Дорогами Силы

      Если хорошо подумать, тринадцать лет – не так уж много. Даже совсем нет. Обычные дети в это время ходят в школу, заводят новых друзей, мечтают. Радуются жизни. И ему всего тринадцать.       Или в его случае вернее сказать «уже»?       Им с самого детства, кажется, еще раньше, чем они научились ходить, говорили, что восприимчивость к Силе – великий дар, а воспитание в Храме джедаев – огромная честь и возможность служить Силе, Республике, миру и справедливости. И они верили в это. Учились чувствовать Силу, управлять своим телом и управляться со световым мечом и много чему еще ради того, чтобы однажды их выбрали падаванами. Чтобы в конце концов они стали джедаями и служили Силе, Республике… ну и прочая, прочая, прочая.       Сейчас Оби-Ван начинал думать, что воистину Вселенная не знала большей лжи, чем эта. Он был восприимчив к Силе. Он учился в Храме. Он не был лучшим, хоть и старался. Он не был выбран падаваном…       Оценивая свою прошедшую недолгую жизнь критически, Кеноби понимал, что именно на данном этапе стоило бы сказать «и слава Великой Силе!» и с легкой душой отправиться в Сельскохозяйственный корпус. Ведь магистр Йода так часто повторял: все имеет смысл, и ничто не бывает так однозначно, как кажется сначала.       Но он всегда был упорным. Упертым. Порой к месту, чаще – нет.       Иногда – совсем нет.       Когда Квай-Гон Джинн принял решение взять его в ученики, Оби-Ван решил, что мечта сбылась. Что это прекрасный сон.       Как оказалось, словосочетание «чудовищный кошмар» описало бы происходящее гораздо вернее, но на лингвистические изыски мысли мальчика уже не распространялись.       Он не знал, что делать. Он ничего не знал и больше всего на свете хотел только одного: чтобы все закончилось. Неважно как. Пусть Совет выгонит его с позором, заклеймив предателем и трусом, или пусть Квай-Гон все-таки сорвется и прибьет его, или пусть он снова проснется на Мелиде-Даан, голодный и замерзший… Хотя он и так был голодным и замерзшим.       С того момента, как он очнулся в пустом запертом трюме, Оби-Ван забился в угол и сидел там, не поднимая головы. Одежда после лазаний в воде более-менее высохла, но все еще оставалась влажной и липла к телу, мальчика трясло от холода, голова раскалывалась: Ксанатос не пожадничал и приложил об обшивку корабля так, что можно было не сомневаться в сотрясении мозга. Вдобавок Кеноби тошнило.       Сила, ну почему он не дождался Службы безопасности, а побежал за Бруком сам?! Он кретин. Он просто малолетний кретин, собственное уязвленное эго пытавшийся прикрыть бравадой. И что теперь? Теперь один юнлинг мертв, один пленен, Ксанатос в бегах, и пройдет вечность, пока Совет соберется, обсудит ситуацию и даст Джинну разрешение покинуть Храм.       Если даст.       И если он сам доживет до этого момента, насчет чего мальчик уже уверен не был.       Все-таки Квай-Гон был прав…       – Это дело мастеров-джедаев, а не юнлингов.       – Он не хотел, чтобы это затронуло тебя.       – Вернитесь к себе!       – Шустрый мальчик.       Оби-Ван вздрогнул, когда лоб коснулся сложенных на коленях рук, и резко выпрямился, прогоняя сонливость. И все-таки Квай-Гон был прав, как и чаще всего, подумал он. А еще подумал, что признать правоту более опытного гораздо легче, когда из-за своего непослушания ты находишься в полном дерьме.       Однако, несмотря на очевидность фактов, Оби-Ван вместе с чувством вины ощущал раздражение. Нет, сейчас, хотя и с приличным и фатальным для собственного здоровья опозданием, мальчик понимал, что своими уколами мастер стремился отвадить его от расследования в общем и собственной персоны как объекта ненависти Ксанатоса в частности, но все же… Даже такую простую вещь, как предостережение ребенку, Джинн умудрился превратить в какой-то нелепый, болезненный фарс.       Что иронично, действия наперекор старшим и импульсивная погоня за предателем как раз отлично укладывались в стиль самого Квай-Гона, а Оби-Ван все-таки был его учеником…       А был ли? Задавая себе этот вопрос, Кеноби не мог найти однозначного ответа. Возможно, это довлел призрак Ксанатоса, возможно, Джинн разочаровался в нем после того, как узнал получше, а может, ни при чем были и прошлое Квай-Гона, и сам Оби-Ван, а причина крылась просто в складе характера мастера, и именно поэтому все начало разваливаться еще задолго до Мелиды-Даан или даже не начинало клеиться вовсе. Привыкнув быть самокритичным, Оби-Ван все же считал, что в их ситуации большая часть вины за неудавшуюся попытку лежала на Квай-Гоне, который этой вины, кажется, не признавал и… на котором Орден не заканчивался, как заметил мастер Нарарек.       Ему нравился Сет. В меру зрелый и мудрый, в меру молодой и непосредственный, он, по сравнению со всеми джедаями, с которыми имел дело Оби-Ван, сражал непритворным добродушием и открытым участием, столь же далеким от банальной жалости, сколь далеким от проявления подобных чувств по отношению к ученику был Джинн. Если судить беспристрастно, то, наверно, Нарарек мог стать прекрасным учителем, и эта мысль не давала Кеноби покоя. В том числе потому, что думать о чем-то было надо, чтобы не подвинуться рассудком, а вспоминать лишний раз Квай-Гона не хотелось.       Чуть сменив позу, Оби-Ван откинул голову назад и прислушался. На корабле было тихо, и эта тишина пугала. Хотя бы потому, что она означала непоколебимость планов Ксанатоса, с которыми Кеноби было не по пути как в фигуральном, так и, желательно, в физическом смысле. Желаний его, конечно, никто не спрашивал, и даже возможности высказать свое несогласие Оби-Вану не представилось: за все время полета, по грубым прикидкам мальчика, уже перевалившее за полные сутки, бывший ученик Джинна явлением своей персоны его не удостоил. Впрочем, незачем иметь гениальный интеллект, чтобы понимать: когда-нибудь это случится. Когда-нибудь, и скорее раньше, чем позже, они прибудут в пункт назначения, и Ксанатос вспомнит о пленнике. И вот тогда что-то надо будет делать.       Перебрав в отказывающем от усталости мозге весь скудный перечень вариантов, Оби-Ван пришел к заключению, что вероятнее всего конечной остановкой их путешествия станет Телос 4. Развитая планета Внешнего Кольца и родина Ксанатоса, на которой тот будет в максимально комфортной обстановке. Вспоминая опыт Бендомира, где телосиец творил, что хотел, и перекладывая его непомерные амбиции и ненависть к джедаям на изрядную долю влияния, которую только может иметь владелец горнодобывающей компании на родной планете, Кеноби не сомневался: даже тащи Ксанатос пленника на цепи через всю столицу, никто не отреагирует. Никто не поможет. Он остался один.       Один.       Сейчас он был бы рад даже Квай-Гону.       Транспорт слегка тряхнуло, потом еще раз. Похоже, они выходили из гиперпространства.       Оби-Ван на несколько секунд задержал дыхание, словно собирался нырнуть, пытаясь успокоить работающее на пределе сердце. Хотелось спать, и никакие упражнения из джедайского арсенала уже не действовали, затекла шея, и все тело ломило от неподвижного сидения на дюрастиловом полу. Медленно выдохнул, вдохнул так глубоко, как получилось, игнорируя сведенные нервным напряжением грудные мышцы, снова выдохнул…       План, составленный много часов назад, так и не претерпел кардинальных изменений, а теперь времени на них не было вовсе: до посадки не более тридцати минут, даже если сделать скидку на загруженность космопорта. Все, что оставалось, это найти в себе силы и мужество для одной-единственной банальной задачи – бежать. Как только появится хотя бы намек на возможность – бежать. Как можно быстрее и дальше и не думать о том, что тягаться в беге с Ксанатосом смерти подобно. И не столько потому, что Оби-Ван плохо себя чувствовал, или не знал города, или все вместе взятое, а потому что речь шла именно о Ксанатосе. Признаваться в этом было противно и низко, но черноволосого предателя мальчик боялся до судорог. Жестокость телосийца превышала все разумные пределы, и вид мертвого Брука все еще заставлял подкатывать к горлу склизкий комок. Кеноби не сомневался: если побег не удастся, он позавидует быстрой смерти бывшего соперника. Если успеет испытать хоть что-то, кроме боли, конечно.       Оби-Ван почувствовал, как корабль коснулся земли, и с усилием оторвал затылок от стены. Сила, помоги ему… Он хотел быть джедаем, он хотел быть падаваном, он…       Он просто не хотел умирать.       Ксанатос возник на пороге как раз тогда, когда Оби-Ван в третий раз повторил себе, что сможет. Что именно – уже не детализировал.       – Выходи, – Ксанатос едва заметно торопился. – Пойдешь рядом. Мне сказать, что будет, если выкинешь фортель?       Оби-Ван молча помотал головой, по стеночке поднимаясь на подгибающихся ногах. Он действительно прекрасно понимал, пример Чана оказался показательным.       Но на безумный план это уже повлиять не могло.       Они спустились по трапу, оказались в небольшом ангаре. У открытых дверей ждали.       – Господин, мы приготовили все, как Вы велели, – мужчина поклонился Ксанатосу.       Тот слегка кивнул:       – Хорошо, – бывший джедай небрежно кинул работнику информационный чип. – Проследите, чтобы этот человек попал во все базы на планете. Если прилетит, сообщить мне. Не задерживать самостоятельно.       Оби-Ван не сомневался: на чипе содержалась информация о Квай-Гоне.       Они вышли на площадку перед космопортом, миновали выделанные под старинную ковку ворота, за которыми стартовали и парковались общественные и частные транспортники. От крытого спидера к ним двинулась охрана, приостановилась, чтобы пропустить еще одно транспортное средство, и в этот момент Оби-Ван понял, что сейчас ему будет больно.       Впрочем, он ошибся.       В первую очередь потому, что было очень больно, а во вторую – потому что страх вкупе с чужой обжигающей злостью подбросил мальчишку на ноги лучше самых хороших уговоров. Наверно, водитель спидера, на капот которого прыгнул Оби-Ван, сильно удивился такому способу самоубийства, но Кеноби на него не смотрел. Сзади что-то орал благим матом Ксанатос, раздавая пинки и указания своим людям, а мальчик, поймав момент разворота машины, скатился с нее на каменную мостовую переулка, прямо под ноги праздно гуляющих зевак, и кинулся без оглядки прочь. Только бы скрыться из виду, только бы…       Кто-то выстрелил поверх голов, какой-то не в меру сознательный горожанин, подчиняясь приказу «держи его!», попытался схватить Оби-Вана за руку, но мальчик вывернулся и прянул вправо. Потом влево, потом опять вправо, потом…       Потом Кеноби уже не помнил, сколько сделал поворотов и куда. Мимо мелькали монументальные дома в цветной отделке, покосившиеся серые здания, разборные палатки рынка под открытым небом… В какой-то момент он сообразил, что забрался в город слишком глубоко и что это не лучшая идея. Свернул, снова не зная куда, попетлял по однотонным, полупустым улицам, влетел в толпу богато одетых мужчин и женщин напротив полукруглого, украшенного по колоннам каменным плющом и похожего на корусантскую оперу строения, и наконец-то вновь услышал низкий гул заходящих на посадку кораблей.       Думать на бегу было сложно, кроме того, Оби-Ван понимал, что, мотаясь по городу в таком темпе, скорее привлечет ненужное внимание, чем избавится от него, да и приближающий предел физических возможностей играл не последнюю роль. Но только когда преследователи перестали дышать в спину и окончательно пропало ощущение, что его вот-вот схватят за шиворот, мальчик остановился.       Он давно потерял счет времени и расстоянию, но, судя по всему, за пару десятков минут стремительного бега смог вернуться к космопорту. Идея, не блиставшая оригинальностью, заключалась в том, чтобы найти укромное место, переждать суету, а затем пробраться на отходящий с Телоса корабль. В идеале – на Корусант, в сущности – на любую планету поближе к центру Республики.       Оби-Ван планировал притаиться где-нибудь недалеко от посадочных площадок, откуда можно было видеть хотя бы часть космопорта, но на поверку все ближайшие здания оказались либо многолюдными таможенными терминалами, пассажирскими и грузовыми, либо слишком хорошо охранялись. Пришлось забрать намного правее, потом еще, и, в конце концов, от главного порта столицы Оби-Вану остался виден только закрученный в спираль шпиль, а вокруг потянулись жилые кварталы, тихие и скромные.       Наверно, именно эта тишина и спасла Кеноби жизнь.       От безостановочного бега сердце все еще колотилось, отдавая шумом крови в голову, и будь здесь хоть на йоту больше внешних звуков, он ни за что бы их не услышал. А так повезло – негромкий разговор мужчин Оби-Ван уловил за секунду до того, как они вывернули из-за угла прямо перед ним. Время вокруг мальчика, как это уже бывало на Мелиде-Даан, словно превратилось в вязкую застывающую смесь, и пока парни, определенно те же самые, что встречали Ксанатоса у космопорта, медленно соображали, что к чему, Оби-Ван успел прикинуть шансы.       Их было трое, полных сил и вооруженных, а за его спиной лежало только несколько сот метров пустой и прямой улицы. Не догонят, так пристрелят, и никакая джедайская сноровка не спасет.       Мгновения замешательства врагов заканчивались, пора было решаться, и Оби-Ван прыгнул вперед, выбрав мишенью самого на вид хилого. В реальности примерно с таким же успехом на тренировках рукопашного боя он пытался сдвинуть с места Квай-Гона, но эффект неожиданности позволил продавить четкую линию обороны ровно настолько, чтобы проскользнуть мимо.       По подобному переулку он уже пробегал минут двадцать назад и видел арку между домов – единственное для него сейчас спасение. До заветного поворота оставалось каких-то несколько рывков, когда в плечо прилетел сокрушительный удар, толкнул, кожу и мышцы сначала обожгло, а потом свело судорогой. Ныряя в арку, Оби-Ван машинально коснулся места попадания, но ничего не почувствовал. Парализатор. Похоже, Ксанатосу он был нужен живым.       Кеноби ввалился в первую попавшуюся дверь, на счастье незапертую. Пролетел четыре этажа, с ноги выбил, вместо того чтобы отодвинуть засов, дверь на чердак и через маленькое, без стекла, оконце выбрался на крышу. Не отстающий топот трех пар ног придавал ускорение, не сильно думая о последствиях, Оби-Ван с разбега сиганул на крышу на противоположной стороне улицы и свернул вправо. Разбег, прыжок, приземление, разбег, прыжок, приземление, разбег… Он снова потерял ориентацию в пространстве, еще долго слышал, как подручные Ксанатоса следовали за ним по земле, и в какой-то момент почувствовал, как кровля под ногами заметно просела. Он давно выбрался за пределы жилых кварталов, вокруг, насколько с высоты хватало глаз, тянулись трущобы, кое-где виднелись машины для сноса. Пора было спускаться, Оби-Ван заприметил на следующем здании подходящую лестницу.       Очередная крыша, наполовину уже обваленная, скрипнула сгнившими досками от его приземления и сдалась под его весом как раз на середине, увлекая Кеноби вниз, в темноту трех с половиной этажей, вместе с крошащимися прямо в полете бетонными блоками. Оби-Ван вскинул руки, запоздало сообразил, что хвататься-то и не за что, а потом двойной удар – полом в ноги снизу и чем-то тяжелым в макушку сверху – оборвал хаотичные мысли в усталой голове.       Кажется, провалялся без сознания он весьма долго: небо, видное в провал крыши и обрамленное краями поломанных досок, значительно потемнело, сменив голубую лазурь на насыщенный ультрамарин. Оби-Ван лежал на спине, и это было хорошо. Очень хорошо, потому что сил подняться или даже пошевелиться не было вообще, и несколько минут мальчик просто лежал, глядя, как на чистом, без единого облака полотне появляются мелкие, еще тусклые звезды. Некоторые из них были настолько блеклыми, что приходилось напрягать зрение, чтобы их увидеть, и на каком-то этапе голова на такое напряжение ответила стрелой острой боли. Оби-Ван поспешно прикрыл глаза и наконец решил, что пора разобраться хотя бы в собственном теле.       Для начала мальчик пошевелил левым плечом, попавшим под выстрел парализатора, и понял, что пробыл в отключке не менее трех часов: рука полностью слушалась, хотя еще зудела. Так же осторожно, от плеча до пальцев, проверил правую руку, потом ноги и, насколько позволяли знания и умения, позвоночник. Кажется, повезло, и обошлось без переломов, что очень радовало. Оби-Ван облегченно вздохнул.       И тут же об этом пожалел.       Мастер Ди Юни с иронией говорила юнлингам: «Даже если, исходя из ситуации, вы на сто десять процентов уверены, что основной удар пришелся на ноги, проверьте сначала грудь. Переломанные ноги могут подождать минуту, переломанные ребра могут отправить вас в Силу быстрее». Приходилось признать, что и на сей раз главная целительница Храма оказалась права: несмотря на то, что падал он вертикально ногами вниз, а сверху на голову летели обломки, из всех костей в теле первыми не выдержали именно ребра. Впрочем, возможно, ему на грудь просто что-то упало уже после того, как он благополучно отключился.       К счастью, о переломах речь, кажется, не шла, скорее о сильных ушибах и, быть может, трещинах, но глубоко дышать все равно оказалось больно. Плохо. С такими повреждениями долго не побегаешь.       Решив, что основную диагностику он уже провел и провел успешно, Оби-Ван очень медленно сел, помогая себе ослабевшими руками, поджал ноги и почти встал, ухватившись за подвернувшийся обломок чего-то каменного. И так же медленно опустился обратно на пол, привалившись спиной к стене. Итак, что он имел? Абсолютно точно повреждения ребер, сильные ушибы колен вследствие падения (стоять было тяжело и больно), ноющие запястья (похоже, тоже при падении, когда заваливался назад), уже поджившие ссадины на макушке и затылке и сотрясение мозга или даже два. Если сложить последние факты и прибавить головную боль, тошноту, мошки перед глазами и явную собственную заторможенность, в перспективе вырисовывалась нерадужная картина черепно-мозговой травмы, хорошо если легкой. Оби-Ван не сомневался, что в реальности список повреждений куда более обширен и серьезен, но пока хватало и этого.       Подняв голову, мальчик снова всмотрелся в небо. Сколько времени прошло с того момента, как корабль, пилотируемый Ксанатосом, приземлился на Телосе? Часов пять, наверно, большую часть из которых Кеноби пролежал на заваленном строительным шлаком полу. Ветер шелестел мелкой каменной крошкой, свет внутрь почти не проникал, да и на улице начало темнеть, так что по углам зала, в котором сидел Оби-Ван, расползлась почти чернильная тьма. Холодало, или его просто знобило, и хотелось есть. Воду в трюме на корабле Ксанатос ему тогда оставил, а вот еду, конечно, нет, в столовой Оби-Ван был в последний раз днем, когда они с Сетом вернулись в Храм, то есть примерно… трое суток назад, если он правильно помнил расположение Телоса 4 на звездных картах. Пока события неслись галопом, а в крови кипел адреналин, это не сказывалось, но теперь голод давал о себе знать вдобавок к усталости. Оби-Ван знал, что если прямо сейчас что-то случится, и ему придется снова бежать, он сможет это сделать, но чем дольше он сидел на одном месте, тем меньше у него оставалось шансов подняться, по крайней мере пока он не выспится, пока не притупится ноющая боль и не пройдут последствия сотрясения.       Взвесив все «за» и «против», Кеноби решил, что логичнее будет остаться тут. Если еду, от отсутствия которой он пока все-таки не умирал, еще можно было как-то где-то достать (на худой конец, украсть), то медикаменты, как вещь более необходимая, в любом случае оставались недостижимой роскошью. Так что смысла дергаться нет, лучше действительно отоспаться. Здесь, в нежилых кварталах, его вряд ли найдут, а если и найдут, то скорее примут за обычного бездомного ребенка. Здесь он в безопасности, хотя бы на время.       И все же прежде чем окончательно завалиться спать, Оби-Ван обследовал дом, насколько смог. Второй и третий этаж приказали долго жить, да и лестница давно обрушилась, а вот на первом отыскалось более подходящее для сна помещение с крышей над головой и целыми стенами, явно бывшее когда-то жилой комнатой. Тут, привалившись спиной к стене и подложив руку под голову, он заснул.       Снилась всякая ерунда. В основном просто какие-то цветные кляксы, даже не претендующие на то, чтобы называться образами, какие-то отголоски Храма. Иногда он снова бежал по бесконечной, запорошенной колким снегом улице Зеавы, видел лица Серизы, Нильда, Мавата и – почему-то – Нарарека, потом снова приходила чернота, в которую он исправно падал. Несколько раз Оби-Ван просыпался. От боли в ребрах, когда неудачно повернулся, или от холода, но снова быстро проваливался в сон, даже не пытаясь определить время суток снаружи.       В какой-то момент сны исчезли, а потом он проснулся окончательно. Боли больше не было, во рту присутствовал приятный мятный привкус – Оби-Ван знал, что такой эффект дают некоторые сильные анальгетики. Под пальцами вместо каменного пола оказалось что-то тканевое и почти мягкое, а выломанного дверного проема старого дома больше не существовало: вместо него красовалась вполне себе обычная дверь, такими оснащают внутренние переходы в небольших кораблях. Единственным источником света служила продолговатая лампа на потолке, работавшая в скудном аварийном режиме.       Дверь внезапно, словно кто-то почувствовал, что он очнулся, отъехала в сторону, из коридора хлынул чересчур яркий для Кеноби свет, очертивший в проеме знакомый высокий силуэт и разметанные по плечам длинные волосы. Собственный облегченный выдох Оби-Ван услышал словно со стороны. Слава Силе. Теперь все будет хорошо…