Я люблю тебя, папа...

Прости и прощай, мой друг, Ступай и забудь про грусть, На свете нет сил таких, чтоб смогли Обратно меня вернуть… Династия Посвящённых — Ведьмак Геральт и Чародейка Йеннифэр

*** — Повелитель! Повелитель! — настойчиво стучал Танатос в резные двери из черного серебра. Но никто не отозвался в ответ. — Повелитель! Помнится, вы планировали поговорить относительно будущей войны, — обычно равнодушный ко многому бог смерти, сегодня был как никогда настырен. Еще бы, Зевс со дня на день приведет олимпийцев, а скорее всего и кого-нибудь еще громить мрачные чертоги, а правитель даже не чешется. Засел в своих покоях уже третий день с каким-то мальчишкой… — Пове….Гадес, блин! — уже раздражаясь, бог смерти, сильно сжал деревянную ручку так, что она тут же осыпалась в труху. И только когда его позвали по имени, Темный владыка соизволил ответить: — Я сказал, не сейчас, — почти прорычал он недовольно, — подожди меня в садах. — Тартар его побери, ветер в голове, а кровь в яйцах, — фыркая и ругаясь, Танатос не мог сделать ничего другого, кроме как в очередной день надеяться, что Гадес не забудет о своих словах. Но повелителю мертвых сейчас было явно не до этого. Припав жадно к желанным губам, он не хотел никуда торопиться, с удовольствием наблюдая, как вздрагивает полусонное тело под легкими прикосновениями, как трепещут рыжие ресницы полуприкрытых глаз. Любовник не стал долго ждать, и, обнимая Гадеса за шею, страстно сжимал его плечи, покусывая пухлые алые губы темного бога. Раздвинув ноги любимого, Гадес прижался к нему разгоряченным телом, с неохотой отпуская сладкий поцелуй, чтобы переместиться влажной лаской к шее, ушкам, плечам и ключицам. Ему нравилось наблюдать, как нетерпеливо прогибается под ним горячее тело, жарко выдыхая в его волосы какие-то нежные, путанные слова. Ему нравилось слышать и почти урчащие стоны, когда он касался игрой языка сосков змееглазого. Наконец, спускаясь лаской ниже по телу и целуя раскрытые бедра, он замер, разглядывая соблазнительное тело и словно стараясь подольше запомнить его таким. Касаясь медленными поцелуями и старательно вылизывая возбужденную почти прижавшуюся от желания к животу плоть любовника, Гадес изводил его только сильнее, то отстраняясь и заставляя почти умолять продолжить ласку, то с упоением отдаваясь минету, глубоко заглатывая возбужденный член. Глаза Локи застилала пелена, все вокруг расплывалось от удовольствия и желания удовольствия. Он впервые за долгое время был счастлив, впервые хотел не наказания и боли, а ласки и неги в объятьях того, по кому так давно скучал. Он позволил притянуть себя и сам поудобнее устроился на бедрах темного бога, прижимаясь к нему всем телом и вызывая еще большее желание плавными движениями бедер. Сладко застонав, Локи насадился задом на член владыки мертвых, слегка царапая кожу груди ногтями. Поддерживаемый крепкими руками, он откинул голову назад, отдаваясь совместному ритму страсти. Вздрогнув от приятного прикосновения горячего языка к нежной коже шеи, он удивленно расширил глаза и коротко вскрикнул, когда зубы, пронзая плоть, оставили на шее красный след, из которого тут же потекла одна алая капля за другой. Кровь была тут же слизана. Со следующим укусом, он полностью потерялся в ощущениях, отдаваясь наступившему оргазму, отключающему сознание, которое все же успело выхватить: — …люблю тебя, мой Локи… *** Скучая Танатос, смотрел с моста на темные воды. Воплощение Смерти не сразу обратил внимание на то, что его кто-то завет. Ослабленный и сорванный голос принадлежал какой-то странной грязной фигуре в ободранной тунике. В этой фигуре Танатос не без труда узнал бога солнца. Судя по всему, пробравшийся не через основной вход Аполлон какое-то время блуждал по подземному царству, цепляясь за различные колючие кустарники, которыми поросли без внимания дальние переходы, падая и спотыкаясь. — С чем пожаловал, сын Зевса? — окинув не сильно доброжелательным взглядом нежданного гостя, спросил бог Смерти. — Не волнуйся, не с целью шпионажа. Скорее у меня к тебе есть дельное предложение, — оглядевшись по сторонам, он почти перешел на шепот, — только нет тут отдельного кабинета…и душа… Подумав, что владыка Аида все равно еще долго не покинет покоев, Танатос решил, что прежде чем выпнуть Аполлона ко всем даймонам, можно для убийства скуки и послушать его бредни. Пришлось вести гостя в душ… Аполлон мылся довольно долго, и бог смерти уже даже успел пожалеть о том, что вообще пошел на все это, так как бог света оказался совершенно банален в своих речах. Ну что еще можно ожидать от Олимпа? Конечно, предложение о сотрудничестве. Танатос получит трон Аида, если будет пешкой Зевса. Глупость, не нужен ему никакой трон. — Но ты все же подумай, — было заметно, что солнцеликий смятен, ему явно наивно казалось, что тщеславием обладают абсолютно все. — Разве тебя не расстраивает всеобщее запустение, то, что такой тобой хваленый Гадес совершенно не интересуется своим царством и народом. Я уверен, ты смог бы куда лучше. Поджав губы, бог смерти все же понял, что покровителю муз все же удалось его задеть. Да, Танатоса действительно расстраивало такая перемена в Гадесе, которая произошла с тех самых пор, как пропал его бастард. Но даже возвращение мальчишки не принесло перемен. Скорее наоборот, все стало только хуже. Гадес вообще сошел с ума, даже угроза войны не заставляет его поступать благоразумнее. Это было уже слишком. Нет, Смерть не хотел предавать своего владыку, но кто сказал, что он не хочет его проучить…. — Мне не нужен трон, но мне нужно его поражение. И думаю, временного будет даже достаточно. На другое я не согласен. Но, будь уверен, даже после этого он не доставит вам больше проблем, если его перевоспитать. А я как раз знаю, что для этого нужно, — хищно оскалив острый ряд зубов, Танатос, внимательно смотрел немигающим пугающим взглядом голубых с желтым белком глаз на своего нового союзника. — Выкладывай, — потирая руки, Аполлон был готов согласиться почти на все… *** — Владыка! — упрямый голос теперь уже верного Астарота не дал Гадесу снова отдаться неге. — Чего еще? — спросил он через дверь, поглаживая огненные волосы того, кто не так давно уснул на его груди. Локи недовольно поморщился от резких голосов, с трудом разлепляя сонные глаза. — Мой господин, к вам гости с Севера. Кажется…сейчас посмотрю… Да точно, Один Борсон. Говорит, по срочному делу. — Я сам решаю, что срочно, — недовольно фыркая, Гадес все же поднялся с постели, укрывая свое заспанное сокровище. — Хорошо, сейчас спущусь, пусть подождет. Быстро натянув хитон, он вышел следом за Астаротом и закрыл дверь. Подскочив на кровати, Локи только сейчас понял, что произошло. Вотан прознал о нем? Нет, только не это! *** Заметив в тронном зале своего старого друга, темный бог не сразу даже узнал его. Один был подозрительно бледен, словно не спал не то, что несколько дней, но и возможно, даже недель. — Рад тебя видеть здесь, — дружелюбно все же поприветствовал он северного бога, —, но я понимаю, ты не просто проведать зашел. В царство мертвых никто никогда не приходит просто так… Присаживайся. Тяжело сев, Игг сам налил принесенное тут же на подносе слугами вино и почти сразу опустошил свой кубок. — Ты прав. Действительно, я к тебе не просто так. Все же как-никак ты бог мертвых… Никогда я не просил о подобном, но кому как тебе не знать, как вернуть кого-то из царства мертвых. Гадес только улыбнулся про себя, кажется, такую просьбу ему не задавал разве что тот, кто сам обитал в его чертогах в качестве даймона. Но на этот раз все было несколько сложнее. — Да я владыка мертвых, но только в своих землях. И ты знаешь это. Я никак не могу повлиять на вашу загробную жизнь и ее правила, как бы ни хотел, — холодно заметил он. — Это мой сын, — Вотан положил нагло ладонь поверх руки правителя, легко погладив ее. — В качестве старой дружбы… Похоже, скорбь не мешала ему флиртовать, и это несколько обескуражило Гадеса. Но прежде желанные ласки сейчас его отталкивали. Он и сам удивлялся себе, чувствуя, как отдергивает руку. — Вот именно дружбы, Один. Не чего-то большего. В рамках дружбы, я могу лишь только посоветовать подружиться со своими богами смерти. Один заметно переменился в лице, кажется, он тоже был удивлен. — Хель! Влюбился в другого, значит, и хвостом теперь крутишь, — оскалился он, наливая еще вина. — Что значит в другого? — привстав со своего места, бог мертвых никак не мог понять той ревности, которую сейчас так явно видел перед собой. Да этот оскал белых зубов, сменяющийся на гримасу тонко сжатых губ, эти напряженные кулаки. Один и правда был готов броситься сейчас ломать нос тому, кто посмел встать между ним и его «другом семьи». Поняв, что ситуация опасна, Гадес положил своему приятелю руку на плечо, и вкрадчиво заглянув в немного пьянеющие глаза, попытался объяснить очевидное: — Послушай, я никогда не говорил, что буду лишь с тобой, что люблю тебя или что-то подобное. Разве не в этом суть дружбы. А секс лишь был приятный дополнением. — Был? Значит и правда ты влюбился, — продолжая цепляться к словам, хмыкнул Игг, явно забыв уже о том, зачем он на самом деле пришел сюда. — Это уже мое дело, — парировал бог мертвых, но уже в спину, оскорбившемуся отказом богу, который уже направлялся к выходу. Обернувшись напоследок, Один как-то нехорошо оскалился. — Знаешь, я теперь тоже не знаю, смогу ли помочь старому другу в противостоянии с его младшим братцем. Не знаю… Тем более, когда он может стать моим новым другом! Гадес промолчал. Все происходящее казалось ему такой глупостью. Едва не давясь смехом, он невольно представил, как Зевс может занять его место. Жирная туша трясет своей целюлитной задницей, приподнимает хитон, закусывая толстую губу. Фу! Нет, зная Одина, он понимал, что на такое у него никогда не встанет. Как и у любого другого нормального бога… Хотя на самом деле вся эта ситуация была не такой уж и смешной, учитывая, что если Олимп объединится с богатым на воинов пантеоном Севера, то тогда преимущества в войне могут уравняться… Но что он мог сделать? Если сын Одина не находился в его чертогах, то, как ни крути, как ни хоти, он и правда не мог ничего… — Где там Танатос, — вздохнув и поняв, что пора срочно заниматься делами, Гадес отправился искать бога Смерти, забыв на какое-то время о своей разрушительной страсти…. *** — Казнить! Повесить! Уничтожить! — приказы холодным тоном раздавались один за другим. Мужчина не обращал совершенно никакого внимания ни на справедливые возмущения воинов, ни на слезные мольбы их жен и детей. Бог мудрости вновь вспомнил свое прошлое, когда он приобрел свое устрашающее хейти и другое звание — бог висельников. Ветви дерева скрывались теперь тенями множества тел, «ненужных», «слабых», «бесполезных». Все, кто приносил Иггу плохие новости о поисках преступника, тут же отправлялись в их ряды, а потому многие впервые в своей жизни нерешительно жались в стороне, понимая свое будущее. — Повесить! — секунда и новая жертва оттаскивалась на свою казнь. Фригг, глотая слезы страха, практически слилась с тенью своей стены. Даже она боялась стать следующей, если ей не посчастливится не так попасться разъяренному богу на глаза. И поэтому ее так изумило, когда два южанина так спокойно пытались оторвать ее мужа от такого жуткого занятия. — Не сейчас, — отмахнулся рукой Один от Зевса, — мне пока не до твоих проблем. Если ты, конечно, не принес мне голову одного плута, — прервал какие-то смутные речи бога молний правитель северных богов. Не было ему и дело до того, что какой-то голубоглазый рыжий полуголый мальчишка, почти плача утверждал, что его подставили и связали, что он не был на стороне Гадеса, а это все кто-то другой. Нет, темному богу, несомненно, нужно насолить, за вредность. Но не сейчас… Сейчас его интересует только поимка бога огня. Наконец надоедливые греки все же стихли. — Казнить! — привычно скомандовал Один, но тут его снова потрясли за плечо. — Я же сказал кажется понятно! — оскалился на Зевса Вотан, не обращая внимания на выходящего из столпа света мужчину. Аполлон довольно потирал руки, и, кажется, таким сияющим его солнечный лик не был давно: — У меня есть для вас решение вашей проблемы, — улыбнулся он, глядя прямо в единственный глаз гневного бога…