Черная Смерть

Вы когда-нибудь испытывали ревность? Чувство, при котором хочется крушить все и вся. Когда хочется забрать свое и кричать всем: «Мое». Когда внутри просто бурлит невыносимая ярость и ты источаешь агрессию. А того, кто отобрал у «твое», зажарить, заморозить, испепелить, порубить на кусочки и заставить пройти еще сотни адских мук и все круги Ада. Но что делать, если «твое» очень даже не против?

***

В тот же день, когда мы с Фунсаем прибыли в Лондон, Михаэлис вернул меня в поместье. И со мной, естественно, поехал хранитель храма. Он сразу заявил, что не собирается меня отпускать, но я была и не против. Хонэ адекватный. Вроде. Но демону это не понравилось, потому что, по его мнению, он слишком близко ко мне находится. И будет спать в другом крыле, потому что в том, где я живу — «нет свободных комнат». Фунсай ничего не возразил. Только сказал, что тогда он не будет спать, дабы охранять меня. У меня был небольшой ступор, но потом поняла, что происходит. Между ними всю дорогу происходила какая-то борьба. Будто две собаки тихо ненавидят друг друга, и пытаются не показать это внешне, чтобы хозяин их не выбросил на улицу. Но буквально в тот же вечер к Себастьяну пришла очень красивая демонесса. Она представилась как Монэ, и что является одной из его подчиненных. Что он просил ее прийти и помочь с некоторыми делами, которые не успевает делать. Только вот, у меня сразу появились подозрения насчет «дел», особенно после того, как я увидела томный взгляд и кокетливость. Она откровенно заигрывала. А он отвечал! Она живет уже дней пять, но я вижу, как искоса на меня смотрит. Демонесса готова испепелить взглядом, лишь бы я не шаталась рядом с Себастьяном. Какого черта эта Монэ не подпускает меня? Я только хочу что-то спросить — она тут же возникает из ниоткуда с вопросом: «тебе чем-то помочь? он сейчас занят, давай я помогу». И с такой улыбкой. Аж противно. Будто она здесь самая главная и никто, кроме нее, ничего не решает. Сиэль этого долго не видел, поскольку его никогда рядом не оказывалось. Но сегодня он-таки подметил это и, когда Монэ скрылась, позвал в библиотеку сыграть в шахматы и поговорить. — Ты собираешь что-то с ней делать? Она же отобьет у тебя Себастьяна, — белая пешка на А5. — Не знаю, — черная пешка на f3. — Если ему с ней нравится — какое мне дело. Хотя я и пытаюсь делать вид, что мне все равно — выходит жалко. Потому что начинаю себя жалеть. Хоть мне кажется, что что-то пытаюсь делать — на самом деле ничего не делаю. И как Хонэ еще не надоело, что я вечно жалуюсь. Могу ничего не говорить, но он услышит мои мысли. И обычно придет и погладит по голове. Скажет, что все в порядке. что мне не о чем беспокоиться. Что все образуется. И говорит таким голосом, что веришь каждому его слову. И почему я о нем не вспомнила раньше? Хотя…он, скорее всего, отказался бы и послал куда-подальше. — А если я скажу, что ему не все равно? — белый конь на Н6. — Что он беспокоится, но очень сильно ревнует? — И хочет, чтобы я почувствовала то же? — черная пешка на f4. — Кто знает… — белая пешка на С5. На протяжении игры я то и дело думала о Михаэлисе. О его действиях. Мыслях. Намерениях. Ведь, я не знаю, что он собирается дальше делать. Каковы его планы. Хотя, вполне возможно, что снова захочет выбросить меня из своей жизни. Себастьян же вернул себе память и теперь знает, что можно использовать как компромат на меня. Это плохо. Если он и вправду об этом задумается, я сквозь землю провалюсь. Доиграв с графом, решила пойти спать и хоть немного отдохнуть. Ноги все еще ныли, но было намного лучше. Хоть что-то радует. Сейчас еще выпью чая и окончательно успокоюсь. Ну, и посплю, наконец, нормально. Не буду опять будить Хонэ своими скулежами от жуткой боли. Ему тоже нужно отдохнуть. Но не тут-то было. Подходя к лестнице, я посмотрела вниз и увидела Монэ с Себастьяном. Целующихся. Откровенно и, в каком-то смысле, непристойно и пошло. У меня сердце пропустило удар. Он издевается?! Черт. Черт, черт, черт, черт, черт! Он…полный придурок! Какого он делает? Он специально? Нельзя быть настолько эгоистичным! Не нужна — сказал бы сразу! А-то вспоминает, обнимает, дает надежду… Как можно быть настолько жестоким?.. -…у!.. Кацу!.. Кацуми! — это был Хонэ. В своих мыслях я не заметила как прибежала к себе в комнату и сидела на кресле, покачиваясь, и скуля от внутренней боли. — Хо?.. — я подняла на него взгляд и встретилась с его встревоженным выражением лица. — Кацу… — обнял аккуратно и мягко. — Таковы истинные демоны. Алчные, эгоистичные, лживые… Тебе необходимо это принять и забыть его. — Ты все слышал?.. — Ты настолько громко мысленно кричала, что это невозможно было не услышать, — он грустно улыбнулся. — Ясно… Извини, что потревожила. Тебе нужно отоспаться. Поэтому не хочу тебя больше задерживать, — я через силу улыбнулась. — Ты предлагаешь мне оставить тебя здесь одну? Ты же уже в первый час загонишь себя очень глубоко и загнешься. И это правда. После Себастьяна начала бы винить во всем себя. Не знаю, почему, но такова суть. И Фунсаю об этом известно. Все, чего я хочу — убежать куда-нибудь. Не слышать и не видеть Михаэлиса. Его голос, руки, тело… Не хочу! — Кацу, мы можем отсюда уйти, если ты того хочешь. — А ты хочешь?.. — Я же сказал, что отношусь к тебе не как к хозяйке, — добрая улыбка. — Угу… Спасибо… Пойдем отсюда — не хочу его больше видеть и оставаться здесь… Мы ушли. Все, что я оставила — письмо, адресованное Сиэлю.