. Она все еще стеснялась обратиться к Аманде Салливан, шестикурснице с Рейвенкло, с вопросами о том, как девушки этого мира используют магию, чтобы краситься и ухаживать за собой. Здорово, что в библиотек так много старых газет и журналов, из которых можно вычитать почти все необходимое и быть готовой к взрослой жизни.       — А то! — обернулась к ней Дафна. — Если хочешь заказать, на последней странице есть адрес.       — Пять кнатов за доставку, — прочла Эмили на обороте журнала. — Это дешево? — спросила она, вспомнив, что кнаты — самые маленькие монетки.       — Дороговато. — Трейси показалась из-за спины Дафны. — Впрочем, думаю, таким, как мы, без разницы.       Эмили приподняла уголок рта, а сама принялась высчитывать, во сколько обойдется подписка журнала, если она планирует получать его весь год. Но тут же вспомнила, что ей придется ездить домой на каникулы, а совами ни в коем случае нельзя оказываться на Привит-драйв. Эмили сникла и, отложив номер «Досуга», махнула рукой.       — Ладно. Здесь же появляются свежие номера?       — Да. Но, как говорила Джемма, их неделями невозможно будет прочитать: целая очередь выстраивается.       Эмили знала, кто такая Джемма, одна из старост Слизерина. Она давным-давно выучила главных лиц школы: всех профессоров, всех старост факультетов и школы. Теперь, после случившегося неделю назад, она вылавливала взглядом специальные значки на одежде студентов и разноцветные мантии преподавателей — в присутствии хоть кого-то из них в коридоре Эмили чувствовала себя защищенной.       — Привет, девчонки. Опять рассматриваете свои девчоночьи газетенки? — раздался над ухом мальчишеский голос.       Все трое обернулись и увидели ухмыляющегося Теодора Нотта.       — Именно, — отрезала Дафна, строго посмотрев на однокурсника.       Эмили, улыбнувшись, подперла голову рукой и посмотрела на слизеринцев. Именно эта компания нравилась ей большего всего. Здесь не было ни вечно надменного Малфоя, через слово так или иначе вспоминавшего о знатности своей семьи, ни Пэнси с Миллисентой, которые любили обсуждать каждую девочку, проходившую мимо, и шипеть о том, как они терпеть не могут маглорожденных, ни Забини, напрягавшего Эмили своей молчаливостью и угрюмостью. Пожалуй, Винсент и Грегори тоже были бы приятными собеседниками, если бы не стеснялись открыть рот то ли из-за ее присутствия, то ли из-за того, что боялись лишать Драко внимания Девочки-Которая-Выжила.       — Эмили, — обратился к ней Нотт, — ты на квиддич завтра идешь? За наших, надеюсь, болеть будешь?       — Конечно, — продолжила улыбаться Эмили. — А на трибунах обязательно со своим факультетом сидеть, не знаете?       — Нет, что ты! На трибуне всего-то двадцать мест или около того. Но главное — площадку удачную выбрать, а то ничего не видно будет. Мне папа говорил, что лучший обзор у средних трибун: видны кольца обеих команд.       — Не против, если мы со Сью и Падмой к вам присоединимся?       Слизеринцы мельком переглянулись. Девочки склонили головы к журналам, а Тед произнес:       — Мы-то не против. Но, думаю... им не понравится находиться в присутствии Малфоя и Паркинсон.       — Ах, им не понравится? — иронично усмехнулась Эмили, восхищаясь аккуратной формулировкой Нотта.       Эту черту слизеринцев она любила — искусство сказать так, чтобы избежать острых углов. Возможно, Шляпа заметила в ней именно такую способность, ведь Эмили тоже всю сознательную жизнь следила за своими словами и действиями при общении с дядей и тетей, а особенно — с тетушкой Мардж, а потому жила в их доме вполне неплохо. Наверное, будь на ее месте другой человек, он бы не ужился с Дурсли.       — Ну, ты сама понимаешь. Драко тебя, конечно, послушается, но нам всем придется терпеть гневное бормотание Паркинсон весь матч. — Тед многозначительно поднял брови.       — Я подумаю. Может, они действительно и сами не захотят.       — Именно.       — Ой-ой, я на полеты опаздываю, — спохватилась Эмили, глянув на настенные часы, и вскочила со скамьи. Уже выйдя из-за стола, она вспомнила о журналах: — Унесете? — попросила она девочек.       — Да, беги. Сегодня уже не увидимся? — Эмили покачала головой в ответ. — Тогда до завтра, догоняй нас по пути к полю.       И Эмили, попрощавшись со слизеринцами, умчалась на урок.

* * *

      — Да! Я наконец-то ее победила, — воскликнула ворвавшаяся в спальню Сью.       Эмили, изнуренная виражами, которые сегодня пришлось отрабатывать, поднялась в общежитие раньше них с Падмой, и уже укладывалась спать.       — Кого? — обернулась на голос Лайза, которая расплетала свои косы, сидя на постели в позе «по-турецки».       — Нашу мисс гроссмейстер, — Сью кивнула в сторону вошедшей следом за ней Патил.       — Перестань, мне до этого звания далеко. Поверь, есть люди, которые играют лучше меня. Рон Уизли, например. Это тот рыжий, который с Гриффиндора. Мне сестра рассказывала, что он их третьекурсника обыграл!       — Здорово! — Сью, переодевшись в пижаму, принялась рыться в тумбочке в поисках принадлежностей для умывания. — А ты не хотела бы с ним сразиться как-нибудь?       — Не знаю, я даже не думала об этом, — смущенно произнесла Падма, чей голос отдавался приглушенно, пока она также копалась в недрах своей тумбы.       — Ты рейвенкловка, у тебя преимущество, — сказала Эмили, которая полусидела на своей кровати. — Да и как круто будет, если девчонка побьет мальчишку в соревновании, пусть и интеллектуальном.       — Все равно мне еще тренироваться и тренироваться до его уровня, — покачала головой Падма и вместе со Сью вышла из комнаты, чтобы спуститься к умывальникам.       — Ну ладно, всем спокойной ночи, — произнесла Эмили и поднялась с кровати, задвигая полог.       — Спокойной, — в разнобой раздались полусонные голоса остальных однокурсниц.       Эмили закуталась в одеяло, словно в кокон, и повернулась набок, ощущая щекой приятную прохладу подушки. Она засыпала, стараясь отодвинуть на задворки сознания глухое чувство тревоги и боли в душе, которое после защиты от темных искусств душила в себе весь день.       …Она была близко, очень близко, а глупцы в доме даже не подумали поставить сигнализацию. Даже не предполагали, что заклятие Доверия могло быть разбито. Наконец-то образы оформились четче, и Она смогла разглядеть черноволосого мужчину в очках, игравшего с маленьким ребенком, в незашторенных окнах гостиной. Он пускал дым из палочки, а малышка, та самая соперница, предреченная уничтожить Ее, заливалась хохотом. Недолго ей осталось смеяться.       Черноволосый мужчина в очках...       Сквозь сон Эмили пыталась разглядеть этого мужчину, с ужасом распознавая в нем Джеймса Поттера, фотографию с которым она рассматривала так подробно, что та впечаталась в память. Внезапно торжество, переполнявшее сон, сдулось, как воздушный шарик, а на его место пришел сковывающий страх. Если это то, о чем она подумала, ей больше не хотелось знать продолжение, но сон длился дальше, несмотря на отчаянное желание Эмили проснуться.       …В следующее мгновение в комнату вошла девушка с темно-рыжими волосами. Она не слышала, о чем та говорила Джеймсу, но парень со счастливой улыбкой передал ребенка в руки жене, а сам, бросив палочку на диван, откинулся на его спинку…       «Мама... Это мои родители... И я... Я иду убивать себя?» — паника Эмили возрастала, хотя она все еще не понимала, зачем ей снился такой «сериал», — как она про себя называла этот планомерно развивающийся сон.       …Глупец! Пожалуй, это будет легче, чем Она ожидала. Она выхватила палочку из-под плаща и направила ее на дверь. Та бесшумно отворилась, и вот Она уже входила в тесную прихожую. В ту же секунду Джеймс Поттер выскочил из гостиной. Как все просто, слишком просто — он даже не успел захватить палочку.       — Лили! — крикнул он. — Хватай Лию и беги! Скорее беги, я задержу его!..       «Его? — мысль о неправильном местоимении прошлась по касательной и была забыта в ту же секунду, потому что сердце даже сквозь сон забилось с бешеной силой. — Папа, беги. Я не хочу тебя убивать, пожалуйста... пожалуйста, убегай. Ну же, убегай!»       Эмили хотела крикнуть это, но почувствовала, что у нее нет рта, словно ее самой там нет и она может лишь смотреть глазами того чудовища, что сейчас поднимало палочку, наставляя ее на грудь Джеймса Поттера.       …А Она хохотала над его нелепым выкриком. Остановить Ее без палочки?       — Авада Кедавра!       Она физически чувствовала, как смерть концентрировалась в Ее руке и зеленым лучом вылетала в сердце мужчины. Она со странным извращенным удовольствием наблюдала, как изумрудные блики искрами освещали перила лестницы и детскую коляску в дальнем углу и как падал мертвый Джеймс Поттер, подкошенный, будто марионетка. Он опускался так медленно, что Она видела, как стекленели его глаза с навсегда замершим в них ужасом и страхом за семью…       А в это время Эмили мысленно кричала: «Папа! Нет… Это не я, это не я убила» Жар разлился по всему телу, и, прежде чем она переступила тело мужчины во сне, ее выкинуло в реальность, с болью оборвав что-то внутри.       Эмили мгновенно открыла глаза, которые наливались слезами. Сон врезался в память, и она чувствовала, что не забудет его, как ни старайся. Она не забывала ни один из подобных снов до этого. Подобных воспоминаний. Эмили резко села на кровати, сдерживая подступающие рыдания. Она зажмурила глаза, и горячие слезы градом покатились по щекам. Эмили закусила руку, сжатую в кулак, чтобы заглушить душевную боль, и издала еле сдерживаемое протяжное мычание. Судорожно вздохнув, она всхлипнула и тут же сжала вторую руку в кулак, чтобы остановить плач и не разбудить соседок.       Осознание того, о чем были все эти сны, обрушилось на Эмили всей своей тяжестью. Она видела убийство собственного отца. Она убивала своего отца. Почему ей это снилось? Но самое страшное было в том, что Эмили казалось, будто это воспоминания определенного события — они постепенно всплывали в ее сознании и складывались в общую картину. Весь сон она боялась признаться себе, что это та ночь, когда темный волшебник пришел за ней. «Но почему я вижу происходящее его глазами? Каким образом я могу вспоминать, как он убивал моих родителей?» — Эмили все еще содрогалась от тихих рыданий, а прижав руку ко лбу, не удивилась, когда почувствовала горящий шрам.       — 'Мили, ты че? — из-за ширмы неразборчиво прозвучал сонный голос Сью.       Эмили тут же принялась спешно вытирать мокрое от слез лицо.       — Нормально. Все нормально. Просто сон плохой приснился. Спи, — ответила она, стараясь сделать свой голос как можно более беззаботным, но он получился подозрительно высоким.       К счастью, Сью приняла этот ответ и засопела вновь. А Эмили еще несколько минут приходила в себя после того, что пережила во сне, после того, что вспомнила. «Да нет же... не могла я видеть, как он пришел к нам. Наверняка это просто мое воображение. Это просто впечатления от всего произошедшего», — Эмили пыталась уговорить себя, успокоить, потому что, если то, что она увидела, было на самом деле, она бы не смогла смириться с тем, что ее папа умер такой нелепой смертью. И если то, что она увидела, было реальным воспоминанием темного волшебника, Эмили было страшно думать о том, каким образом она могла смотреть на события его глазами. И больше всего было отвратительно помнить чувства торжества, силы и триумфа, а также удовлетворения, переполнявшие ее в момент, когда она пускала Смертельное заклятие.       Эмили заплакала совсем тихо и медленно вернулась в горизонтальное положение, подкладывая под подушку руку. Она хотела перестать думать об этом, но безжизненные карие глаза отца, бессильно падающего на пол, были словно высечены в ее сознании и не желали стираться. В душе болезненно ныло, и Эмили не могла представить, что еще несколько часов назад ложилась спать с радостной мыслью о Маркусе, на которого она могла бы безбоязненно смотреть всю игру.       «Хватай Лию и беги!» — вспомнила она голос отца. Он был еще совсем юн, чуть старше Флинта по виду, а тот и так выглядел взрослее, чем среднестатистический шестикурсник.       «Лия... Вот как они меня звали. Как красиво, похоже на имя миссис Поттер», — Эмили закусывала губу, содрогаясь от безмолвного плача, вспоминая так похожую на нее рыжеволосую девушку, которую, в отличие от Джеймса, она еще не могла признать настоящим родителем. Никто и никогда не называл ее по-другому, нежели Эмили или, что несло неприятный оттенок, Эмилия. Мысль о том, что теперь она знала нечто, что напрямую связывало ее с родным отцом, с щемящим чувством разливалось внутри.       Эмили самой, сколько она ни пыталась придумать альтернативу «Эми», никогда не приходило в голову взять окончание своего полного имени. Но то, что она услышала такой личный момент семейной жизни Поттеров, подсказывало ей, что сон не ее фантазия, а отображение реально происходивших событий.       Эмили последний раз вздохнула и, утерев свободной рукой слезы, положила ладонь под щеку. Нужно было попытаться уснуть, обычно сон не продолжался в ту же ночь.

* * *

      Эмили проснулась совершенно разбитая. Осадок после сна еще давал о себе знать. Все утро она была немногословна, ссылаясь на недосып, а завтракая, сидела, не поднимая головы на рейвенкловцев, обсуждавших грядущий матч. Лишь только доев кашу, Эмили глянула на слизеринский стол. Сердце пропустило удар, когда взгляд наткнулся на Флинта, облаченного в спортивную форму в цветах своего факультета. Эмили мысленно пожелала ему удачи и, отвернувшись, украдкой посматривала, как он поднимал свою команду и выходил из Большого Зала. Следом за ними потихоньку стали подтягиваться ученики всех факультетов.       — Идемте, — позвала Эмили Падму и Сью.       Прежде чем выйти из-за стола, девочки, как обычно, разложили по карманам булочки и фрукты, а затем стали неспешно пробираться сквозь поток остальных рейвенкловцев, по пути накидывая теплые мантии, которые они заблаговременно захватили с собой. Несколько минут спустя они уже шли по направлению к квиддичному полю в окружении галдящих студентов.       — Эмили, ты как? Все сон вспоминаешь? — дотронулась до плеча Эмили Сью.       — Какой сон? — спросила Падма, посматривая на подруг.       Эмили вздрогнула. Ей не хотелось рассказывать такие вещи однокурсницам, равно как не хотелось вообще возвращаться к этим воспоминаниям. Эмили прилагала все усилия, чтобы выкинуть переживания из головы.       — Да все в порядке, Сью. Просто кошмар, с кем не бывает. Давайте лучше решим, куда сядем. Нужно успеть занять хорошие места.       — Тогда нам надо поспешить, смотрите, впереди толпа какая, — проговорила Сью, ставя руку козырьком и вглядываясь вдаль.       — Я договорилась с Дафной и Трейси, они обещали нам место занять, если вы не против сидеть со слизеринцами, — рискнула предложить Эмили, надеясь, что хоть они не будут иметь ничего против, а уж с Паркинсон они как-нибудь разберутся.       — Точно? Они сами сказали, что нам можно к ним присоединиться? — с сомнением уточнила Падма.       — Они — да, — твердо уверила ее Эмили, вспоминая вчерашние слова Теодора.       Сью впервые за все время замолчала, не выражая своего мнения.       — Сью? — протянула Эмили. — Ты как, с нами к слизеринцам?       Ли поморщилась, потупив взгляд.       — Гринграсс с Трэверс, может, и согласны, но там еще около семи человек, которые не будут рады моему присутствию. У меня ведь родители маглорожденные.       — Тед не против, Драко потерпит, если я попрошу, Винс и Грег слушаются Малфоя, Забини вообще плевал на всех с высокой башни. А от Пэнси с Милли мы отсядем подальше. Идет? — ободряюще улыбнулась ей Эмили. — На нас места хватит, а болеть все равно за слизеринцев будем, так ведь?       — Ладно, ладно, — примирительно подняла руки Сью. — Но если она хоть слово о моих родителях скажет, я ей все выскажу.       — О, я не сомневаюсь, — поднимая брови, произнесла Эмили, зная, какой острой на язык бывала ее однокурсница.       Полчаса спустя они поднимались на одну из трибун, расположенную на равноудаленном расстоянии от ворот команд. Падма посмотрела в предусмотрительно взятый с собой бинокль и увидела слизеринцев с земли.       — Всем привет, — чуть громче обычного произнесла Эмили, с большой неохотой взяв на себя обязанность ввести рейвенкловок в круг друзей-слизеринцев. Все время, пока они поднимались по лестнице, она репетировала свои слова.       — Я рад, что ты присоединилась к нам, — важно подтянулся Малфой, вставая, чтобы поприветствовать Эмили. — О, ты не одна... ну, что ж. Думаю, вам здесь хватит места. Эмили, сядешь рядом со мной?       Он указал на единственное место рядом. На первой из трех лавочек, рассчитанных каждая на шесть человек, уже сидели Миллисента, Пэнси, Винсент и Грегори, а в центре расположился Драко. На второй — компания из Дафны, Трейси и Теодора. Блейз, как обычно, сидел отдельно от всех на самой верхней скамье. Быстро оценив обстановку, Эмили мысленно порадовалась, что так хорошо все складывалось.       — Боюсь, нам всем там не уместиться. Пожалуй, мы сядем прямо за вами. — Эмили взяла Сью за руку и потянула за собой, присаживаясь с левой стороны от Дафны, которая улыбнулась ей в ответ.       Пэнси, смерив Ли презрительным взглядом, отодвинулась на несколько дюймов вперед, на самый конец скамьи, будто боялась, что испачкается, если Сью случайно коснется ее, когда будет садиться. Но так как Паркинсон промолчала, Эмили тоже ничего не сказала в ответ, лишь возвела глаза к небу. Малфой расстроено сел обратно, но тут же развернулся и, перекинув ноги через лавку, оказался лицом к лицу с Эмили, севшей прямо за ним.       — Наши должны победить. Флинт так гонял всех в последнее время!       — Неудивительно, — только и могла ответить Эмили.       Краем уха она слушала, как Малфой расписывает качества каждого из игроков, понося при этом всю гриффиндорскую команду, а сама чувствовала, что нахождение в компании людей помогало ей отвлечься от случившегося ночью.       — Драко, Драко, начинается! — воскликнул Винсент, похлопав Малфоя по руке тыльной стороной ладони. Тот поморщился и с отвращением отмахнулся от ручищи Крэбба.       — Сколько раз говорить, не надо по мне стучать! Я тебе не дверь, — прошипел Драко, разворачиваясь к полю.       Эмили привстала, чтобы разглядеть, что творилось внизу. Вереницы из алых и зеленых точек выстроились друг напротив друга, а в центре стояла судья мадам Хуч. По сигналу ее руки капитаны команд подошли к ней. Даже с такой высоты было видно, с какой силой Флинт сжимал костяшки Вуда. Эмили не смогла сдержать улыбки, любуясь слизеринцем, который уверенным шагом вернулся в строй и оседлал метлу. Длинный свисток — и пятнадцать метел взмыло в воздух. Эмили с особым предвкушением в душе уселась на место. Игра началась.       — Всем-всем-всем огромный привет. В это холодное ноябрьское утро мы встречаем на поле две самые непримиримые команды: Гриффиндор и Слизерин. — Слизеринцы при словах комментатора заулюлюкали. — И... да, я вижу, квоффл оказывается в руках замечательной охотницы Анджелины Джонсон. Эта прекрасная девушка...       — Джордан! — послышался возмущенный голос профессора МакГонагалл, который раздавался не так громко, как первый, будто был приглушен.       — Э-э-э, прошу прощения. Итак, Анджелина летит к кольцам Слизерина. Делает пас Алисии Спиннет. О, нет! Квоффл перехватывает Маркус Флинт.       Эмили впилась взглядом в летающих игроков, высматривая Маркуса.       — Можно бинокль? — быстро спросила она у Сью, протягивая руку.       Приблизившись к глазкам, она нашла слизеринца. Он прижимался к метле и стремительно летел к воротам Гриффиндора. Эмили восхищенно смотрела, как мантия формы развевалась у него за спиной, а сильная мускулистая рука держала древко метлы. В другой он зажимал мяч и готовился к броску.       — Флинт приближается к кольцам, удар и... Да! Вратарь Вуд блокирует бросок, и квоффл вновь оказывается у гриффиндорцев.       Эмили с досадой закусила губу, в то время как все слизеринские трибуны издали разочарованный выдох.       — Этот Джордан за гриффиндорцев болеет, я смотрю, — сказала она, передавая бинокль обратно Сью.       — И не говори! — обернулся к ней Малфой. — Этот придурок и слова хорошего о наших не скажет.       — Ну, так у него загонщики в друзьях, — вставил Теодор. — Эй, посмотрите!       Кто-то из охотников гриффиндора открыл счет под аплодисменты половины присутствующих и громкие стоны слизеринцев. Эмили переживала за команду Флинта, словно за свою собственную. Кажется, эта игра начинала ей нравиться.       — Мяч у Бэлл, пас Спиннет, Пьюси перехватывает... Что это? На поле появился снитч!       Взоры всех болельщиков приковались к ловцам. Хиггс и незнакомый Эмили парень из Гриффиндора бросились в одном направлении. Гриффиндорец оказался ближе, и Эмили в страхе и волнении подскочила со скамьи. Но Маркус, врезавшись в него снизу, отклонил метлу от курса, дав снитчу пропасть из виду. Со стороны гриффиндорских болельщиков раздались гневные возгласы, да и сам Джордан начал выражать свое возмущение грубыми словами, пока МакГонагалл не отобрала у него микрофон.       — Да! Маркус молодца, — удовлетворенно усмехнулся Гойл, и все остальные сидевшие поддержали его одобрительными возгласами.       — За грязное... все-все, я больше не буду! — Джордан едва не потерял свой микрофон во второй раз. — Слизерин получает штрафной. Спиннет принимает пенальти. Без проблем пробивает, и мы вновь возвращаемся к игре. Гриффиндор ведет.       Счет был двадцать-ноль в пользу Гриффиндора, и все напряженно следили за тем, что происходило на поле.       — Слизеринцы как обычно, — прошептала Сью на ухо Эмили. — Ты видела, он мог его с метлы скинуть!       — Да ладно тебе, — так же шепотом ответила Эмили. — Он спас игру.       — Правила есть правила, — присоединилась к ним Падма. — Почему все честно играют, а слизеринцы придумывают свои правила?       — Прям уж свои, — улыбнулась Эмили. — Смотри, им всего лишь назначили штраф, так? Даже если им не удалось защитить ворота, урон все равно меньше, чем если бы гриффиндорцы поймали снитч.       А игра становилась все жестче. Бладжеры летали, как сумасшедшие, загонщики обеих команд едва успевали отбивать их от игроков своей команды.       — Мяч у Флинта, он обводит Бэлл, пас Монтегю, уходит от Спиннет, снова пас Флинту. О-о-о, бладжер ударил его прямо в лицо! Надеюсь, у него сломан нос... Просто шутка, профессор! Летит к воротам, забивает! О, нет...       — Да! — прокричали трибуны слизеринцев.       Эмили хлопала от радости, взволнованно ища взглядом Маркуса.       — Ты не видела, он в порядке? После бладжера, я имею в виду, — спросила она Дафну, которая тоже сидела побледневшая и вглядывалась в свой бинокль.       — Кровь из носа пошла. Но, видимо, он может продолжать играть, раз не берет тайм-аут. — Гринграсс протянула ей бинокль.       Эмили прильнула к окулярам. Флинт летел вслед за одной из гриффиндорских охотниц. Выражение его лица было сосредоточенно, а к носу он прижимал рукав мантии. Эмили с неистово бьющимся сердцем следила за его полетом. Даже сейчас — особенно сейчас, в своей стихии, — Маркус выглядел внушительно.       Через десять минут Слизерин сравнял счет. Матч длился второй час, а болельщики начали подмерзать. Драко с Теодором наколдовали волшебный огонь и поместили его в круглый сосуд наподобие чаши, который они взяли с собой, — по их словам, их отцы всегда так согревались в зимние матчи. Самодельный костер поставили посередине между первой и второй скамьей.       — Эй, — Малфой крикнул Блейзу. — Забини! У меня место рядом есть.       Но смуглый мальчик лишь покачал головой.       — Да перестань ты, — обратился к нему Теодор. — Тебе ведь холодно.       — Мне нормально, — просто ответил Забини.       В итоге однокурсники махнули на него рукой, решив, что сам подсядет, когда ему станет невмоготу. Громкий голос Джордана, к радости их трибуны, объявил новый счет: сорок-тридцать в пользу Слизерина.       — А вверху разгорается гонка за снитч! Ловцы взмывают все выше, теперь возле них ни одного паршивца, чтобы... то есть ни одного члена команды-противницы, чтобы сбить с метлы. Они летят почти вровень. Ах, чтоб вас! Загонщики Слизерина перехватывают инициативу и направляют бладжеры в сторону ловцов. В это время Флинт летит к кольцам Гриффиндора. Вуд! Эх, Вуд, зачем ты засмотрелся на ловцов?! Счет пятьдесят-тридцать, ведет Слизерин.       Но болельщики больше не замечали сражения охотников. Эмили с замиранием сердца разглядывала маленькие точки в небе. Не было смысла смотреть даже в бинокль — ловцы улетели слишком высоко. Джордан продолжал комментировать действия остальных игроков, но голов больше не было — вратари, разогревшись, к концу матча стали лучше защищать свои ворота. А в следующий момент он воскликнул:       — Ловцы возвращаются. Судья, преследовавшая их, спускается следом. О, она дует в свисток! Кто-то поймал снитч. Это... это Хиггс, слизеринский ловец. Слизерин выиграл со счетом двести-тридцать, — убитым голосом закончил комментатор.       Трибуны, заполненные учениками в изумрудных шарфах, едва не охрипли от криков. Эмили в чувствах вскочила на ноги и захлопала под радостные вопли остальных слизеринцев. В этот момент она почувствовала себя одной из них, будто находилась на своем месте среди учеников зеленого факультета. Эмили взглянула на поле: Маркус с чувством обнимал Теренса и хлопал того по спине. Вся слизеринская команда ударяла друг друга по рукам в знак победы.       Эмили продолжала смотреть вниз, подойдя к краю трибуны. Флинт, отстранившись от парней, закидывал голову вверх, останавливая кровь из носа. Затем он махнул рукой, и команда последовала за ним в раздевалку. Эмили, улыбаясь, следила сверху, как они уходили с поля, и думала, что теперь у нее был повод подойти к Маркусу: квиддич будет отличной темой для общения. Она даже подумывала, не попробовать ли себя в этом спорте в будущем году. Судя по тому, что она быстро училась полетным навыкам, это было вполне реально. Также участие в играх сделало бы жизнь в Хогвартсе интереснее. Эмили грустно улыбнулась: а еще она могла бы пойти по стопам отца.       — Эмили, мы уходим, — протянул Драко, увидев, что Эмили загадочно смотрит в пространство, облокотившись на стену трибуны.       — Знаешь… — ответила она негромко, поворачиваясь к Малфою.       — Что?       — Можешь звать меня Лия.