***
Кажется, впервые в жизни Тала действительно не знала, что сказать другу. Абсолютно не знала, и потому молчание, разлившееся после слов Квай-Гона в пустой столовой ранним утром, продолжало висеть в воздухе, едва не доводя нурийку до состояния, близкого к ступору. – Но… Квай-Гон… как же так… – мастер тщилась сформулировать хотя бы вопрос, если уж не получалось найти доводы. – Почему?! Джинн молча и скупо пожал плечами, не поворачивая головы. Взгляд джедая был устремлен в окно, у которого они заняли столик и за которым, много-много этажей вниз, располагалась взлетно-посадочная площадка. Утреннее небо своим красновато-золотым цветом нагнетало тревогу. – Квай?.. – Что ты хочешь услышать от меня, Тала? – джедай знал, что подруга не отвяжется, пока не доведет до белого каления или не добьется ответа, но разговаривать не хотел. Совсем. Вообще-то за ранним завтраком они собирались обсудить взрыв лифта, решение Совета о введении чрезвычайного положения в Храме и много чего еще, но Сила в лице мохнатого магистра решила иначе. И надо же было Тивокке снова проехаться по поводу этого… Наверно, по отношению к Тале он поступил низко, но о сообщении, присланном Оби-Ваном в Храм больше недели назад, Квай-Гон подруге не рассказал. Не счел нужным, а может, просто не смог – он и сам не был уверен. Вместо него это сделал вуки и вряд ли настолько нечаянно, как потом пытался уверить. Впрочем, чего еще стоило ожидать? Магистр почему-то был абсолютно убежден, что Квай-Гон, увидев голограмму, тут же помчится на Мелиду-Даан, чтоб ее, эту многострадальную планету… и этот Совет, и этого магистра, и этого мальчишку, воспоминания о котором, несмотря на все доводы, отдавались в левом подреберье втрое сильнее той боли, которую причинил ему сам Кеноби!.. Он плохо спал, а если откровенно, то не спал вовсе, и теперешний разговор с Талой стоил неимоверных моральных усилий. – Ты ответишь на вопрос? – Ты пока не задала ни одного. – Прекрати паясничать, – на мгновение Квай-Гону показалось, что нурийка сейчас от него отстанет хотя бы из сочувствия. Но нет. – Почему ты отказался лететь на Мелиду-Даан? Оби-Ван же попросил о помощи. Повернув голову, Квай-Гон в упор уставился на подругу и с досадой увидел, что она действительно не понимает. – Потому. Потому что он, – Джинн вдруг заметил, что старательно избегает называть мальчика по имени. Так же, как он много лет избегал называть Ксанатоса, – потому что Оби-Ван попросил помощи у Храма. Храм ее оказал. Или я тут единственный джедай? Голос звучал ниже обычного, мастер и сам это слышал. Так у него бывало, когда эмоции переваливали через край, но возможности выпустить их в конструктивном разговоре или хотя бы бою не оказывалось. – Я полагаю, Тивокка показал тебе сообщение. – Скорее позволил послушать… Я понимаю, к чему ты клонишь. Оби-Ван попросил содействия, обратившись к Йоде, то есть практически официально. И тебе обидно, что он не упомянул твое имя. А впрочем, – не дав Квай-Гону вклиниться с замечаниями, добавила она, – чего ты ожидал? Что он будет унижаться односторонними извинениями? – Нет, я думал, он закатит истерику, – саркастично буркнул джедай и снова отвернулся. Тала качнула головой, то ли соглашаясь, то ли нет, то ли вообще не к этой теме – иногда понять ее мимику и жесты не выходило совершенно, – и, к удивлению Джинна, промолчала. Целых пять минут, что можно было счесть выдающимся проявлением ее небогатого терпения. Первым снова все же заговорил Квай-Гон. Отчасти потому, что хотелось поскорее свернуть тему. – Мне не обидно, Тала, – мастер кривил душой. На самом деле почти формально построенное обращение мальчика к главе Ордена действительно сильно задело Квай-Гона. – Просто Оби-Ван вполне ясно дал понять, что послать сообщение его заставило желание завершить дело, ради которого он там остался вопреки моей же воле, а не ради возвращения, – ко мне, – в Храм. И, пожалуйста, давай закончим разговор. Он не имеет смысла. – Если ты прав… А если нет, мой дорогой друг? Квай-Гон не нашелся, что ответить. Хотя бы потому, что допустить возможность ошибки в собственных рассуждениях значило дать им пусть призрачный, но шанс начать все сначала. А во что в его жизни выливаются такие шансы, очень хорошо не далее чем два месяца назад показал сам Кеноби.***
– Здравствуй. Я рад, что ты вернулся. Мейса Винду при этих словах перекосило так заметно, что Оби-Ван понял: если бы не уважение, которое самый молодой член Совета питал к вуки, и не минимальная субординация, два магистра, рыцарь и ученик уже имели бы «счастье» слушать его мнение по этому поводу. Но Винду предпочел не позориться, хотя выражение легкой досады с лица стереть и не подумал. – Вряд ли это стоит отнести на счет благоразумия молодого человека. Скорее к исполнительности рыцаря Нарарека. Оби-Ван молчал. Мальчик решил, что пытаться что-то сказать, прежде чем его спросят, будет фатальной идеей, и стойко перенес раздраженный взгляд Мейса, чуть заинтересованный – Йоды и откровенно сочувственный – Тивокки. Страха не было. Возможно, потому что он стоял не перед всем Советом, а перед его меньшей, хотя и наиболее внушающей трепет частью, а может, потому что обращение к магистрам он сформулировал заранее и сейчас пытался его не забыть. Оставалось дождаться момента, чтобы озвучить. Тем временем, Винду, похоже, нашел компромисс между недовольством и целесообразностью и куда спокойнее произнес, прожигая насквозь взором черных глаз: – Я полагаю, рыцарь Нарарек тебе рассказал в общих чертах о ситуации в Храме, – дождался кивка и продолжил: – В связи с этим у Совета нет ни времени, ни возможности разбираться с тобой, Оби-Ван. Ты можешь занять свою прежнюю комнату, и Сет присмотрит за тобой до тех пор, пока не закончится расследование. Потом Совет соберется вновь, чтобы выслушать твои объяснения. На этом все. Ты можешь идти. Проторчавший справа от него все это краткое время Нарарек едва слышно вздохнул, кажется, даже с облегчением, поклонился и направился прочь. А Оби-Ван, поняв, что вопроса, на который можно было бы ответить, он не дождется, сделал шаг вперед. – Если магистр позволит, я бы хотел сказать. Мейс приподнял брови: – Говори… – Магистр, я… – он запнулся и помимо воли сделал глубокий вдох. Произнести вслух то, что запланировал, на деле оказалось сложнее, чем Оби-Ван представлял. Сколько бы он ни убеждал себя в обратном, но, стоило ступить под своды зиккурата, пришлось признать: Храм был его домом, а статус рыцаря-джедая – его мечтой. И отказаться от этого – снова и теперь по своей воле – было невероятно трудно. Но мысль об очередном собрании Совета, на которое, вне всяких сомнений, даже против воли притащат Квай-Гона, внушала мальчику просто ужас. Наверно, любой бы назвал это малодушием – выбрать самый легкий путь, сбежать в Сельскохозяйственный корпус, вместо того чтобы хотя бы встретиться с мастером Джинном и понести наказание, назначенное Советом. Но Оби-Вану было все равно. Сложным путем, о котором он так мечтал за месяц до тринадцатилетия, путем, полным опасности, тревог и смерти, он уже нахлебался рядом со своим, с позволения сказать, наставником. И ему хватило. – Магистр, я хочу, чтобы Совет знал: я в полной мере осознаю, что совершил поступок, не достойный джедая и падавана. Что я предал доверие Совета… и своего учителя, – уши Йоды чуть дернулись, – и что моим действиям не может быть оправдания… Но я также искренне считаю, что проступок такого нерадивого ученика не стоит времени магистров. Поэтому я прошу Совет назначить меня в Сельскохозяйственный или иной обслуживающий корпус, как только вы сочтете это возможным. Речь была закончена и, кажется, произнесена с достаточной долей уважения и твердости одновременно. Оби-Ван затылком чувствовал ошарашенный взгляд так и стоявшего у дверей Сета, но куда больше его интересовала реакция магистров. Йода ожидаемо не отреагировал на монолог никак. Винду так же ожидаемо боролся с шоком и недовольством. И ровно в этот момент, выждав три секунды тишины, вуки разразился низким смехом. Несколько неуместно, по субъективному мнению Кеноби. – Что с тобой делать, куда направлять и направлять ли вообще – это действительно решит Совет, – стойко проигнорировав все еще давящегося хохотом Тивокку, проговорил Винду. Внятно, негромко и медленно, словно разговаривал с умственно-отсталым. Хотя Оби-Ван низко предполагал, что магистр просто из последних сил пытался сохранить лицо. – Твоя помощь в принятии этого решения нам не требуется. И выражать свое мнение вперед членов Совета действительно недостойно ученика. Оби-Ван поклонился, стараясь сделать это как можно более вежливо, дабы сгладить впечатление от своего «выступления», и вышел вслед за рыцарем.***
– Тивокка, я вообще вижу здесь мало смешного, а уж чтобы так ржать?.. – когда Зал покинул и Йода, а до собрания полного Совета по все тому же делу вора-диверсанта оставалось больше часа, Винду сжал виски. – Что, ну объясни мне, Силы ради, что тебя так рассмешило?! – Молодой ты еще, Мейс, – добродушно пробасил вуки, поднимаясь с кресла. – И опыта тебе не хватает… – Мне кажется, или ты с чего-то резко повеселел? – опустив препирания насчет опыта, мериться которым с Тивоккой было и правда просто нелепо, магистр тоже встал. Тивокка улыбнулся, одарив Винду удивительно отеческим взглядом, и задал парадоксальный для джедая вопрос: – Ты веришь в Силу, Мейс? – Варианты ответа есть? – Я верю. А еще я верю, что у нее есть чувство юмора… – Такое же больное? – беседа начинала напоминать разговор сумасшедших. – …И если я хоть немного его понимаю, – вуки тихо хмыкнул, – нескучная жизнь Совету в ближайшие лет «дцать» обеспечена. Магистр ретировался, и Мейс снова опустился в кресло. Великого юмора Силы он пока на своем веку не замечал, но подспудно чувствовал, что почему-то Тивокка все-таки прав.***
Проходя знакомые и любимые с детства галереи, Сет думал, как изменился Храм за полторы недели его отсутствия. И правда чрезвычайное положение. Да и виданное ли дело – взрыв? Рыцарь не сомневался, что виновного найдут и примерно накажут, чтобы и другим неповадно было. Но когда? И сколько всего еще успеет случиться? Однако кроме дел всего Ордена ум джедая занимали и дела куда более приземленные и, можно сказать, личные. Сет никогда не рассматривал идеи взять ученика. Возможно потому, что сначала хотел отойти от постоянной необходимости делить с кем-то свою жизнь, как одиннадцать лет делил с собственным наставником, потом считал себя слишком молодым, а потом его завертела миссия во Внешнем кольце, и рыцарь не возвращался в Храм почти четыре года. И вот, стоило ее завершить, как ему не дали провести на Корусанте и месяца. Впрочем, сейчас, глядя на понурого мальчика, вышагивавшего рядом, Сет начинал приходить к мысли, что, может, и пора… Кеноби ему понравился. Своей стойкостью, своими умом и истовой верой в то, что делает, пусть в это что-то и не всегда верили окружающие. Нарарек, можно сказать, даже восхищался им и искренне не мог понять, почему Квай-Гон Джинн так жестоко обошелся с мальчишкой и бросил на планете. Что бы ни сделал Оби-Ван, в конце концов, кто из них взрослый мастер-джедай, а кто ребенок?! Ничего удивительного, что вытянуть из Кеноби и слова о произошедшем не получилось. С Сельскохозяйственным корпусом ученик сильно загнул. Боялся, очевидно, гнева Совета и бывшего наставника и решил избежать их таким нетривиальным способом. Зря, на взгляд Сета. За Джинна он бы не поручился, хотя поступок джедая уже говорил сам за себя, но что Совет примет Оби-Вана обратно, Нарарек не сомневался. То, с какой несвойственной настойчивостью перед его отлетом Йода напоминал о необходимости вернуть «беглого» падавана с Мелиды-Даан, только еще больше убеждало рыцаря: мальчику не дадут загубить способности. И, признаться, Нарарек был бы не против помочь.***
После невнятного завтрака они разошлись каждый по своим делам: Тала к себе анализировать информацию и искать идеи, Квай-Гон – в юго-западную башню. За последние дни Совет собирался, кажется, больше раз, чем за весь предыдущий год, но толк от встреч был минимальный. Они не смогли найти ни Брука, ни кого-либо еще, кто мог устроить трагедию с лифтом. Квай-Гон сильно сомневался, что за всем этим стоял по-прежнему Чан. Слишком жестоко для мальчика, даже если принять во внимание тот факт, что он всего лишь исполнитель. Радовало одно: по-настоящему тяжелых травм, что бы ни наговорила ему тогда ошарашенная Тала, никто не получил. Мастера и троих юнлингов выписали тем же вечером, остальные находились в лазарете скорее для профилактики. И это еще раз подтверждало мысль Джинна об акте запугивания, а не убийства. В коридорах с огромными панорамными окнами до пола было пусто и светлее обычного: несмотря на время суток, слабо горели лампы ночного освещения. Сбои в энергоснабжении, признаки которых Квай-Гон мог перечислять долго, выловить и устранить окончательно не удавалось, поэтому то снижалась освещенность, то вода в водоемах переставала прогреваться, то еще что. К счастью, большинство из этих проблем джедаи, сидящие по комнатам, не замечали, но случившийся вчера под вечер резкий сбой в циркуляции воздуха едва не вызвал всеобщую панику. Казалось бы, все починили, и вот теперь снова система освещения… Эти мелкие загвоздки мешали полностью сосредоточиться на главном расследовании. Мастер подозревал, что они что-то упускают. Он упускает. Все происшествия, если подумать, складывались в некоторую цепочку от самых незначительных, заставивших сконцентрироваться на текущей жизнедеятельности Храма, до более серьезных, которые привели к общему недоверию. Это что-то напоминало Квай-Гону, будто он пытался выудить из памяти давно забытую формулу, но… Безрезультатно. Зацепиться пока было не за что и оставалось ждать. Перспектива виделась ужасной, но ничего больше на ум джедаю не приходило. Турболифт поднял его вверх на десяток этажей и остановился, и, стоило дверям раскрыться, Квай-Гон почувствовал: что-то изменилось. Не в общем, но лично для него. Неуловимо. Безвозвратно. Сила, было затаившаяся, забила дыхание болью. – Ты рано, – он всегда, всегда, сколько помнил Джинн, подходил бесшумно, несмотря на свои два с лишним центнера веса. – Разве? – Квай-Гон коротко поклонился магистру. Дружба дружбой, но перед Тивоккой он не выпендривался никогда. Ну, почти. – Еще двадцать минут. А вот вуки изменил своей вечной привычке смотреть собеседнику в глаза и встал спиной, устремив взгляд туда, где далеко вздымалась вверх крыша Сената. Квай-Гону показалось, что магистр чем-то опечален. – Но хорошо, что ты пришел раньше. Я хотел тебе кое-что сказать, пока мы не начали. – Слушаю. – Оби-Ван вернулся. Тивокка произнес это без прелюдии, без менторского тона и даже почти без сочувствия. Просто констатировал факт. И, наверно, не стал оборачиваться, чтобы дать другу возможность привести в порядок выражение лица… Иногда вуки бывал очень тактичен. По отношению к Квай-Гону, правда, чаще не к месту. Вот и в этот раз вместо тишины, в которой джедай слышал собственное тщательно контролируемое дыхание, он предпочел бы какой-нибудь разговор. – Когда? – из всех крутившихся в голове вопросов он задал тот, ответ на который волновал меньше всего. – Сегодня утром. Они предстали перед Советом, но у нас, как ты понимаешь, нет времени… «Они». Квай-Гон с большим (если не сказать – чудовищным) запозданием сообразил, что даже не поинтересовался, кого отправили вместо него на Мелиду-Даан. Да и отправили ли вообще. – Понимаю… Как все закончилось? Наконец повернувшись от окна, вуки смерил его взглядом желтых глаз: – Если ты о планете, то лидеры Молодых либо погибли, либо арестованы за измену, и в Храм направлен запрос на присутствие джедая при формировании нового правительства. Если о мальчике, то он в лазарете. «Прибью», – молнией мелькнуло в мыслях, хотя как остававшийся для Джинна неизвестным мастер мог быть виновен в необходимости врачебной помощи для Кеноби, его разум объяснить оказался не в состоянии. – Знаешь, я не настаиваю, но Вам бы поговорить… Куда Тивокке следует отправить свои идеи, вполне возможно, разумные, но произносимые таким тоном, словно он стоит у постели умирающего, Квай-Гон высказать не успел. Сначала пытался унять внутренний голос, заладивший о чувствах и Силе, а потом к Залу начали подтягиваться магистры, и стало неудобно. Рассуждения уважаемых мастеров о дальнейших действиях Службы безопасности Храма и проводивших расследование джедаев Квай-Гон слушал с пятое на десятое. Перед глазами стоял Оби-Ван. Успев за первые двадцать минут собрания Совета покорить себя за незнание имени улетавшего на Мелиду-Даан джедая, с которым можно было бы обсудить вопрос без встречи с Кеноби, за расшатанные нервы и излишнее внимание к мнению Талы, к двадцать первой минуте Квай-Гон все-таки смог собрать мысли воедино. И пришел к решению встретиться с мальчиком. Да, он солгал подруге, когда отрицал обиду на слова Оби-Вана. Но не потому вовсе, что ему нужны были эти «односторонние извинения», ситхи с ними. Просто четкая просьба о его прилете дала бы надежду думать, что еще не все потеряно, дала бы повод что-то сделать… И уверенность, что Кеноби осознает свою вину. «А ты свою осознаешь, мастер?» От собственной Квай-Гон открещиваться не собирался. Да, он поступил глупо, поспешно и, чего уж там, низко, улетев с планеты. Но тогда его будто перемкнуло, и панический страх, что кроме непослушания и активированного оружия Оби-Ван выкинет что-то еще, что он уже проходил десять лет назад на Телосе, лишил способности действовать здраво. Именно эта аналогия убивала Квай-Гона больше всего. Даже не сам ее факт, нет, но убеждение, что Кеноби о ней осведомлен не хуже наставника. И подленькая мыслишка о некоторой нарочитости действий ученика волей-неволей заползала в голову. Как и мысль о собственной недееспособности как учителя и окончательности решения Кеноби, да и вообще… Количество сомнений в себе и мальчике росло в геометрической прогрессии, и к концу собрания Джинну это окончательно надоело. Он запутался в предположениях, причинах и следствиях и решил прибегнуть к испытанному способу – слушать веления Силы. – Учитывая, что нам с Талой нужна помощь в расследовании, не будет ли логично привлечь к нему вернувшихся с Мелиды-Даан? – Квай-Гон дождался формального «вопросы есть?» и поспешил внести предложение. – К диверсиям они причастны быть не могут, так что… – Нарарека можете взять, он толковый джедай, – откликнулся Винду. – А что касается Кеноби, магистр Йода считает, что Совету стоит удовлетворить его настоятельную просьбу, так что вопрос об участии снимается. – Какую просьбу? – Направить его в Сельхозкорпус. Честно говоря, иногда намеки Силы были чересчур прямолинейны.***
Оби-Ван порядком перепугался, когда после приветствия Винна Ди Юни сообщила, что Бент тоже тут и будет рада его видеть. К счастью, целительница заранее успокоила, сказав, что с мон-каламари ничего страшного не случилось, и спустя несколько десятков минут, которые его осматривали и подлатывали медики, он уже обнимал сидящую на больничной койке Бент. – Оби-Ван! – Эйрин повисла на его плечах, сжав так, что мальчик едва не задохнулся. – Ты цел, ты жив, ты вернулся! Как я рада! – Я тоже рад, Бент, – наконец вырвавшись из крепких объятий, он присел в кресло у кровати. – Мне сказали, ты пострадала при взрыве. Как ты? – Лучше. Я вывихнула ногу и ударилась головой, но меня скоро выпишут. – Хорошо, – действительно, это была первая по-настоящему хорошая новость за много дней. – Кто-то подорвал лифт, я слышал… Ужасно. – Да… – девочка сразу погрустнела. – Знаешь, когда я поняла, что мы падаем, я очень испугалась. Ты не представляешь. Вздохнув, Кеноби опустил глаза. Да, он не представлял, насколько может быть страшно оказаться в запертой кабине лифта, срывающейся с тросов вниз. Впрочем, возможно, не намного страшнее, чем когда тебя сталкивают с горнодобывающей платформы в море со связанными руками. – Ну а как ты? Ты сильно изменился. – Ты как всегда предельно тактична, Бент. Все хорошо. Более или менее. Правда. – Совет уже говорил с тобой? – Да. – И?.. – У них много дел, Бент, им сейчас не до меня, – уклончиво отозвался Оби-Ван. – Думаю, они простят тебя, – мон-каламари улыбнулась. Ее серебристые глаза излучали свет и сочувствие, и Кеноби стало стыдно за ложь. Но так не хотелось огорчать подругу. – Ты подросла. – Да. Учителя считают, я скоро стану падаваном. Она произнесла это до того серьезно, что Оби-Вану стало не по себе. Он уже слышал, что падаваном стал Рифт, что при деле Гарен, а теперь вот и Бент скоро станет… Один он топтался на месте. Даже нет – откатывался назад. – …мастер Джинн тоже так думает. – Что? – имя бывшего учителя вырвало из размышлений. – Мастер Джинн тоже думает, что я готова стать учеником джедая, он мне это сказал после того, как мы нашли пропавшие вещи в озере. – Ты помогала ему в расследовании? – Да… – Бент запнулась, чувствуя неловкость. – Вы виделись? Вы поговорили? – Нет, – буркнул мальчик. А вот и еще одна причина, по которой Квай-Гон остался в Храме. Расследование, как же… Однако быстры Вы на принятие решений, мастер… – Почему?! – О чем нам говорить, Бент? О том, как я остался на Мелиде-Даан? Или о том, как он меня там оставил? Ты знала, что я посылал сообщение в Храм с просьбой о помощи? – Эйрин отрицательно качнула головой. – Он не прилетел. И знаешь, я… – Оби?.. Оби-Ван встал, вцепившись пальцами в спинку кресла, и отвернулся, стараясь скрыть эмоции, наверняка отпечатавшиеся на лице. Что он мог сказать ей? Что сожалел о своем поступке? Бент наверняка и так это видела, она хорошо его знала. Что заочный отказ Квай-Гона ранил его сильнее решения мастера улететь прочь? Об этом говорить было слишком больно. Или что у него просто не осталось моральных сил на какие-то действия? Вряд ли Бент поймет. – Но ты вернулся. Значит, все хорошо? – Тебе позволят прогуляться? – вспоминать события на Мелиде-Даан было тошно. А думать о будущем еще сложнее. – Не знаю. Но я спрошу.***
– Кое-чего не знаешь ты, – Йода остался, когда все другие магистры уже разошлись, и сказал первые слова за час. – Секретную миссию Сенат нам поручил. В Казначействе нашем большую партию вертекса держать нас попросили. Квай-Гон закатил глаза, тем самым маскируя свое удивление. Вертекс был чрезвычайно ценным минералом, многие миры использовали его обработанные кристаллы как замену кредитам. Им не хватало своих проблем, как Сенат подкинул еще. – Решить вопросы наши как можно скорее должны мы. Две звездные системы в конфликте о поставке столкнулись. Если Сенат о нашем положении шатком узнает, вертекс нейтральной стороной сохранен не будет, и к войне это приведет. – Я понял, – Квай-Гон действительно понимал, что и так поджимавшее время теперь почти вышло. – Я начну с Миро Даруна. Должен же как-то этот злоумышленник передвигаться по Храму… – и без перехода, пока оставалась смелость, продолжил: – Магистр, можно вопрос? – Ммм? – Оби-Ван… Он попросил направить его в корпус обслуживания? – Мм, да, просил мальчик. – Почему? – мастер спросил это тихо. Очень тихо. Почти бесцветные глаза оглядели Зал один раз, второй и остановили свой взор на джедае. И у Квай-Гона сложилось впечатление, что великий магистр смеется, хотя речь Йоды осталась привычно неторопливой и ровной. – Воле Силы джедаи следовать должны, да, дорогой ее идти. Но сами идти должны… – магистр тихонько побрел прочь. – Да, сами. Квай-Гон стиснул зубы. Не то чтобы он думал, что в послушании Силе Йода перегибает сейчас палку, или что доверять чувству Силы едва обученного падавана неразумно, или еще что, но ответ учителя ничего не прояснил, впрочем, как всегда. Или даже хуже. Внутренние весы, на одной чаше которых лежали совесть и тревога, а на другой – страх и сомнения, и которые еще десяток минут назад титаническими усилиями воли джедая склонились в сторону разговора с Кеноби, снова пришли в движение и перекосились в противоположном направлении. Клятвенно пообещав себе найти мальчишку, как только закончит с Даруном, что Квай-Гон счел вопросом более важным, мастер спустился к раскуроченному лифту. Конечно, техники и дроиды тут прибрали и даже начали ремонтные работы, но следы взрыва и падения двух лифтовых кабин все еще оставались видны. Джедай внимательно осмотрел открытые для починки внешние двери и свисающие сверху тросы. Чего злодей хотел добиться этой акцией вандализма? Деморализовать их? Уже спускаясь по ступеням, Квай-Гон застыл на месте. То ли само слово, промелькнувшее в мыслях, его на это натолкнуло, то ли просто очень похоже было, но он вспомнил. Сколько-то лет назад Совет дал ему задание остановить тирана на одной из планет Внешнего Кольца. Стратегия того человека, направленная на захват власти, была изящна и проста и строилась на одном-единственном уравнении: Разлад + Деморализация + Отвлечение внимания = Разрушение. Формула, очевидно, была взята за образец и здесь. Но кем?.. В техническом зале низко гудели приборы, и мельком Джинн подивился, как Миро еще не спятил от такого соседства при учете извечного голубоватого света мониторов. – Вот. Дарун наконец-то вывел на несколько экранов все возможные ходы и лазы, по которым, согласно его расчетам, мог пролезть тринадцатилетний мальчик (за неимением других идей Квай-Гон решил пока остановиться на мысли, что основным источником их неприятностей все еще оставался Брук), и вопросительно уставился на джедая. Джедай свои мысли не замедлил озвучить: – Ну ничего себе! – он и правда никогда не думал, что в Храмовом зиккурате столько кроличьих нор. – Миро, можно как-то сократить число вариантов? Ставший от волнения еще более прозрачным, чем обычно, главный техник Храма помотал головой. И с тяжким, полным грусти за собственное детище, вздохом добавил: – Я едва успеваю устранять неполадки. Исправление одной неизменно ведет к появлению других… Это саботаж, Квай-Гон. Причем невероятно хорошо спланированный и исполненный. И я сомневаюсь, что смогу его остановить без перезапуска всей системы жизнеобеспечения. – Раз уж ты так говоришь… Джинн с сочувствием смотрел на молодого джедая, в одиночку, если не считать пары помощников, отвечавшего за все технические вопросы Храма, и думал, что к этой проблеме, чуть ли не до слез расстраивавшей Миро, Брук все-таки причастен быть не мог. Слишком сложно. Пусть даже и самому главному технику едва исполнилось тридцать (если вообще исполнилось, точный возраст жителя планеты Питон Квай-Гон не знал и прикидывал от своего), для юнлинга придумать такую схему было делом абсолютно непосильным. Нет, это сделал кто-то, так же технически одаренный, как Дарун, и так же сведущий в обслуживающих системах Храма… в дополнение к его ненависти к джедаям, навыкам скрытности и бесшумного передвижения. И к владению Силой, далекой от светлой. Квай-Гон замер. Почему ему пришло это в голову? До сих пор единственной установленной личностью, владеющей Силой и причастной к трагическим событиям, был Чан, хотя они с Талой и подозревали, что мальчиком кто-то руководил. Но список кандидатов на «руководителя» оставался пуст, несмотря на… несмотря на то, что в день, когда они засекли Брука у пруда, там был кто-то еще. Он как-то забыл о тех словах нурийки, а она ведь была не на шутку встревожена тем фактом, что кто-то, чей шаг сильно отличался от тихого шага джедая и чье знание окружения не отличалось совершенно, преследовал Квай-Гона. Сам мастер тогда ничего не почувствовал. Но сейчас он в этом уверен уже не был. Ведь если подумать… Если подумать, честно и беспристрастно, он знал, кто обладал всеми перечисленными качествами. И до сих пор неразгаданный привкус происходящего – привкус личной мести – вставал на место последней частью мозаики. – Ксанатос. Миро услышал его и распахнул глаза в таком неземном удивлении, что Квай-Гону стало стыдно за собственное спокойствие. Которое испарилось, стоило только услышать голос сзади. Мальчишка, видимо, заговорил еще с порога. – Мастер, здравствуйте, я мог бы… – Оби-Ван, ввалившийся в помещение вместе с Бент, увидел его и поперхнулся словами. Замолк, глядя исподлобья, и, чуть помедлив, начал снова: – Здравствуйте, мастер, я хотел попросить у Вас комлинк, если можно. – Конечно, – ответ Миро Даруна прозвучал с запозданием, он все еще не отводил взгляда от Квай-Гона, и в этом взгляде читался вопрос, – конечно, Оби-Ван. Кеноби подошел ближе, словно демонстративно игнорируя бывшего наставника, в отличие от мон-каламари. Эйрин поклонилась, и Квай-Гон обернулся, чувствуя, как все медленно холодеет внутри. – Разве ученикам разрешили покидать комнаты? – вместо короткого кивка в ответ на приветствие Бент, джедай вложил в голос строгость и окинул детей ледяным взглядом. – Мы только хотели пройтись, – пожал плечами Оби-Ван, упорно избегая смотреть на него прямо. Вместо этого он разглядывал мониторы. Квай-Гон отметил, что мальчик подрос, а может, похудел, но сейчас казался Джинну выше, чем когда они прощались на планете. «Или просто ты отвык, мастер?» Голубые глаза стали холоднее и злее. А еще за правым ухом не было косички… Но если он прав (а он прав, он это чувствовал), все это уже не имело никакого значения. – Ученикам запрещено разгуливать по Храму. Вернитесь к себе. Сейчас же. – Но, мастер Джинн, – мон-каламари сцепила пальцы где-то на уровне солнечного сплетения и, кажется, была готова расплакаться, – если Вы что-то ищете, мы могли бы Вам помочь… – Это дело мастеров-джедаев и Совета, Бент. Не юнлингов. И тем более не тех, кто и юнлингом не является. Лицо Оби-Вана застыло, и в тишине, тяжелой и душной, Квай-Гон услышал, как ахнула девочка. Он думал, Кеноби сейчас что-нибудь скажет. Честно говоря, он даже хотел этого. Но мальчик молча вышел вон. Проигнорировав какой-то вопрос Даруна, Квай-Гон закрыл глаза и попытался справиться с черной злостью в душе. Каким бы ни был изначальный план Ксанатоса, одного он уже точно добился, хотя, возможно, и сам об этом не подозревал: стараниями бывшего ученика и вынужденными из-за этого действиями самого джедая и без того шаткие планы Квай-Гона снова разваливались на части. Неужели это тоже проявление Силы?