Кризалис

Когда подошел вечер субботы, Гарри чувствовал себя абсолютно разбитым. Кошмары, которые, казалось, немного отступили до его провальной попытки купить продукты, вернулись с удвоенной силой, заставляя каждую ночь просыпаться с криком и ощущением ужаса, крови и вины. Даже ожидание скорой встречи со Снейпом не облегчало ему жизнь – Гарри был слишком измучен и вымотан до предела. Когда он аппарировал к знакомому дому в следующую субботу, Снейп встретил его в кресле, небрежно махнув палочкой в сторону двери в ответ на стук Гарри, и не отрывая глаз от книги, которую держал в руках. Рядом на тумбочке дымилась чашка с чаем. Еще одна, исходившая паром, стояла на кофейном столике рядом с диваном. При виде этой картины тиски, сжимавшие сердце Гарри, чуть ослабли. Он рухнул на диван и сжал в руках чашку, наслаждаясь исходившим от нее теплом. ― Никаких вопросов сегодня, Поттер? – спросил Снейп, после того как в молчании прошло несколько минут. Его тон был намеренно скучающим, словно ответ Гарри его нисколько не интересовал. Он упрямо продолжал смотреть в книгу, не отрываясь и не глядя на сидевшего перед ним гриффиндорца. ― Хм, ― Гарри подул на чай и осторожно сделал первый глоток. – Чем вы занимаетесь здесь целыми днями? Это было первым, что пришло ему в голову, и было вызвано, скорее всего, собственным бессилием заполнить бесконечно тянущиеся часы нескончаемой череды дней. ― Читаю, ― Снейп перевернул страницу.― Варю зелья для довольно широкого круга потребителей. Заказы мне присылают совиной почтой, этим же путем я отправляю их адресату. Интересно. ― А для этой работы разве не нужны какие-то документы, подтверждающие вашу квалификацию? Под вымышленным именем у вас ведь нет никакой репутации среди зельеваров. ― В общем и целом, да. Я убедил заказчиков протестировать мои образцы, и они были так впечатлены качеством, что уже не обращали внимания ни на что другое. Доход это приносит небольшой, но стабильный. Гарри сделал еще один глоток чая. ― А вы никогда не чувствуете одиночества… наедине с самим собой? ― Во всяком случае, не теперь, когда я имею возможность наслаждаться вашими остроумными высказываниями и проницательными вопросами. Вы забываете, что в основном я не выношу присутствия людей рядом. Ну, конечно. Чувствуя себя идиотом, спросившим об очевидном, Гарри опять надолго замолчал. Тишина окутала их обоих, предоставив своим мыслям, пока мгновения складывались в минуты, и время текло бесшумно и неторопливо. Снейп больше не провоцировал Гарри на разговор, и казался полностью погрузившимся в чтение. ― Иногда я думаю, что лучше бы мне тогда сесть в поезд, ― наконец проговорил Гарри. – Лучше бы не возвращаться обратно. Снейп мгновенно вскинул на него глаза. Потом опустил книгу и нахмурился. ― И часто вы об этом думаете? – поинтересовался он идеально ровным голосом. Любопытствующий. Оценивающий. Вот черт. И почему он не может держать рот на замке? ― Нет, ничего такого, ― поспешно ответил Гарри. – Я не то хотел сказать… Просто забудьте. ― Это не то высказывание, которое следует игнорировать, мистер Поттер. И в данном случае, я не собираюсь этого делать, ― прозвучал все такой же спокойный голос. Гарри уставился в свою чашку, водя большим пальцем по краю ободка. Это завораживало. Туда и обратно, вперед-назад. ― Вы не ответили на мой вопрос. ― Я… ― Гарри вздохнул. – Не в том смысле. Нет, я думаю об этом… время от времени, но не более того. Это просто мысли. Я не собираюсь делать никаких глупостей, если вы это имеете в виду, обещаю. Просто… иногда все становится слишком тяжело. Он неловко пожал плечами, потом украдкой глянул на Снейпа. Тот все еще сверлил Гарри пронзительным взглядом, словно стремясь прочесть его мысли напрямую в черепной коробке. А, учитывая, что это был Снейп, нельзя было сбрасывать со счетов и такую возможность. Гарри занервничал. ― Не смотрите на меня так, ― попросил он. – Вы же сами… В прошлый раз рассказывали, как Фоукс спас вам жизнь, а сами злились на него за это. Не думайте, что я не заметил. При этих словах Снейп еле заметно подался назад. ― Это совершенно другое дело, ― сказал он ледяным тоном. ― Да неужели? Правда? А по-моему, то же самое, ― Гарри покачал головой. – Послушайте, вы… вы думали об этом до того, как Волдеморт натравил на вас Нагини? Вы когда-нибудь… ― он запнулся, подбирая нужные слова. ― Были ли у меня суицидальные мысли ― полагаю, вы это хотели сказать, Поттер? ― Снейп явно начал раздражаться, и Гарри с сожалением подумал, что опять умудрился перейти некую черту в разговоре. Он решительно выдержал пронзительный взгляд Снейпа, и вдруг ощутил, как раздражение профессора уходит, рассеивается как дым. ― На самом деле, не знаю. Я искренне полагал, что умру прежде, чем все будет кончено, и в какой-то мере смирился с этим. Поэтому вообразите мое потрясение, когда я открыл глаза и обнаружил себя по-прежнему в мире живых, а рядом – проклятого феникса, распевающего песни. ― А теперь? – не удержался от вопроса Гарри. ― А теперь я предпочитаю не задумываться над этим. Здесь не так уж плохо просто… жить, ― он окинул комнату долгим взглядом, потом опять посмотрел на Гарри и, словно увидев в нем что-то новое, вновь разозлился, ― исключая поражающие воображение разговоры, в которые вы пытаетесь меня втянуть. Книга вновь заняла свое место где-то на уровне глаз Снейпа, на этот раз заслонив его лицо полностью. Хотя этот жест и говорил о явном желании отгородиться, у Гарри не возникло ощущения, что его таким образом отталкивают. Он не совсем понял, зачем Снейпу понадобилось пускаться в такие подробности о себе, но, тем не менее, был рад его откровенности. Ощущение одиночества слегка притупилось от осознания, что не он один ведет в душе борьбу с этими демонами. ― Профессор МакГонагалл прислала мне письмо, ― вновь заговорил он после продолжительного молчания. Снейп недовольно хмыкнул из-за книги, явно пытаясь показать свою полнейшую незаинтересованность. Гарри на секунду задумался о возможности намекнуть ему, что полнейшее молчание в ответ было бы куда более эффективной демонстрацией равнодушия. ― Она хочет обсудить мое будущее возвращение в Хогвартс, ― закончил он, не вполне уверенный, что хочет обсуждать это со Снейпом. Тот перевернул страницу. ― Вы, конечно, собираетесь принять ее предложение, ― его тон не предполагал вопросительных интонаций. Гарри запнулся. ― Я не… вообще-то, не знаю. Я не планировал. Не думаю, что смогу. Книга вновь опустилась, являя Гарри лицо Снейпа, и на этот раз резко захлопнулась с отчетливым «бам». ― Прошу прощения, ― в голосе Снейпа не слышалось ни малейшего раскаяния. Скорее уж, там звучало обвинение. – Кажется, я не расслышал. Гарри беспокойно заерзал под прожигающим тяжелым взглядом. Хотелось уткнуться в спасительную чашку, но она оказалась пустой. ― Просто слишком много… всего, ― пробормотал он. – Я не могу, это чересчур… ― Вы пойдете на встречу с директором, и вы вернетесь в Хогвартс этой же осенью, ― оборвал его Снейп. – Не желаю слышать о чем-то ином, независимо от того, какие жалкие оправдания вы сумеете подобрать. Если вы пытаетесь убедить меня, Поттер, что не собираетесь делать глупостей, то могу вам сообщить, что эту миссию вы с треском провалили, поскольку сейчас озвучили самую сумасшедшую мысль, когда-либо приходившую в вашу пустую голову. ― Но… ― Я не жертвовал своей жизнью, – огрызнулся на него Снейп, поднимаясь с кресла и выпрямляясь во весь рост. – И вы не смеете так бездарно распоряжаться своей! Гарри растерянно заморгал, застигнутый врасплох этой вспышкой ярости. В кои-то веки Снейп орал на него, при этом не пытаясь раздавить гордость и втоптать в грязь. ― Но вы все-таки не умерли, ― не смог не указать на очевидное Гарри. – И потом, вы же сами недавно сказали… ― Это совершенно не относится к делу! Кроме того, когда я говорю о своей жертве, это в равной (если не в большей) степени относится к бездарным двадцати годам, в течение которых я вынужден был проходить через все круги ада, пытаясь обучить недорослей вроде Лонгботтома отличать бадьян от одуванчика, а это, смею вас уверить, заслуживает звания каждодневного подвига. На прошлой неделе вы сказали, что хотите оказать мне должное уважение, Поттер – и это ваш шанс показать, чего на самом деле стоят ваши слова, ― он угрожающе прищурился, когда Гарри не сразу нашелся с ответом. ― Отлично. Тогда я вынужден буду пересмотреть наше соглашение о ваших еженедельных визитах, и, не сомневайтесь, смогу придерживаться принятого решения. Я способен наложить такие чары, которые не только не пропустят вас внутрь дома, но и вышвырнут обратно, в вашу жалкую маленькую… ― Хорошо, хорошо! – поспешно вклинился Гарри. Он не ожидал, что Снейп выйдет из себя настолько, что будет ставить ему ультиматумы. И это было неожиданно… лестно. – Успокойтесь, ладно? Я пойду, обещаю. Снейп некоторое время недоверчиво сверлил его взглядом, понемногу расслабляя скованные напряжением плечи, потом опустился обратно в кресло. ― Отлично, ― сказал он, поднимая книгу с пола, куда она приземлилась в начале их бурного диалога, ― и раз уж об этом зашла речь, прекратите избегать неразлучную парочку ваших друзей. Вы позволили ситуации зайти слишком далеко, это смешно. Гарри враз похолодел. ― Я не… Как вы узнали? ― Я следил за вами в «Дырявом котле», естественно. Хотя чары, наложенные мисс Грейнджер, не позволили мне услышать ваш разговор, одного наблюдения оказалось вполне достаточно. Добавьте к этому тот факт, что вы едва упоминаете о них в наших разговорах, как и то, что предпочитаете спасаться от одиночества в моем обществе ― моем, Поттер! – и картина становится предельно ясной. Вот черт, почему Снейп всегда оказывается таким… проницательным? Возразить на эти логические выкладки было нечего. К тому же еще свежа была память о плачевных последствиях, которыми обычно заканчивались его перепалки со Снейпом в бытность Гарри студентом. Несмотря на это, он рискнул возразить: ― Не могу вам этого обещать. Отношения между нами… в общем, они сложные. ― Мне это безразлично. Вы как никто другой должны понимать, что сложные вещи зачастую являются единственно достойными того, чтобы к ним стремиться. К тому же я своими глазами видел, как мальчишка Уизли нырнул вслед за вами в ледяное озеро. А насколько я знаю, такая преданность крайне редко встречается в обычной жизни. Не разбрасывайтесь друзьями, Поттер, иначе когда-нибудь вам придется горько об этом пожалеть, гарантирую. Опять же, возразить было нечего. Не сейчас, когда Гарри чувствовал, что Снейп говорит искренне, исходя из своего горького, болезненного опыта. Возможно, именно это заронило в нем первые ростки сомнений – но все-таки нечестно, что Гарри использует свой призрачный шанс наладить отношения с друзьями, когда Снейп отрицает такую возможность для себя из-за ударов жестокой слепой судьбы. С Роном и Гермионой в любой момент может произойти все, что угодно – завтра или, может, на следующей неделе… Почему раньше он об этом не задумывался? Просто они всегда были его постоянной величиной, были… рядом. Снейп, к счастью, исчерпал свой проповедческий запал и опять уткнулся в книгу, раздраженно ворча вполголоса о потерянной странице, на которой он остановился. Остаток времени, отведенного Гарри, они просидели в тишине, один читал, а другой сидел и размышлял. На прощание Снейп коротко кивнул Гарри и выпроводил его за порог с недвусмысленным требованием сообщить об итогах встречи с МакГонагалл. *** Книги прибыли на следующее утро в сопровождении совы, имевшей крайне недовольный вид, ― очевидно, ей не понравилось тащить на себе пакет, который был для нее явно великоват, даже несмотря на уменьшающие вес чары, наложенные Гермионой. Гарри скормил птице щедрую порцию бекона, и поспешил распаковать книги. Названия показались ему странными – и немедленно возникло ощущение, что в них заключен смысл, который он до сих пор не хотел облекать в слова. «Понимание ПТСР», «Эмоциональная травма и человеческое сознание», «Война и военный посттравматический синдром: последнее поле битвы солдата?» и все в таком духе. Одну из книг, озаглавленную «Многократность и эмоциональная травма – к телеономической теории психоанализа», Гарри решил отложить подальше, не имея ни малейшего представления, что означает термин «телеономия». Он слегка улыбнулся – как типично для Гермионы включить в список рекомендованной литературы нечто, по всей видимости, содержащее в себе академические исследования. Гарри отложил книги в сторону, до лучших времен. Он собирался изучить их, но не скопом – а по одной, вдумчиво и не торопясь, чтобы полностью разобраться в проблеме. *** ― Я ходил за покупками! – триумфально провозгласил Гарри, влетая субботним вечером в открытую дверь снейповского коттеджа и прижимая к себе пакеты с провизией. Снейп, невозмутимо наблюдавший из комнаты, как Гарри сгружает покупки на кухонный стол, театральным жестом поднял руки и медленно захлопал в ладоши. Гарри отчаянно покраснел. ― Не нужно, пожалуйста, не нужно, хорошо? Можете издеваться надо мной сколько хотите, хоть целый день напролет. Можете высмеивать мой интеллект, можете пройтись по поводу моей дурацкой прически, мне плевать. Но, пожалуйста, не язвите по этому поводу, потому что… в самом деле было нелегко. Снейп, переставший аплодировать в самом начале его монолога, тоже переместился на кухню. ― Я никогда не говорил, что у вас дурацкая прическа, ― сказал он, остановившись рядом с Гарри. – В качестве оскорбления это утверждение равно лишено как оригинальности, так и эффективности. Гарри принялся распаковывать пакеты. ― Ну почему, вы всегда можете сказать, что птичье гнездо, которое украшает мою макушку, в скором будущем грозит превратиться в конечную точку миграции, потому что все равно мозги в моей голове и не ночевали. Выпалив эту фразу, он ощутил нечто вроде гордости за собственную находчивость – обычно ему не свойственную ― смешанную с изрядной долей смущения. Наверное, кое-что он все же почерпнул из каждодневного просмотра воспоминаний Снейпа, по крайней мере, другого объяснения внезапного приступа самоиронии у Гарри не было. Снейп, кажется, остался равнодушен к его попытке съязвить, все так же отстраненно наблюдая за процессом извлечения из пакета лука и перца. ― Вы опять пытаетесь отклониться от темы. Почему поход за продуктами представляет для вас такую сложность? Вот ведь, опять он не смог удержать язык за зубами. ― Ни почему, ― пробормотал Гарри, предельно сосредоточившись на процессе выкладки продуктов на стол. – Все это довольно смешно и глупо. Он присел на корточки перед кухонным шкафчиком, расположенным под стойкой, извлек оттуда пару сковородок и разделочную доску, затем взялся за нож. У Снейпа, на взгляд Гарри, имелся настоящий талант наполнять тишину то требовательным, то вопросительным ожиданием. Он затылком ощущал тяжелый взгляд, сверливший его спину, даже в процессе сверки списка продуктов с магазинным чеком. ― Это на самом деле глупости, ― наконец выговорил он, принимаясь чистить лук. – Это как… Мне становится слишком не по себе. Если честно – я начинаю паниковать. На прошлой неделе пытался сходить в магазин, но там было столько народа и столько шума, что я просто не смог этого вынести. Еще и вспышка света, отразившаяся в жестяной банке, как будто… в общем, я бежал оттуда так, словно сам Волдеморт за мной гнался. Потом мне было тяжело дышать, я уж думал, что грохнусь в обморок. И да, звучит все это слишком мелодраматично, я в курсе. Почему-то Снейп не поддался на провокацию. Когда Гарри осмелился украдкой бросить на него взгляд, то обнаружил, что тот молча и серьезно его разглядывает. ― Вы часто испытываете эти ощущения? – задал он вопрос с непривычно мягкой интонацией. Гарри принялся нарезать лук. ― Иногда бывает, ― признал он. – Я не знаю, всегда происходит по-разному. Тем более, я же в последнее время мало бываю на улице, потому что постоянно чего-то пугаюсь. И это, если честно, порядком раздражает. ― Паническим атакам это, как правило, свойственно, ― Снейп перестал подпирать стойку, прошел к дальнему подвесному шкафчику и принялся что-то в нем искать. Вновь повернувшись, он со стуком поставил на столешницу рядом с Гарри маленькую коричневую бутылочку с неопределенного вида субстанцией. ― Это должно помочь. Гарри замер, окинув пузырек подозрительным взглядом. ― Что это? ― Концентрированная успокаивающая настойка. Двух капель вполне достаточно, в крайнем случае – трех, хотя даже если вы будете настолько глупы, что выпьете больше, сонливости она не вызовет. Однако я бы настоятельно рекомендовал вам не злоупотреблять лекарством. Это не костыль для вашей нервной системы, а скорее поддерживающая терапия. Дайте знать, если будет нужно еще. Ну и ну. Это было неожиданно. ― Спасибо, ― пробормотал Гарри, возвращаясь к нарезке лука. – Надеюсь, этого пузырька будет достаточно. Вроде бы мне становится лучше… ну, если судить по сегодняшней удаче. Он махнул рукой в сторону полосатых пакетов, все еще лежащих на столе. ― Несомненно, ― Снейп бросил на них мрачный взгляд. – «Любая мелочь может помочь», ― ядовито процитировал он. В его устах знаменитый слоган больше смахивал на проклятие. ― Если бы они в самом деле заботились о мелочах, то потрудились бы убедиться, что их экологически безопасные пакеты не будут рваться при малейшем давлении. Гарри опять замер, не закончив движения, уже второй раз за несколько минут, но теперь просто не смог удержаться и непонимающе уставился на Снейпа. ― Вы… ― в замешательстве выдохнул он. – Вы ходите в Теско? Снейп выпрямился и расправил плечи. ― Да, мистер Поттер, я хожу в Теско. Перестаньте открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Эта информация вряд ли претендует на звание новой сенсации – я делаю это из соображений практичности. Я не могу появиться на пороге магазина Мадам Малкин в своем собственном обличье, поэтому для прогулок по магическому Лондону мне в любом случае понадобились бы галлоны оборотного зелья. Гарри попробовал подойти к проблеме с точки зрения зельевара, но это оказалось не так-то просто. Он пытался представить Снейпа, вышагивавшего между рядами ближайшего Теско и выбиравшего молоко и овощи, а может, и приправы к ужину. Но воображение упрямо отказывалось рисовать ему соответствующую картинку. Он уставился на привычную черную мантию Снейпа, на ее развевающиеся рукава, на бесчисленный ряд наглухо застегнутых пуговиц. ― Только не говорите, что ходите туда в таком виде, ― полушутя, полусерьезно сказал Гарри. Хотя представить Снейпа в чем угодно другом у него вряд ли бы получилось. ― Конечно, а еще я имею привычку бродить близ маггловских деревушек в одежде волшебника. Вы разве не слышали? Эта причуда требует значительных навыков в умении исчезать незамеченным, которые порой превосходят самые мощные маскирующие чары. Гарри неожиданно для себя усмехнулся. Он закончил с луком, налил немного масла на сковородку, и вновь нырнул под стойку в поисках нужной ему кухонной утвари. Поиски успехом не увенчались. ― У вас есть чесночница? Снейп глянул на него безо всякого выражения. ― Чесночница. Это такая штука… ― Я знаю, что такое чесночница, мистер Поттер, и нет, у меня ее нет, ― Снейп раздраженно нахмурился, потом оттеснил Гарри от стойки и отобрал у него нож. – Дайте сюда, пока окончательно все не испортили. У меня сердце кровью обливается при виде того, как вы умудряетесь кромсать лук. Его пальцы двигались ловко и уверенно, очищая кожицу с луковиц, которые пропустил Гарри, мелькало лезвие ножа, нарезая овощи аккуратными маленькими кусочками. ― Я вообще-то ужин готовлю, а не Веритасерум варю, ― покачал головой Гарри, доставая из ящика другой нож и принимаясь за перец. ― Хорошая техника зависит от постоянной тренировки и оправдывает себя для целого ряда действий, ― Снейп отложил нож и подтолкнул разделочную доску обратно к Гарри. С этим трудно было спорить – чеснок был порезан так мелко, что результат его усилий вряд ли уступал полученному с помощью чесночницы. – И раз уж зашла речь об ужине, позволю себе заметить, что вообще-то считается крайне невежливым распоряжаться на чужой кухне без разрешения хозяина. Гарри закатил глаза, не потрудившись скрыть этот жест от Снейпа. Это уж слишком. ― Да ладно вам, ― возразил он. – Мне в радость приготовить что-нибудь на ужин. Я подумал, что это хороший способ сказать спасибо за то, что вы пнули меня в верном направлении и выпроводили на встречу к МакГонагалл, которая, кстати, прошла вполне нормально, – он приостановился, все-таки ощутив некоторую неуверенность. – Вы ведь еще не ужинали, да? ― Не ужинал, ― процедил Снейп сквозь стиснутые зубы. ― Тогда я вообще не понимаю, на что вы жалуетесь. Не передадите мне соль? Они препирались в течение всего времени, пока готовился ужин. Вернее, Снейп старался подвергнуть критике любое действие Гарри, а тот в свою очередь расписывал детали встречи с МакГонагалл и Гермионой, успевая вклиниться в поток саркастических ремарок. Поведение Снейпа должно было, по идее, отбить у него всякую охоту к разговорам, но почему-то не отбивало, наоборот действовало странно успокаивающе. И когда зельевар не высмеял конечный результат кулинарных усилий Гарри, как и не указал ему на тот факт, что когда они в молчании поглощали приготовленный ужин, время, отведенное гриффиндорцу для посещений, давно вышло, Гарри ощутил, что вечер в принципе удался. *** На следующей неделе Гарри явился к Снейпу на четверть часа раньше. Это вышло ненамеренно, он весь день пребывал в состоянии прострации и потерял счет времени, а когда спохватился, так поспешно аппарировал, боясь опоздать, что не сообразил применить Tempus до того, как оказался перед дверью коттеджа. Данное Снейпом зелье очень помогало справляться с паникой, когда он выбирался из дома на улицу – даже просто наличие пузырька в кармане действовало ободряюще – так что кухня ощутимо пополнилась материалом для кулинарии, да и вообще прогулки пошли ему на пользу. К сожалению, на ночные кошмары успокаивающее действие настойки не распространялось – и знание, почерпнутое из книг Гермионы, о том, что в этих снах нет ничего необычного для человека в его положении, ничуть не помогало. Наоборот, казалось, чем ближе становилось возвращение в Хогвартс, тем чаще ночами его настигали кошмары. В этом, конечно, был смысл – начало семестра обещало стать для него серьезным стрессом, ведь Гарри до сих пор старался не слишком много раздумывать над тем, чем обернется для него новый учебный год, из опасений спровоцировать очередную паническую атаку. Гарри отдышался, постучал, но ответа не получил. В итоге он нашел Снейпа у пруда позади живописной группки деревьев, сидевшим на песчаном берегу со скрещенными и поджатыми под себя ногами. Он не шевельнул ни единым мускулом, даже не взглянул на Гарри, когда тот опустился на землю рядом с ним. Но, в конце концов, все же заговорил. ― Вы рано. И вы мешаете моей медитации. Гарри растеряно заморгал. Он не многое слышал об упомянутом предмете, но все же знал достаточно, чтобы удивляться отсутствию характерного «Оммммм». Это ведь важно для правильной медитации, или нет? Но спросить не решился, справедливо опасаясь нарваться на очередное обвинение в глупости. ― У вас глаза открыты, ― все-таки отметил он немного погодя, потому что это обстоятельство показалось ему более странным. ― Нет правила, что непременным условием успешной практики являются закрытые глаза. На самом деле многие люди признают полезный эффект зрительной фокусировки для достижения оптимального результата. Взгляд Снейпа во время этой тирады не отрывался от видимой ему одному точки на середине пруда. Гарри задумался. ― Я никогда не считал вас человеком, способным практиковать медитацию. Снейп поменял позу и раздраженно уставился на Гарри. ― Медитация обостряет восприятие, оттачивает разум, усиливает концентрацию и способность фокусировать и контролировать сознание. Как, по-вашему, я мог упустить из виду что-либо, отвечающее за совершенствование всех вышеназванных умений? Ну, если так ставить вопрос, тогда конечно… Гарри нерешительно поднял на Снейпа глаза, не зная, что сказать. Тот, прервав свое занятие, с силой выдохнул, легко поднялся на ноги и без единого слова направился прочь. Гарри, застигнутый врасплох, никак не мог решить, то ли Снейп таким образом демонстрирует свое нежелание общаться, то ли наоборот – молча приглашает последовать за ним, и уже склонялся к мысли все-таки пойти за зельеваром, когда тот вновь возник перед ним с увесистым томом под мышкой. Книга тут же полетела Гарри на колени, и, кажется, Снейп вложил в этот бросок куда больше силы, чем было необходимо. ― Читайте. И сидите тихо. Не задавайте глупых вопросов. Гарри тут же нарушил последнее распоряжение. ― Что это? Снейп вновь занял позицию для медитации неподалеку от него. ― Книга, с которой вы, без сомнения, давно бы уже ознакомились, если дали бы себе труд провести мало-мальски поверхностные исследования по окклюменции на пятом году обучения. Глава третья. А теперь помолчите и дайте мне сосредоточиться. Гарри открыл книгу, пробежал глазами текст и спустя некоторое время решил опробовать описанные методы на практике. Если верить автору, ничего сложного в этом не было, а ленивый плеск воды настраивал на соответствующий лад. В конце концов, вряд ли он будет так уж раздражать Снейпа, если просто попробует. Гарри не сразу обратил внимание, что Снейп тут же переключил свое внимание на него. Когда же, наконец, игнорировать этот факт стало просто невозможно, и он обернулся к зельевару, тот выглядел каким угодно, только не расслабленным и сосредоточенным. ― Кажется, вы что-то неправильно делаете, ― рискнул заметить Гарри. ― Поттер, вы не представляете, как трудно по-настоящему сосредоточиться, когда в двух шагах от меня именно вы все делаете абсолютно неверно. Он положил одну руку Гарри на поясницу, другую – на грудь в районе ключиц, и надавил, заставляя выпрямиться. ― Правильная осанка – это основа всего. Кроме того, автор книги особенно подчеркивает необходимость диафрагмального дыхания. Гарри припомнил, что действительно что-то такое видел, когда пролистывал книгу. ― Только я не очень понял, что он имеет в виду. ― И почему я не удивлен? Это означает, безграмотный невежда, что в процессе дыхания должны участвовать в основном мышцы живота, а не груди. Рука, касавшаяся его ключиц, скользнула вниз, под ребра и мягко надавила. Внутри Гарри вдруг сладко затрепетало от ощущения теплой ладони на коже живота, и он с трудом подавил дрожь. – Диафрагма – это мышца, отделяющая ваши легкие от остального пространства брюшной полости. Почувствуйте, как движется моя рука, когда вы вдыхаете – да, вот так очень хорошо, ― таким образом вы не только увеличиваете глубину вдоха, но и способствуете лучшей вентиляции легких. Ощущение потери с неожиданной силой накрыло Гарри, когда касание прекратилось, и Снейп убрал руку, но он отмахнулся от необычного чувства, сосредоточив свое внимание на дыхании. Снейп больше не доставал его язвительными замечаниями, и Гарри расслабился, сконцентрировавшись на играющих в воде бликах заходящего солнца и стараясь ни о чем не думать. Они долго сидели в тишине, пока солнце окончательно не окунулось за горизонт. Воздух у пруда ощутимо посвежел, и Гарри весь покрылся мурашками, пока шел к дому. Оказавшись в тепле коттеджа, он обнаружил, что разговаривать никому из них не хочется, поэтому просто вытянулся на диване с выданной Снейпом книжкой. Не то, чтобы она была настолько интересной, наоборот – язык повествования был слишком сух на его вкус, ― но даже в этой усыпляющей скуке чувствовалось нечто успокаивающее… Должно быть, он задремал. Потому что следующее, что он осознал – появившиеся из ниоткуда сверкающие красные глаза, заполнивший уши жуткий безумный смех, и леденящее кровь ощущение чужого присутствия. Гарри инстинктивно дернулся в сторону, изо всех сил оттолкнул нависшую рядом угрозу, принимая сидячее положение и не в силах сдержать отчаянный крик. Распахнув глаза, он увидел… Снейпа, растянувшегося на полу в противоположном конце комнаты, который прижимал одну руку к носу. Вид у него был чрезвычайно ошарашенный. Гарри вздрогнул. ― Простите, ― с трудом выдохнул он, чувствуя, как сердце заходится в груди в бешеном ритме. Там была кровь? Похоже, что да. ― Отчего вам в голову взбрела мысль, Поттер, что мое лицо непременно украсит сломанный нос? – огрызнулся Снейп из-под руки, поднимаясь на ноги. ― Мне очень жаль, ― повторил Гарри, все еще не в силах отойти от кошмара. Холодный пот выступил на лбу и шее, рубашка неприятно липла к телу. – Я не хотел… ― он неловко попытался нащупать палочку, ― Я сейчас… ― Я сам способен с этим справиться, ― оборвал его Снейп, прежде чем пробормотать приглушенное Episkey. Затем он прошествовал к раковине и подставил под холодные струи воды полотенце. Гарри не мог придумать, что еще можно сказать в такой ситуации. ― Мне действительно очень жаль, ― повторил он вновь, не в силах думать ни о чем другом ― не сейчас, когда тело и разум еще помнили пережитый ужас. ― Прекратите извиняться. Очевидно, что в здравом уме вы бы не швырнули меня через всю комнату, так что причина – ваши ночные кошмары. В следующий раз я дважды подумаю, прежде чем пытаться будить вас, если вдруг вы вновь наберетесь наглости заснуть на моем диване. И что на это… Гарри не знал, как нужно реагировать на это заявление, поэтому просто слабо кивнул. ― Хорошо. Он был чрезвычайно благодарен Снейпу, что тот не пытался как-то физически успокоить его – ха, если бы! – потому что без близкого присутствия рядом другого человека выпутаться из тисков кошмара было почему-то проще. ― Вот так я и Джинни ударил, ― неожиданно для себя сказал он. – Я не хотел, это произошло прямо… прямо как сейчас. Я пробовал зелье Сна-без-сновидений, но… ―… но оно вам не помогло. И не поможет. Несмотря на соответствующее название, оно бесполезно в мало-мальски серьезных случаях. Снейп закончил стирать кровь с лица и бросил на Гарри острый взгляд. ― Как часто? ― Эээ… Нет, это уже становится смешным. Слишком быстро ситуация, в которой Снейп интересуется его проблемами, словно Гарри вдруг стал для него запутанной раздражающей загадкой, которую необходимо решить, стала привычной. С одной стороны, это смущало, а с другой Гарри испытывал по этому поводу необъяснимую радость. ― Почти каждую ночь в последнюю неделю. Я немного нервничаю – ну, волнуюсь из-за возвращения в Хогвартс. Если кошмар особенно яркий, на следующий день я абсолютно ни к чему не пригоден. ― А это разве как-то отличается от вашего обычного состояния? – спросил Снейп, явно не в силах удержаться от соблазна съязвить. Гарри признал про себя, что в этот раз он сам напросился. Он все еще размышлял, стоит ли отвечать на эту подначку, когда Снейп вдруг покачал головой и направился к выходу из комнаты. Гарри почти не сомневался, что он пошел за очередным зельем в кладовку, напичканную от пола до потолка разными пузырьками, и поэтому был поражен, услышав шаги, поднимавшиеся по лестнице наверх. Это ведь там расположена его спальня? Гарри терялся в догадках, зачем бы Снейпу понадобилось наведываться в спальню именно сейчас. Снейп не спешил просвещать его на этот счет, когда вернулся обратно, хотя в руках у него обнаружился пузырек с зельем. Гарри автоматически потянулся за ним, но зельевар резко отдернул руку, убедившись, что зелье теперь вне зоны доступа гриффиндорца. ― Не так быстро, ― судя по выражению лица Снейпа, Гарри только что был в двух шагах от совершения чудовищного преступления. – Это, мистер Поттер, не зелье Сна-без-сновидений. И в отличие от вышеупомянутого зелья, оно действительно помогает. Опять же, в отличие от вышеупомянутого зелья, им нельзя злоупотреблять, никогда, ни при каких обстоятельствах. Если я решу оказать вам доверие и дать эту настойку, то потребую дать мне слово, что вы будете в точности следовать всем моим инструкциям – и следовать буквально. Пять капель перед сном, не больше. Две ночи в неделю – и ни в коем случае не подряд. Не три, уж конечно не четыре, и уверяю вас, если вы осмелитесь ослушаться, я непременно об этом узнаю, как, к несчастью, и вы. Это понятно? Ух ты, а вот это уже похоже на угрозу. ― Да, ― ответил Гарри, и когда Снейп не прекратил прожигать его подозрительным взглядом, добавил. ― Обещаю. Снейп склонил голову, передавая зелье в руки Гарри. Он обращался с пузырьком так, словно он был хрупкой драгоценностью, хотя, судя по толстым стенкам зеленого стекла, хрупким он точно не был. ― Спасибо, ― Гарри вложил в это слово всю искренность, на которую оказался способен. – А что это? ― Кое-что из моей собственной рецептуры, ― желчно ответил Снейп. – Эффективность в самом деле высока. Можете испробовать на себе, когда доберетесь до дома. Гарри понял намек, и поспешил убраться из коттеджа настолько быстро, насколько ему позволили до сих пор дрожавшие колени. *** Первый раз Гарри принял зелье накануне возвращения в Хогвартс. Даже учитывая мастерство Снейпа в зельеварении, он не ожидал слишком многого – ночные кошмары уже давно стали его неизменным спутником и ощущались неотъемлемой частью существования. Но, как оказалось, он ошибался. Эффект, произведенный зельем, можно было кратко описать одним словом – блаженство. Не в том смысле, что он был одурманен, совсем наоборот. Действие зелья было практически мгновенным – с момента, как Гарри поднес к губам четко отмеренную порцию, до того, как мир вокруг просто выключился, прошло так мало времени, что он едва успел заткнуть пузырек крышкой. Когда он проснулся на следующее утро, то чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим впервые за многие месяцы. Ощущение было поразительным – оказывается, Гарри уже привык к постоянной усталости. Он поднял руку, все еще сжимавшую совершенно обычный на вид пузырек. Казалось невероятным, что его ночные кошмары на самом деле так легко победить. Гарри почти ожидал, что зелье превратит его в некое подобие безмозглого зомби, но на деле все оказалось совсем не так – никаких побочных эффектов, только блаженное всепоглощающее облегчение. И все же Снейп почему-то очень настаивал на крайне умеренном использовании зелья, и Гарри совершенно не понимал причину такого требования – ведь чувство бодрости и свежести с утра не может чем-то ему навредить, разве нет? Но нарушить запрет ему все-таки в голову не пришло – не стоит слишком пристально разглядывать зубы дареного коня. Тем более, он ведь дал слово и не собирался от него отказываться, какой бы соблазнительной ни выглядела перспектива спокойных мирных ночей без кошмаров. Может быть, если спросить Снейпа напрямую или попросить… но не сейчас, со временем. А сейчас ему нужно вставать и готовиться к переезду. Он воспользовался каминной сетью и чарами левитации, чтобы перетащить в замок свои вещи. Профессор – нет, Директор, он до сих пор забывал – МакГонагалл поприветствовала его теплой улыбкой и настояла на том, чтобы лично проводить Гарри в его новые апартаменты. Гарри пробовал возражать, упирая на несомненную занятость главы Хогвартса, но она отмела все его доводы одним суровым взглядом. ― Это займет не более пяти минут, ― завершила она бесполезную дискуссию. – И эти пять минут принесут мне искреннее удовольствие и радость. Приятно вновь видеть вас в Хогвартсе, мистер Поттер. Признав свое поражение, Гарри последовал за директором по длинным коридорам замка. Он был рад, что МакГонагалл не пытается завязать светскую беседу, ограничившись замечанием о сделанных приготовлениях к грядущему семестру, и периодически указывая на результаты восстановительных работ. На пути к Гриффиндорской башне их никто не потревожил, большинство студентов должно было прибыть в замок только на следующий день. Гарри принял решение заселиться чуть раньше, чтобы дать себе время устроиться, и не тревожить с таким трудом обретенное спокойствие постоянным мельтешением людей перед глазами. Его комната оказалась небольшой, но уютной. Попасть в нее можно было через маленькую нишу, скрытую за лестницей, ведущей в спальню мальчиков, которой определенно не существовало в предыдущие годы обучения Гарри. К комнате примыкала и ванная, обставленная по самому минимуму – унитаз, душ и маленький умывальник. В общем, для одного человека этого было более, чем достаточно. Имелся даже небольшой камин. ― Я надеюсь, вас это устроит, ― сказала МакГонагалл, пока Гарри скидывал свою сумку в ногах кровати с пологом, занимавшей добрую половину комнаты. – Прошу прощения, что не смогли подыскать помещения попросторнее, но возможности замка, к сожалению, сильно ограничены. Почти вся его волшебная сила потребовалась для помощи в устранении последствий самых сильных разрушений. ― Нет, все в порядке, ― успокоил ее Гарри. Единственное, что его немного тревожило – необходимость проходить через общую гостиную, чтобы попасть в свою комнату, но это, скорее всего, и к лучшему. Так он избежит соблазна полностью избегать контактов с сокурсниками. ― Рада слышать. Что ж, оставлю вас обустраиваться – если позже вам захочется прогуляться по замку, пожалуйста, дайте мне знать. Вряд ли перерыв в бумажной работе окажется фатальным для наступающего учебного года. С этими словами директор вышла из комнаты, оставив Гарри наедине со своими мыслями. Он подошел к окну, прислонив ладонь к холодному стеклу. В отдалении маячила громада Запретного леса – как всегда, темная и зловещая, но до странности притягательная. Именно там он… умер. Странно было думать об этом, а еще более странно – не чувствовать ужаса, который должен был появиться вслед за этой мыслью, но не появился. Единственное, что Гарри ощущал сейчас – легкое любопытство, чуть уловимое смирение, перебиваемые куда более мощным чувством узнавания. Наверное, эти эмоции ― все еще отголоски принятого зелья, а может – последствия того, что он все-таки посмотрел своим страхам в лицо. Гарри решил не копать настолько глубоко. Распаковка вещей не заняла много времени. Гарри прикинул, не устроиться ли ему на кровати с одной из захваченных из дома кулинарных книг, но решил повременить с чтением. Пока у него есть решимость и относительная свобода, стоит осмотреться и побродить по замку – сегодня у него есть единственная возможность сделать это в тишине и покое. Он вышел в общую гостиную и уже потянулся к портрету Полной дамы, когда тот вдруг сам отъехал в сторону, и Гарри практически уткнулся во входившего в проем человека. Рона. ― Гарри! – воскликнул он, просветлев лицом, и Гарри в мгновение ока оказался заключен в неуклюжие объятия. Обнимающая рука друга неловко похлопала его по спине, прежде чем Рон быстро отстранился, покраснев до корней волос. – Извини, приятель, ― покаялся он, переминаясь с ноги на ногу. – Гермиона сказала, что не стоит так на тебя набрасываться, просто опять видеть тебя после всего… не смог удержаться. На минуту они оба замерли, жадно разглядывая друг друга. А затем синхронно, в унисон произнесли «Извини». Это немного разрядило обстановку – Рон запрокинул голову, залившись смехом, и Гарри не смог не улыбнуться в ответ. ― Ты первый, ― предложил он, одновременно с Роном, который сказал: ― Давай, вперед. Последовал очередной раунд хихиканья. ― Мы будем стоять здесь до самых экзаменов, если продолжим в том же духе, ― сказал Гарри. Рон кивнул, все еще улыбаясь. ― Ну, тогда, если хочешь, я все-таки скажу первым, ― он сделал глубокий вдох. – Прости меня. Знаю, что Гермиона уже извинялась за нас обоих, но я хочу сделать это сам, лично. Я тогда совсем слетел с катушек, вызверился на тебя. Знаю, это было глупо. Гарри склонил голову. ― Ну, в каком-то смысле ты был прав. Я имею в виду, прав в том, что я вел себя как эгоист. Это получилось ненамеренно, честное слово. Просто у меня было такое состояние… я почти не понимал, что творю, и не знал, как мне жить дальше, поэтому отталкивал всех – мне казалось… что так будет проще, понимаешь? Извини, наверное, тебе все это кажется бессмысленной чушью… ― Нет, ― ответил Рон. – Нет, я вроде бы понял. Не сразу, конечно, но в конце концов что-то начало вырисовываться. Ты же знаешь меня, терпение – не моя сильная сторона, за исключением шахмат… в общем, когда я дохожу до ручки, то взрываюсь, даже если понимаю, что творю глупости. И Джинни – моя маленькая сестренка. Я знаю, что она прекрасно может за себя постоять, но все же она… остается маленькой сестренкой, понимаешь? Гарри вздрогнул. ― Насчет этого… ― Не начинай, хорошо? Ты был прав, мне не стоит встревать между вами. Я бы с удовольствием, конечно, но все равно не буду… да к тому же, она первая даст мне в глаз, если я хотя бы попытаюсь. И будет права. Так что разбирайся сам, как считаешь нужным. ― Я никогда не хотел причинить ей боль, ― сказал Гарри. – Ты должен знать. Ни тебе, ни ей, ни Гермионе, и уж точно ни твоей маме. Рон кивнул. ― Я знаю, Гарри. Лучше бы ты, конечно, сказал об этом Джинни сам… ну вот, кажется, я опять лезу не в свое дело, ― он провел рукой по лицу. – Ненавижу все эти сложности. Я так понял, тебе что-то мешает разобраться с этой историей? Просто… на тебя это не похоже. Гарри неловко кивнул, не зная толком, что ответить. ― Спасибо, ― наконец выговорил он. – Для меня много значит то, что ты все еще… ты понимаешь. ― Не будь идиотом, ― Рон легонько стукнул его по плечу. – Даже не думай вновь сбежать от нас, приятель. Я теперь наученный горьким опытом той истории с хоркруксами. Извини, что опять заставил тебя переживать, как тогда... И я рад, что ты справляешься. ― Ну да, ― Гарри оставалось надеяться, что он в самом деле справляется, иначе бы этого разговора просто не было. – Я еще далеко не в лучшей форме, но… Наверное, уже на пути к тому. ― Ну и отлично. На будущее я попробую сдерживаться ― если, конечно, у меня что-то выйдет из этой затеи. Хотя, наверняка я сто раз обломаюсь и в нужный момент забуду все свои обещания на эту тему, так что ты уж будь добр, периодически мне напоминай, если что. Гермиона, наверное, права, эмоциональной чуткости во мне не больше, чем в чайной ложке. Гарри покачал головой, на этот раз тихо рассмеявшись. ― Значит?.. ― Да. ― То есть мы все выяснили? На это Гарри знал, как ответить, ни секунды не задумываясь. ― Выяснили. Все в порядке. Кстати, я не знал, что вы тоже решили приехать пораньше, ― добавил он, меняя тему. ― Гермиона не сказала? Наверное, просто забыла. Со всеми этими делами просто из головы вылетело... Словно в ответ на упоминание ее имени, со стороны девчачьей спальни раздался голос Гермионы. ― Рон, ты не знаешь, куда я дела свои… Гарри! Я и не знала, что ты уже здесь. Гарри улыбнулся ей. ― Я как раз говорил Рону то же самое. Гермиона выглядела гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Они не виделись с того самого дня, когда Гарри вызвал ее запиской ― Гермиона держала обещание дать ему время и не навязываться, хотя они и обменялись за это время несколькими письмами. ― Ой, я такая идиотка! Совсем забыла упомянуть об этом. Я должна была догадаться, что ты приедешь пораньше, это же очевидно как белый день! Прости, в последнее время я немного замоталась ― помогала родителям переезжать обратно и начала подготовку к ТРИТОНам… Когда позади раздался громкий стон, и Рон поспешил сопроводить его умоляющим «Пожалуйста, только не снова!», Гарри не смог удержаться от смеха, безуспешно пытаясь не подавать вида и прижимая ко рту ладонь. ― О, вы двое, немедленно перестаньте, ― нахмурилась Гермиона. – Никогда не рано начинать подготовку, а тем более – к самым важным экзаменам в нашей жизни! Гарри постарался придать своему лицу пристыженное выражение. Рон со своей стороны даже не пытался. ― А как твои родители? ― посерьезнел Гарри, вдруг осознав, что до этого момента ему даже в голову не пришло поинтересоваться о них у Гермионы. ― Все нормально, ― ответила она, чуть улыбнувшись. – Сначала, конечно, они были немного дезориентированы и растеряны, я даже начала волноваться, но теперь уже все хорошо. Все еще сердятся на меня за мой поступок ― понимаешь, все-таки родители должны защищать своих детей, а не наоборот, но надеюсь, скоро все окончательно наладится. Гермиона устроилась на одном из диванчиков возле камина. ― Ну что, какие планы на сегодня? ― Я собирался побродить по окрестностям, посмотреть на восстановленный замок. А то когда я в последний раз видел его, кругом были одни развалины. ― Хочешь, мы с тобой? – спросил Рон. Гарри подавил желание досадливо поморщиться. ― Вообще-то… Думаю, мне лучше будет пойти одному. Так что если вы не против… Гермиона тут же понимающе закивала. ― Все нормально. Тем более, мы уже осмотрелись по приезде, поэтому ничего не потеряем, ― она улыбнулась. – Если хочешь, мы подождем здесь, пока ты не вернешься. И тут же неловко запнулась. ― Как ты думаешь, у тебя будет настроение присутствовать на завтрашнем празднике в честь начала учебного года? Определенно, у него не будет настроения. ― Если честно, то нет. Не хотелось бы, конечно, пропустить распределение, но… будет слишком шумно, наверное. Слишком много народу… ну, вы понимаете. Вообще-то я думал попросить Кричера принести мне что-нибудь из еды прямо в комнату. ― Тогда мы позже к тебе присоединимся, ― сказал Рон. Гарри обернулся и пристально посмотрел ему в глаза. Рон тут же смешался. ― Я имел в виду, если ты… ― Было бы здорово. Даже если Гарри не жаждал оказаться среди моря студентов, это еще не значило, что ему улыбалась мысль провести весь вечер запертым в своей комнате. Если честно, он был по горло сыт одиночеством, которое медленно, но верно сводило его с ума. И усугубляло этот посттравматический синдром, или как он там правильно назывался. ― Классно, ― просиял в ответ друг. Гарри кивнул и направился было к проему, скрытому портретом, но, проходя мимо Рона, на секунду остановился и легко сжал его плечо. Рон был его первым настоящим другом во всем огромном мире, и то, что между ними не лежала больше пропасть недопонимания, было огромным облегчением. Теперь он чувствовал себя гораздо увереннее, выходя из общей гриффиндорской гостиной навстречу призракам прошлого, таящимся в по-прежнему пустых коридорах Хогвартса. *** Бродить по замку было непривычно. МакГонагалл не шутила, рассказывая о размахе восстановительных работ – многие уголки Хогвартса Гарри почти не узнавал. Последний раз, когда он был здесь, кругом царило запустение – камни и стекло, устилавшие пол, и разбитые вдребезги огромные колонны. И кровавые потеки кругом. Конечно, многое еще требовало доработки – то тут, то там встречались куски стены, огражденные переливающейся сферой наведенных чар и снабженные большими мерцающими буквами «Опасно!» ― но в основном замок был восстановлен с такой дотошностью и вниманием к деталям, что заходилось сердце. Неизбежные призраки воспоминаний, которые будили те или иные закоулки замка – совсем другое дело. Гарри шел по комнатам и коридорам, и перед ним яркими вспышками мелькали картинки недавнего прошлого – вот здесь лежал один из Армии Дамблдора, до капли осушенный вампиром. А вот здесь в него самого полетело проклятие, чуть не угодившее в Гермиону. А на этом самом месте на полу Большого зала лежало тело Фреда Уизли, над которым рыдали его близкие, и рядом с ним – мертвенно бледные лица Ремуса и Тонкс. Гарри коснулся холодных плит пола – это просто равнодушные камни, вокруг не осталось ни следа того ужаса, которому они были свидетелями. Приходили и другие воспоминания – те, которые сам Гарри считал похороненными глубоко в памяти. Вот в этом коридоре Гермиона треснула его учебником за незаконченное эссе по Истории магии. А в этом углу они с Роном спорили о преимуществах разных квиддичных команд, проверяя на прочность несокрушимую веру Уизли в победу «Пушек». В этих стенах он смеялся, шутил, порой плакал. Здесь он учился и обрел дружбу, скрепившую их троих нерушимыми узами. Тут, в Хогвартсе, ставшим могилой для его товарищей в Битве, он жил, он выжил, как и многие другие до него – бессчетные поколения студентов, вышедшие из этих стен. Хогвартс был домом для всех них, пусть каждый и воспринимал его по-своему. И, несмотря на все плохое, что случилось в этих стенах, он все еще оставался таковым для Гарри во всех смыслах этого слова. И тогда впервые при мысли о возвращении Гарри ощутил прилив горячей радости. Конечно, все эти откровения не излечили его от приступов неуверенной паники, которую навевали безмолвные залы и переходы. Несколько раз он вздрагивал, когда краем глаза ловил какое-то движение ― то ли птицы, пролетевшей по саду, то ли мыши, шуршавшей на полу – но каждый раз усилием воли успокаивал учащавшееся дыхание, полный решимости выдержать и не поддаться. Один-единственный раз он едва не сорвался – когда, подчиняясь какому-то неведомому порыву, решил наведаться на кухню и навестить Кричера. Несмотря на искреннюю радость и сердечность домовых эльфов, их несмолкаемая болтовня привела к тому, что его сердце заколотилось как бешеное, а перед глазами все поплыло. Гарри пришлось спасаться из кухни бегством, отступая под защиту пустых коридоров и унося в карманах не меньше полудюжины сендвичей и полные руки фруктов. По крайней мере, Кричер выглядел вполне удовлетворенным своим нынешним положением, чему Гарри от души порадовался, как только немного пришел в себя (с помощью капли успокаивающей настойки – просто на всякий случай). Нагруженный припасами, он отправился в сторону Гриффиндорской башни, где сгрузил еду на руки дожидавшихся его Рона и Гермионы. Они устроили импровизированный пикник у камина, засидевшись глубоко за полночь и болтая ни о чем. Когда Гарри, наконец, оказался в своей комнате, он чувствовал себя страшно уставшим и в то же время основательно обнадеженным. *** Первая неделя учебы прошла как в тумане. Гарри изо всех сил старался вести себя как ни в чем не бывало, поддерживая разговоры не только с Роном и Гермионой, но и с другими сокурсниками или преподавателями на уроках. Отсутствие Хагрида стало для него неприятным откровением – хотя Гарри уже знал из писем (которые снова стал читать), что тот уехал во Францию, где, по слухам, вполне счастлив с Олимпией. Радость Гарри за Хагрида омрачалась потерей еще одного друга и собеседника – ведь со взаимодействием с людьми у него по-прежнему было туго. Не облегчало задачу и то, что общая гостиная башни с возвращением студентов как обычно наполнилась шумом и суетой. Гарри не заходил в своих попытках общения дальше неловкого приветствия, которым как-то удостоил Невилла – ни на что другое он пока был не способен, по крайней мере, не в окружении первогодок, которые знали о нем лишь то, что печатали газеты. А пока он никак не мог решить, что же его напрягает больше – шепот, замиравший при его появлении в гостиной, или восторженные взгляды, которые он время от времени ловил на себе. В первый раз, когда Гарри наткнулся на Дина и Симуса, сидевших возле камина с Джинни, то в панике метнулся обратно в проем за портретом, горячо желая оказаться где угодно, только не здесь – пусть даже в Слизерине, где, кстати, в этом году было гораздо меньше студентов, чем обычно. Определенно, он смог бы в конце концов смириться с постоянным присутствием Панси Паркинсон в обмен на тишину и покой общей гостиной. Тем более, Малфоя нигде не было видно. Гарри грызло чувство вины по отношению к Джинни, а от таких мыслей становилось совсем тоскливо. Ведь что они такое, как не порождение его эгоизма? В течение дня частенько приходилось закрываться в ванной и успокаивать дыхание – потому, например, что первоклашки с топотом носились по всему замку, не обращая внимания на окружающих, и поднимали чудовищный гвалт. Гарри пытался припомнить уроки медитации, но без успокаивающей ряби пруда и присутствия рядом Снейпа, ее эффект оказался совсем не таким впечатляющим, как он рассчитывал. И это тоже удручало. С другой стороны, уроки сами по себе были не такими уж сложными, как он опасался. Защита от Темных Искусств давалась Гарри легко – что было неудивительно – хотя эмоционально истощала его больше, чем остальных. Чары никогда не представляли для него особых трудностей, а на Гербологии он умудрился сесть в паре с Роном, так что был избавлен от необходимости разговоров с людьми, с которыми пока не готов был общаться. Сложности вызывала, как обычно, Трансфигурация, но МакГонагалл, предвидя затруднения семикурсников, начала с детального повторения материала за шестой год обучения. В общем, все шло неплохо – за одним, правда, значительным исключением. ― Я не понимаю, мой мальчик, ― Слагхорн развел руками в крайнем изумлении, осторожно зачерпывая из котла Гарри зеленую вязкую субстанцию, которая по плану должна была иметь ярко-красный цвет. – Не понимаю, как такое могло получиться. Вы ведь были столь искусны в приготовлении зелий, настоящий талант! Гарри вздрогнул, неловко заерзав на скамье. ― Эммм… ― протянул он, отчаянно пытаясь придумать хоть какое-то мало-мальски правдоподобное оправдание. ― Может, сегодня просто не мой день? Интересно, а что он скажет на следующей неделе, когда опять провалит задание по зельям? В голову совершенно ничего не приходило. Но Слагхорн, кажется, удовлетворился этим жалким объяснением. ― Да, должно быть, в самом деле «не ваш день». Ну, на этот раз я, пожалуй, не буду оценивать вашу работу, потому что уверен – вы можете справиться гораздо лучше. Но к следующему уроку я жду, что вы вернетесь в прежнюю форму, не так ли? Гарри почувствовал себя последним подонком. ― Да, да, я знаю, ― выпалил он, едва они вышли из подземелий, даже прежде, чем Гермиона успела открыть рот для нотаций. – Не надо было жульничать, и я сам во всем виноват. Но как теперь мне выкручиваться с Зельями? Гермиона адресовала ему ироничный взгляд. ― Может быть, просто лучше заниматься? ― сказала она менторским тоном. Никогда еще предложение Гермионы насчет учебы не казалось Гарри настолько лишенным смысла. *** ― Вижу, вы умудрились благополучно пережить первую неделю в Хогвартсе, ― сказал Снейп, как обычно не отрываясь от книги, когда Гарри субботним вечером переступил порог коттеджа. – Мои поздравления. Гарри не стал утруждать себя размышлениями о том, сколько в этой фразе сарказма, а сколько – искреннего чувства, а сразу оттащил сумки на кухню и принялся искать в шкафчиках нужную ему посуду. Все равно Снейп не отстанет, пока не выпытает все подробности. ― Еле-еле, ― сказал Гарри и преувеличенно громко вздохнул, когда нашел все, что хотел в недрах кухонного шкафа. Он бросил в кастрюлю очищенную картошку и наложил на нее быстродействующие нагревающие чары. Затем включил плиту, плеснул на сковородку немного масла и добавил туда фарш. – Ладно, шучу. Конечно, было тяжело – в самом деле, реально тяжело – и я рад, что наконец-то наступили выходные, но… все прошло нормально. Даже удивительно, насколько нормально. Снейп пристально рассматривал его из кресла. ― Но?.. – нетерпеливо произнес он, когда Гарри замолчал. ― Что ― но? – поинтересовался Гарри, принимаясь за чистку моркови при помощи разделяющих чар. Когда они проходили эти чары на уроке, ему и в голову не могло прийти, что придется их использовать таким способом, но сейчас скорость готовки была гораздо важнее успокаивающих механических движений ножом. Беготня и ритм прошедшей недели, кажется, вернули ему аппетит. ― Не пытайтесь изображать идиота. В конце вашей путаной речи было явное «но», и я ясно его расслышал даже из этого угла комнаты. Гарри вздохнул, отправляя порезанную морковь в другую кастрюлю и наливая в нее воду. ― Но на Зельях я проявил себя как полный кретин, ― признал он, покоряясь неизбежному. На этот раз на лице Снейпа было написано явное злорадство, и весь он прямо-таки лучился самодовольством. Гарри мысленно отвесил себе пинка за то, что не удержался и глянул через плечо, проверяя его реакцию. ― Вообразите мое безграничное удивление, ― протянул зельевар, и, черт возьми, уголки его рта действительно поползли вверх. А для Снейпа подобное, наверное, было равносильно маленькому чуду. ― Перестаньте ухмыляться, ― Гарри принялся с чрезмерным усердием мешать фарш. – Я уже извинялся за это, разве нет? Могу еще раз повторить – вы были правы, и я чувствую себя на Зельях настоящим идиотом. А Слагхорн вообще в полном недоумении. ― Наверняка ему доставляет истинное мучение видеть, как низко пал его одаренный ученик, ― голос Снейпа звучал почти весело. ― Ха-ха, как чертовски остроумно. Между прочим, я в самом деле переживаю. И если с развернутым эссе по свойствам полыни я еще справлюсь – да, я знаю, как пользоваться библиотекой – то как буду выкручиваться, когда дело дойдет до приготовления зелья, ума не приложу. И если бы у вас была хоть капля сострадания, вы бы, по крайней мере, не радовались так явно моей беде. ― Какая жалость, что я им не обладаю, ― медленно и ровно проговорил Снейп. Гарри угрюмо уставился на кастрюли. Зачем он вообще взялся за приготовление ужина для Снейпа? Внезапно это показалось ему ужасно несправедливым. Несколько минут прошло в молчании, тишину нарушало только бульканье закипавшей воды. Наконец голос Снейпа разбил эти почти медитативные звуки кухни: ― Думаю, я смог бы проводить с вами дополнительные занятия, если вы в них нуждаетесь. У Гарри отвисла челюсть. Он вывернул голову назад и уставился на Снейпа с ошеломленным изумлением и чем-то подозрительно похожим на восторг, который определенно можно было бы счесть странным, учитывая, что речь шла о Зельях. ― Правда? – спросил он, не в силах замаскировать сквозившую в голосе надежду. Тем временем на лице Снейпа выражение удовлетворения быстро сменялось привычным раздражением, приправленным изрядной долей недоумения. ― Нет, ― сказал он. – Забудьте, что я сделал вам это нелепое предложение, сам не понимаю, как мне вообще пришла в голову такая абсурдная мысль. Не иначе как временное помешательство. ― Ну уж нет, ― наверное, не стоило так быстро и так глубоко проникаться этой идеей, но тот факт, что на памяти Гарри Снейп был кем угодно, только не хорошим преподавателем, еще ничего не значил. По крайней мере, и сам Гарри направлял свои усилия не на собственно занятия Зельями, а на противодействие ненависти преподавателя, а без постоянного ощущения враждебности занятия со Снейпом могут принести ощутимую пользу. Как зельевару ему и в самом деле не было равных. Гарри знал это и был полон решимости не упустить свой шанс. Ему внезапно стало важно преуспеть в занятиях со Снейпом, особенно потому что в прошлом из этого ничего не вышло. ― Вы сделали мне предложение, и я собираюсь им воспользоваться, ― провозгласил Гарри. Когда же Снейп продолжил мерить его мрачным взглядом, Гарри решил смягчить формулировку. – Пожалуйста? Вы можете не верить, но это в самом деле очень важно для меня. Я буду относиться к занятиям совсем не так, как к школьным урокам Зельеварения, обещаю. Я буду стараться и упорно работать. Снейп продолжал с любопытством изучать Гарри. ― Если я скажу «прыгай», Поттер, ― протянул он, и на этот раз его голос звучал определенно оценивающе, ― что вы тогда сделаете? ― Спрошу – куда именно. Снейп тихо фыркнул. ― Именно эта ваша особенность вас и погубит, ― пробормотал он себе под нос. Подождите-ка… ― Это было «да» или «нет»? Ответ Снейпа был еле различим, но Гарри все равно услышал каждое слово. ― Это было «да», и не заставляйте меня пожалеть о своем решении. Гарри просиял и повернулся, отвлекаясь на кастрюли, требовавшие его внимания. В его душе вскипал восторг, который, учитывая вызвавшую его причину, мог бы показаться несколько неуместным. Впрочем, уже того, что проблема решена и одной головной болью у него стало меньше, было вполне достаточно, чтобы почувствовать облегчение. ―Вообще-то немного странно – вернуться в Хогвартс после всего, что произошло, ― немного помолчав, сказал Гарри. ― Профессор МакГонагалл была права, на седьмом курсе не досчитались многих студентов. Слизерин практически опустел. Это… ― Осторожнее, Поттер. Гарри медленно повернулся, внимательно глядя на Снейпа. ― Я хотел сказать, это печальное зрелище. Как ничто другое напоминает о Битве, о том, как мы заперли слизеринцев в подземелье, когда Панси предложила выдать меня Волдеморту. И о том, как это, наверное, было несправедливо по отношению к ним. ― Не думал, что вам есть до этого дело. Гарри покоробил скептицизм, явственно различимый в голосе Снейпа. ― Ну да, возможно я не такой уж легкомысленный болван, каким вы меня считаете. И, к вашему сведению, я понимаю, почему Панси это сделала. Думаю, тогда большинство слизеринцев были перепуганы насмерть. Наверное, нужно было найти другой выход, ― он помолчал. ― К тому же, не думаю, что Дамблдор одобрил бы легкость, с которой мы отгородились от всех слизеринцев скопом. Особенно, если вспомнить его речь на шестом курсе, в которой он рассуждал о важности объединения. Из комнаты послышалось тихое фырканье. ― Альбус был виртуозным манипулятором. Он бы, не моргнув глазом, обособил и изолировал какую угодно группу людей, если бы разгорающийся конфликт между ней и остальным обществом не входил в его планы. Гарри обдумал это. ― Да, наверное, вы правы, ― наконец, признал он. – Но я все равно любил его. В этот момент он вдруг осознал, что никогда раньше не говорил этого вслух. Слова о любви к бывшему директору прозвучали странно, особенно учитывая, что Гарри разговаривал об этом со Снейпом, да еще пустился в такие личные откровения. ― Я имел в виду… как дедушку, конечно, а не в каком-то там другом смысле, вы не подумайте. Снейп вновь уставился на него из-за книги и поморщился. ― Огромное спасибо, мое воображение уже нарисовало соответствующую карикатурную картину. Уверен, она еще долго будет преследовать меня в самых страшных кошмарах. Уголок рта Гарри неконтролируемо дернулся вверх. Ничего удивительного, что теперь, когда мысль о Дамблдоре, как человеке из плоти и крови прочно обосновалась у него в голове, он не смог удержаться от вопроса. ― А вы никогда не думали, что он и МакГонагалл… ― Это представляется мне крайне маловероятным, учитывая, что директор был убежденным гомосексуалом. ― Правда? – Гарри уронил челюсть во второй раз за вечер. Возможно, сегодняшний день был просто создан для неожиданных откровений. ― Да, ― подтвердил Снейп. – Вы никогда об этом не слышали? В прошлом у него был бурный страстный роман с Гриндевальдом. В третий раз глупо переспрашивать, правда ли это, и таращиться на Снейпа с открытым ртом – определенно будет перебор. Вообще-то, Гарри не был уверен, что ему удалось удержаться. В голове было пусто, а одна-единственная мысль крутилась в ней по кругу как заезженная пластинка. ― Гриндевальд? – наконец умудрился выговорить он. ― Конечно, он не подтверждал, но и не опровергал эти слухи, ― ответил Снейп. ― Но определенные признаки были очевидны для наблюдательного человека. Полагаю, вероятность ошибки в моей теории минимальна. Равна где-то 0,01%, плюс-минус несколько цифр после единицы. Кажется, Снейпа это забавляло, уголки его рта то и дело приподнимались вверх в намеке на улыбку. ― Насколько я понял, это предположение вас шокирует? ― Не то, что он может быть гомосексуалом… Но… но Гриндевальд! ― … был чрезвычайно могущественным волшебником, и, будучи в расцвете лет, без сомнения, очень привлекательным. Многие темные маги отличаются магнетической красотой. Сам Темный Лорд не всегда был змееподобной пародией на человека, каким знали его вы. Во времена своего первого возвышения он выглядел совсем по-другому. Отлично, теперь еще и Волдеморт. Гарри был уверен, что его лицо сейчас выражает неприкрытое отвращение. ― Вам нравится меня шокировать, а сегодня вы побили все рекорды, ― сказал он Снейпу. – Ведь Волдеморт… из всех людей, это же просто… бррр. Снейп усмехнулся. ― Считайте, что я отомстил за милую картинку, с такой любезностью нарисованную вами, и которая теперь долго будет мучить мое воображение. А я всего лишь указал на то, что у быстрого роста влияния Темного Лорда были свои причины. ― Но, ― запротестовал Гарри, и беспомощно замолчал, не найдя нужных слов. Кажется, он временно потерял способность изъясняться законченными предложениями. – Волдеморт. Страх. ― Конечно, ― согласился Снейп вкрадчивым тоном. – Но еще и необычная красота и безмерное обаяние. Его совершенно не интересовали эти качества как таковые, но он прекрасно знал, как использовать их в своих интересах. И делал это постоянно. На это у Гарри слов не нашлось совсем. Может быть, кроме одной фразы: «Думаю, заклинание забвения было бы сейчас как никогда кстати». Снейп вновь усмехнулся, а Гарри, за неимением лучшего, вернулся к готовке. Подсушивая картофель, он отчаянно пытался отвлечься от только что услышанного. Отвлечься не получалось, более того – его хаотично мечущиеся мысли приняли какое-то совсем уж неожиданное направление. Снейп в прошлом был очарован волдемортовскими… в общем, черт его знает, чем. Гарри отказывался даже в мыслях подыскивать названия этим качествам. И естественно, Снейп бы не отзывался о них с таким восторгом, если бы не… Это означает, что Снейп был… Гарри не понимал, почему никак не может выкинуть эти мысли из головы. Его как будто заклинило – а понимание того, что спросить напрямую он ни за что не решится, ― ведь это будет грубым вторжением в личную жизнь Снейпа, ― только усугубляло проблему. Любопытство сжигало его изнутри – и Гарри не мог сдержаться и не бросать время от времени в сторону Снейпа осторожные изучающие взгляды. Но, как оказалось, осторожности и скрытности ему все-таки не хватило. Когда Гарри укладывал слоями морковь и фарш, чтобы потом запихнуть в духовку, Снейп вдруг с раздражением захлопнул книгу. ― Беру свои слова обратно, ― прошипел он. – Вы бы ни за что не удержались в Слизерине. Ваши попытки что-либо скрыть жалки, они не просто причиняют окружающим некоторые неудобства, но и способны довести их до белого каления. Гарри решительно сосредоточился на процессе нарезки картофеля. ― Не понимаю, о чем вы. К сожалению, это прозвучало неубедительно даже для его собственных ушей. ― Естественно, не понимаете. Это непонимание у вас на лбу написано, ― Снейп тяжело вздохнул. Последовавший затем медленный выдох говорил о степени его раздражения больше, чем все слова вместе взятые. – Ответ на вопрос, который вы, очевидно, до смерти желаете услышать, ― да. Не то, чтобы вас это как-то касалось. А теперь верните свое внимание мясу и овощам или что вы там готовите. Гарри почувствовал, как предательский румянец заливает шею. ― Это картофельная запеканка, ― еле слышно пробормотал он, добавляя к фаршу и моркови порезанный картофель. Определенно, с ним происходило что-то странное, и это сбивало с толку. ― Когда мы начнем заниматься Зельями? – добавил он чуть погодя, неловко пытаясь сменить тему. ― Если я скажу – после ужина, до этого времени вы, наконец, оставите меня в покое? Гарри рассудил, что это вполне разумный компромисс. *** Однажды утром, когда Гарри спешил в класс на урок, в коридоре он наткнулся на беседовавших профессоров МакГонагалл и Флитвика. ―…административная юрисдикция, ― донесся до него голос Флитвика. ― Я знаю, Филиус, ― ответила МакГонагалл нехарактерным для нее раздраженным тоном, что заставило Гарри навострить уши и внимательнее прислушаться к разговору. – Я просто хочу, чтобы портрет Северуса перестал комментировать любое мое действие и сообщать при каждом удобном и неудобном случае, что все мои поступки ошибочны. Это невероятно раздражает, не говоря уже о… Гарри не дослушал, какие еще эмоции вызывает у МакГонагалл портрет бывшего директора, ― двое преподавателей повернули за угол и их голоса стали неразличимы, ― но не мог выбросить этот разговор из головы, пока бегом бежал на Защиту от Темных Искусств, чтобы успеть вовремя. ― Ты нашел учебник? ― поинтересовалась Гермиона, когда Гарри плюхнулся на свое место между ней и Роном. ― Мм? ― Учебник, ― повторила она. – За которым ты только что бегал в библиотеку. ― А, этот, ― Гарри достал из сумки стопку пергаментов, ― оказывается, он у меня был. Гермиона ничего не сказала, потому что профессор МакНалти с места в карьер начал прерванную на прошлом занятии лекцию, и она тут же склонилась над пергаментом, отвлекшись на конспектирование его слов. Гарри со своей стороны так и не смог уловить, о чем идет речь, мыслями то и дело возвращаясь к подслушанному в коридоре разговору. Портрет Снейпа? Эта новость обескураживала. То, что во время посещений директорского кабинета Гарри его не заметил, было странно само по себе, а уж тот факт, что портрет в принципе существует, вообще не лез ни в какие рамки. Он всегда думал, что портреты бывших директоров Хогвартса появляются в замке только после их смерти. То, что недавно возникший портрет Дамблдора только и делал, что дремал, казалось, подтверждало это предположение. Нечто вроде адаптационного периода или вроде того – так рассуждал Гарри. Но Снейп-то был жив. Гарри разговаривал с ним не далее, как два дня тому назад. Задумчиво водя пером по пергаменту и вырисовывая круги и спирали, он пытался придумать объяснение этой загадке. В своих предположениях Гарри зашел так далеко, что заподозрил портрет Дамблдора в банальном притворстве, к которому тот прибегнул во избежание лишних вопросов. Что ж, может это и в самом деле так, но все равно не объясняет факт появления портрета Снейпа, если только… Стоп, может быть, он был неправ с самого начала. С чего он взял, что портреты появляются только после смерти директоров? Напрямую этого никто не утверждал, все, что у него было – это домыслы. Возможно, возникновение портретов обуславливалось потерей директорской должности, а то, что обычно эта должность освобождалась только со смертью лица, его занимающего, ― чистое совпадение. Все директора Хогвартса умирали на своем посту… все, кроме Снейпа. И этому было объяснение – директорская должность требовала немалого опыта и умений, поэтому неудивительно, что ее занимали опытные волшебники и ведьмы в летах. Да, наверное, дела обстоят именно так. А касательно того, что Гарри не заметил портрет – ну, по-видимому, в те два раза, что он был у МакГонагалл, его занимали совсем другие мысли. А, может, нарисованный Снейп потребовал, чтобы его портрет повесили куда-нибудь подальше от любопытных глаз, откуда он мог бы незамеченным выходить за пределы рамы и следить за происходящим в замке, не привлекая к себе внимания. Эта мысль заставила Гарри улыбнуться. Это было бы в духе Снейпа – нелюдимой язвительной сволочи, так что… Стон Рона вырвал его из размышлений. ― Эссе на пять футов о смертофалдах? Интересно, а у нас есть шансы повстречаться с ними хотя бы раз в жизни? ― Смертофалды? – переспросил Гарри. Ого, а урок-то, похоже, уже закончился. Гермиона задержалась, чтобы свернуть пергамент, который свешивался аж за передний край парты. ― Профессор МакНалти только что целый урок про них рассказывал, ― сказала она. – Я думала, ты хоть что-то записываешь, ― тут она бросила быстрый взгляд на пергамент Гарри, ― но, очевидно, ошибалась. ― Точно, ― вклинился Рон. – Ты сегодня весь день витаешь в облаках. Он легонько толкнул Гарри локтем. ―Если бы я не знал тебя лучше, то глядя на твою мечтательную улыбку, точно бы решил, что тебя околдовали. Вот был бы прикол, а? ― Если мы можем тебе чем-то помочь… ― начала Гермиона. ― Нет, ничего такого, ― поспешно проговорил Гарри, на всякий случай сопроводив свои слова улыбкой. – Честное слово, просто немного задумался кое о чем, случившемся не так давно. Ничего особенного, правда. К счастью, они не стали настаивать, хотя от Гарри не укрылся тревожный взгляд, которым Гермиона и Рон обменялись на пути в класс.