I Hate - Why You Love Me (Моя личная доза героина)

So many thoughts that I can't get out of my head... I try to live without you, every time I do I feel dead, I know what's best for me, But I want you instead... I'll keep on wasting all my time... Over and over, over and over I fall for you, Over and over, over and over I try not to...*

Миша спокойно смотрел телевизор, лежа не диване с собственной живой телогрейкой. Персик вылизывал его пальцы, спокойно покоясь на груди парня. Где-то на заднем плане, смешиваясь с голосом, что доносился с динамиком телика, что-то говорила Эшли, расписывая график новой выставки в своем планшетнике. Она выглядела какой-то взволнованной и погруженной в свои дела, что угнетало Мишу еще сильнее. "Мне скучно, черт возьми!!!" - по воспаленному мозгу настойчиво прыгал взбешенный чибик, что желал вечного продолжения сваливающихся на жопу приключений и парень был с ним абсолютно согласен. Как не крути, а без маньячины в этой квартире скучнее, чем в склепе. Без его хриплого голоса, без его извращенных намеков и острых стрел, что тот пускал голубыми глазами. Неужели возможно к кому-то так привыкнуть, чтобы без него не представлять следующего дня? Это страшно, но, тем не менее, уже привычно. - Мне скучно... - Мишель не заметил, как его мысли были озвучены его резвым языком. - Что, прости? - Эшли вдруг зарезвилась в кресле, откладывая планшет в сторону. - Мне скучно, блин, что тут не понятного? - констатируя факт, Мишель обреченно вздохнул, словно томящаяся без ласки любовница на смертном одре. - Не привязывался бы ты так к нему, - подруга наклонила голову на бок, ее глаза лучились какой-то тоской. - Кто тебе сказал, что я к нему привязался? - возмутился Хитсон, но почувствовал как его лицо наливается краской, что противоречит сказанному. - Не так это. Мне просто нечем заняться... - Вдохновения нет? - прыснула сарказмом Эшли, она явно догадалась в чем на самом деле причина. - Наверное... - вновь выдохнул мученик Мишель. - Может выпьем? - губы подруги медленно растянулись в коварной улыбке, ее руки уже начали подергиваться словно у алкоголика в завязке. - Нет уж, - быстро поднялся с дивана парень, - достаточно двоих предыдущих раз... Разумеется Хитсон уже давно не винил во всех проблемах Эшли, он понимал, что право выбора у него есть всегда. И был тогда, во время тех роковых случаев, но выбрала за него подруга, пока он наматывал сопли на кулак, спихиваясь на то, что определялся самостоятельно. И теперь парень был не уверен, что его выбор был неправильным. Разумеется он забыл о личной жизни Гонтье, что не касалась парня вообще, забыл о его невесте и о той злополучной свадьбе, что весела на носу. Это же просто мимолетная слабость, развлечение, которое эти двое могут себе позволить перед расставанием... "Расставание..." - это слово противно полоскало мозг, но Миша старался не замечать странных ощущений, что бурлили у него в груди. Он выпустил из рук грызущего его пальцы шарпея и тот недовольно тявкнул, облизывая свою слюнявую морду, но затем быстро ускакал на кресло к Эшли. - Ну как хочешь, - обижено протянула та, потрепав щенка за ухом. У входных дверей послышался какой-то шум, двери резко распахнулись, и на пороге, как угрожающая гора мускулов, появился Адам. Ребята не ожидали увидеть его так рано, но Миша не смог сдержать легкой улыбки на губах, а его тело даже налилось новыми красками, будто мир не так плох, каким казался пару минут назад. Но вот Гонтье не разделял его радости и выглядел он немного устрашающе. Взгляд мужчины метнулся в сторону настенных часов, взгляд холодный и решительный, а потом резко перенаправился в сторону хомяка. Тот нервно сглотнул, скукожившись словно от холода прямиком на глазах. - Прив... - было пропищал он, но хриплый голос Адама его оборвал. - Поздно, пора спать... Эшли удивленно выглянула из-за спины друга, чтобы оценить внешний вид нежданного гостя, и тут же вздрогнула, всем лицом своим показывая, что тот ее немного напугал. - Девятый час, - возмущенно протянула она. - Не понимаю из-за чего этот сыр-бор? - Я, пожалуй, пойду... - быстро зачирикал Миша и стремительно направился в сторону комнаты. Глаза Эшли проследили в какую именно и она тут же нервно сглотнула, припоминая случай на кухне. Не то чтобы ее до сих пор мучили кошмары, да и своего мнения по поводу случившегося она старалась не высказывать, даже себе, даже мысленно. Но что тут гадать, ей чертовски завидно и если не суждено быть на месте друга, то хотелось хотя бы поучаствовать, пусть даже в сторонке. Вот только сегодня никто ни к чему подобному не располагал, Гонтье явно не настроен на ласки, да и на секс, в общем-то, тоже. Так ей казалось. - Спокойной ночи. - Промямлила девушка, провожая взглядом быстро уходящего в том же направлении Гонтье, что до этого зашвырнул куда-то ключи, резко стянул с себя пальто и сбросил обувь. - А я, как всегда, фор эва эло-о-он... К пребольшому удивлению Адама, когда он пересек черту комнаты, хомяк уже быстро раздевался, будто надеялся, что все уляжется, как только он быстренько укладется спать. Не тут то было... Гонтье не понимал, что могло так сильно пробудить в нем ярость, да и знать этого не хотел, потому что воспоминания о сегодняшней встрече с Виктором несли за собой не менее навязчивые напоминания. Например о том, что он уже без году неделя окольцован, что его невеста дочь его боса, котором он обязан по гроб жизни. Примеров достаточно и все перечислять не было нужды, мужчина знал, что из этого все равно никак не выпутаться. - Что ты делаешь? - спокойно выдохнул он, заметив как руки хомяка тянутся к боксерам. - Раздеваюсь... - промямлил тот, и в голосе его слышались слезы, что так же наворачивались на глаза. - Ты снова плачешь? - теперь голос, слетевший с губ Адама, был немного грубее. - Нет... - отрицательно покачал головой хомяк, и получилось это слишком резко, будто он пытался смахнуть набежавшую на глаза влагу. - Боишься меня... - иронично улыбаясь, заключил мужчина, слыша как собственные пальцы тихо прокручивают ключик в замке, закрывая наглухо дверь. Хомяк промолчал, сжимая пальцами злополучную резинку нижнего белья. Выглядел он словно миленький потерянный мальчик, которого собираются ремнем наказать за невинную шалость. А Гонтье как раз это и собирался сделать. Жестко... Резко... - Подойди, - тихо выдохнул он, не спуская в темноте глаз с мальчишки. Тот слегка дернулся на месте, решая, что ему делать, а потом ноги послушно понесли его в сторону мужчины. Он остановился напротив него, в шаге, опустив голову так, что подбородок прижался к груди, а глаза строго наблюдали за дрожащими внизу пальцами. - Ближе... - нетерпеливый шепот Адама в темноте заставил тело вздрогнуть, но хомяк послушался приказа и сделал неуверенный шаг вперед. - Галстук... - с каждым новым словом голос Гонтье звучал все тише, был более хриплым и возбужденным. И тут Миша понял, что начинает медленно таять, словно свечка от огня и его лицо правда горело словно в огне, пылало как факел. Он уже практически не боялся странного поведения Адама, он ждал продолжения, его мозг жаждал узнать, что будет дальше, но руки дрожали. - Ну же... - продолжил Адам, и чуть наклонился вперед, к хомяку, что вынудило его вздрогнуть. Но аккуратные ручки бедняги потянулись вверх, к узелку галстука на шее Гонтье, и мальчишка начал неуверенно его ослаблять, ощущая запястьями жар мужского дыхания. - Снимай... - в голове барабанила кровь, и тихий шелест губ Адама практически не слышен, хомяка волновало только его присутствие рядом, и ощущение того, что он в западне. "В приятной западне..." - Теперь пиджак, - голос все ближе и ближе, обволакивает пьянящей дымкой, у самого уха, обжигает своим теплом. И Миша испустил хриплый судорожный стон, пытаясь снять с мужчины черный пиджак, который еще с утра спокойно на него одевал. И где та решительность, когда она так нужна сейчас? Слезящийся от страха взгляд слегка заметил, как улыбнулся Гонтье, всем телом подавшись вперед, на звук испускаемых хомяком вздохов. - Рубашка, хомяк... - Миша не заметил, как вновь потерялся в собственных грезах, в цепочках тату, что просматривались сквозь белую ткань рубашки, - ну же, не томи... И теперь то нервы бедняги сдали. Слезы градом прыснули с глаз, когда маленькие пальчики начали расстегивать пуговицы на груди Гонтье. А брови мужчины сдвинулись на переносице от непонятного ему волнения. Ему стало как-то не ловко от того, что он мог чем-то напугать своего хомяка, или обидеть. Мальчишка плакал молча, ни звука с его губ, никаких соплей, только прозрачные ручейки слез на бледных щеках. - Мишель... - тихо выдохнул он, и мальчишка замер, словно робот, - прошу тебя, не плачь... "Он назвал меня по имени?" - чибик в его голове напрягся как гитарная струна, ища какой-то подвох, - "Он назвал меня по имени!" - и вновь в воздух взмылись большие красные понпоны. - Если пообещаешь кое-что... - мокрые от слез губы хомяка слабо разлепились. Гонтье долго изучал мальчишку не свойственным ему болезненным взглядом, его глаза скользили от крашеных кончиков волос, к опущенным ресницам, заплаканным щекам, и пухленьким губкам-бантиком. Он не дышал, разглядывая Мишу в темноте, лишь спустя пару секунд выдохнул. - Все что угодно... - Не называй меня хомяком... - легкая улыбка скользнула на губах мальчишки, и Адам не смог не улыбнуться в ответ. Но тут его холодная рука кольцом обвила запястье хомяка, который безуспешно пытался справиться с пуговицами его рубашки. Вновь на обоих спустилась бархатом теплая тишина, что жаром исходила от тела мужчины. - Только за дверями этой комнаты, здесь, с приходом ночи, - голос Адама решительный, настойчивый, и с этим голосом нельзя было не согласиться. - Хоть что-то, - нервно хмыкнул Миша и его рука потянулась к лицу, чтобы вытереть слезы, но он не успел. Что-то резко потянуло его вперед, швырнуло, как морскую волну на берег, на грудь Гонтье. И стало так тепло, что дышать трудно. Впервые Мишель почувствовал что-то странное, что-то, что не приходило к нему раньше. Это не было тем чертовым желанием, которому должен повиноваться омега во время течки. Это намного сильнее... Вот почему он плакал... - А теперь поцелуй меня... - Адам давно зарылся лицом в волосы хомяка, но тот не сразу это понял, из-за наката странных эмоций, но голос у уха был четким и настойчивым. Именно он и смог ненадолго отрезвить несчастного Мишу. Но потом перед ним предстал вопрос - что делать дальше? Если он повинуется приказу Адама, то окончательно примет свое поражение, и мужчина скроется с его жизни будто и не было. А если откажется... А что будет, если он откажется? Не будет ничего: ни тепла тела этого мужчины, ни собственной дрожи в коленках, ни зудящего возбуждения в паху, ни головокружительной ночи, на которую Хитсон так рассчитывал уже долгое время. Не той ночи, когда он был одержим навязчивым желанием быть кем-то отраханным, и чувствовал как грубо, практически лишен к нему каких-либо эмоций, Адам входит в него и выходит, в такт собственному дыханию. Но ведь он хотел той ночи, где будет чувствовать мужчину не только физически, а и на эмоциональном уровне, душевно. "А черт с тобой! И не через такое дерьмо проходили..." Миша резко вырвался из обвивающих его рук Гонтье и внимательно глянул ему в лицо. Мужчина не выглядел озадаченным, наоборот, он будто ожидал подобного поведения от хомяка. Его взгляд сверху вниз, сквозь густые ресницы, говорил сам за себя - как же хотелось стереть этот странный блеск из омута этих глаз, эту уверенную ироничную улыбку с лица. - Зачем оно тебе? - все что смог выдавить с себя Мишель, любуясь притаившимся в темноте комнаты зверем. Но тот не успел ответить, его губы только приоткрылись, а пухленькие губки Миши уже набросились на них с неистовой силой. До этого они никогда не целовались. Вернее все было не так, как сегодня. Миша остро сжал свои глаза, боясь открыть их, чтобы не встретиться с разъяренным взглядом Гонтье. Его губы просто легонько, совсем слабо прижались к губам мужчины, потому что дальше хомяк не знал что ему делать, не представляя просто. Вместо этого он почувствовал улыбку Адама и не только губами, а и телом, воспаленным мозгом. Именно тогда руки мужчины вновь кольцом обвились вокруг его талии, и по коже пробежалась волна мурашек от их холода, и еще чего-то... От жара... Гонтье продолжал улыбаться, но быстро перенял инициативу в свои руки, аккуратно закусывая нижнюю губу Миши, будто завлекая в таинственный танец поцелуя. Голова тут же закружилась, и парень не сразу понял, что его ноги уже упираются в кровать, а затем спина его соприкасается с холодными простынями. Этот контраст - холод руки, ткани, и жар груди, поцелуя... Адам нежно терзал губы своего сладкого хомяка, упираясь руками в кровать по обе стороны от его головы. Его язык легонько скользил у самой створки губ, дразнил, увлекал за собой язык Миши, но не проникал внутрь, будто ждал приглашения. - Мишель... - не удержавшись, он выдохнул прямиком в припухшие губы, тихо, умиротворенно. - М-м-м-м? - ответил хомяк, не желая отвлекаться на подобные пустяки, даже если только что услышал свое имя, что испустили уста его мечты. Поцелуй был ему нужнее слуховых ласканий. - Ремень... - и опять эта игра в слова, опять это - "Догадайся сам, ты же смышленый..." Впервые за весь вечер Гонтье услышал, как раздраженно выдыхает хомяк и его руки начинают нагло копошиться между их животами в поисках лямки ремня. За этим было интересно наблюдать, тем более теперь, когда в глазах Миши было больше напористости, чем раньше. И справился он со своим заданием практически на отлично, словно до этого не одну неделю тренировался. Затем, чтобы больше не играть в эту дурацкую игру с названием предмета одежды, Хитсон быстро добрался до ширинки. Послышался звякающий расстегивающийся звук и Адам вновь судорожно выдохнул, будто его выпустили на свободу после долговечного тесного заточения. - Молодец, - прохрипел он и наклонился к шее хомяка, чтобы вдохнуть этот запах, что все еще прилип к теплому телу. Потом его губи начали поцелуями находить очертания ключицы мальчишки, затем первого ребра, второго, третьего... - О боже... - выдохнул Миша, выгибаясь под телом Гонтье, когда губы того сомкнулись на его соске. Обычно, когда он случайно к ним касался, такого странного трепетно возбуждающего ощущения не было. Но когда горячий язык Адама касался к напряженному бугорку, тело взрывалось яркими вспышками фейерверков. - Сегодня я просто Адам... - оторвавшись от изначальной работы, Гонтье коварно улыбнулся, глядя на парня исподлобья. - Не отвлекайся, - поторопил его Мишель дрожащим голосом и на сей раз повиновался именно Адам. Теперь он медленно прокладывал дорожку из поцелуев по направлению к второму соску и, поигравшись с ним губами, начал медленно, но стремительно пробираться вверх, к шее, щеке, уголку губ и самим губам. Казалось, что Миша окончательно потерял сознание, и прибывает где-то в параллельном мире, где его переполняет внутреннее тепло, исходящее из паха, и непонятная нежность. Ноги хомяка сами согнулись в коленях, ступни нащупали брюки Гонтье на его заднице, и уверенно стащили их вниз, словно так и было задумано раньше, как акробатическое упражнение. И мужчина послушно сбросил одну штанину с ноги, а затем струсил и вторую. - Чего ты смеешься? - Миша не смог сдержаться, чтобы не пожаловаться на тихий смех Гонтье, когда хомяк пытался ощупать все прелести тела этого мужчины: подтянутую грудь, твердый пресс, упругие ягодицы. - Мне щекотно, - не прекращал смеяться тот, но Миша даже не успел вразумиться, как был резко перевернут на живот, и практически вжат лицом в кровать. Гонтье, словно играясь с податливым пластилином, сам задавал нужную позу для мальчишки. Слегка согнул его ноги в коленях, чтобы те уперлись в кровать, и приподнял вверх его ягодицы. - Что это еще за поза камасутры? - возмутился Миша, бубня в подушку, но его руки неожиданно сжались в кулаки от шока. - Называется: "Заткнись, или оттрахаю". - довольно замурлыкав, Адам начал медленно спускать с сладенького хомяка боксеры, ощущая пальцами, как дрожит его тело под настойчивыми ласками. - Я не против, - воинственно отозвался Миша, поворачивая голову на бок, чтобы вдохнуть наконец спасительный воздух. Он почему-то ощущал себя уязвимым в руках этого мужчины, особенно в подобной позе, когда за стенкой сидит Эшли и прислушивается к каждому звуку, что доносится с соседней комнаты. - Правда? - Гонтье довольно улыбнулся и его ладони, словно у собственника, улеглись на оба полушария розовой попки хомяка, начиная свой возбуждающий массаж. - Черт... - выдохнул Миша, не в силах сдержать свой стон. - А ты уже влажный, - ухмыляется Адам, его указательный палец начинает нагло массировать пульсирующий желанием влажный от смазки анус. - У тебя точно закончилось ЭТО? - Что ты имеешь в...ввиду... - дыхание начинает прирываться, коленки дрожать, а во рту пересохло от нехватки поцелуев со стороны Гонтье. - Ну я до сих пор тобой пленен, вот и спрашиваю... - говорит тот с такой обыденностью, будто прямо сейчас не пытается изнасиловать мальчишку. - Просто трахни меня, и не нужно слов... - вновь раздражение со стороны Миши, что еще больше подзадорило Адама, и его палец уверенно проскальзывает внутрь парня, затем начинает медленно скользить назад-вперед. Хитсон не может сопротивляться своему зову, и его задница начинает двигаться в такт движением Гонтье, подстраиваться под его темп, но желать большего. - Попроси... - томно шепчет Адам затуманенному страстью хомяку. - О чем? - сладостно бубнит тот, чувствуя как пульсирует его возбужденный член в такт издевательствам мужчины. - Попроси... - чуть ли не поет тот, потешаясь над мучениями хомяка. - Войди в меня... - наконец выдыхает тот, выпуская на свободу остатки жизни. - Я не слышу... - палец начинает быстрее и глубже погружаться вглубь, что выбивает последние остатки ума из мозга. Реальность и мечты в голове Миши начинают путаться, переплетаться в одно целое, глаза закрываются, дыхание сбивается, а с груди вырывается протяжный стон. - Люби меня... И этого было достаточно, чтобы Адам резко замер на месте, пораженно глядя на хомяка. Это, казалось, длилось целую вечность, прежде чем он выдохнул. - Что же ты со мной творишь, хомяк? - но ответа он не ждал, его эрегированный член высвободился из плена нижнего белья, он слегка вжался пахом в ягодицы Миши, чтобы на мгновение ощутить их тепло, а затем Гонтье уверенно вошел в теплые глубины, шумно выдыхая...