Пару дней спустя.
Шерлок не спит уже добрых минут тридцать. Пронырливый луч утреннего солнца пробрался сквозь неплотно задернутые занавески в спальне и решил поселиться прямо у него на лице. Впрочем, он удивляется тому, что вообще проспал больше шести часов. И тому, что на улице — солнце, почти по-весеннему теплое, хотя уже канун Рождества. Он поворачивает голову и наблюдает за Джоном, который и не думает просыпаться, а лишь крепче обнимает его во сне. Шерлок не может сдержать улыбки. Его светлые волосы в солнечных лучах кажутся золотистыми и напоминают те длинные колосья пшеницы, в которых они в детстве так любили играть и валяться. Им регулярно доставалось от родителей за прогулки в поле, но отказаться от этого мальчишки не могли: оно манило своим простором, сулило свободу, о которой мечтают все дети. Они так любили добежать до середины поля, упасть в это медово-пшеничное море и смотреть на голубое небо. И мечтать. Иногда молча, иногда делясь мыслями друг с другом. Но главное — всегда вместе. Поэтому для Шерлока переезд Джона стал не просто ударом, это был его персональный конец света. Он не любит вспоминать это время. Спустя годы он научился закрывать эти воспоминания глубоко внутри, но все равно напоминали о себе эти мучительно долгие серые месяцы в одиночестве, с просветами в виде редких звонков друга. Их недолгие разговоры не были веселыми, в них не было рассказов о том, как они веселятся после школы, какую новую видеоигру прошли, или с какой девчонкой познакомились на последней дискотеке. Их разговор — это почти всегда красноречивое молчание. Почти без слов. «- …Я скучаю. — Я тоже…» Свой телефон у Джона так и не появился. Он звонил каждый раз с разных номеров: соседи, почта, автозаправка… Звонки становились все реже, пока однажды окончательно не прекратились. Совсем. Конечно, Шерлок пытался связаться с теми соседями, что иногда давали Джону позвонить. Но на невинный вопрос, все ли в порядке с Джоном, ему в довольно грубой форме посоветовали забыть этот номер. Та же история повторилась с двумя другими соседями. Шерлок не знал, что обо всем этом думать. Почему Джон так поступил? Почему просто не сказал, что ему стало не интересно продолжать общение? Зачем нужно было исчезать вот так? Он не собирался ему навязываться. И, тем не менее, Шерлок не был бы Шерлоком, если бы не попытался найти его. Та часть его, которая не хотела навязываться, бунтовала против этого. Но вторая ее активно игнорировала, когда просила свою созданную в двадцать лет «сеть бездомных» (кстати, полезная вещь в расследованиях) выяснить, не возвращался ли Ватсон в Лондон, или в пригород, куда угодно. В колледж он, разумеется, не поступал. Конечно, вмешательство Майкрофта, который уже тогда подавал большие политические надежды, могло бы существенно упростить поиски, но Шерлок принципиально не хотел привлекать к этому брата. Они никогда особо не ладили, и вмешивать его сюда не хотелось. Это казалось неправильным. Но и его «сеть» не была географически бесконечной. Шотландия — по-прежнему все, что было известно. Без гарантии, что Ватсоны снова куда-то не переехали. Конечно, можно было туда поехать, перевернуть все, но найти его. Но в глубине души Шерлок надеялся, что Джон объявится. Но прошло несколько лет, а этого так и не случилось. Значит, конец. Шерлока останавливало от поездки именно это: Джону это не нужно. Раз он решил исчезнуть из его жизни, значит, у него были на это причины. Что ж, детство всегда заканчивается, и во взрослую жизнь каждый отправляется самостоятельно. Многие через это проходят, круг общения меняется. Редко когда друзья детства остаются рядом до самого конца. Но это не значит, что не тяжело их терять. Шерлок надеялся, что сможет однажды вспомнить о лучшем друге спокойно, без эмоций и без этой горечи. Но чем старше он становился, тем больше разрастались тоска и пустота внутри. И тем яснее он понимал, что это было что-то большее, чем дружба. Всегда. Но они были еще детьми, не могли тогда понять природу своей привязанности. Ведь была она, Шерлок видел, что и Джон был так же привязан к нему. Что же произошло? Он мечтал и одновременно боялся его найти. Боялся увидеть в его глазах лед, безразличие, презрение, намекни он ему о своих… чувствах. Он взрослел, полностью растворившись в учебе и позже в работе, страшась впускать в сердце новые привязанности, поэтому прослыл фриком, нелюдимом, грубияном, у которого нет и не может быть друзей. Он больше не хотел впускать никого в свою душу и сердце, потому что там по-прежнему был Джон. Пришлось признаться в этом себе очень скоро после его отъезда. Больше испытывать ничего подобного не хотелось. Лучше он будет один. Всегда один. Чем кто-то другой займет его место. Проблемы со сном начались примерно в то же время — после отъезда Ватсонов. В итоге оказалось проще убедить себя, что сон ему не нужен. Потому что если он хотел спокойно выспаться, нужно было заснуть непременно до часа ночи (а редкий раз он возвращался с расследования так рано, а если и случалось, то было вовсе не до сна в таком возбужденном погоней и поимкой очередного мерзавца состоянии), иначе его охватывала непонятная тревога, которая не отпускала, держала в тисках и не позволяла погасить свет и лечь в постель. Она давила иррациональным, необъяснимым страхом, убеждая заниматься чем угодно, но не спать. До самого утра, пока не вставало солнце. Майкрофт когда-то давно даже «весело» прошелся на этот счет, окрестив его вампиром. Куда ему было понять, что творилось на душе подростка, лишившегося самого дорогого. Одного его взгляда хватило, чтобы старший брат раз и навсегда прекратил шутить с ним. Он не любил находиться дома без дела. По той же причине, по которой предпочитал обходиться без сна, насколько это было возможно. Но теперь все в порядке. С ним Джон. Они снова вместе. И квартиру покидать совсем не хочется. И тревога, о природе которой, к слову, догадаться было вовсе не сложно, наконец-то отпустила, сменившись приятной негой, в которой оба они засыпали уже несколько дней подряд в объятьях друг друга. Шерлок осторожно потягивается, когда за дверью вдруг слышится скрежет когтей по паркету и намек на лай. Джон возится под одеялом и ворчит что-то сонное. Холмс только тихо смеется, и говорит: — Просыпайся, Джон, наш друг хочет погулять. И завтракать. Да и я бы не отказался от кофе. Ватсон открывает один глаз. — Доброе утро. — Доброе, — Шерлок приподнимается над ним и нежно целует сонные губы. Джон скользит ладонями по обнаженной спине любовника и, добравшись до шеи, несильно сжимает пальцы, прихватывая несколько непослушных локонов. — Не могу поверить, что ты его оставил, — немного отстранившись, улыбается Джон. — Когда ты записал адрес с ошейника и ушел, я был уверен, что ты вернешься вместе с хозяевами. И они заберут Рэдберта. — Вы подружились, я не мог допустить вашей разлуки, — улыбается Холмс, прикрывая глаза и прокладывая дорожку из поцелуев от губ Джона к шее и ниже — к ключицам. Он улыбается. Судьба вернула ему Джона и любимую собаку. Разве он мог ее отдать? Да он готов был заплатить хозяевам любые деньги, чтобы пес остался на Бейкер-Стрит. Но те оказались не слишком привязаны к питомцу и согласились на 500 фунтов. Джон отвечает на ласки, сбрасывая остатки сна, и думает: хоть Шерлок по-прежнему не желает признаваться, что за отношения связывали их до его амнезии, он больше не будет задавать этих вопросов. Он надеется, что память вернется, ведь кое-какие обрывки воспоминаний уже начали появляться. Особенно после того, как накануне он искал, что бы полистать, пока Шерлока не было дома, и из найденной на самой верхней полке шкафа книги о молекулярной химии вылетела старая, немного пожелтевшая от времени фотография. На которой в невысоком светловолосом мальчике он безошибочно узнал себя, а в мальчике повыше с непослушной копной черных волос — Холмса. Вывод сделать было нетрудно: они знакомы с детства. И теперь понятна реакция Шерлока на собаку: на снимке с ними был такой же ирландский сеттер, только взрослый. Забавно… Он же видел похожий эпизод в своем сне, теперь он обрел более четкие очертания. Это не было фантазией, это просто воспоминание, как они бегают по подсолнечному и пшеничному полю вместе с собакой. Ничего особенного, но почему-то от него под кожей разливается приятное тепло. А эта история с чаем с лимоном без сахара? Теперь ясно, что он заварил его не случайно, а машинально. Потому что всегда знал, какой чай любит этот человек. Механическая память осталась с ним, такая, которая отвечает за то, как ходить или говорить. Или дышать… Джон только одного не понимает: почему Шерлоку было просто не рассказать обо всем? К чему делать тайну из их знакомства? Понять его кажется делом невозможным. Да и давить не хочется: ему не нужно быть гением, чтобы увидеть, что партнера что-то беспокоит, и это что-то связано с ним. Чего хочется — так это разобраться с тем, почему он так сопротивлялся началу их романа, если сам откровенно этого хотел? Вряд ли здесь дело в однополых отношениях. Кстати, об этом. Он удивляется, почему ему самому отношения с человеком своего пола кажутся таким естественным. Он раньше встречался с мужчинами? Или это касается только Холмса? Заходили ли их отношения так далеко до аварии? Если бы хоть его телефон уцелел, тогда можно было бы восстановить контакты и что-то понять о своем круге общения. Единственное, что он все-таки вытянул из Шерлока (чуть ли не клешнями, фигурально выражаясь), это то, что у его никого нет, кроме сестры, но где она — неизвестно. Чудно. Ох, порой хочется на стенку лезть, настолько злит это «беспамятство». Он все вспомнит. Обязательно.***
После завтрака и прогулки с собакой Джон поднимается наверх в гостиную, стряхивая пушистые хлопья снега с волос, и застает уже почти полностью одетого Шерлока, который завязывает шарф. — Ты куда? — спрашивает Джон, снимая с Редберта поводок; щенок бросается к миске с мясом. — Нужно снова наведаться к Люси Харрисон. — В смысле? Мы же ездили туда позавчера. — Я сказал наведаться к Люси Харрисон, а не в ее дом. — Намекаешь на дом ее брата? Но ее же там нет, там вообще никто не живет, все закрыто. — Послезавтра Рождество, Джон. — И? Шерлок закатывает глаза. — Дом не похож на тот, в котором вообще никого нет, там просто никого не оказалось в прошлый раз. — Как ты это узнал? — В урне была коробка от искусственной елки. Следовательно, тот, кто там живет, планирует отмечать рождество на месте. — Блестяще. — Прости? — Шерлок, ты чертов гений, едем. — Стоп-стоп-стоп, еду я, а ты остаешься. — Дудки, я поеду с тобой. — Джон. — Скажешь еще слово про постельный режим и он понадобится тебе, — с шутливой угрозой в голосе Джон подходит к Шерлоку и крепко прижимает к себе, обхватив руками за бедра. — Это запрещенный прием, — на выдохе говорит Шерлок и коротко целует его. — У меня хороший учитель, — Джон отстраняется. Они выходят на улицу и Шерлок только собирается поймать такси, когда Джон его останавливает. — Зачем? Я видел, вчера привезли твою машину из ремонта. — Понятия не имею, зачем моему брату понадобилось ее ремонтировать, я ясно дал понять, что больше никогда не собираюсь садиться за руль. Джон достает из кармана ключи от Mercedes-Benz SL, которая выглядит как новенькая, без намека на то, что побывала в передряге. Он заметил их на столике в гостиной и захватил в последний момент, пока Холмс отводил пса к миссис Хадсон. — Джон, нет! — Да. — Нет! — Окей, поведу я, — Ватсон делает шаг к авто, которая стоит на другой стороне улицы. — С ума сошел? — А в чем дело? Зачем нам зависеть от кэба, если ты прекрасно умеешь водить, да и я, думаю, тоже справлюсь, раз я гонял на мотоцикле. К тому же, что, если вдруг придется преследовать подозреваемого, ты что, будешь ждать такси? — Я не пущу тебя за руль! — Интересно, почему? — Ватсон закатывает глаза в точности, как Холмс. — Оставь уже в покое мой диагноз, я чувствую себя прекрасно, веду здоровый образ жизни, соблюдаю режим сна, не пью, не курю, мой рацион состоит из здоровой пищи и кучи лекарств, мне не помешает небольшая встряска. Мне вовсе не противопоказаны физические нагрузки. — Давай сюда ключи. — Так бы сразу, — усмехается Ватсон и кидает ключи Холмсу, который ловко ловит их и снимает сигнализацию. Они пересекают улицу. Шерлок глубоко вздыхает, но садится в машину. Джон прав, они не могут зависеть от такси. Он, в самом деле, рассчитывает добраться до убийцы Уэста сегодня. А для этого нужно застать врасплох его невесту. Он уверен, что она может быть только там, в доме своего брата. — Знаешь, думаю, его убили не в Баттерси, — задумчиво говорит Джон, как только они выезжают на шоссе. Шерлок поначалу ведет машину не очень уверенно, но потом отключается от неприятных ассоциаций и становится самим собой: Шерлоком, который обожает скорость, которая всегда способствует работе его мозга. — Я тоже, слишком мало крови на путях, убили его в другом месте. — Но как он туда попал и зачем везти его именно туда? Не проще ли бросить тело в реку? — А из тебя бы получился неплохой преступник, — ухмыльнулся Шерлок. — Может, еще не поздно? Будешь меня ловить? — смеется Джон. — С удовольствием, — Шерлок тормозит на светофоре и, пользуясь паузой, легко целует Джона. Через полчаса они уже добираются до жилища Джо Харрисона, брата Люси Харрисон, и останавливаются за поворотом. — Готов? — Не терпится. Они выходят из машины и осторожно подходят к нужному домику рядом с железнодорожной станцией. Слышится гул проходящего мимо поезда. — Ты уверен, что здесь вообще можно жить? Нет, я понимаю, елка и все такое, но квартирка буквально нависает над железнодорожными путями, разве это не противоречит нормам строительства? — В таких районах, как этот, на многое закрывают глаза. Все решает объем кошелька застройщика. Шерлок выглядывает из-за угла. — Что я говорил? Свет горит. Джон кивает, и идет следом за ним по лестнице к двери. Никто даже не спрашивает, кто они и зачем пришли. Люси распахивает дверь, явно не ожидая незваных гостей. Но когда она видит, кто пришел, улыбка на ее лице сменяется ужасом. — Что вам нужно? Уходите. — Только после того, как вы ответите на пару вопросов, мисс Харрисон, — Холмс придерживает ногой дверь, которую Люси попыталась захлопнуть прямо у него перед носом. Она делает шаг назад, а потом кричит во все горло: Джо, беги!!! Шерлок грубо отталкивает ее в сторону и врывается в квартиру, Джон — за ним. Распахнуто окно, через которое, без сомнений, ушел тот, кто им на самом деле нужен. — Очень большая ошибка, мисс Харрисон, — рычит Шерлок. — Ему светит минимум двадцать лет тюрьмы за убийство вашего жениха, а вам — минимум пятнадцать за то, что прячете преступника. Девушку начинает бить мелкая дрожь. — Вы же не из полиции! — Лучше скажите нам, где он, и мы сделаем вид, что нашли его без вашего участия, — вдруг говорит Джон, наблюдая, как Шерлок рассматривает подоконник. И понимает, что вызвало такой интерес: капли крови. — Эндрю Уэст погиб здесь, — через секунду Холмс подтверждает его догадку и подбирает что-то с подоконника. — В ваших интересах сказать, где Джо Харрисон. Иначе пойдете как соучастник, о, поверьте, я могу это устроить, — с явно уловимой угрозой в голосе заканчивает он, и Джон чувствует, что от этого голоса у него у самого мурашки по спине прошлись. Он знает его уже месяц, но все никак не привыкнет к тому, каким разным он может быть. — Адрес! — почти рычит он, и девушка сдается. — Две станции отсюда, заброшенная фабрика! — рыдает она. — Не помню я адрес. Шерлок срывается с места и выбегает на улицу, Джон — за ним. — Эй, подожди! — все-таки кричит он, понимая, что Шерлок вполне может умчаться за Харрисоном без него. Джон добегает до машины, в которой уже сидит Шерлок и нетерпеливо постукивает пальцами по рулю. Едва он захлопывает дверь, авто срывается с места со скрипом колес и мчится в указанном Люси направлении. Сложно поверить, что этот человек зарекался больше никогда не садиться за руль. — Ты уверен, что погиб он именно здесь? — Джон пристегивает ремень безопасности. — Абсолютно, все одно к одному. Ты сам заметил, что его квартира находится прямо над путями, что мешало ему убить Уэста и просто вытащить его в окно на крышу проходящего поезда? Поэтому на путях в Баттерси мало крови, вот почему при нем не было билета — это исключает версию, что он мог приехать туда сам. Его тело могло долго путешествовать по пригородам Лондона, если бы не стрелки на путях: он просто упал на очередном повороте. Наш убийца и похититель флешки — Джо Харрисон. Оброненная в спешке флешка, — Холмс не глядя сует руку в карман и достает оттуда флешку, демонстрируя Джону, и тут же убирает обратно, — и капли засохшей крови на подоконнике — очевидно, из разбитой головы Эндрю — это доказывают. Люси не могла убить жениха, она его слишком любила, но и брата она любит тоже, иначе не пряталась бы от полиции и не покрывала бы его. А если он не виновен, зачем ему бежать от нас? — Смотри, это не он, случайно? Впереди на велосипеде едет мужчина и крутит педали с такой силой, что рискует их оторвать. На звук приближающегося авто он оборачивается, замечает своих преследователей и увеличивает скорость еще больше. — Черт, знакомое лицо, где я мог его видеть, — задумывается Джон. — Решил посоревноваться с Мерседесом? — Шерлок давит на газ и выкручивает руль, постепенно прижимая велосипедиста к обочине. — Шерлок, осторожнее! — Джон вцепляется в ручку дверцы. Холмс его не слышит. Он видит цель и выкручивает руль еще больше. Машина задевает велосипед, мужчина не справляется с управлением и падает на землю. Шерлок тормозит, но прежде, чем он успевает выйти из машины, беглец подскакивает на ноги и, хромая, убегает в здание разрушенной фабрики. Холмс бросается следом, Джон не отстает. Добежав до поворота, Шерлок замирает, прижавшись к стене. Повсюду какие-то коробки, трубы, инструменты, доски… — Ты спятил? — Джон становится рядом. — Ты мог его убить. — Это тебя я мог убить тогда, — Шерлок пытается отдышаться. — А этого мерзавца я лишь зацепил, чтобы остановить. Надо было поднажать… — Думаю, он побежал туда, — Джон указывает на пыльные следы на дощатом полу, ведущие на второй этаж. Шерлок не двигается с места и ловит взгляд Джона. — Разочарован? — В смысле? — Во мне. — Нисколько. — Идем. Они молча преодолевают открытый участок и взбираются по лестнице, после чего Шерлок громко говорит: — Харрисон, тебе лучше сдаться, полиция на подходе, не усугубляй свою и так непростую ситуацию. — Пошел к черту! — крик из-за угла и звук удаляющихся шагов. — Уже иду, — Шерлок бросается вперед, пролетает один поворот, второй, потом сворачивает за угол. Джон следует за ним немного позади и пытается просчитать, откуда может появиться преступник. Слишком много коридоров, слишком ветхое здание, и хочется убраться отсюда поскорее, желательно — живьем. Шерлок спускается вниз, рассудив, что преступник побежал наверх, только чтобы их обдурить. — Харрисон, если ты решил поиграть в кошки-мышки, то это плохая идея, — насмешливо кричит Холмс. — От меня никто еще не уходил. — С чего ты взял, что кот — это ты? — голос звучит слишком близко, и Шерлок не успевает среагировать, когда неожиданно сзади из узкого коридора на него набрасывается человек и обеими руками прижимает к его горлу железную арматуру. Шерлок пытается сбросить его с себя, но этот амбал ростом с него, но в теле гораздо шире. К счастью, дожидаться момента конкретного удушья не приходится. Джон в это время незаметно тоже спускается вниз и набрасывается сзади на Харрисона и со всей силы ударяет его в скулу. Тот выпускает из рук арматуру, позволяя Холмсу глотнуть воздуха, и переключается на Ватсона, который отражает несколько его ударов, но пропускает элементарный толчок ногой и отлетает к ближайшей стене, с силой ударяясь об нее головой. — Джон! — детектив, у которого чуть сердце не останавливается, видит, как Ватсон медленно оседает на пол, но точно находится в сознании и сжимает пальцами виски. В Холмсе вдруг поднимается волна такой безудержной ярости, что впоследствии он удивлялся, как вообще не прикончил Харрисона на месте. Они борются несколько минут, потом Холмс делает ложный выпад вправо, преступник ведется, и Шерлок удачно пользуется его заминкой. Ему хватает этих нескольких секунд, чтобы подхватить выпущенную им арматуру и со всей силы ударить его по ногам. — Аааа, скотина! — уже на земле стонет он до того, как Холмс очередным ударом вырубает его и бросается к сидящему у стены Джону. — Ты как? — детектив садится на колени перед ним и пытается заставить его посмотреть на себя. Джон ничего не отвечает. — Джон! Посмотри на меня, — повышает голос Холмс, изо всех сил стараясь не поддаться панике. — Я в порядке, Шерлок, — Джон наконец убирает от лица руки и ловит обеспокоенный взгляд зеленых глаз. Детектив отмечает, что он смотрит немного странно, но отмахивается от этой мысли. — Хорошо, — он достает телефон и набирает номер Лестрейда. — Грег, тут сюрприз для тебя. Приезжай, заброшенная фабрика в двух остановках от дома Харрисона, забери своего преступника по делу Эндрю Уэста. Да-да, мы сами его взяли. Все, можешь нажаловаться Майкрофту, но не выноси мне мозг, — он сбрасывает вызов. — Ты вежлив, как обычно, — улыбается Джон и поднимается на ноги, опираясь на руку Шерлока. — А говорил, что полиция на подходе. — Соврал, — безразлично отвечает он. — Я хочу, чтобы ты показался врачу, я сначала отвезу тебя в больницу, потом поеду в Ярд. — Даже не подумаю. — Джон. — Шерлок, перестань. Подумаешь, ударился головой, в чем проблема? — В том, что у тебя месяц назад было сотрясение мозга. — Все в порядке, говорю же, голова даже не болит и не кружится. Вот, смотри, я могу стоять без твоей помощи. — Джон… Так они препираются еще минут десять, пока не слышится вой сирен. Из первой полицейской машины выходит сержант Донован и еще двое полицейских. — Так-так-так, блестяще. Может, уже устроишься работать в полицию? — обращается она к Холмсу. — Не дождетесь, — презрительная усмешка. — Так, забирайте его, — девушка указала на скрученного на земле Харрисона двоим сопровождающим. — И в обезьянник, до завтра пусть посидит. — До завтра? — недовольно переспрашивает Шерлок. — Если ты снова жаждешь попасть на допрос, тебе придется потерпеть, — в голосе Донован улавливается приличная доля желчи. — Грегори нет в городе, вернется только завтра утром. Шерлок что-то ворчит, но Джон, улыбаясь, незаметно берет его за руку и он тут же замолкает. Он найдет, чем его занять до завтрашнего утра: его любимый чай, любимое блюдо и возня с псом у камина. Как в детстве. ***На следующий день в Скотланд-Ярде.
В небольшой комнате для допросов совсем мало света, стоит стол и два стула. На одном из них сидит Джо Харрисон, опустив голову на сцепленные в наручниках руки. Напротив — Лестрейд. У стены рядом стоят Джон, Шерлок и сержант Донован. — Итак, мистер Харрисон. Мы ждем, — голос Лестрейда вежлив, но тверд. — Да что говорить, я с самого начала знал, что ничего путного из этого не выйдет. Я всегда был неудачником. — Конкретнее, мистер Харрисон, — вежливо обращается к нему Донован. — Дела шли плохо, фирма, где я работал, разорилась. Нужно было на что-то жить. Связался с наркотиками, приторговывал, иногда принимал. Словом, увяз в этом дерьме по уши. А тут Люси как раз начала встречаться с этим простофилей. — Эндрю Уэстом, — уточняет Лестрейд. — Да, точно. Я знал, что он работает на правительство, но сначала ничего такого не планировал. А тут на его мальчишнике он так напился и начал хвастать, что у него в кармане — безопасность королевства. Ну, я-то никогда не пьянею, не действует на меня алкоголь. Я подумал, почему бы и нет? Он все равно потом не вспомнит ничего. Мне ничего не стоило вытащить флешку с оборонными чертежами у него из кармана. Я понимал, как можно на этом разбогатеть, это же чертов золотой куш! Но Эндрю проспался и понял, что произошло, догадался, куда делась флешка. Он явился ко мне выяснять отношения. Мы ссорились, но я не собирался его убивать. Говорил что-то, глупости какие-то, вроде того, что он потерял ее или еще что. Что я понятия не имею, о чем речь. Тут он полез ко мне с кулаками, ну я его оттолкнул, а он оступился и упал с лестницы. С той, по которой вы поднимались, — он метнул взгляд в сторону Шерлока и Джона. — Словом, он погиб сразу. Я сперва растерялся, втащил его в дом и до самой темноты просидел с его трупом, думал, что мне делать. В итоге решил просто избавиться от тела. Вытащил его на случайно остановившийся поезд, на крышу. И все. Кто поверит в несчастный случай? Мне светило обвинение в преднамеренном убийстве. — Оно по-прежнему вам светит, — вступает в разговор детектив. — Шерлок, — предостерегающе обращается к Холмсу инспектор, но тот игнорирует это. — Это так, — Холмс делает шаг вперед и встречается с немного затравленным взглядом Харрисона. — Лично я сильно сомневаюсь, что в ваши планы входило оставлять свидетеля. Добавьте к этому «измену родине». Ведь это — государственное преступление: похищение документов, которые содержат государственную тайну, с намерением продать их за границу. Если бы вам удалось, это создало бы угрозу национальной безопасности. Думаете, это сойдет вам с рук? — недобро скалится он на последних словах. — А вам доставляет такое удовольствие добивать лежачих, так, мистер Холмс? — подает голос преступник, казалось, окончательно уничтоженный последними доводами детектива. — Таких, как вы — да. — Я всего лишь торговец наркотиками, криминал, да, но я не убийца. — Неужели? — вдруг вмешивается в разговор Джон, и все присутствующие переключают свое внимание на него. — Простите? — Лестрейд тоже поднимает на него удивленный взгляд. — Вы ведь не только в Лондоне дела проворачивали, правда? — Джон обращается к Харрисону, отчаянно пытаясь не зацикливаться на остром взгляде, который в него метнул Шерлок. — И это были далеко не одни наркотики. — Не понимаю, о чем речь? — преступник напрягается с каждым его словом. — Думаю, понимаете, речь о подпольном казино, шантаже и вымогательстве далеко за пределами столицы. Дела у вас были плохи — не то слово. И когда вас накрыла полиция, «фирма» ваша разорилась, точнее казино — давайте называть вещи своими именами. И вас, кстати, тоже, не так ли, мистер Джеффри Питтерсон? — О чем вы? — Лестрейд переводил взгляд с одного на другого. — Уверен, в ваших архивах должно быть нераскрытое шотландское дело «Кетана Монтана». Там подтверждение моих слов. Холмс уже несколько минут мечтает оказаться подальше отсюда. Желательно — где-то на Луне. Харрисон-Питтерсон вдруг прищуривается и всматривается в лицо Джона. — Чертовы Ватсоны, всегда знал, что добра от вас не жди, — зло бросает он и больше не произносит ни слова. Шерлок, не прощаясь, почти выбегает из комнаты для допросов, Джон растерянно и обреченно смотрит ему в след… Когда Ватсон неспешно выходит на улицу из управления, он почти уверен, что Шерлок уехал. Но машина на том же месте, ее водитель — тоже. Джон садится, бросает взгляд на Шерлока, который смотрит прямо перед собой и поворачивает ключ зажигания сразу, как только он захлопывает дверцу. Ватсон отворачивается к окну, наблюдая за проплывающим мимо городом. Как начать разговор, он не знает. А Шерлок явно не намерен ему помогать. Напряжение, кажется, можно пощупать руками. Уже на повороте на Бейкер-Стрит Джон не выдерживает. — Шерлок, ты молчишь всю дорогу. «Блестящая дедукция», думает Холмс и не отвечает. Он даже не смотрит на него, а только молча паркует машину возле дома и выходит. Ватсон тяжело вздыхает, тоже выходит и поднимается за ним наверх, в их квартиру. Их. — Шерлок. Поговори со мной, не молчи, пожалуйста. Джон почти в отчаянии. Глупо думать, что он может ошибаться в причине молчания Холмса. Которое тот все-таки нарушает. — Как давно ты все вспомнил?