Цветы зла

Вот всё и закончится. Говорят, в момент смерти у человека проходит перед глазами вся жизнь. Дику предстоящая церемония казалась маленькой смертью – стоя на площади, он вновь и вновь вспоминал последнюю неделю в Лаик… Волнение перед экзаменами, неловкость, страх перед будущим. И последнюю ночь с Эстебаном – как он был нежен, как снова отдался, открываясь полностью, душой и телом, доверяя больше, чем когда-либо. По телу прошла дрожь от воспоминания о поцелуях, объятиях и взглядах… Они оба знали, что, может быть, расстанутся надолго. Не спешили, стараясь вобрать в себя, запомнить – всё. Шепот, особенные их слова в такие тайные минуты, тепло, запах… «Ты иногда как ребенок, Дик. От тебя молоком пахнет. И сладостями. Ты такой сладкий, весь…». Хитрая счастливая улыбка, и тихий смех… Дик до дрожи любил минуты, когда Эстебан не пытался строить из себя прожженного циника, уставшего от жизни, и говорил что-то глупое, может быть, но искреннее. Увы, в их жизни в Лаик таких минут было мало. А после – скорее всего не будет вообще. Колиньяр улыбался и теперь, но совсем по-другому. Вот эта светская и слегка злая усмешка вызывала не самые лучшие чувства. «Почему ты не смотришь на меня? Почему делаешь вид, будто тебе все равно, есть ли я на свете. Ну посмотри, посмотри на меня хоть сейчас, пожалуйста!» Рука невыносимо болела. Дик не раз успел пожалеть, что на рассвете решил попробовать добить ту самую крысу, что появилась в первый его день в школе. «Глупости. Зачем я полез, зачем загадывал себе что-то… Больно, аж жарко, и голова кружится. И так обидно, что придется с позором возвращаться домой. Разве я этого заслужил? Зачем всё это было?!» Он уже просто ждал, когда всё это закончится. Надежда таяла с каждой минутой. Один за другим его товарищи уходили во взрослую жизнь – в которой ему места не было. В последний раз глашатай объявил имена достойных молодых дворян, предлагавших свою службу Лучшим Людям Талига. - Ричард Окделл… Дик встрепенулся, услышав неуверенный голос, назвавший его имя. Было ли это, или это уже бред воспаленного сознания? Но другой голос, уверенный, красивый, перекрывший собой первый, явно не был сном. - Ричард Окделл, я, герцог Алва, Первый Маршал Талига, принимаю вашу службу. Дрожащими ногами Дик пошел на помост. Мысли беспорядочно метались в голове, как бешеные. Во рту пересохло. Хриплым, неуверенным голосом он произнес клятву. Первый Маршал улыбнулся – то ли юноше, то ли каким-то своим мыслям. Дик склонился и поцеловал протянутую ему красивую тонкую руку с серебряными перстнями. А когда поднял голову и взглянул на своего любовника, стоящего чуть поодаль, за креслом графа Килеана – увидел в темных глазах такую ревность и злость, что захотелось расплакаться от страха и боли. Но Окделлы не плачут при людях…