On the other side

Wake up, wake up my honey So many times I call your name Waking up from the dream now Falling fast asleep in my arms Promise me that you will be happy That you won't hate all the moments you had with me Promise me that you will live well oh (Baby I miss you, I miss you ooh Baby I love you, I love you) Baby good luck to you (Baby I miss you I miss you ooh) (Baby I love I love you) Baby good luck to you Seungri - GOOD LUCK TO YOU

      Философия нашей жизни очень проста: не имеешь её – она поимеет тебя.       По крайней мере, так считал Ли Сын Ри – вот уже как без пяти минут профессор кафедры философии. Он осматривал аудиторию, собравшуюся послушать его лекцию, и утешал себя мыслью, что, если даже он допустит ошибку, никто не должен её заметить, так как для всех присутствующих этот косвенно относящийся к науке предмет был в новинку. Даже для самого профессора, который впервые использовал свои познания на практике. Первая лекция – новая жизнь.       Конечно же, Сын Ри не тешился надеждами, что понравится студентам с первого взгляда. Он помнил себя в их годы и понимал, что молодой профессор, только окончивший университет и буквально год потративший на стажировку, не впечатляет, от слова, совсем. К тому же, с оговоркой на то, что он пришёл преподавать в университет, из которого совсем недавно выпустился. Повезло, если можно так определить безвременную кончину предыдущего опытного профессора.       И тут у нашего новоявленного философа не вовремя всплыли утренние события, когда лучший друг, Ён Бэ, обеспокоенно наставлял его держать себя в руках и не совершать глупостей. Тот бы и массаж всего тела сделал, если бы не работа, и был бы рядом вместо того, чтобы надоедать младшему телефонными звонками с утра пораньше. Конечно, его можно было понять. Он беспокоился, так как Сын Ри в прошлом году попал в аварию и чуть не разбился насмерть, после чего полгода наблюдался у врача, чтобы устранить последствия того злосчастного дня. Мужчина до сих пор щурился на яркие вспышки и не терпел лязга машин. Ездил только на метро, хоть и не продал свой отремонтированный Порше, и считался довольно-таки обеспеченным молодым человеком.       Все эти мысли пронеслись за считанные секунды, которые он дал студентам насмотреться на нового профессора и подготовиться к лекции. А смотреть, по мнению всех присутствующих, было на что. Ли Сын Ри не притягивал взгляд, но стоило кому-то обратить внимание, как перестать смотреть было невозможно. Среднего роста в синем отутюженном строгом костюме он казался на несколько лет старше своего заявленного возраста в двадцать пять лет с хвостиком, тянущимся с января и заканчивающимся двенадцатого декабря. Но, не смотря на формальный вид и гордую прямую осанку, что-то в его образе напоминало, что перед аудиторией стоит молодой человек, весьма привлекательный для представителей обоих полов.       Девушки обращали внимание на его маленькое лицо и большие грустные глаза. В то время, как парней нельзя было так легко обмануть, они видели и живой огонёк в хитром взгляде, смотрящем на всех сразу и, в общем-то, ни на кого определённого. Они понимали, что этот мужчина, даже если и носил очки, подчёркивая свою официальность, прекрасно отдавал себе отчёт, что выглядит в них ещё сексуальнее обычного. Впрочем, Сын Ри не скрывал этого, иногда позволяя уголкам своих губ скользнуть вверх, показывая, насколько он осведомлён о своей внешности и реакции присутствующих на неё.       — Думаю, мы можем начинать, если вы, конечно, закончили оценивать меня и…мои руки, — последнее мужчина адресовал молодому человеку, который одиноко сидел в последнем ряду и даже не смутился, по прежнему не отводя взгляда от бёдер и паха профессора. Тяжёлый случай, по мнению объекта этого пристального внимания. — Меня зовут Ли Сын Ри. Рад вас приветствовать на первой лекции по философии на вашем курсе. Хотелось быть оригинальным и сказать, что мы пропустим двухчасовое объяснение, как же на самом деле можно определить философию, которая сама по себе не имеет определения, но, боюсь, на экзамене пробел в основах моего предмета, может существенно повлиять на оценку ваших знаний.       Сын Ри улыбнулся, находя своё вступление весьма туманным, как, собственно, и предмет, который ему нравился с первого курса его обучения. Как ни странно, ему улыбнулись в ответ, демонстрируя понимание всей нелепости в попытках объяснить, что такое философия, когда она у каждого была своя.       — Вижу, вы согласны, что философия начинается там, где появляется мысль. А значит, она далека от науки, но всегда сопровождается рациональными выводами разума. Можно по разному интерпретировать ту или иную вещь, но это не будет иметь никакого отношения к моему предмету, если при этом не будет подкреплено логикой и доводами, отличающими философию от фантазии того или иного воспалённого мозга, — мужчина поправил радужку очков и вновь невольно скользнул взглядом по последним рядам.       Кажется, этот год обещает быть интересным. Взгляд наглого парня и ухмылка на пухлых губах определённо смущали. Стало до необъяснимого душно.       — Вы когда-нибудь замечали, что придаётесь философии в основном в подвыпившем или расслабленном состоянии? Чем же это можно объяснить? — спросил Сын Ри у своих подопечных, нервно переводя взгляд на студентов в первых рядах. — Конечно же, можно сказать, что в этот момент у вас просто больше времени и соответствующее состояние, чтобы почувствовать себя мыслителем мира. И я не буду вам перечить, говоря "но", потому что считаю, что тут нет правильного или неправильного ответа.       — Но? — это раздалось с последних рядов и мужчине даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы догадаться, кто был настолько смелым, чтобы подтрунивать над профессором.       — Но можно также предположить, что философия не столько зависит от состояния, сколько от вопроса, заданного в этом состоянии, — пересилив себя, чтобы не обращать внимания на местного клоуна, ответил Сын Ри. — В итоге, философия начинается с мысли и практически всегда заканчивается вопросом, который сам по себе, не являясь ответом, даёт определение философии. Философии нашего мышления.       Дальше сбитый с толку профессор постарался взять себя в руки, понимая, что это просто один студент, который проявил минимум бунтарства, и в будущем будут попадаться более смелые и безбашенные представители золотой молодёжи. Стоило привыкнуть к тому, что он преподает в одном из лучших университетов Сеула и собравшиеся молодые люди даже обеспеченные больше, чем он, а следовательно, избалованные жизнью и отсутствием мыслей о предстоящем нелёгком будущем. Конечно же, они прекрасно знали, что, в случае чего, смогут не только усложнить жизнь своему преподавателю, но и сыскать помощи у родителей. В эти моменты Сын Ри нравилось вспоминать, что он так и не прибегнул к таким низким манипуляциям во время учёбы, напрочь забыв о своём статусе и привилегиях в обществе.       В конце концов, лекция прошла если не на "отлично", то на вполне "удовлетворительно". Мужчине было приятно осознавать, что, покидая аудиторию, студенты перешептывались, обсуждая его мысли, а не внешний вид и поведение. По крайней мере, если судить по тому, что удалось услышать.       — Хей, профессор, — Сын Ри вскинул голову и мысленно застонал, увидев перед собой всё того же бунтаря, который, на удивление, был прилично одет: кашемировый розовый свитер в полоску и свободные, явно дико модные, черные штаны. — Мне понравилась ваша лекция.       — Но? — понимая, что это провокация, мужчина всё равно поддался под влияние больших тёплых насмешливых карих глаз, отмечая, что, несмотря на явное присутствие больших денег в жизни парня, тот не сделал себе двойное веко, впрочем, как и он сам.       — Но, если вы хотели найти отклик у своих молодых студентов, — парень тряхнул своей рыжей ближе к персиковому цвету головой и наклонился ниже, практически ложась на стол преподавателя. — Можно же было отказаться от этого строгого стиля и показать, какой вы милашка?       Сын Ри потерял дар речи, то краснея, то желая стукнуть себя по голове, ругая за такую детскую реакцию на откровенную провокацию студента. Но, как и было задумано, времени ответить смущённому профессору не дали, улыбаясь и оставляя его в полном одиночестве, чтобы, если что, дать ему возможность самолеквидироваться или провалиться под землю без свидетелей. Не добивать же, ей-богу.       — Может, Ён Бэ прав, и я ещё не готов?

***

      Вернувшись домой, Сын Ри созвонился с другом, давая ему повод ещё раз посмеяться над ним и напомнить, что это всего лишь цветочки по сравнению с будущими встречами с избалованными отпрысками высокопоставленных личностей. Пришлось согласиться, чтобы потом не выслушивать часовую лекцию о том, что его предупреждали, и никто в лапы взрослых детей не толкал. Впрочем, Ён Бэ был недалек от истины.       Приняв душ и приготовив себе лёгкий ужин, мужчина посмотрел на почти полную пепельницу и отложил в сторону практически пустую пачку сигарет. В ней оставались две никотиновые палочки и, даже несмотря на то, что он курил раз или два в месяц, ему казалось, что их было непозволительно мало. Поэтому, убравшись, но так и не освободив пепельницу, он направился в спальню, привычно занимая левую сторону своей одинокой кровати.       — Найти себе парня что ли? — рассуждал он, находя свой распорядок дня ужасно скучным для молодого человека.       А потом улыбнулся, думая, как будет знакомить лучшего друга со своим партнёром. Тот, хоть и знал о предпочтениях младшего, никогда не видел его рядом с парнем. Засмеёт ведь, а потом свалит от смущения на другую планету, куда без визы не пускают.       — Интересно, как его зовут? Но…

***

      Утром, уже в своём кабинете, Сын Ри продолжал думать о вчерашнем парне, находя свои мысли и интерес к студенту неправильными. Да, у него никогда не было серьёзных отношений, но даже он понимал, что всегда предпочитал именно такой типаж парней. По своей природе был спокойным, рациональным и ответственным даже в свои детские годы, когда Квон Джи Ён, имя которого он вспомнил, стоило только переступить порог университета, был ярким и до невозможности привлекательным в своём безбашенном стремлении быть не таким как все.       — Ты что творишь? — спросил он сам себя, нервно доставая из пачки одну из двух последних сигарет, закуривая. — Проблем захотелось?       Именно в этот момент его и застал объект всех мыслей, уже с порога закрывая рот, видимо, напрочь забывая, что хотел сказать, и с интересом смотря на профессора.       — Вы курите? — что не могло радовать, так это то, что, благодаря этому инциденту, Сын Ри не пришлось выдерживать на себе одобрительный или насмешливый взгляд за то, что сегодня он надел вместо костюма джинсы, черную водолазку и кожаную куртку поверх.       На самом деле, мужчина и сам не знал, почему его гардероб стал занимать три комнаты и чуть ли не ломился от модной безразмерной одежды.       — Вы что-то хотели, Джи Ён-ши? — игнорирует он вопрос, но, несмотря на это, тушит так и не начатую сигарету, смотря прямо в глаза парню.       — У нас сегодня нет совместных лекций, — как ни в чём ни бывало заявляет тот, уже осматривая узкие синие джинсы и одобрительно кивая. — Хотел узнать, послушались вы меня или нет.       — Но? — это определённо был флирт и, даже несмотря на все доводы разума, Сын Ри не мог дать парню выиграть. Или наоборот, проиграть и потерять интерес к нему.       Глупое либидо затмевало доводы разума.       — Но теперь я жалею, что даю такие хорошие советы, — сказал парень, явно намекая, что не хочет, чтобы все видели его профессора настолько привлекательным. — Может, вы хотя бы снимите очки?       — Что? Почему? — но узнать ответы на свои вопросы Сын Ри не дала уборщица, которая, как и следовало ожидать, появилась в кабинете без стука, не рассчитывая найти профессора в такую рань на рабочем месте.       — Простите, я приду позже, — мужчина отмахнулся от её извинений, улыбнувшись пожилой женщине и приглашая войти.       Тут он посмотрел на студента и глазами приказал покинуть его кабинет, на что тот улыбнулся, показал пальцами на очки и чётко произнёс одними губами, что он должен с ними сделать, а точнее – снять. После чего Джи Ён послал воздушный поцелуй в спину уборщицы и, поиграв бровями, покинул, наконец, кабинет. Сын Ри не удержался и, сняв очки, засмеялся в голос.       — Что-то случилось? — спросила женщина, смотря туда, где секунду назад стоял его студент.       — Нет, не волнуйтесь, Су Ён-ши, просто вспомнилось, — откашлявшись, он вспомнил, что так и не убрал пепельницу и, стараясь не привлекать внимание, потянулся к контейнеру с мусором, избавляясь от улик.       — Профессор, я ещё вчера хотела спросить, стоит ли мне убрать это? — мужчина вздрогнул и выдохнул, когда осознал, что уборщица вовсе не ругала его за курение на рабочем месте, а просто напросто показывала именную табличку предыдущего владельца этого кабинета.       — Нет, не стоит. Моя ещё не готова, так что проявим уважение, — он грустно провёл взглядом по стеклянной табличке, а потом резко встал и, выхватив её из тонких костлявых пальцев женщины, поставил на прежнее место. — Не хотите чашечку кофе? Я угощаю.       Конечно же, Су Ён хотела, но вынуждена была отказаться, так как ещё не закончила с работой. К тому же, ей хотелось как можно быстрее оказаться подальше от этого странного, но весьма привлекательного молодого человека.       — Нет, спасибо.       Кажется, что-то пошло не так.

***

      Спустя недели, практически месяц без пары дней, первые лекции ушли в прошлое, как и неуверенность и страх нового профессора кафедры философии. Студенты привыкли к нему, а он получал настоящее удовольствие, находя отклик и поддержку в юных умах своих новых знакомых. Философия как никогда раньше вызывала в нём интерес, что отражалось и на его поведении. Сын Ри стал более раскрепощённым, позволяя аудитории восхищённо провожать каждое его движение, собственно, как и вызывать в студентах ревность, если мужчина обращал на кого-то больше внимания, чем на остальных.       Но только один студент интересовал самого профессора. Он старательно не обращал внимания на Квон Джи Ёна все эти недели, но неизменно ловил на себе его ревнивые взгляды и злобный оскал, когда нарочно медленно снимал очки, пока не нужно было читать, и так же сексуально возвращал их на место. В эти моменты не только парень, но и остальные залипали на преподавателя, думая о том, что тот старше их на несколько лет, и вполне естественно вызывал интерес. У парней чисто эстетический, а у девушек вполне определённый. Они хотели замуж за оппу, причём все разом.       Этого уже не понимал сам Сын Ри, находя Квона намного симпатичнее его самого и вообще ходячим сексом, которому хотелось отдаться. В фантазиях тот был даже старше его, подавляя и прижимая к стенке при очередном приступе ревности. Ему хотелось довести парня до ручки, чтобы тот, как и в первый день, сделал шаг навстречу. Наклонился над его столом, но уже притянул к себе для поцелуя. Это были всего лишь мысли, поэтому мужчина мог позволить себе всё. Даже изменить рациональной философии с фантазией.       И всё же, было странно, что Джи Ён не интересовал своих сверстников, одиноко появляясь каждый раз на последних рядах и всегда уходя одним из последних. Сын Ри спрашивал себя, есть ли у парня друзья, если тот всегда один. Почему-то было больно думать, что этот весёлый и яркий человечек был одинок в такой толпе из разных личностей.       — Обо мне думаете? — вмешался в мысли профессора знакомый голос, и тот неосознанно улыбнулся, думая, что если Джи Ён и был одинок, то это точно его собственный выбор. От таких, как он, хрен отвернёшься, задолбит же. — Значит, всё-таки обо мне.       — Спрашивал себя, почему ты всё время один, — говорит Сын Ри правду и поднимает взгляд на парня.       — И что? Нашёл ответ? — их флирт перешёл на новый уровень и теперь не ограничивался формальной речью, когда они были наедине.       — Ты не обязательно одинок, если рядом с тобой нет людей, что подтверждается тем, что даже в толпе можно быть одному, — мужчина снял очки и откинулся на стуле, потирая переносицу указательным и большим пальцами. — Почему ты хочешь быть один?       — Мы оба знаем, почему, — когда встретились два философа и делили один разум на двоих. — Не так ли, малыш?       Сын Ри резко открывает глаза, провожая взглядом удаляющуюся спину, не зная, смеяться ему или плакать.       — Паршивец.

***

      Так дразня друг друга и вызывая недоумение своим озорным видом у всех вокруг, Сын Ри провёл ещё два месяца, уходя на зимние каникулы в приподнятом настроении. Мужчина понимал, думал об этом практически каждый день, что будущего с Джи Ёном у него не может быть, и никакой деканат не простит ему отношений с собственным студентом. Тем более, когда тот был парнем, как и он сам. Вот только это не помешало мечтать о таком будущем и кончать с именем своей недозволенной заинтересованности на устах.       Новогодние праздники не заставили себя долго ждать, обрушиваясь на профессора мыслями о не купленных подарках для родных и лучшего друга. Сын Ри за день до рождества понял, что за своими мыслями о Квоне совсем позабыл о реальной жизни, где он был хорошим сыном, братом и вполне неплохим другом Ён Бэ. Поэтому и сорвался по магазинам как угорелый, остановившись только тогда, когда в одной из витрин магазина увидел ювелирные украшения и бездумно купил милые мужские серьги в форме колец для одного определённого человека. Даже если он не сможет никогда их подарить ему.       Возвращаясь домой, Сын Ри думал только о них. Улыбался, как сумасшедший и в следующую секунду корил себя за такое глупое поведение. Он не должен был чувствовать себя настолько довольным от мысли, что этот подарок понравится парню. Не мог чувствовать зачатки любви к Джи Ёну. Не смел даже мечтать, что они проведут этот Новый Год вместе. Это то, что говорила его философия. Разум, если можно так выразиться. Вот только чувства, которые он испытывал к своему студенту, мало имели общего с рациональностью. Скорее, убивали в нём любые признаки логики и здравого смысла.       — Смысл есть, но совсем не здравый, так получается? — спрашивал он себя, заходя в квартиру и сваливая все купленные подарки в кучу на диван. — Какая-то неправильная философия.       — Тоже так думаю, — услышал он со стороны двери и, быстро обернувшись, увидел Джи Ёна. — Дверь была открыта.       — Пакеты, не было свободной руки, чтобы закрыть, — оправдывался Сын Ри, будто это он без приглашения заявился к своему профессору, а не наглый паршивец, улыбающийся ему с порога. — Что ты тут делаешь?       — Завтра Рождество, — будто объясняя этим всё, сказал парень.       — И? — мужчина подошёл ближе к Джи Ёну, встав напротив него. — Это повод навестить своего профессора?       — Нет, — рыжеволосый не проявлял никакого страха или волнения, скорее чувствовал себя абсолютно в своей тарелке. Создавалось ощущение, что он реально старше. — Это повод, наконец сделать его своим.       — Философия? — Сын Ри нервно ухмыляется, цепляясь остатками разума за привычную надёжную тему. Работа всегда успокаивала его.       — Нет, — Джи Ён обводит лицо мужчины взглядом, останавливаясь на губах, довольно улыбаясь, когда те неосознанно открылись, будто приглашая.       — Что же тогда? — простой вопрос, но оба прекрасно понимали, что ответ на него никого не волнует. Скорее, просто тянули время, чтобы потом было не стыдно сказать, что они сделали всё, что смогли, прежде чем потерять контроль.       — Любовь? — простой ответ, который прозвучал, как вопрос, потому что один учил второго, что философия заканчивается именно им.       А после уже начинается жизнь. Где двое мужчин, сдерживающих свой интерес и желание в течении нескольких месяцев обязательно проиграют своим чувствам. Потому что этот поцелуй куда важнее всего невозможного будущего где-то там впереди. Ведь он происходит сейчас. Между ними.       Они не стали спешить. Целовались до опухших губ, нехватки кислорода в лёгких, но так и не осмелились продолжить уже в спальне, оставаясь в гостиной, пока Джи Ён не потащил мужчину на улицу, лишь бы быть подальше от соблазна продолжить начатое, но уже взяться за своего сексуального профессора основательно.       — Куда мы идём? — оставалось буквально несколько часов до Рождества и Сын Ри не хотел быть занудой, но и полностью доверять этому неординарному парню научиться не успел.       — Расслабься, мы не будем делать ничего из того, чего бы ты сам не захотел, — ухмыльнулся рыжеволосый, взяв того за руку, переплетая их пальцы вместе. — Впрочем, если ты не заметил, мы не будем совершать глупости, даже если ты очень сильно захочешь, но на самом деле не будешь к этому готов.       Это был маленький намёк на обиженный вид мужчины, когда вместо ожидаемого секса его вывели на прогулку.       — Эй, я ничего такого не хотел, — встал он на свою защиту, не отдёргивая руку, но смущённо утыкаясь носом в свой тёплый большой шарф.       — Правда? — Джи Ён сжал руку мужчины и улыбнулся этому тёплому живому чувству, которое появлялось каждый раз, когда они были вместе. — Я заметил.       — Пфф... — они прошли совсем немного, когда Сын Ри увидел полупустой парк и одиноко раскачивающиеся взад-вперёд большие качели. — Только не говори, что мы…       — Встретим Рождество на детской площадке у твоего дома? — нельзя было скрыть, с каким удовольствием парень смаковал каждое своё слово, наблюдая за реакцией старшего. — Какой ты у меня догадливый.       — Опять дерзить вздумал? — мужчина игриво двинул Джи Ёну в плечо, толкая его к качелям. — Я первый.       Так студент одного из лучших университетов Сеула узнал, что его профессор всё ещё большой ребёнок. После чего они несколько часов говорили обо всём на свете и ни о чём. Смеялись, разбавляя звенящую тишину новогоднего праздника своим скромным счастьем. Уже давно перевалило за полночь. Люди, отпраздновав дома, выходили на улицу полюбоваться фейерверками и просто встретиться с близкими или любимыми. Уединение парочки было безбожно нарушено, но они не спешили расходиться, цепляясь за потребность встретить этот рассвет вместе.       — Прогуляемся? — предложил неожиданно Сын Ри, которому не нравились взгляды, которые на них бросали прохожие, видимо удивлённые такой близостью двух мужчин.       — Как хочешь. Как раз провожу тебя, — согласился парень, хоть и не обращал ни на кого особого внимания, сосредоточенный на одном конкретном человеке, которого, несмотря на лёгкое сопротивление, снова взял за руку. — Просто не обращай на них внимания. Ты же знаешь, что они ничего не видят.       — Ты мой студент, — попытался оправдаться мужчина, но вышло слабо, так как он прекрасно понимал, что никто кроме них об этом не знает.       — А ещё мы одного пола. Продолжим говорить очевидное? — снова насмехался Джи Ён, даже не смотря в сторону молодой мамочки, которая завидев их, развернулась и пошла с маленьким сыном в другую сторону. — Лучше скажи, что ты мне подаришь на наше первое Рождество?       В их стране, Рождество было чуть ли не одним из самых важных праздников в году. Но самым главным для влюблённых было встретить вместе рассвет и, конечно же, обменяться подарками.       — С чего ты решил, что я что-то купил? — спросил Сын Ри отдалённо, нащупывая коробочку с украшением для парня в кармане. — Думаешь, я ждал тебя?       — Малыш, я ничего не решаю и не думаю, просто знаю и всё тут, — эта уверенность Джи Ёна пугала, но вместе с тем делала всю ситуацию менее трудно допустимой. Будто они понимали друг друга без слов и другого им не дано. — Ты же всю прогулку что-то в кармане теребишь. Или я чего-то не знаю?       Мужчина засмеялся, уже позабыв обо всех, кто их окружал и странно смотрел на их переплетённые пальцы, достал коробочку из кармана пальто.       — А мне что-то полагается? — неловко, но всё же с надеждой спросил Сын Ри, протягивая свой подарок парню.       — Всё на свете, но пока что ограничимся скромным презентом, — они обменялись коробочками и уже тогда поняли, что оба выбрали друг для друга украшения.       — Кольцо? — в этом удивление не было должного недовольства, что немного успокоило Джи Ёна — Но…       — Не бойся, я не делаю тебе предложение, — Сын Ри выдохнул, не понимая расстроился или наоборот был счастлив такому объяснению. — Просто мне оно понравилось. Хотел сказать, что даже если будешь сопротивляться, буду сражаться за тебя. За нас.       Рассмотрев повнимательнее, мужчина увидел меч в сердце на кольце от бренда Хром Хартс, который ещё со студенческих времён был одним из любимых. Он даже припоминал, что дома у него была значительная коллекция.       — Спасибо, — и, несмотря на прохожих и то, что они уже стояли перед его домом, всегда сдержанный профессор потянулся и поцеловал в щёку парня.       — Ммм, думаю, мне понравилось делать тебе подарки. Как насчёт того, чтобы повторить на Новый год? — Сын Ри засмеялся, наклоняясь к плечу Джи Ёна и скрывая свою счастливую улыбку левой рукой с новеньким колечком на безымянном пальце, которое будто вернулось на своё законное место. — Серьёзно, что ты хочешь на день влюблённых? День Рождения? Хэллоуин?       И они смеялись. Искренне, как никогда прежде. Целовались, будто были одни в этом мире. Джи Ён не мог заставить себя прекратить прикасаться к мужчине. Гладил идеальную, нежную кожу щёк, слегка порозовевшую на морозе и, млел от смущённо опущенных длинных ресниц, обрамляющих наполненные теплотой глаза. Он не представлял, как можно было замёрзнуть под этим взглядом.       Сын Ри же не мог понять самого себя, находя философию своих чувств совсем не рациональной, но ужасно приятной и расслабляющей. Провожая взглядом удаляющуюся широкую спину парня, он с восторгом думал о том, что тот уже никуда от него не денется. Ведь каждый раз, когда Джи Ён посмотрит в зеркало или потрогает уши руками, почувствует новые серьги и вспомнит о том, кто их подарил.       Не хватало только снега, чтобы наполнить это утро новогодним волшебством. Но, может быть, так было даже лучше, чтобы хоть немного поверить в своё счастье. Ростки неидеальности, которые приближали мужчину к реальности.

***

      — Новое кольцо? — Ён Бэ пришёл на следующий день, по традиции принося все основные блюда и накрывая стол, хозяйничая в квартире друга. — Или старое, ты вроде бы скупил пару лет назад всю коллекцию.       — Угу, — согласился Сын Ри, лишь бы не отвечать на каверзные вопросы и продолжил уплетать жареную свинину в остром соусе. — Как там Хё Рин? Скоро свадьба?       — Да, но ты не приглашён. Слишком мало внимания уделяешь своей невестке, — проинформировал старший, осматривая кристально чистую кухню и удивляясь внезапной любви друга к порядку. — Вау, если не считать эту вонючую пепельницу, ты превзошёл все мои ожидания. С чего такие изменения? Ждёшь кого-то?       — Ну чего ты вечно придираешься к этой пепельнице, — Сын Ри быстро свернул со скользкой темы, прекрасно зная сопутствующую реакцию. — Я же мало курю.       — Это не меняет того, что тут воняет, как на помойке, — попался на удочку Ён Бэ. — Давай уберём её хотя бы во время ужина?       — Нет, — твёрдо ответил младший, в миг становясь серьёзным и всем видом показывая, что уже не ребёнок, которого друг, который старше всего на два года, уже в четырнадцать взял под своё крыло. — Ты её не тронешь.       — Ладно, хорошо, прекрасно! — злился мужчина, но даже не потянулся к ненавистной пепельнице. — Тебе точно не нужно больше принимать антидепрессанты? Такое ощущение, что ты стал ещё противнее.       — Не смешно, — на самом деле Сын Ри понимал, что друг просто пытается о нём заботиться, но не мог ничего поделать со своим раздражением, которое возникало каждый раз, когда тот вёл себя, как мамочка-наседка. — Ты так говоришь, будто я псих какой-то.       — Слушай, я тебе в тысячный раз повторяю, что депрессия не делает тебя психом, бро, я тоже ходил к психологу после смерти моей собаки. Знаешь, сильно помогло, — Ён Бэ наконец закончил с сервировкой стола и сел напротив.       — Знаешь, не заметно, — пошутил младший, вспоминая, что это Рождество, и он должен быть благодарен за визит друга. — Ты так говоришь, будто это была не простая авария, а минимум трагедия мирового масштаба.       — Из-за этой "просто аварии", как ты говоришь, умер человек, Сын Ри-а, конечно же, это не могло не отразиться на твоём самочувствии, — напомнил мужчина, зная на собственном опыте, что избегать прошлого это не выход.       — Ты хочешь испортить мне аппетит? Мне уйти? — уже по-настоящему начина злиться Сын Ри, сделав попытку встать из-за стола, но остановившись, когда старший положил свою руку поверх его.       — Ты не сможешь всё время держать всё в себе. Друг, чувствовать себя виноватым –это нормально. Не сбегай от этого чувства, оно только изнуряет, — мужчина с пару секунд смотрел на руку Ён Бэ, а потом кивнул и вернулся на место. — Но, если ты пока не готов об этом говорить, я не настаиваю. Как насчёт шампанского? Я взял твоё любимое – розовое.       — И когда же я его любил, можно мне узнать? В четырнадцать? — засмеялся Сын Ри, благодарный, что друг не стал настаивать и сменил тему.       — Ха, думаю, да. Какой же ты был тогда милашкой. Помнишь, как пришёл в наш танцевальный класс с напыщенным видом и думал, что мы сразу же начнём перед тобой пресмыкаться, потому что ты был принцем в своём родном городе? Даже подрался с одним парнем. Как его там звали?       — Хён Сын, — смеясь, вспомнил младший. — Тот ещё ублюдок. Но я тоже ему хорошо навалял.       — О да, прям с размаху дал своим лицом в его кулак. Ахах, а помнишь…       Прошлое бывает разным. Одно было приятно вспоминать, какими бы болезненными не были эти события. Потому что прожитое осталось в прошлом. Другое лучше было не трогать. Особенно, на трезвую голову.

***

      Незаметно для себя, без особых усилий Сын Ри выполнил практически весь план, который на ходу придумал Джи Ён на Рождество. Новый год они встретили в Таиланде, гуляя по переполненным людьми тротуарам. Свободно целуясь у всех на виду и отдыхая на закрытом пляже при отеле. Они будто были одни. Предоставлены сами себе. Никаких вопросов и лишнего внимания. Это было удивительно для человека, который привык всегда быть в центре внимания.       В основном, за секретность был сам Джи Ён, который не хотел, чтобы старший потерял работу. Он контролировал практически всё в их отношениях. Выбирая отели поскромнее и места потише, что вполне устраивало Сын Ри. Если не считать тотальное игнорирование его сексуальных потребностей.       Конечно же, они спали вместе. Ласкали друг друга руками, даже дошли до стимуляции простаты, но на этом всё. Сын Ри не понимал, почему его парень не идёт до конца. Пробовал брать всё в свои руки, думая, что тот, может быть, предпочитает снизу или из-за первых отношений боится сделать что-то не так, но каждый раз натыкался на понимающую улыбку и заверения, что всё будет именно тогда, когда он будет готов.       — Чёрт возьми, с чего он вообще решил, что я не готов? — пожаловался вслух Сын Ри, сидя в своём кабинете и размышляя над прошедшими месяцами, которые он был в секретных отношениях со своим студентом. — Блин, такое ощущение, что это я младше, а он, как лидер, всё решает. Недееспособный из меня хён какой-то.       — Не знаю, мне нравится, — мужчина вздрогнул, видя Джи Ёна, который сидел на краешке стола рядом с ним. — Поменьше думать надо, хён, может, заметишь людей вокруг себя.       — Давно ты тут? — спросил старший, как никогда раньше чувствуя себя малышом рядом с парнем.       — С вопроса о том, почему я думаю, что ты ещё не готов, — теперь даже его голос был переполнен насмешкой. — Или ты про кого-то другого говорил? Тогда тебе лучше подготовиться, да. Последнее желание, например, придумать. Выбрать, в какой одежде хоронить будут. Тебя, его. Можно вместе.       Сын Ри снова смеялся и был по-странному счастлив. Способность Джи Ёна ревновать его ко всему и всем забавляла. Ему нравилось чувствовать, как сильно им дорожат и боятся потерять.       — Вы меня пугаете, молодой человек, — сквозь смех заметил мужчина, а потом вмиг стал серьёзным, когда увидел, как парень встаёт на колени и кладёт руки на его бёдра. — Что ты делаешь? Это же мой кабинет. Нас могут…       — Увидеть? Вряд ли, — с хитрой улыбкой сказал младший, залезая под стол и уже оттуда протягивая свои длинные пальцы к ширинке профессора. — Смотри-ка, а кто-то не выделывается и вполне рад меня видеть.       У них ещё не было орального секса, и Сын Ри с волнением вжимался в своё кресло, понимая, что, даже если очень сильно захочет, не сможет оттолкнуть парня.       — Я не выделываюсь, — оправдался он, откидывая голову назад от одного только вида Джи Ёна между своих ног, любовно смотрящего на его возбуждённый член. — Я смущаюсь.       — Ну-ну, а кто говорил, что уже готов? — мужчина не понимал, дразнят его или взаправду собираются отсосать, но стоило горячему языку пройтись по головке, как все сомнения сошли на нет в одном, коротком стоне. — Малыш, посмотри на меня.       Сын Ри сжал кулаки и заставил себя вернуть взгляд на парня, который уже не ухмылялся, но с лёгкой улыбкой смотрел ему прямо в глаза.       — Ты должен это увидеть, — сказал он, опуская взгляд на длинный член с набухшей розовой головкой. — Запомни это мгновение.       Это было последним, что Сын Ри смог разобрать своим воспалённым от желания мозгом. Все его связные мысли погружались вместе с членом в этот горячий и влажный рот. Каждая частичка его тела тянулась вперёд, глубже, чтобы потом запустить пальцы в персиковые волосы и самому устанавливать ритм. Задыхаться от невозможности спокойно дышать полной грудью, выдыхая одни ругательства вперемешку со стонами. Умирая в тот момент, когда подступила секунда самого пика и нужно было отстраниться, закончить самому, не причинная неудобств парню. Оживая, когда его попытки сочли смехотворными и высосали из него душу до последней белесой капли.       — Боже, — воззвал Сын Ри, вновь приобретая способность говорить.       — Джи Ён, но ты можешь называть меня как хочешь, — голос парня охрип и он, совершенно не стесняясь, улыбался, демонстрируя хорошо вытраханные, опухшие покрасневшие губы. — Не за что. Ты тоже выглядишь эпично.       — Спасиб…Су Ён-ши?       — Я стучалась. Несколько раз. Честное слово, — испуганно отчиталась уборщица, опуская взгляд и отступая назад. — Вижу, ваш мусорный бак пустой. Тогда я пойду. Извините, если помешала.       Она выскочила, так и не дождавшись каких-либо слов от покрасневшего, ещё больше запыхавшегося хозяина кабинета.       — Думаешь, она видела? — запоздало и немного испуганно спросил Сын Ри.       — Ты прекрасно знаешь, что нет, — успокоил его младший. — Разве что поняла, что ты тут расслаблялся, и решила не мешать.       — Успокоил, придурок, — как ни странно, но мужчина не стал загружаться и на самом деле расслабился после слов Джи Ёна.       — Может, мне тоже уйти, профессор, и не мешать вам? — немного обиженно заметил парень. — Не хочу, чтобы вас инсульт хватил от страха, что нас увидят.       — Можешь попробовать, — решил подыграть Сын Ри. — Пойди закрой дверь. Нужно же тебя отблагодарить за предоставление услуги. Мы же не хотим, чтобы все думали, что ты со мной ради успешной сдачи экзаменов в конце года.       — А так можно было? — вполне правдиво сыграл младший. — Вот я дурак!       — Ахах…       И всё-таки, этот парень делал его счастливым. Кажется, Сын Ри понимал, почему не может рядом с ним много философствовать. Но вполне в духе философии смог научиться любить. Приятное чувство.

***

      Любовь сделала Сын Ри немного сумасшедшим. Он не замечал ничего вокруг, зажимаясь с любимым человеком по всем углам при любой удобной возможности. Они соблюдали осторожность, но всё равно очень рисковали быть обнаруженными, целуясь в пустых кабинетах университета. Что, впрочем, никак не отразилось на работе профессора.       Студенты умудрились привыкнуть к странностям мужчины, который часто смотрел на последние ряды и даже пару раз кому-то подмигнул. Им нравился Сын Ри, который, в отличие от остальных преподавателей, не загружал их домашней работой, разбирая все темы на уроке. Можно сказать, философия научила их понимать мысли друг друга и ценить мнение каждого. Они часто обращались к профессору, зная, что тот не откажет и объяснит всё без лишнего упоминания своего статуса старшего. Вскоре лекции по философии стали одними из самых популярных да так, что студенты с других курсов зачастую приходили посмотреть на того, кто похитил сердца и засел в умах их сверстников.       — Не хочу с тобой разговаривать, — заявил Джи Ён, когда они пришли к старшему на квартиру в день всех влюблённых.       — И почему же, можно узнать? — Сын Ри откровенно забавлялся, прекрасно зная причину плохого настроения своего парня.       — Сколько раз я просил тебя одеваться более свободно? — продолжал ворчать рыжеволосый, заваливаясь на диван и скрещивая на груди руки. Оставалось только надуть губы от обиды. — Знаешь, как новенькая сегодня тебя глазами пожирала? Не смешно вообще. Какого хрена к тебе столько народу шастает? Мёдом что ли намазано?!       — Ладно, ладно, успокойся, — мужчина снял лёгкое пальто и посмотрел на свои узкие чёрные джинсы и белую, с маленькими змейками рубашку в зеркале в прихожей. Ничего особенного, по его мнению. — Ты как всегда преувеличиваешь. Обычный вид. Наверное, и девушку почём зря обвинил во всех грехах.       — Пфф... — несмотря на свою забастовку, Джи Ён быстро поднялся и подошёл к брюнету. — Я обвиняю тебя, а не её, малыш. Грешник в этой ситуации только ты.       — Да что я такого сделал, — с вызовом вскинул голову Сын Ри. — Что?       — Ты носишь эти грёбаные очки, которые сами по себе безвредны, но вот на этом прелестном носике совершенно точно являются грехом, — парень стукнул указательным пальцем по кончику носа, а потом стянул любимые и в тоже время ненавистные очки. — А ещё эта одежда непозволительно сильно подчёркивает каждый твой изгиб. Там даже у парней мысли не туда полезли.       — Послушай, откуда ты можешь знать, о чём все думают? — усомнился мужчина, ощущая себя в тысячу раз увереннее и красивее под этим любящим взглядом. — Не все же такие помешанные, как ты.       — Это я-то помешанный? — удивлению младшего не было предела. Он сузил глаза, примеряясь, а потом ни сказав ни слова перекинул обнаглевшего провокатора через плечо. — Да не брыкайся ты, и так тяжёлый.       — Отпусти меня, отпусти, придурок, — заканчивал причитать Сын Ри уже на кровати, боязливо смотря на парня снизу вверх. — Что ты задумал?       — А что такое? Разве не ты говорил, что давно уже готов? Почему помешанный, как ты выразился, не может наплевать на всё и дать тебе то, чего ты хочешь? — не прекращал задавать вопросы Джи Ён, попутно снимая джинсовый жакет, а затем и полосатую тельняшку с белой майкой под низом. — Я и вправду придурок, малыш, зачем ждать, когда ты будешь готов и сможешь принять мои чувства, признать свои собственные? Ты же совсем не этого хочешь, не так ли, так давай всё спишем на чокнутого меня и просто сделаем это?       И всё бы ничего, если бы каждый из них не понимал, что, если они переступят эту черту именно в таком состоянии, никакая любовь не вернёт им этого момента. Не важно, догадывались они о чувствах друг друга или нет, одно дело поцелуи и минет, другое – отдаваться другому, когда любви нет.       — Постой, — Сын Ри вытянул руку, будто тем самым мог хоть чем-то отгородиться от парня. — Давай сперва поговорим.       — Нет, спасибо, наговорились уже на годы вперёд, — было видно, что парень нарочно форсирует события, чтобы вывести из привычного равновесия возлюбленного, подкрепляя свои слова ледяными нотками и уже лежащими под кроватью джинсами. — Смазка есть, или хочешь так?       Мужчина замер, не веря собственным глазам. Вот его мечта, которая снилась ему последние полгода и даже больше, стояла перед ним в одном черном нижнем белье. Но им овладевало совершенно не желание заняться сексом. Скорее, попросить или даже приказать парню уйти.       — И это всё из-за того, что я назвал тебя помешанным? — непонимающе спросил Сын Ри, убирая руку и просто смотря в необычно холодные, карие глаза.       — Нет. Это всё потому, что ты продолжаешь провоцировать. Тебе нравится видеть меня ревнующим, не находящим себе места от злости. Ведёшь себя как последняя сука, а потом делаешь вид, что совсем не при делах. Реально не понимаешь этого? — устало спросил Джи Ён, уже растеряв всю свою злость и садясь на кровати спиной к хёну.       — Кажется, понимаю…теперь, — принятие происходило медленно, но мужчина знал, что лучше станет носить бесформенные длинные кенгурухи, чем из-за такой мелочи потеряет парня. — Я не специально, честно. Всегда считал, что ты намного сексуальнее и, может, не красивее, но намного интереснее меня.       Младший засмеялся, качая рыжей головой, понимая, что горбатого только могила исправит.       — Ты невыносим, — заключает Джи Ён, поворачиваясь в сторону мужчины и протягивая руку, чтобы прикоснуться к любимому, маленькому лицу. — Хоть знаешь, как сильно я люблю тебя? Зачем ты так со мной?       — Может, потому что я тоже люблю и боюсь быстро наскучить? — нежно улыбаясь, спросил Сын Ри, ластясь к широкой ладони парня. — Я больше так не буду. Правда.       — Будешь. Похоже, сводить меня с ума у тебя заложено в ДНК, — в этих словах было много горечи, но ни один из них не знал, куда её запрятать, чтобы не болело внутри и не причинять боль другому. — Не знаю…       — Зато я, кажется, знаю, — уверенно заявил мужчина, обхватывая ладонь Джи Ёна и сжимая её в своих пальцах. — Есть другие способы получить твоё внимание и ты прав, я уже давно хочу их опробовать.       — Ты уверен? — парень был на пределе своего терпения и просто напросто не хотел больше отступать, даже если любимый в последний момент его остановит.       — Да. Или хочешь, чтобы я на ком-то другом проверил? — Сын Ри не скрывал, что не имел с мужчинами подобного опыта, разве что, забавлялся с игрушками, поэтому догадывался, почему младший с осторожностью относился к этой теме.       — Говорю же, это у тебя в ДНК. Серьёзно, нечего тут смеяться, — естественно, Джи Ён улыбнулся, видя вновь появившиеся пьяные искорки любви в глазах брюнета. — Уверен, что если даже затрахаю тебя до смерти, ты всё равно найдёшь в себе силы заставить меня ревновать и даже спляшешь на могилах тех, кого я из-за тебя убью.       — Уверен, если ты не заткнёшься и не приступишь к делу, я именно так и сделаю, — всё ещё смеясь, пригрозил мужчина, в следующую секунду становясь абсолютно серьезным. — Я никогда не предам человека, которого люблю, и не причиню ему такой боли. Надеюсь, ты понимаешь это.       — Понимаю, ты всегда только гавкаешь и хвостом виляешь, но никогда не кусаешься, — парень закусил нижнюю губу и приготовился защищаться, прекрасно осознавая, что наговорил.       — Ты назвал меня собакой? Серьёзно? — обалдело спросил Сын Ри, ногами заваливая паршивца на кровать и поудобнее устраиваясь, попой чуть ниже живота. — Несколько лет джиу-джитсу, — объяснил тот свою сноровку.       — Какой собакой, малыш. Я всего лишь назвал тебя сукой, — Джи Ён отвлёк мужчину, сжав его член через ткань неплотных джинсов, и одним движением подмял парня под себя. — Природный талант быть в любой ситуации сверху, — так же самодовольно заявил он.       — А не пошёл бы…       — Только после тебя, — перебил парень, накрывая его губы своими и не забывая работать руками, чтобы поскорее расправится с ширинкой и стащить с него мешающую сейчас одежду. — Ммм, всегда любил каким тихим и послушным ты становишься, стоит мне заткнуть твой прекрасный маленький ротик.       — Ты нарываешься, прид…       И снова Сын Ри пришлось забыть о том, что он хотел сказать, отдавая все свои мысли и желания в руки паршивца, которого он умудрился полюбить. Джи Ён не мог скрыть улыбку, смотря на покрасневшего мужчину, который уже лежал в одной белой рубашке и покорно ожидал его дальнейших действий.       — Рубашку, пожалуй, оставим, — рассуждал он вслух. — Где эти грёбаные очки? — спросил он, смотря на тумбочку и видя другую, но не менее сексуальную пару очков. — Надевай, с первого дня, как увидел тебя в них, мечтал завалить и смотреть, как они будут спадать с тебя, когда я буду вытрахивать из тебя душу.       — Вау, как романтично, — вспомнил, какой сегодня день, всё же выполняя просьбу партнёра. — Всегда хотелось, чтобы в день влюблённых кто-то сказал мне такие прекрасные возвышенные слова.       — Зная тебя, — парень наклонился и позволил рыжим волосам смешаться с чёрными, как и дыханию, которое с каждым поцелуем становилось одно на двоих. — Думаю, так и было, — закончил он, выдыхая в горячие влажные губы, от которых к нему тянулась тонкая нить слюны, которая незримо соединяла их вместе. — Я тебя сейчас просто съем.       — А вот и признание в любви подкатило, — продолжал глумиться Сын Ри, просто слишком смущённый и возбуждённый, чтобы реагировать как-то по-другому. — Отравиться не боишься?       — Никак нет. К твоему яду приучен, — не отставал Джи Ён, который воспользовался секундным прояснением в голове и потянулся к тумбочке, рассчитывая найти смазку, но натыкаясь на небольшой бонус к синему тюбику с лубрикантом. Или большой. — Ух ты, когда ты говорил, что готов, я не так себе это представлял. Как с размером угадал? Мой измерил? Ртом?       — Сука, отдай сюда, — мужчина потянулся к прозрачному вибратору, в попытке выбить его из рук паршивца, но через минуту отчаялся и обиженно завалился на подушки, сомневаясь, что вообще хочет что-то продолжать. — Я заказал его по интернету. Доволен?       — Нет. Но, надеюсь, мы скоро это исправим, — пообещал парень, всё ещё рассматривая игрушку своего возлюбленного. — Ты понял? Исправим. Мы.       И Сын Ри бы хотел сказать, что да, но он был рад, что предпочёл промолчать, потому что никак не предполагал, что вместо них, парень имел ввиду себя и вибратор. А понял он это только тогда, когда холодная резиновая головка уткнулась ему в губы и с лёгким нажимом заставила приоткрыть их. Конечно же, Джи Ён наслаждался процессом, которым руководил от начала и до конца. Ему крышу сносило от вида того, как мужчина медленно заглатывал вибратор во всю длину, покрывая его своей слюной. Но еще больше ему нравилось наблюдать, как краска смущения и желания покрывает его лицо, сползая на шею крупными пятнами.       — Спасибо, — парень был готов поклясться, что запомнит эту картину навсегда, смакуя её даже в следующей жизни. — А теперь перейдём к десерту.       Он успокоил Сын Ри лёгким нежным поцелуем и, смазав резиновый член лубрикантом, приставил головку к маленькой дырочке.       — Хочешь сделать это сам? — спросил Джи Ён, не решаясь озвучить свои истинные побуждения увидеть, как его малыш полностью доверяется ему и делиться тем, что он успел пропустить.       — А ты этого хочешь? — брюнет собрался с силами и присев на кровати, посмотрел в глаза парню, находя в них ответ на свой вопрос. — Ну конечно, кто бы сомневался, — покачал он головой, но всё же потянулся за вибратором. — Дай сюда.       Сын Ри было неудобно. Конечно, они уже не раз кончали вместе, видели друг друга голым и даже баловались риммингом. Но ещё никогда он не решался настолько сильно открыться перед другим человеком. Всегда казалось, что это было постыдным делом. Вот только стоило немного помедлить, как он встретился с родными карими глазами, которые так и светились предвкушением. Он не мог и не хотел разочаровывать ожидание любимого человека.       Поэтому, собравшись с мыслями и решительно протолкнув в себя пару сантиметров головки, брюнет нашёл способ отвлечься и не замечать наблюдающего, возбуждённого до предела Джи Ёна. Он прислушивался к своим ощущениям и старался как можно больше расслабиться, вставляя на всю длину и облегчённо откидываясь на подушки. Осталось дело за малым. Сын Ри собрал последние силы и, прислонившись к спинке кровати, начал медленно трахать себя вибратором. Но, стоило ему потянуться другой рукой к собственному члену, он услышал донельзя хриплый голос:       — Не смей, — от одного этого приказа брюнет дошёл до кондиции больше, чем от ритмичной стимуляции простаты вибратором за всё время. — Хватит, иначе, меня реально инсульт хватит от зависти.       — Сам же просил, — неправильно понял мужчина, смотря на Джи Ёна волком, будто тот сперва дал конфетку ребёнку, а потом отругал, за то, что тот её съел.       — От зависти к этому заменителю, а не к тебе, малыш. Ты был настолько прекрасен, что я пару раз чуть не кончил от одного твоего вида, — успокоил его младший, уже давно избавившись от белья и устраиваясь поудобнее между ног партнёра. — Хоть представляешь, как по-блядски сейчас выглядишь?       Сын Ри спрятал лицо в сгибе локтя, напрочь забывая, что эта поза не помешает любовнику увидеть его смущённой улыбки и красного от возбуждения шеи.       — Бесполезно, ты весь красный, — сообщил Джи Ён, подавив смешок, услышав обречённый стон своего мужчины. — Я бы даже сказал везде, если ты понимаешь о чём я.       Он смотрел на покрасневшую дырочку, которая продолжала сокращаться и, как никогда раньше была готова принять его член, куда больших размеров, чем резиновый его представитель.       — Потрясающее зрелище, — рыжему нравилось доводить Сын Ри до желания провалиться от стыда под землю, но зачастую он просто не мог перестать восхищаться этим человеком. Поэтому и был таким искренним. — Такой узкий.       Несмотря на подготовку, первые сантиметры дались с трудом. Пришлось ещё раз смазать лубрикантом член, чтобы быть уверенным, что он не причинит боль партнёру. Джи Ён был накален до предела, контролируя, кажется, даже те мышцы, о существовании которых ранее не подозревал. Он смог выдохнуть только тогда, когда почувствовал, что упирается яичками в пах мужчины. Ему казалось нереальным быть настолько в другом человеке, чтобы перед глазами всё темнело от необходимости двигаться при желании никогда не покидать это тело.       Необходимость оказалась важнее и в следующее мгновение парня интересовали только мягкие, приглушённые стоны Сын Ри и его приоткрытые губы, которые так и манили прикоснуться к ним. Джи Ён не привык себе отказывать и, закинув ноги брюнета себе на плечи, согнул того пополам, чтобы только дотянуться и поцеловать его.       — Посмотри на меня, — Сын Ри послушно убрал руку и посмотрел на парня. Тот поправил на нём очки и, слегка сжав шею, зафиксировал его взгляд только на себе. — Я хочу, чтобы ты почувствовал это.       Объяснять, что, не было надобности, потому что в следующее мгновение Джи Ён резко вышел и вогнал в него член на всю длину. Он застонал, открывая широко рот от невозможности запрокинуть голову назад и завыть в голос от удовольствия настолько яркого, что даже причиняло боль. Ему даже не нужно было прикасаться к себе, чтобы почувствовать, как тугой узел в паху разматывается, даря долгожданную разрядку.       Джи Ён видел, как накрывает брюнета и, чувствуя дрожь его тела, как колечко мышц сокращается вокруг члена, поддался натиску, кончив глубоко внутри него.       — Чёрт, стоило это сделать гораздо раньше, — поделился рыжий, еле дыша, используя последние остатки кислорода, чтобы хоть ещё немного оставаться в сознании. — Ты в порядке?       — Да, — уже затихнув полусонно ответил Сын Ри. — Просто без сил.       — Значит, повторения ждать не приходится? — насмешливо спросил Джи Ён, понимая, что, если даже очень захочет, в реале не сможет и с места сдвинуться.       — Мечтай, — если до этого брюнет ещё обдумывал слова парня, то после того, как он покинул его тело, оставляя после себя пустоту и тупую боль в пояснице, решительно засунул все свои планы куда подальше, не ближе чем следующая жизнь так точно.       — Завтра же сам напросишься, — нарушил мысли мужчины младший, приблизительно понимая, почему тот скривился, попытавшись сесть и хотя бы немного привести себя в порядок перед сном. — Помочь?       — Да убейся об стену с разбегу, — Сын Ри был очень вредный, когда у него что-то болело. Сам от себя иногда уставал.       — Ок, не трогать, так не трогать, сразу бы сказал, — парень примирительно поднял руки вверх, а потом обтер себя одеялом и нагло обхватил подушку, собираясь отлично выспаться. Собственно после такого секса было грех этого не сделать       — Козёл. Все вы мужики такие, — проворчал себе под нос старший, вставая и снимая уже ненавистные очки, которые в процессе только мешали.       — Ты тоже мужик, — в полусне пояснил Джи Ён, за что получил по голове подушкой, после чего рассмеялся и, даже не делая попыток открыть глаза, продолжил спать.       — Паршивец, и что я только в тебе нашёл, — кажется, уже самому себе говорил Сын Ри, покачав головой от милого вида, спящего у себя в кровати парня. — Милашка.       А потом он пошёл в ванную, чувствуя себя чуть лучше оттого, что они, наконец, переступили эту черту, и всё прошло куда лучше, чем он себе представлял. Даже прекрасно, если не считать боль в пояснице.       — Любовь это больно, к философу не ходи.

***

      Наутро всё казалось менее романтичным. Сын Ри не хотел просыпаться и вообще, собственно, чувствовать себя человеком, которого вчера хорошенько удовлетворили. Потому что понял, что непереносимость алкоголя у него чуть ли не от бога, а разбитое состояние после секса минимум проделки дьявола.       — Да иду я, иду! — кричал он, накидывая халат на голое тело, даже не посмотрев, куда исчез с утра пораньше Джи Ён. — Какого лешего ты припёрся в такую рань?       — Что? — непонимающе спросил Ён Бэ, явно обиженный таким пренебрежением друга к его визитам — Сейчас три пятнадцать, чувак. Мы договаривались встретиться в твой выходной и потусить.       — Сколько? — мужчина, не веря, посмотрел на часы на левой руке, а потом лишь на мгновение бросил обеспокоенный взгляд в сторону спальни. — Прости, вчера был тяжёлый день. Проходи.       — Ну, спасибо, а то я думал, уже домой пошлёшь, — уже более дружелюбно поделился старший. — Да, видимо, погулял ты знатно, раз выглядишь так, будто тяжёлым был не только день, но и ночка.       Сын Ри поминал любовника недобрыми словами, пытаясь скрыть румянец и перестать смотреть в сторону спальни. Вот только не вышло, и Ён Бэ заметил его странное поведение.       — Что? Я угадал? Правда что ли? Он там? — друг окончательно превратился в сгусток любопытства, чуть ли не в два шага оказавшись на пороге спальни. — Познакомишь? Если вы провели день влюблённых вместе, значит, это серьёзно, и твой благоверный должен познакомиться с твоим лучшим другом, — не переставал говорить он, отталкивая Сын Ри и чуть ли не вваливаясь в комнату лицом вниз. — Вау.       Ён Бэ застыл, смотря на кровать и младший готов был поклясться, что тому вряд ли пришла по нраву сцена, где Джи Ён в одном нижнем белье, лежал поверх покрывала и красил ногти. К тому же, рядом с его бедром валялся всё ещё грязный вибратор и полотенце, которым тот видимо его пытался привести в рабочий вид.       — Прости, считай, что я ничего не видел, — протараторил друг скороговоркой и выскочил из спальни.       — Где ты взял лак? — почему-то спросил брюнет, внутренне ликуя, что этот балбес всё ещё находился у него и никуда исчезать не собирался.       — Эмм…в тумбочке у зеркала их навалом, ты же знаешь? — Сын Ри проследил взглядом туда, куда показывал парень, и вспомнил, что сестра тоже любила оставаться у него на ночь.       — Жди тут, — приказал мужчина и побежал за другом, который уже всё разложил на кухне и направлялся к выходу.       — Реально, бро, я думал пошутить и жалею, что так вышло, — младший пытался остановить хёна и что-то сказать, но тот поднял руки и попросил выслушать. — Давай просто забудем, хорошо? Иначе, не смогу тебе в глаза смотреть. Считай, что я ничего не видел. Просто принёс снэки и уже ухожу.       — Но как же наши планы. Подожди десять минут, я оденусь и попрошу Дж… — Я тут вспомнил, что договаривался встретиться с ХёРин, так что давай перенесём, — всё ещё не смотря другу в глаза, перебил Ён Бэ, а потом, не дожидаясь ответа, помахал рукой, попрощавшись, и покинул квартиру так же быстро, как пришёл.       — Он что, до сих пор девственник? Так вибратора испугался? — спросил Джи Ён, который появился из-за спины и обнял мужчину. — А вообще, хорошо, что он ушел. Я хотел провести этот день с тобой.       — Правда? И чем же мы займёмся? — Сын Ри развернулся в кольце сильных рук и посмотрел с любовью на парня.       — Ммм… Думаю, мы что-нибудь придумаем, — подмигнул ему младший, волосы которого находились в беспорядке, а одежда пропахла лаком для ногтей.       — Неужели? — и хоть тело ещё ломило, мужчина был согласен и завтра причитать за сегодняшнюю глупость, но проснуться рядом с любимым. — Как насчёт того, чтобы перекусить? Ён Бэ принёс что-то вкусненькое.       — Правда? — Джи Ён поцеловал тонкую шею и отпустив брюнета, пошёл на кухню. — Круто. А может, и хорошо, что пришёл. Бесплатный курьер в хозяйстве никогда лишним не будет.       — Да, ты это ему скажи, — Сын Ри залез с ногами на холодный стул и всем видом показывал, что привык не только к доставке, но и способствующему этому обслуживании.       — Он же сказал, что ничего не видел. Не стоит ломать его нежную психику, — младший не стал возражать и стал раскладывать купленную в магазине еду по тарелкам. — Я уберу?       Сын Ри смотрел на заполненную пепельницу в руках парня, а потом плюнул на всё и кивнул, соглашаясь. Кажется, любовь не только причиняла боль, но и учила идти на компромиссы. Чтобы было с кем рядом просыпаться и для кого избавляться от вредных привычек, сводя всё к одной очень важной, жизненно необходимой. К привычке любить.

***

      В начале марта, когда уже заметно потеплело, началась подготовка к экзаменам и времени бегать на свиданки, тщательно скрывая свои тайные встречи, оставалось всё меньше и меньше. Сын Ри так и не поговорил откровенно с другом, всё ещё не упоминая Джи Ёна, как своего парня. Ён Бэ, хоть и был любопытным, видимо, реально постарался забыть то, что видел в тот день практически месяц назад. Поэтому мужчина решил, что сразу после экзаменов познакомит хёна с любимым человеком.       Он не хотел отвлекаться на беспокойство за реакцию друга и забивать голову мыслями о том, что тот может не принять эту сторону его личности. Ведь, если Ён Бэ знал про его ориентацию, не значило, что он понимал, что она под собой подразумевает. Одно дело знать, что где-то там существуют геи, а другое – видеть, как они целуются у тебя на глазах. Тем более, когда ты воспитывался в традиционной семье, каждое воскресенье ходишь в церковь и, откровенно признаться, Сын Ри боялся, что хён на самом деле ещё ни с кем не занимался сексом. Реально, было страшно травмировать его детскую психику.       Но мужчина не стал долго об этом думать и просто решил, что расскажет тогда, когда друг будет готов. Всё, что на данный момент занимало мысли, было связано с Джи Ёном и его преподавательской практикой. Он старался совместить и то, и другое. Поэтому, урвав пару дней отпуска, решил поехать с парнем на Чеджу. На своей машине. Стоит ли говорить, что за руль он сел с большим трудом, помня, как ещё в прошлом году боялся даже подойти к гаражу.       — Хочешь, я поведу? — спросил Джи Ён, видя, в каком состоянии находится старший.       — Нет, всё хорошо. Я справлюсь, — они выехали вечером и очень надеялись, что, как и было обещано, дождя не будет. — Подготовился к экзаменам? Я тебя по блату не пропущу, так и знай.       Отвлекался, как мог Сын Ри, с каждым поворотом чувствуя себя более уверенным и расслабленным за рулём.       — Зачем мне это. Ты же сам знаешь, что я разбираюсь в философии лучше тебя, — поиздевался Джи Ён, откидываясь на спинку сиденья, увидев, что любимый больше не ведёт себя, как робот, находясь где-то в своих воспоминаниях и практически не следя за дорогой.       — Ха-ха, очень смешно, — фыркнул на его слова брюнет, продолжая беспокоиться за непутёвого студента. — Завалишь – даже не приходи на пересдачу.       — Ммм, уверен, что не хочешь увидеть, как я буду тебя задабривать? — парень ухмыльнулся и погладил колено Сын Ри, медленно поднимаясь выше к паху.       — Эй, я вообще-то за рулём, — слабо сопротивлялся мужчина, слегка двинув ногой, чтобы скинуть руку младшего.       — Твоя забота – не моя, — Джи Ён по-прежнему продолжал оглаживать худое бедро любовника, когда машина вдруг резко затормозила и свернула на обочину. — Чёрт, прости, сам виноват. Знал же, что ты ещё не готов…       Сын Ри уткнулся лицом в руки, скрещённые на руле, и тяжело дышал, пытаясь понять, что сейчас произошло. Уже достаточно стемнело, чтобы всю поездку их сопровождали ровный ряд уличных фонарей. Но стоило ему увидеть яркие вспышки проносящихся по встречке машин, как его охватило непонятное желание врезаться в одну из них. А ещё лучше слететь с трассы прямо в реку Хан.       — Я в порядке, — врал самому себе мужчина, трясущими руками открывая дверь, желая поскорее твёрдо стоять на земле.       — Это ты называешь "в порядке"?! — подскочил к нему через секунду Джи Ён, разворачивая лицом к себе. — Чего ты добиваешься, малыш? Хочешь и дальше сходить с ума и покончить со всем?       — Заткнись, — тихо-тихо, едва слышно прошептал брюнет, чувствуя себя очень слабым.       — Очнись, дорогуша, если бы хотел заткнуть меня, тебе бы стоило просто этого захотеть. Хочешь, чтобы я ушёл, да? Может, для этого снова начнёшь принимать таблетки, а? Тогда бы ты…       — Заткнись! Сейчас же замолчи, — подавляя в себе чувство тошноты, закричал Сын Ри, закрывая уши в нежелании слушать парня.       — Я и так молчал всё это время. Пытался понять, ты реально притворяешься или на самом деле не видишь очевидного, — не уступал ему в силе голоса Джи Ён.       — Чего? Чего я не замечаю, по-твоему?! — в одну секунду взорвался брюнет, но в следующую уже тихо всхлипывал, смотря в глаза парня с мольбой. — Нет, ты прав… пожалуйста. Не надо, любимый. Я умоляю тебя…       — Так не может продолжаться, малыш. Ты уничтожаешь себя. Блядь, ты только что чуть не повторил весь сценарий, только наоборот. Я не могу этого продолжать. Ты должен меня отпустить, — несмотря на то, что они не мешали движению, машины, проезжающие мимо, то и дело замедляли движение, чтобы крикнуть насколько высоко оценивают умственные способности сумасшедшего водителя. — Отпусти меня, малыш, отпусти.       — Нет…нет…нет — безумно повторял Сын Ри, цепляясь за рубашку на груди парня. — Пожалуйста, не уходи снова. Я не смогу. Я не умею без тебя.       — Научишься, ты у меня самый умный и способный студент, помнишь? — Джи Ён гладил любимого по волосам, пытаясь успокоить и заставить посмотреть ему в глаза. — Любимый, хороший мой, у тебя должно получиться. Я обещаю, что вернусь. Но сейчас ты должен отпустить меня и жить дальше.       — Нет, пожалуйста, нет, — Сын Ри продолжал плакать и умолять, не обращая никакого внимания на гудки проезжающих машин и крики о том, какой он на самом деле псих. — Я не смогу. Пытался. Не хочу больше.       — А что ты предлагаешь? Жить, как сейчас? И дальше притворятся, что всё нормально? Что ты нормальный? Мы нормальные? — понимая, что мужчина не слышит сейчас никого и ничего, Джи Ён поднял его голову, обхватив руками, и вытер большими пальцами непрекращающиеся слёзы. — Ну всё, успокойся, я не могу тебя таким видеть. Поэтому и молчал всё это время.       — Не уходи, хён, пожалуйста, — повторял брюнет, как заведённый, а потом развернулся и крикнул одному особо грубому водителю. — Заткнись, мудила, или я тебя так отделаю, а потом разделаю, что в морге из тебя пазл можно будет собирать!       — Не надо, малыш, он не стоит того. Всё равно он меня не видит. Понимаешь? Никто меня не видит. Для всех ты всегда просто очередной сумасшедший. Ты не должен быть таким, — Джи Ёну было больно видеть любимого в таком состоянии. Вроде бы разбиваться было нечему, но сердце ужасно ныло.       — Что ты говоришь. Конечно же, тебя все видят, хён. Помнишь, Су Ён, Ён Бэ и все эти прохожие. Ты у меня такой красивый, как же тебя не увидеть? — на Сын Ри было невозможно смотреть без чувства жалости. Он сходил с ума и расширенными безумными глазами, сбивчивой речью, бормотанием, пугал даже плод своего воображения.       — Я же говорил тебе, малыш, что они не видели меня. Никто из них, — парень думал, что не может в своём состоянии плакать, но кажется стоящие в глазах слёзы говорили об обратном. — Даже студенты из твоей аудитории. Никто, пойми это.       — Не правда. Ты говоришь полную чушь, и я не знаю, почему ты это делаешь, — отнекивался брюнет, всё ещё сжимая в кулаках вполне реальную для него ткань джиёновской рубашки.       — Правда? Именно поэтому ты теперь зовёшь меня хён, вспомнив, что это я тебя старше? Поэтому я говорил все те слова, что ты сказал при нашей первой встрече? На первом курсе твоего обучения под моим руководством? Даже костюм мой надел и очки, — давил на правду Джи Ён, причиняя боль любимому, но не видя другого выхода.       — Да что ты несёшь. Я просто оговорился, подумаешь, со всеми быв…       — Ты хочешь, чтобы я исчез, поэтому себя так ведёшь? Прекрати сходить с ума, Сын Ри. Безразмерная одежда? Кого ты обманываешь, да ты бы в жизни её не надел. А лаки? Что, оправдал себя, что это Ханна оставила? Сразу после того, как ты вычеркнул её из своей жизни, когда она отправила тебя лечиться в психушку или до?! — изменил тактику парень, боясь, что своей добротой только ещё больше сводит с ума младшего.       — Нет, пожалуйста, замолчи, — Сын Ри понимал всё, но, при этом, не понимал ничего. Единственное, за что он цеплялся, так это любимый человек, который сейчас был рядом, и никак иначе. — Они мне не нужны. Мне никто не нужен, кроме тебя.       — Ты меня разочаровываешь, малыш. Перестань винить во всём себя и пройди до конца это чёртово лечение. Тебе необходима помощь, и твоя сестра знала об этом лучше, чем кто-либо, — собравшись с силами, Джи Ён отстранил от себя мужчину, делая пару шагов назад. — И не смей больше курить, козлина. Сам же говорил, что самое ценное для тебя – твоё тело, а теперь уже год чуть ли не всю мою пачку сигарет прикончил. Даже пепельницу не решался выкинуть.       — Всё, что хочешь, хён, только не уходи, — для Сын Ри в его поведении не было ничего унизительного. Куда страшнее было снова превратиться в ходячего робота с желанием ускорить приход конца света, чтобы исчезнуть с этого грёбаного мира. — Я брошу курить. Помирюсь с сестрой. Хочешь, я больше никогда не буду носить ничего обтягивающего? И ещё…ещё я могу выбросить очки и уволиться, чтобы ты не чувствовал себя…       — Что? Договаривай. Не чувствовал себя просто твоей галлюцинацией? Ты нормальный вообще? Хочешь, чтобы я смотрел, как самый дорогой мне человек живёт с моим образом? Чтобы все называли его психом? И почему? Только потому, что ты винишь себя в нашей аварии? — Джи Ён не прекращал задавать вопросы, чтобы не дать брюнету и шанса снова забыть, что происходит в реальности.       А в ней всё было куда мрачнее, чем хотелось. И, хоть по закону жанра не шёл дождь, они были не на обочине горы и просто притормозили на мосту, казалось, что, стоит холодному весеннему ветерку дунуть, иллюзорная, нереальная матрица Сын Ри рухнет и утащит его с собой. В бездну безумия.       — Ха, а кто тогда виноват? — обессилено, со стеклянными глазами спросил младший. — Это же я решил сыграть из себя всего такого искушённого соблазнителя. Это я потом держал на руках твоё окровавленное тело и умолял встать. Звал тысячу раз. Просил очнуться. Перестать спать. Пожалуйста, Джи Ён, я больше не смогу без тебя.       — Сможешь, малыш, обязательно сможешь, — парень не стал приближаться, стоя чуть поодаль от Сын Ри и улыбаясь ему одними только глазами. — Ты не виноват, что какой-то хрен сел пьяный за руль и протаранил нас. Запомни это. Возьми телефон и позвони Ён Бэ. Попроси помощи, любимый. Расскажи обо мне. Поделись этой болью. Ты же видишь, что не можешь с ней справиться один.       — Я не справлюсь без тебя, — продолжал настаивать младший, но при этом больше не делал попыток подойти ближе. Он осознал, что любимый уйдёт в любом случае. — Но я постараюсь. Ради тебя.       — И сделай одолжение, хорошо? Стань счастливым настолько, чтобы все там внизу решили, что ты слишком счастливый засранец и тебе стоит подпортить немного жизнь, вернув меня обратно, — уже насмехался Джи Ён, напоминая самого себя.       — Это не нормально, знаешь ли. Ты должен был сказать, чтобы я нашёл себе кого-то лучше тебя и был счастлив с ним, а не сходил с ума, живя воспоминаниями о тебе, — пожаловался мужчина, вытирая рукавом слёзы, чтобы напоследок насмотреться на хёна.       — Ну, видимо, в твоей голове нет никого лучше меня, — подмигнул рыжеволосый, а потом повернулся спиной, чтобы уйти. — Позвони Ён Бэ, не садись за руль.       — Хорошо, — что-то в собственном состоянии пугало Сын Ри. Он рвался на части, умирал изнутри, но не мог двинуться с места и догнать Джи Ёна. — Ты же вернёшься? Ты обещал.       Но стоило ему моргнуть, как мужчина исчез, а его самого накрыло волной не пролитых слёз и болью от не зашитых шрамов. Сын Ри закрыл глаза, мечтая, что в следующую секунду он откроет их и вновь окажется рядом с любимым, с которым они год встречались и так и не решили никому раскрыть свою тайну. Он не хотел подводить своего профессора, чтобы тот из-за него потерял работу. Но как же он сейчас об этом жалел. Ведь тогда все бы знали, что этот прекрасный мужчина принадлежал ему.       Они бы поняли, почему Сын Ри на похоронах любимого не проронил ни слезинки, потому что не смог поверить, что его больше нет. Потому что на следующее утро он проснулся в кольце тёплых рук Джи Ёна и все месяцы до экзаменов не покидал их общую квартиру. После чего и был обнаружен сестрой. Худой, изнеможенный и абсолютно безумный. Никто тогда не спрашивал, кто был тот человек, который попал с ним в аварию и умер. Просто профессор. Один из выдающихся молодых умов в области философии, Квон Джи Ён. Подумаешь.       — Ты обещал, — шептал он, обессилено опускаясь на колени. — Обещал.       — Обещаю, — услышал Сын Ри, почувствовав лёгкий поцелуй в щёку, словно дуновение ветерка.       Он мог бы обманывать себя, как и другие, что может жить один. Влюбиться снова и жить дальше как ни в чем ни бывало. Но это был обман. В этой жизни он не видел себя без Квон Джи Ёна. Он был согласен разве что на существование. Ведь можно жить, когда ты считаешь, себя цельным и грезишь о своей второй половинке. Но, узнав, найдя лучшую часть себя, а потом потеряв, можно только существовать. Не более.       — Алло, Ён Бэ-хён…забери меня.       Нельзя просто взять и начать всё сначала на руинах прошлого, где не было условий и возможности почувствовать себя живым и настоящим. Но Сын Ри обещал постараться, в надежде, что после сможет рассчитывать на ответное исполнение данного Джи Ёном слова. Даже если всё это время тот был всего лишь плодом его воображения.       Поэтому и позвонил Ён Бэ, когда впору было завершить начатое и, наконец, уйти следом за любимым. Вот только он не мог. Боялся, что из-за этого тот никогда не вернётся больше. Мужчина помнил, как они сбегали после лекций в тихие укромные местечки по всему городу и уже там, учили друг друга своей философии. Рассуждали, что значит, жизнь и почему все так переоценивают смерть. Пытались понять, чьи работы находят в них больше всего отклика и, в тоже время, понимали, что чужие мысли могут быть приняты, как возможный вопрос, но никак не заменять предполагаемый ответ, который они должны были каждый найти сам. Но больше всего тогда ещё студенту третьего курса нравилось провоцировать профессора и по совместительству любовника разговорами про возможное существование реинкарнации как неизученной области в науке. Он помнил, как Джи Ён серьёзно реагировал на его шутки и обещал в ,случае чего, достать его во всех жизнях, как и сделать своим, чтобы они портили кровь только другу, благородно спасая мир от своего общества.       Жаль, что тогда он не знал, что эти шутки и просто мысли вслух, когда-нибудь станут его молитвами и надеждами снова увидеть любимого человека.       Сын Ри решился на серьёзный разговор с другом и рассказал ему о своих проблемах. Даже упомянул вкратце о бывшем профессоре, выслушивая какой же он был идиот, что всё это время молчал. А ещё друг помог ему собраться, и всё время косо поглядывал в сторону тумбочки, где вновь обнаружил старого знакомого. Именно вибратора он тогда застыдился и пытался безрезультатно забыть.       Он долго смеялся, когда понял причину странного поведения Ён Бэ. Даже чуть не подавился таблетками, которые начал принимать каждый день сразу по возвращению домой. Конечно же, пришлось покинуть университет, оставив студентов сдавать экзамены без него. Это решение ему далось с трудом, но он считал, что не может преподавать, пока находится в таком подвешенном и плачевном состоянии в плане своего психического состояния. Труднее всего было звонить родным и, особенно, мириться с сестрой.       Впервые он добровольно приехал в клинику и согласился на лечение. Впервые родные не плакали, а уверенно улыбались ему, веря, что на этот раз всё будет хорошо. Второй шанс и необходимость жить и изолироваться в больнице минимум на год, пока врачи снова не поверят тебе. Но на этот раз додумывались до созыва комиссии и единогласного решения выпустить их любимого птенца в его привычную среду обитания, чтобы понаблюдать за тем, как он будет справляться с будничным стрессом и нагрузками жизни в мегаполисе.       И Сын Ри справлялся. Отрастил волосы, носил свободное худи, стараясь даже не заглядываться на слишком обтягивающую одежду, а потом и вовсе сорвался, снял со старого, общего с Джи Ёном счёта деньги и ещё год колесил по свету. На том самом Порше. В жару, холод и проливные дожди. Только он, молчаливый навигатор и куча свободного времени, которое уже вполне обдуманно посвятил своим воспоминаниям.       Ведь он не пытался начать всё сначала и бороться со своим разбитым сердцем. Нет, совсем нет. Сын Ри больше не хотел ничего забывать. Только помнить и улыбаться попутному ветру, который обдувал его лицо через открытое настежь окно машины, напоминая одного очень важного и живущего в воспоминаниях человека. Его не нужно было видеть или сходить с ума. Достаточно было просто знать, что он всегда был рядом.       — Эй, Джи Ён-а, ты видишь это? — спросил в никуда мужчина, не рассчитывая ни на какой ответ. — Скоро осень. Как думаешь, мне дадут ещё один шанс? — он посмотрел в зеркало заднего видения и подмигнул фотографии возлюбленного, который мирно покачивался из стороны в сторону. — Вот и я думаю, что у них нет выбора.

***

      С большим трудом, несколькими объяснительными и рекомендациями Сын Ри восстановился в университете. Побрился, немного укоротил длину чёлки и привёл себя в порядок. Когда он переступил порог своего кабинета, который вернул только благодаря своим студентам, всё ещё с теплотой вспоминающих о своём профессоре, совсем не походил на примитивного хипстера, в образе которого провёл последний год. Нет, он, конечно, не выглядел на свои двадцать девять, но и незрелостью фанить тоже не собирался. Как и краснеть, когда вновь встретился с бывшей уборщицей, госпожой Су Ён.       — Здравствуйте, — поприветствовал её мужчина, вставая с нагретого места и слегка склоняя голову.       — Здравствуйте, Сын Ри-ши, вы как всегда пришли одним из первых, — Су Ён с одобрением осматривала его внешний вид, а потом, кивнув своим мыслям, продолжила. — Я могу у вас убраться?       — Конечно, прошу, — согласился Сын Ри, вставая и подходя к окну, чтобы не мешать уборщице. — Постойте. — он смотрел на табличку в руках женщины и, не желая её пугать, расплылся в умоляющей улыбке. — Можно я её заберу? Пожалуйста.       — Вы что, дорогой мой, зачем же спрашивать, — Су Ён сама подошла к нему и протянула стеклянную табличку. — Не знала, что вы были так близки с бывшим профессором Кан Дэ Соном, — поделилась она и наткнулась на непонимающий и печальный взгляд молодого человека. — Вы же не думали, что в ваше отсутствие студенты оставались без преподавателя?       — Понимаю, и в правду, глупо получилось, да? — почесал он затылок, не хотя, но всё же превращаясь в глазах женщины в безумно милого и потерянного ребёнка.       — Знаете, что? — спросила она шёпотом, наклонившись к нему и доверительно попросив сделать то же самое. — Если вы угостите меня кофе, я, может быть, совсем немного и совершенно по доброте душевной поищу на складе и найду вам необходимую табличку. Ребята у нас ленивые, редко что выбрасывают.       Сын Ри не смог устоять на месте и, подскочив к Су Ён, крепко обнял ёё.       — Это было бы потрясающе. Спасибо вам, я думал, что вы считаете меня странным и…       — Правильно думал, милок, не сомневайся, — перебила его женщина, но при этом не стала отталкивать или высказывать недовольство его наглым вторжением в личное пространство. — Но кто сказал, что в этой жизни есть кто-то нормальный?       — Ого, госпожа, не хотите вести лекции вместо меня? Уверен, за все эти годы вы стали не меньшим профессионалом. Чем я так точно, — Сын Ри давно не чувствовал себя таким свободным. Даже тогда, когда был один и путешествовал по всему миру, встречая все чудеса света. Ничто не могло заменить ему дома и людей, которые понимали его только тогда, когда он использовал свои знания в иностранных языках. Понимали его без слов. — Кофе или чай?       — Как насчёт горячего какао? — спросила Су Ён и мужчина искренне улыбнулся ей, благодаря за то, что за всё это время она не забыла, что ему нравится.       — Обязательно, сейчас сделаю.       А через час он уже сидел совершенно один, но всё ещё тепло улыбаясь своим мыслям о старой знакомой, которая на самом деле оказалась потрясающе интересной женщиной. Кажется, в поездках он научился не только понимать любой язык мира и мало-мальски говорить, но и слушать. Любить чужие истории.       — Она тебе нравилась, зуб даю на отсечение даже пыталась свести с кем-то. Небось, как и мне грозилась выгнать мужа из дома и жить со мной?       Конечно же, ответом ему служила тишина и одиноко стоящая табличка с неизменно пафосной фразой:       "Доктор философских наук, профессор Квон Джи Ён".       — Интересно, ты так же скучаешь, как я по тебе. Где ты сейчас? Почему не берёшь трубку? — продолжал он задавать вопросы, взяв табличку в руки и оглаживая исцарапанное дерево. Ведь Джи Ён любил всё оригинальное, вот и покрыл поверхность маленькими ромашками, без одного единственного лепестка. — Знаешь, я всегда так бесился, когда ты звонил и контролировал каждый мой шаг. Заставлял всё время быть на связи, ненавидя эти длинные гудки, называя их самой настоящей пыткой, а потом закатывал такую сцену ревности, что оставалось только развернуться и послать тебя куда подальше.       — Хочешь, открою секрет? — Сын Ри встал и, достав из-за уха потемневшую со временем сигарету, покрутил её в руках, смотря в большое окно своих воспоминаний и лучших дней, проведённых в стенах университета с любимым. — Тишина убивает куда быстрее.

***

      Учебный год был в самом разгаре, принимая с пониманием непутёвого профессора в свои всепрощающие объятия. Что примечательно, в этот год Сын Ри посчастливилось избежать бунтарей и подмены воспоминаний своим любимым воображаемым партнёром. Он как раз вёл одну из лекций, когда добродушно предложил ребятам вернуть его конспекты после подготовки к тестам. Взяв при этом с них обещание.       — Я не просто так дал вам свои конспекты, которые вёл во время своего обучения. Они помогут вам лучше понять тему нашего тестирования и так же ознакомят с лекциями моего собственного профессора. Он был выдающимся профессионалом, — сообщил он, как важны ему были эти толстые тетрадки, которые он в своё время исписал вдоль и поперёк.       Конечно же, в тот день все уважительно отнеслись к его просьбе и пообещали всё вернуть к сроку. Но какое же удивление постигло Сын Ри, когда через пару дней ему на стол легла тетрадка с заметками самого Джи Ёна, которую он никогда бы в жизни никому не дал. Даже посмотреть.       — Я же обещал, — мужчина подскочил, неверяще смотря на хёна, который опять стоял перед ним, но слегка видоизменился. — Если они хотят учиться, пусть делают это у лучших, не так ли?       Джи Ён был блондином. Казалось, его лицо стало в разы меньше, а подбородок тоньше. Нос потерял горбинку, больше походя на европейский. Единственное, что точно принадлежало когда-то его профессору, были глаза, с насмешливостью осматривающие его с ног до головы.       — Дожили, теперь и сам понимаю, что глюками окружён, — высказался вслух Сын Ри, качая головой и смотря позади парня, который если и был реальным, то вряд ли имел хоть какое-то отношения к его любимому.       — Омо, омо, это же Джи Драгон, — услышал мужчина со всех сторон и проследил за тем, куда направлено это неприкрытое восхищение. Всё правильно, на его реальный нереальный глюк. — Вы дадите нам автограф? Пожалуйста. Скажу друзьям – не поверят.       Продолжали голосить девушки, пока брюнет не отрывал взгляда от мужчины и делал тысячную попытку открыть рот и что-то спросить.       — Тэ Хи, уведи всех отсюда, — прогремел грубый голос Джи Ёна, то есть того, кто был на него очень похож и, как не удивительно, через пару минут они остались в кабинете совершенно одни. — Дай сюда.       Это блондин выбил сигарету за ухом шокированного профессора наук, который вынужден был в своё время второй раз прослушать пятый курс, чтобы получить диплом по своему предмету. Честно, на данный момент он вообще мало верил в науку и сомневался, а не купил ли он корочку.       — Отомри, — усмехнулся недоДжиЁн, после чего отошёл к окну и прикурил злосчастную сигарету. — Черт, я давно перешёл на Мальборо Рэд. Даже отвык от этой лёгкой гадости.       Сын Ри по-прежнему молчал. Он наблюдал за мужчиной и не мог сесть или двинуться с места. Просто смотрел и боялся даже моргать.       — Но молодец, что бросил. Послушный мальчик, — блондин не стал докуривать, выбрасывая уже негодную сигарету в приоткрытое окно и возвращаясь к окаменевшему профессору. — Даже одежду попроще носишь. Уважаю. Трудно наверное было скрывать свою лучшую черту длинными рубашками и кенгурахами. — Он подошёл очень близко, а потом резко схватил младшего за шею и прижал к большой электронной доске позади него. — Но сука, что я говорил насчёт этих грёбаных очков?       — Я не верю, — глаза Сын Ри давно превратились в море из слёз, а разум отказывался бороться и выбить свободу от удушающего захвата сильных рук. Он был готов умереть даже за меньшее прикосновение любимых пальцев. — Не верю.       — Ну конечно, когда сходил с ума и везде меня видел, это нормально. Не уходи, любимый, ты реальный и почему-то младше меня. Всегда подозревал, что ты хотел родиться раньше, — блондин перестал душить мужчину, просто опуская дрожащую руку вниз, будто заново обретая зрение и способность чувствовать. Будто он пытался вспомнить каждый изгиб забытого тела. — А как я сам пришёл, слегка похорошев, то всё – я не я и хата не моя.       — Но, как…как ты? — пытался не сходить с ума от запаха родного человека, этой смеси из сигарет и духов, всё ещё не веря и сильно заикаясь, спрашивал младший. — Как…?       — Помнишь, почему моя ромашка не имеет одного лепестка? — Джи Ён говорил невпопад, отдав всё своё внимание непривычно белой шее без следов его зубов и засосов. — Надо исправлять.       — Какая-то ромашка не смеет диктовать, любишь ты меня или нет. Поэтому ты убирал один лепесток, зная, что я всегда начинаю гадать с "не любит", — вспоминал с лёгкостью Сын Ри, так как ещё совсем недавно любовался именной табличкой бывшего профессора.       — Да, потому что ты чёртов пессимист. Всегда начинаешь с плохого, — хрипло шептал блондин, с извращённым наслаждением наблюдая, как на нежной коже появляются красные следы его пальцев. — Ты очень боишься потерять эту работу?       — Что? — не понимал младший, всё больше теряя рассудок даже от мысли, что это не его воображение, и любимый человечек на самом деле вернулся. — Да объясни ты, к чему ты всё это сказал. Как ты вернулся? Как?       — Тшшш… — Джи Ён приложил палец к тонким губам мужчины и подушечкой большого провёл по нижней, чуть надавливая, любуясь рядом ровных зубов. — Я и сам не могу объяснить, если так уж хочется знать. Просто с самого начала, когда ты звал меня обратно на том шоссе, знал, что ничего не удержит меня вдали от тебя. Никто. Даже смерть.       — Ты сумасшедший. А я ещё безумней, если собираюсь тебе поверить, — смеясь и качая головой, сообщил младший. — Скажи, что реальный. Ты же больше не уйдёшь, да?       — Глупый, куда я от тебя денусь. Без тебя и меня нет, — и вместо того, чтобы говорить и доказывать свою реальность, блондин решил пойти путём покороче, отпуская себя. Целуя так отчаянно и беспорядочно, что, зайди сейчас кто-нибудь, не докажешь потом, что не пытались съесть друг друга. Просто любили так, как другие не могут. Не понимают. — Я всегда буду рядом. Сейчас. В следующей жизни. Не надейся избавиться от меня.       — Даже если я снова буду носить обтягивающую одежду и очки? — ожив от одного поцелуя и вернув частичку своей прежней уверенности и дерзости, спровоцировал Сын Ри.       — Давай, рискни здоровьем, — не услышав ничего на своё предупреждение о потере работы, Джи Ён подхватил любимого на руки и посадил на стол. — Удачи тебе. Говорят, смертникам она мало помогает, но ты у нас всегда можешь попросить смягчить приговор.       — И как же? — брюнет обвил шею мужчину, скрестив руки за его спиной.       — Пожизненное заключение в моих объятиях, — довольный своими словами, кивнул Джи Ён.       — Звучит заманчиво, — Сын Ри не мог насмотреться на любимого, согласный на всё, лишь бы тот больше никогда не исчезал из поля его зрения.       — Ещё бы, не забывай, кто тебя всему научил, — глаза в глаза, они смотрели друг на друга и, наверное, впервые за время своих отношений не только понимали без слов, но и отдавались без остатка, чувствовали каждой клеткой тела, даже не прикасаясь друг к другу. — Не бойся. Я никуда больше не уйду.       — Обещаешь?       — Обещаю.       Самое идеальное признание в любви, которое Сын Ри слышал в своей жизни.       И, может быть, тишина убивает куда быстрее. Слова любви забываются, стоит только встретить новый рассвет в одиночестве. Разве жизнь это не серия фотографий, которые меняются, как только начинают повторяться?* Стоит ли хотеть идеального, когда на самом деле хочется просто реального? Можно ли быть слишком мёртвым, чтобы жить и слишком живым, чтобы умирать? И вообще, как найти свою вторую половинку и где, потом искать себя? На его стороне или своей? В прошлом или настоящем? А может, просто пойти спать и подумать об этом завтра?       Столько вопросительных знаков и один непонятный, подмигивающий вам с ехидной улыбкой ответ: мысль начинается с вопроса, философия – с мысли. Так нужен ли вам ответ на самом деле, если вы умеете правильно задать вопрос? *_^ Разве жизнь это не серия фотографий, которые меняются, как только начинают повторяться?* Цитата Энди Уорхола

Осторожно: Альтернативный логический конец. Не читать тем, кому понравилась счастливый конец!!! Просто мои персонажи так захотели. Выбрать красную таблетку

      Самое идеальное признание в любви, которое Сын Ри слышал в своей жизни. И не важно, что это было в его голове. Никто не собирался ему говорить, что он так и не смог выполнить своё собственное обещание и идти дальше. Даже его сестра и Ён Бэ, которые навещали его в больнице и страдали каждый раз, когда видели безумные глаза родного человека, выбравшего жить в реальности, где он не один. Думающего, что он вернулся на работу, даже если это невозможно с его историей болезни. Он видел уборщицу своего хёна в уважаемом всеми психотерапевте Чхве Су Ён и каждый день проводил в объятиях любимого. Потому что только там чувствовал себя живым. Соглашался есть и пить. Продолжал жить, не боясь сделать следующий вздох и задохнуться.       Сын Ри всегда повторял, что философия не может отходить далеко от рациональности. Но сам же доказал себе, что может. Выбрав прекрасную фантазию, вместо пагубной для всех реальности. И кто осмелится его в этом винить? Разве жизнь это не серия фотографий, которые меняются, как только начинают повторяться?* Цитата Энди Уорхола