Черная Смерть

Услышать от старого друга, что он тебе теперь еще и слуга шокирует. Почему? Как? Быть ближе к чему-то теплому, что не отталкивает очень ценно, но все же любые такие привязки ошеломляют и, волей-неволей, начинаешь думать о том, что это насильно. Но на этот вопрос Хонэ ответил, что он мне все равно — друг. Мол: «Я всего лишь буду теперь чуть более беречь тебя и иметь с тобой связь». Успокаивает. Очень приятно. Когда попадаешь в такую ситуацию и положение, когда некто теплый без задней мысли о тебе заботится — не хочется возвращаться к повседневным делам или каким-то тревогам. Хочется просто находиться рядом. Самое приятное — я знаю, что оно искреннее. Ведь у хозяина и слуги есть мысленная связь. Но она не постоянна, и любой из нас может ее «включать» по своему усмотрению.

***

Шел шестой день моего пребывания у Хонэ. Он постоянно был рядом, опекал, заботился. Казалось, будто ты попал в сказку, только вот…я поздно заметила, что у меня начали отказывать ноги. На второй день мне было лучше, на третий тоже. На четвертый было небольшое ухудшение, но оно было еле заметным, на пятый день было чуть лучше, но сегодня заметила, что не могу и пальцем пошевелить. Фунсай с самого раннего утра бегает и пытается помочь. — Похоже, тот демон повредил тебе обе ноги очень сильно. И первой начала отказывать та, которую я тебе вернул, верно? — я кивнула. — Черт. Кацуми, нам нужен твой отец. Он сможет подсказать, что делать. Иначе, боюсь, через пару недель тебя всю парализует. — Хорошо, — держась за стенку, попыталась встать, и чуть не упала, но Хонэ взял на руки. — Не перенапрягайся. Благодаря скорости божества мы быстро добрались до Лондона. Он перемещался на небольшие расстояния и там еще бежал на огромной скорости, чтобы подзарядиться для следующей телепортации. Толком ничего не было видно — только размытые краски. Но и то было невероятно живописно. Будто попал в галерею картин импрессионистов. Мазки красного, зеленого, желтого, коричневого… В итоге, через часа три мы были уже в Лондоне и направлялись к Гробовщику. Город только просыпался и люди лениво выползали из своих домов, направлялись на работу. Ни свет, ни зоря, мы явились к экс-жнецу. Хонэ чуть не выбил дверь в лавку. Благо внутри не оказалось графа с дворецким, как это обычно случается. Первым, восставшим из мертвых, спустился заспанный Грелль в отцовской рубашке. — Приветики, Кацу! — встретил меня с распростертыми объятьями, но потом увидел Фунсая. — А? А это кто? Ты решила изменить Себастьянчику?! — К сожалению, нет… Это Хонэ. Старый друг. — Здравствуйте, — божество улыбнулся и усадил меня на гроб. — Грелль, а где отец? — Ну, и чего вы явились раньше, чем надо было? — Гробовщик спустился к нам в чем мать родила. — Отец…оденься. — Вас что-то смущает? — он подошел к Греллю сзади и обнял. — Кацуми, я знаю, почему вы оба здесь, и я могу сказать, что Вам нужно, — он сверкнул своими зелеными глазами из-под челки. — Вам нужна либо кровь демона, который это сделал, либо одного из демонов высших рангов. Например, Себастьяна, — экс-жнец лыбился, как кот. — Почему именно он?.. — Ну, того демона вы убили и потому его кровь не достанете. А Себастьян имеет высокий ранг и силу. — А еще Вы забыли упомянуть, что поскольку я — ее хозяин, то моя кровь усвоится лучше и результат будет с большей вероятностью успеха, — Михаэлис вышел из тени. — Что ты здесь делаешь? — Да вот мелком узнал, что моя собственность прохлаждается где-то за тысячи километров от меня с каким-то…божеством, — последнее слово сквозило омерзением. — Ты…ничего не помнишь, поэтому мне нет смысла держаться около тебя, — слова звучали жестоко и голос дрожал. Какого черта он здесь? Он же ничего не помнит. Ничего не знает. Зачем пришел. Что хочет узнать? А может просто выполняет поручение Сиэля? Да, скорее всего так и есть. Он не мог вспомнить — слишком глубоко закопал меня, чтобы просто так вспомнить о моем существовании. И почему я ценю заботу и люблю тепло Хонэ, но тянусь к такому, как Себастьян? Властному, но в то же время нежному. Отталкивающему, но в то же время теплому. Почему? Неужели успела за это время стать мазохисткой? Да быть того не может! Но все же я не могу просто отпустить его. Этот Михаэлис мне больше, чем просто знакомый или друг. Это очень много для меня значило и очень больно понимать, что он меня не помнит. — А кто сказал, что я не могу вспомнить? — дворецкий подошел и хотел было коснуться меня, но Фунсай преградил ему дорогу, не позволяя подойти ближе, чем на метр. — Не подходи к ней. — Почему же? — Ты причинил ей слишком много боли. Как ты вообще можешь смотреть ей в глаза?! Какое ты имеешь пра!.. — Хватит! Хонэ, я ценю твою заботу, но хватит. Пусти его. — Хорошо, — он убрал руку, позволяя демону подойти и присесть на корточки передо мной. — Кацуми… Из уст Себастьяна мое имя звучало, как не мое. Оно было нежным и ласковым. Меня им звали множество раз, но таким голосом…никогда. Неужели он что-то вспомнил? Не верю. Не верю! Почему он вспомнил меня? Как это произошло? И если так — то мне очень стыдно. Я явилась на руках у какого-то божества. Это кошмар. Как я могла это допустить? — Выпей моей крови. Столько, сколько потребуется. Я знаю, что ты живешь не за счет душ, а за счет крови. И сожалею, что постоянно то и дело отбирал ее у тебя, — он обнял мягко, будто я была фарфоровой куклой. Приятно. Тот, кто дорог вспомнил. Тот, кого ты считал утерянным для себя, вернулся. И сожалеет. И почему я раньше не замечала, что руки, которыми он убил множество людей и себе-подобных, способны прижимать так, что не хватает воздуха. Но не из-за силы, а из-за небывалой нежности и теплоты.