Тысячи дорог

- А теперь дыши глубоко и часто. Скуало дышал, чувствуя себя задыхающейся рыбой, выброшенной на берег. А заодно - и идиотом. Он сидел на кровати, выполняя команды Верде одну за другой и уже не задумываясь о том, зачем тому это нужно. Приборы пиликали, выдавали данные, фиксировали показатели пульса и давления, и подытоживали всё это в столбцах цифр, смысл в которых, похоже, видел только сам сумасшедший ученый. За те три недели, что продолжалась его реабилитация, Скуало так и не смог решить, кто бесит его больше - Мукуро или Верде. Оба врача-недоучки занимались не то, чтобы лечением, но каждый привносил свою неповторимую изюминку в повседневную жизнь Скуало. Верде подключал к нему свои идиотские угрожающе тихие и непонятные аппараты и заставлял делать дурацкие вещи. Например, дышать по команде. Или не дышать по команде. Или сжимать руку в кулак. Или думать о чем-то конкретном. В такие минуты Скуало задумывался и о том, не способны ли железки Верде читать его мысли. Идея явно была глупой, но было в ней и что-то зловещее. Мукуро был изобретательнее. Он наполнял Скуало Пламенем, погружал в иллюзии и заставлял им подчиняться. Не то, чтобы это были какие-то особенные иллюзии - они не были ни неприятны, ни опасны, но Скуало не нравилось уже то, что они были в принципе. Верде поил его отвратительным пойлом, от которого кружилась голова, а нутро словно сковывали ледяные обручи. Мукуро погружал его в иллюзию, укладывал на иллюзорную зеленую траву и заставлял часами пялиться в иллюзорное небо. Зачем это было нужно Верде - Скуало не знал. Но работала эта пара идиотов всегда вместе. Самым неприятным и раздражающим фактором во всем этом было неисчезающее ощущение того, что Скуало - подопытная крыса. Белый лабораторный грызун, на котором двое чокнутых испытывают все свои любимые трюки. По сути, так оно и было. Да, Скуало участвовал в эксперименте. Нет, его мнения об этом никто не спрашивал. Когда он впервые услышал о том, что в обмен на его лечение Верде и Мукуро получили неограниченный доступ к его телу, как к материалу для изучения, Скуало разбил стакан, выбросив его в закрытое окно. Он вопил, что не подходит для таких штучек, что явно не похож на подопытного кролика, что доберется до больничной камеры хранения, где его ждет меч, и покромсает всю эту шваль на капусту. Он давал громкие обещания, пророчившие леденяще жестокую расправу всем причастным к этой глупой идее. Он обещал сделать из Верде куклу Вуду при помощи его же иголок, если тот подойдет ещё хоть на шаг. А потом Мукуро щелкнул пальцами и все иллюзорные органы исчезли. Скуало в тот миг показалось, что из него выпустили воздух, словно из воздушного шарика. Он вцепился в подоконник, елозя пальцами по осколкам стекла, но так и не смог удержаться на ногах. Мукуро улыбался спокойно и мудро, словно маленький Будда, Верде безразлично скрипел карандашом по бумаге. Стекло приходили вставлять двое крепких парней в форме. После этого Скуало рычал, шипел, но уже не отбивался. В его голове каждый раз звенело напоминание об унизительной сцене, через которую его заставил пройти Мукуро. Он был счастлив, что никто этого не видел. Того, насколько Скуало теперь зависим от чужой воли. Это было болезненным напоминанием о том, что до момента сладостной расправы ему предстоит пройти ещё много испытаний, придуманных этими двумя. По прошествии нескольких недель Скуало частично восстановился и его отпустили. Из больницы он смог вернуться в замок Варии, но и там его не оставили в покое. Эксперименты должны были продолжаться до тех пор, пока он полностью не восстановится. И Скуало не возражал. Более того, в некотором роде он даже хотел продолжения. Но теперь уже по совсем другой причине. - Попробуй ещё раз, - Мукуро лениво навел на Скуало свой трезубец, на острых гранях которого вспыхнуло Пламя Тумана. - В зад его себе запихни, - шикнул Скуало, уже предчувствуя результат очередного эксперимента. Он сжал руку в кулак, вливая силу в кольцо. Скуало стиснул зубы, собирая в кулаке всю злобу на Мукуро и решительное желание ему отомстить. - Ничего, - раздраженно прорычал он через пару секунд, разжав пальцы. Мукуро опустил трезубец, и устало потер переносицу. - Это бесполезно, Верде. Твой эксперимент явно провалился. - Ничего подобного! - Отозвался ученый, не отвлекаясь от монитора, к которому были подключены провода, присоединенные к Скуало. - Мы и половины всего не перепробовали. Скуало не очень-то хотел знать, что ещё они не испробовали. Но если это поможет ему вернуть Пламя - он согласится. Даже без возражений. То, что он больше не может использовать Пламя Дождя, Скуало заметил ещё в больнице. Ещё до того, как ему об этом радостно сообщил Верде. Но он отчаянно сопротивлялся этому ощущению, не желая верить в собственную бесполезность. Для Скуало это выглядело так, будто в один момент рухнула вся его жизнь. У него было что-то, во что он верил и что умел делать. Было что-то неизменное, истинное, как аксиома и не требующее никаких подтверждений. Обыденное и скучное утверждение, с которым он рос и жил. Он мог использовать Пламя Дождя. Когда-то мог. Что случилось теперь - не знал никто. После того последнего боя его Пламя погасло и больше не возвращалось. И Скуало послушно глотал горькие настойки Верде, рычал на Мукуро, инстинктивно пытаясь отбить иллюзии, мерил шагами пол в своей комнате от одной стены к другой, долгими ночами лежал на постели, сжимая руку в кулак и пытаясь зажечь на кольце Пламя. Но всё было безрезультатно. Он утратил эту способность вчистую, словно никогда ею и не обладал. Луссурия косился с сожалением, Леви - с превосходством, а Занзас просто молчал. Скуало хоть как-то радовало только то, что от насмешек Бельфегора его избавила их общая миссия с Вайпер далеко в Америке. Иначе полный комплект восхитительного времяпрепровождения с подчиненными ему был обеспечен. Авторитет, и без того подпорченный, сыпался к такой-то матери. Однако отсутствие Вайпер возвращало его к необходимости тесно сотрудничать с Мукуро, что было тем ещё удовольствием. - Пей, - Мукуро протянул ему стакан с густой синевой внутри. Скуало не был уверен, что основой для этого коктейля не послужила какая-нибудь радиаторная жидкость. Вкус его сомнения только подтвердил. Поморщившись, Скуало со звоном поставил стакан на стол у кровати и шумно втянул носом воздух. Пойло жгло и оседало оскомой на деснах. - Условия те же - никакого алкоголя... - Мукуро начал загибать пальцы, но Скуало его перебил. - Да-да, никакого сырого мяса, не подходить к микроволновке, не употреблять хрень расширяющую, сужающую и изменяющую сознание и не пользоваться электрической зубной щеткой. Как будто я собирался всё это делать. - Открою тебе секрет, - Мукуро наклонился к нему и заговорщицки прошептал: - Верде и сам ещё не знает всех побочных эффектов, а потому выполняй хотя бы то, что он уже знает. Нам всем будет очень обидно, если однажды тебя убьет волной от микроволновки. Судя по той легкости, с которой Мукуро это сказал, обидно ему не будет точно. Скуало фыркнул, поднимаясь с кровати и сдирая с груди электроды аппаратов. Он натянул на себя рубашку и направился к выходу из лаборатории. - Надеюсь, до следующего раза вы придумаете что-то понадежнее, чем эти игрушки. Скуало хлопнул дверью так, что она отскочила от косяка и открылась снова. Он называл про себя это место «лабораторией» по той же причине, по которой сам оказывался здесь каждый раз. Здесь ставили эксперименты и уничтожали его самомнение. Два раза в неделю он посещал это место работы Верде для того чтобы провести несколько незабываемых часов в компании полоумного ученого и вонгольского иллюзиониста с садистскими наклонностями. И каждый раз безрезультатно. Скуало казалось, что всё в мире против него - обстоятельства, собственное тело и даже светофоры на дорогах, которыми он добирался до базы Варии. Все вступили в сговор для того чтобы окончательно его добить. У Скуало была потрясающая способность попадать только в идиотские неприятности. Он никогда не считал себя неудачником, но многое в его жизни было из разряда «нарочно не придумаешь». Его дороги вечно вели куда-то не туда. В бою с Тиром он победил, но из-за собственной глупости, по необходимости, лишился руки. В бою за кольцо он проиграл и кончил бы жизнь в пасти акулы, если бы его не спас недоносок и бывший одноклассник в одном лице. После боя с Вендиче у него оказалось и новое сердце. Скуало казалось, что ещё немного – и он превратится в киборга, состоящего по большей части из механических деталей. На Скуало падали здания, под ним обваливалась земля и бетонные плиты, с ним случались такие чудовищно нелепые недоразумения, что впору было задуматься об их причинах. Пожалуй, из всей Варии больше всего не везло именно ему. И вот теперь - проблема с Пламенем. Это вконец рушило все надежды Скуало на то, что предыдущие ошибки были просто случайностями. Теперь последнее на что он рассчитывал - эксперимент Верде. И совершенно необъяснимая роль Мукуро в нем. Скуало понимал, зачем Верде иллюзионист, но он упорно не понимал, зачем это Мукуро - человеку, который ненавидит мафию и ни в чем решительно никогда ей не помогает. По крайней мере, говорит, что не помогает. И тем более - так явно. Наверное, Скуало следовало бы относиться к нему с большей долей подозрения, но выбора не оставалось - кроме этих психов больше никто даже понятия не имел, как ему помочь вернуть Пламя. Скуало прошел через длинный коридор, поворот направо, лестница, налево и три двери дальше. Дверь в кабинет Занзаса он открыл рывком, но так же быстро закрыл. Плюхнувшись на кожаный диван, Скуало забарабанил пальцами по подлокотнику, глядя на Занзаса. Тот даже бровью не повел. Только сделал глоток виски из бокала, который как раз держал в руке. Спокойствие Занзаса окончательно выводило Скуало из себя. Словно ему было абсолютно до лампочки, что происходит. Словно Занзаса это вообще не касается. Он ограничивался емкой характеристикой «бесполезный» относительно Скуало и на этом все его эмоции заканчивались. Они оба молчали, поскольку им были не нужны слова. Занзас точно знал, что Пламя не вернулось, Скуало знал, что Занзасу это известно. Каждый продолжал заниматься своей работой - Занзас пил, положив ноги, обутые в тяжелые сапоги, на кипу бумаг с печатями Девятого. Скуало остервенело пялился в большое панорамное окно за спиной босса, чтобы не смотреть в его глаза. Понимание Занзаса казалось куда разрушительнее его ярости.